НАЧАЛО ПОКОРЕНИЯ ИНДИИ

НАЧАЛО ПОКОРЕНИЯ ИНДИИ

Одним из важнейших результатов англо-французских войн 40 — начала 60-х годов XVIII в. было начало покорения Индии. Агентом Британской империи здесь выступила Ост-Индская компания, а залогом успеха стала ее двойственная политико-экономическая природа. Первые полтора столетия своей жизни Компания была по преимуществу торговой организацией. Вместе с тем с самого начала она обладала характеристиками суверенного государства: корона делегировала ей законодательную, исполнительную и судебную власть над своими подданными — ее служащими, а также право на самостоятельную внешнюю политику. Этого требовал сам характер деятельности Компании как монопольной организации, ведущей торговлю в другой части света, где Англия как государство еще не присутствовала никоим образом. Чтобы успешно торговать, Компании пришлось самой превратиться в государство для своих служащих и обладать вооруженной силой (корабли, небольшие отряды), чтобы выполнять полицейские функции в своих факториях и заставлять считаться с собой восточных правителей.

Однако возможностей превратиться в территориальную державу у Компании еще не было: сохраняла силу общеиндийская империя — Могольский султанат, а свое государство еще не оказывало Компании полномасштабной военной помощи. Ситуация изменилась к середине XVIII в.: держава Моголов фактически распалась, а обострение соперничества британцев и французов впервые привело к их сухопутной войне в Индии. Французская, а за ней британская Компании набрали крупные армии из индийцев, обучив и вооружив их по европейскому образцу, и с помощью этих солдат-сипаев стали воевать между собой на территории южноиндийских княжеств Карнатик и Хайдарабад, стремясь уничтожить фактории друг друга. Столкновение французов с навабом (мусульманским правителем) Карнатика в 1746 г. продемонстрировало неоспоримое превосходство современной армии европейского образца над азиатскими войсками. Это заставило компании и индийских князей вступить в принципиально новые, субсидиарные, отношения: правитель нанимал у компании военный отряд, обычно выделяя на его содержание ряд налоговых округов. Получая такие пожалования, европейские торговые компании встроились в военно-податную систему восточных империй, уходящую корнями в эпоху арабского халифата Аббасидов (750-1258).

В исторической науке ранней независимой Индии и СССР британцев и французов уже на этой стадии клеймили как колонизаторов, стремившихся поработить индийцев. Это представление не вполне соответствует реальности. Когда выяснилось, что армии европейского типа намного эффективнее азиатских, компании встретили немалый спрос на свои военные услуги у индийских князей. Каждая сторона решала собственные задачи. Индийские правители рассчитывали с помощью новых наемников победить конкурентов в борьбе за власть, а компании — содержать за счет правителей свои армии и использовать приобретенное на них влияние, чтобы подорвать торговлю конкурента. Другое дело, что при субсидиарной практике существовал риск установления «работником» военного контроля над «работодателем». В случае с европейцами так оно и вышло.

Поначалу французам удалось взять британский Мадрас и, воспользовавшись династической борьбой в Карнатике и Хайдарабаде, привести там к власти своих ставленников. Однако в Карнатике британцы к 1754 г. одержали верх. В 1757 г. они стали прибирать к рукам и Бенгалию, что переломило ход англо-французской борьбы за Индию.

Конфликт Ост-Индской компании с навабом Бенгалии Сираджем уд-Даула (1756–1757) развивался в контексте мировой англо-французской борьбы, но во многом имел местные причины. Видя, как британцы и французы воюют друг с другом в Южной Индии, наваб опасался, что это может повториться в Бенгалии и реальная власть уйдет из его рук. В 1756 г. Сирадж потребовал срыть новые укрепления Калькутты и выдать бежавшего туда одного из его врагов. Британский губернатор открыто не подчинился навабу, и тот взял город штурмом.

Сирадж стремился свести британцев к положению простых купцов, в качестве которых они начинали свою деятельность в Бенгалии в XVII в. К середине XVIII в. центры президентств Компании (торгово-территориальных единиц, на которые она поделила всю Азию) — Калькутта, Мадрас и Бомбей — представляли собой нечто большее, чем торговые фактории. Это были уже крупные приморские города с населением 100–150 тыс. человек, значительные центры ремесленного ткацкого производства, с мощными фортами и гарнизонами. Пользуясь экстерриториальностью (население подпадало под юрисдикцию Компании, а не индийского правителя, на территории которого находился порт), британские (в меньшей степени французские) анклавы объективно становились не только экономическими и демографическими, но и властными конкурентами индийских княжеств.

Взяв Калькутту, наваб Бенгалии посчитал, будто упредил британцев в их замыслах отнять у него власть. На самом деле он спровоцировал их на это, недооценив их силу. Бенгальский наваб больше не мог опираться на всю мощь Могольского султаната, а в Южной Индии Компания уже располагала боеспособной армией.

