Генерал-лейтенант Гельмут Бойкеманн Солдат и полководец двух мировых войн

Генерал-лейтенант Гельмут Бойкеманн

Солдат и полководец двух мировых войн

Гельмут Бойкеманн родился 9 мая 1894 года в Гамбурге в семье директора тогдашнего статистического бюро. Сдав экзамены за курс гуманитарной гимназии имени Вильгельма, он в начале 1914 года стал штандарт-юнкером 165-го пехотного полка в Кведлинбурге.

В составе бригады под командованием Людендорфа он участвовал в броске на Льеж, за что был награжден Железным крестом 2-го класса и был произведен в октябре 1914 года – с предварительным производством 19 февраля 1913 года – в звание лейтенанта. Он также участвовал во всех без исключения сражениях своего полка во Франции. За успешное проведение крупной патрульной операции 23 мая 1916 года он был награжден Железным крестом 1-го класса.

За действия в ходе наступательных и оборонительных боев 1918 года Бойкеманн, только что произведенный в старшие лейтенанты, был награжден Рыцарским крестом королевского дома Гогенцоллернов с мечами. К концу войны он стал полковым адъютантом и позднее перешел в рейхсвер[6]. В течение двух десятилетий он служил в Кведлинбурге, до 1926 года в должности командира взвода 8-й пулеметной роты 12-го пехотного полка, а затем командиром 6-й и позднее 8-й пулеметной роты. К этому времени 1 февраля 1928 года он был произведен в звание капитана.

После восьми лет службы в качестве командира роты капитан Бойкеманн был приглашен 1 октября 1934 года преподавателем тактики в Мюнхенское военное училище. Через два месяца он получил звание майора. В эти годы судьба свела его с многими молодыми людьми. Преподавая в военном училище, он получил 1 октября 1937 года звание подполковника, а с 10 ноября 1938 года вернулся в строй, став командиром 1-го батальона 89-го пехотного полка в Шверине.

В июле 1939 года этот батальон в составе 12-й пехотной дивизии был переброшен морем на усиление 1-го армейского корпуса в Кенигсберг, столицу Восточной Пруссии.

В составе 1-й армии подполковник принял участие в войне с Польшей. Боевые дороги привели его подразделение на равнину западнее Танненберга, в междуречье Нарева и Буга, на Варшавский фронт.

За участие в этих боях подполковник Бойкеманн был награжден почетными пряжками к двум Железным крестам. Уже в Польше своими искусными и решительными боевыми действиями он доказал, что ему могут быть доверены и более масштабные задания. И 13 января 1940 года он был назначен командиром 382-го пехотного полка. Вверенный ему полк он провел через два с половиной года тяжелых боев.

Вплоть до начала войны с Францией полк находился на учебном поле под Кёнигсбрюком и служил в качестве учебного подразделения для подготовки командиров батальонов в составе 164-й пехотной дивизии.

В ходе Французской кампании он вошел в состав 12-й армии и был передислоцирован в Реймс в качестве оккупационного гарнизона. Здесь 1 сентября 1940 года Бойкеманн получил звание полковника.

До конца этого года его полк оставался во Франции: сначала в Реймсе, потом у Ла-Манша и, наконец, в Вогезах. Во время пребывания в Вогезах 164-я пехотная дивизия была преобразована в легкую горную дивизию и в начале января 1941 года переброшена в Румынию, в район южнее Бухареста, а чуть позднее сосредоточена в местечке Гиоргиу для форсирования Дуная и вступления в Болгарию.

Переброска германских войск на Балканы была предпринята, поскольку все большее сосредоточение войсковых контингентов на Ближнем Востоке, высадка английских войск на Крите, а потом и на материковом побережье Греции представляли собой угрозу южному флангу Германии. Не в последнюю очередь это было вызвано также и необходимостью обезопасить важные для Германии месторождения нефти в Румынии, а также оказанием помощи союзнику Германии по пакту стран оси – Италии, неудача которой в Албании и на греческой границе приняла катастрофические размеры. Но прежде всего это было необходимо из-за начатой Верховным командованием подготовки к войне с Советским Союзом. Из этого же вытекали необходимость сковывания сильного английского воинского контингента и ослабления английского фронта в Африке, а также снятие давления на итало-германские войска в Северной Африке.