Вступив в союз с недовольными Сираджем придворными и военачальниками, Ост-Индская компания стала бронированным кулаком заговора. Особенно активно ее поддержала значительная часть бенгальских купцов — ее торговых партнеров и кредиторов. Когда наваб разграбил Калькутту, тем, кто радовался наказанию британцев, противостояли те, кто увидел в этом угрозу динамично развивающемуся сектору экономики Бенгалии. В 1757 г. королевская эскадра и войска Компании под командованием подполковника Роберта Клайва отбили Калькутту, взяли французскую укрепленную факторию Шандернагор, а 23 июня 1757 г. Клайв разбил наваба в битве при Палаши. Военное превосходство британцев сыграло важную роль в их победе, но определили ее деньги, собранные бенгальскими купцами: они подкупили большинство военачальников наваба, и во время сражения те бездействовали.

После победы Клайв провозгласил новым навабом одного из придворных, ибо поначалу британцы не собирались сами захватывать власть. Они хотели только посадить на престол более сговорчивого наваба, который не ограничивал бы их торговлю. Однако к 1757 г. Ост-Индской компании недоставало в Бенгалии только реальной власти, соразмерной ее экономическому влиянию и военной мощи. Поэтому, когда заговорщики при дворе решили использовать ее в своих интересах, она оказалась способна взять в руки намного больше власти, чем те рассчитывали.

Весьма заманчивым для британцев был доступ к казне Бенгалии. Поскольку новый наваб рассчитывал и дальше опираться на армию Компании, он вступил с ней в субсидиарные отношения. Если раньше Компании приходилось оплачивать свои военные расходы из торговых прибылей, то теперь это частично делали за нее бенгальские налогоплательщики. Более того, излишек полученных от наваба средств она могла направлять и в сферу своих непосредственных интересов — на максимизацию торговой прибыли. Обретение некоммерческого источника доходов позволило британцам резко сократить импорт в Бенгалию драгоценных металлов: на покупку товаров страны они тратили ее же деньги. Если в 1729–1758 гг. Ост-Индская компания ввозила на Восток драгоценных металлов на сумму в среднем 611 тыс. ф.ст. в год, то в 1759 г. их импорт резко упал до 173 тыс. ф.ст.

В историографии существуют противоположные точки зрения на роль случайности и закономерности в превращении британской торговой корпорации в индийскую державу. Имперские историки считали завоевание Индии случайностью. По их мнению, англичане вступили на этот путь исключительно в целях самообороны от агрессивных французов и местных князей. Ранние индийские, а также советские историки впадали в другую крайность: видели в покорении Индии закономерность, а в европейцах — агрессивных колонизаторов. По-видимому, истина здесь лежит посередине.

Захват власти в Бенгалии действительно произошел под воздействием внешнего стимула — угрозы деловым интересам Компании со стороны наваба и французов. Однако случай помог подготовленному. К середине XVIII в. Компания уже обладала в Индии не только немалым экономическим и военным весом, но и политическим потенциалом. Когда сложились благоприятные обстоятельства, этот потенциал раскрылся. Британская Ост-Индская компания по сути трансформировала свое самоуправление (уже имевшуюся квазигосударственную власть над собственными служащими) в политическую власть над населением азиатской страны.

60-е — середина 70-х годов — это период становления Британской империи в Индии. В Карнатике Ост-Индская компания поставила наваба под военный контроль, а в Бенгалии постепенно сама превращалась в территориальную державу, отбирая у навабов одну административную функцию за другой. В 1765 г. Клайв заставил могольского шаха, который ненадолго оказался под контролем Компании[37], официально пожаловать ей в Бенгалии право диваны (сбор налогов и осуществление гражданской юрисдикции). Так британская коммерческая корпорация официально заняла видное место в юридически по-прежнему существовавшей иерархии Могольского султаната.

Превращение Ост-Индской компании в территориальную державу — самый яркий в истории Британской империи пример субимпериализма, автономной от имперского центра экспансии, основанной на собственной инициативе чиновников на местах. При этом немалую роль сыграло стремление чиновников Компании к личному обогащению; кроме того, ее директора просто не разглядели преимуществ имперской перспективы, мысля еще бухгалтерскими категориями краткосрочной прибыли. Проявлению чиновничьей инициативы на местах способствовала и отдаленность Индии от Великобритании (морской путь до Лондона занимал полгода). В XIX в. феномен субимпериализма сыграет значительную роль в расширении Британской империи по всему миру.

Присвоению Компанией бенгальского дивани способствовало важное событие в мировой экономике. После 1760 г. резко упала добыча золота в Бразилии (с 15 до 5 тонн в год), а увеличение добычи серебра в альтернативном источнике драгоценных металлов, Мексике, возобновилось только с 1775 г. Поскольку британская Ост-Индская компания была экономическим агентом мирового уровня, неудивительно, что к захвату власти в отдельно взятой стране ее подтолкнули экономические колебания в противоположной части земного шара. К 1772 г. она переориентировала на себя все ветви власти в Бенгалии и стала своего рода княжеством со всеми полагающимися атрибутами: армией, сбором налогов, отправлением правосудия, самостоятельным внешним курсом и даже сателлитами, в которые превратила Карнатик и Авадх.

Именно в это время в парламенте Великобритании был поднят вопрос: имеет ли право купеческая корпорация управлять целой страной? С 1767 г. правительство и парламент развернули юридическое наступление на Ост-Индскую компанию, стремясь лишить ее политической самостоятельности. Причинами этого стали, во-первых, поиски средств после истощившей казну Семилетней войны, во-вторых — приток в политическую жизнь Великобритании «набобов» (разбогатевших в Индии служащих Компании), которые начали теснить земельную аристократию в парламенте и администрации, в-третьих — само по себе превращение Компании в азиатское княжество.

В 60-е годы XVIII в. сложилась ситуация, при которой британское государство могло контролировать Ост-Индскую компанию как корпорацию лондонских купцов (путем хартий о продлении монополии), но не располагало механизмом контроля той же организации в ее ипостаси индийского правителя. Известный британский историк Т.Б. Маколей точно охарактеризовал Ост-Индскую компанию после середины XVIII в. как «подданного в одном полушарии и суверена в другом». Когда правительство осознало эту аномалию, оно и повело наступление на Компанию.

В 1767 г. парламент по сути навязал ей даннические отношения, обязав ее выплачивать казначейству 400 тыс. ф.ст. в год. В 1773 г. он принял резолюцию, объявив, что все территориальные приобретения Компании «по праву принадлежат государству», т. е. являются частью Британской империи. В том же году правительство Ф. Норта добилось принятия Акта о регулировании, который поставил компанию-державу под частичный контроль государства. Главным пунктом акта стало назначение ставленников Норта в совет генерал-губернатора Бенгальского президентства Компании.

Однако для эффективного контроля над ней акта 1773 г. оказалось недостаточно: и в Калькутте, и в Лондоне чиновники, директора и акционеры Компании блокировали попытки правительства лишить ее политической самостоятельности. Одну из ключевых ролей здесь сыграл Уоррен Хейстингс (1732–1818), первый генерал-губернатор Бенгалии (1773–1785), который, с одной стороны, многое сделал для упрочения завоеваний Клайва, а с другой — отчаянно сопротивлялся попыткам империи подчинить Компанию.

Уоррен Хейстингс — одна из ключевых, самых противоречивых и интересных фигур истории Британской Индии. Если Р. Клайв со шпагой в руке добыл Бенгалию для империи, то именно Хейстингс впервые посадил там чиновников Ост-Индской компании на сбор налогов и заложил основы знаменитой Индийской гражданской службы. Находясь у власти в Калькутте в самый опасный период для Компании как державы, Хейстингс подкупом и военными экспедициями в начале 80-х годов XVIII в. сумел развалить единственную в истории Индии коалицию всех крупнейших княжеств, которая реально грозила сбросить британцев в море. При этом Хейстингсу постоянно мешали его коллеги — три назначенных парламентом советника, через которых премьер-министр Норт рассчитывал контролировать Компанию и которые занимались исключительно сбором на Хейстингса компромата, взвалив на него всю административную работу. Однако генерал-губернатору удалось переиграть их: так и не добившись его отставки, два советника умерли, а третьего он ранил на дуэли и тот вернулся в Лондон.

Хейстингс был жестким администратором, и его методы по выведению Компании из кризиса не были безупречными с моральной точки зрения (чем позднее воспользовались его противники во время парламентского суда над ним, хотя и неудавшегося). Например, он вымогал средства у ряда представителей индийской знати и повесил раджу Нанда Кумара, заткнув рот группе недовольных его мерами бенгальцев.

Вместе с тем Хейстингс уважал культуру Индии и покровительствовал первым британским индологам. Сам он бегло говорил на фарси и урду, ведя переговоры с правителем княжества Авадх с глазу на глаз. Интересом к жизни и культуре индийцев Хейстингс и многие его сослуживцы выгодно отличались от британцев более позднего, викторианского, общества, которые смотрели на «туземцев» уже исключительно сверху вниз.

Неудивительно, что оценки Хейстингса в историографии сильно разнятся. Если британский историк Р. Мьюир назвал его самым великим англичанином XVIII в., то для советского историка Е.В. Тарле Хейстингс остался «законченным палачом по натуре».

И.Й. Цоффани. Уоррен Хейстингс. 1783–1784 гг.

Дальнейшее наступление на Ост-Индскую компанию правительство было вынуждено приостановить из-за драматических событий по другую сторону Атлантики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.