В начале марта 1941 года 164-я легкая дивизия – так она именовалась теперь – осуществила санкционированное болгарской стороной форсирование Дуная. На участке форсирования река имела в ширину более 1000 метров. Полковнику Бойкеманну это обстоятельство создало значительные трудности, с которыми он большей частью успешно справился.

Продвижение через покрытый глубоким снегом перевал на Шипке по направлению к болгарско-греческой границе было также нелегким испытанием для пехотинцев 382-го полка.

Граница на участке фронта дивизии проходила южнее Пловдива – бывшего Филиппополя – по горному хребту Родоп на высоте до 2000 метров.

Впервые артиллеристам дивизии пришлось перебрасывать свои орудия через высокие горы на гужевой тяге. Кроме лошадей на этом марше использовались также буйволы.

В авангарде дивизии шел 382-й пехотный полк. Когда он вышел на границу, полковник Бойкеманн сразу же отправился проводить рекогносцировку местности, возглавив группу офицеров. Греческая линия Метаксоса тогда еще была загадкой.

В предутренних сумерках 6 апреля 1941 года полковник Бойкеманн отдал приказ о наступлении. Сопротивление греческой пограничной охраны было подавлено солдатами 2-го батальона под командованием подполковника Гайслера. Полку пришлось преодолеть семь разрушенных мостов, многочисленные искусственные препятствия и обширное минное поле, прежде чем 2-й батальон, двигавшийся в авангарде, после 20-километрового марша достиг северных окрестностей города Эхинос.

Внезапно солдаты попали под сильный огонь. Полковник Бойкеманн, остановившийся на вершине высоты 785, увидел, что из амбразур многочисленных дотов, построенных в этом районе, вырывается пламя пулеметных выстрелов.

– Работают по крайней мере двадцать дотов, господин полковник! – доложил его адъютант лейтенант Мандель.

Вскоре после этого поступило еще одно донесение:

– Остановлены сильным вражеским огнем из-за уличных баррикад!

Он сразу же понял, что лобовой штурм приведет к излишне тяжелым потерям.

– Прекратить наступление! Залечь в укрытиях! – отдал приказ Бойкеманн. – Посылаю 3-й батальон в обход противника!

Связавшись с 3-м батальоном, шедшим во втором эшелоне, он приказал майору Фетту приготовиться к наступлению с широким охватом противника восточнее высоты 785.

– Мы наступать не будем, но поддержим вас отсюда противотанковой, зенитной и частью полевой артиллерии дивизии, – отдал он распоряжение.

Несколько позже Бойкеманн проследовал в расположение 1-го батальона, который был в арьергарде. Он приказал батальону отойти с прежнего маршрута движения. Солдаты должны были подняться по горным тропам на высокогорье, сконцентрироваться западнее Эхиноса, оттуда снова выйти на прежний маршрут движения и из этого пункта пойти в атаку на Ксанти.

Бойкеманн, который тотчас же снова вернулся к Эхиносу, рассчитывал на то, что сил 1-го батальона будет вполне достаточно, чтобы взять Ксанти. Сразу же вслед за этим он должен был повернуть на прибрежную равнину и взять под свой контроль переправу Токсоте. Весь полк должен был подтянуться к переправе позже.

Разумеется, весь этот план мог быть реализован только в том случае, если бы двум оставшимся батальонам удалось подавить укрепленные огневые точки у высоты 785 и расчистить дорогу к цели.

Подошедшие зенитные и противотанковые орудия, а также полевую артиллерию и саперную команду полковник Бойкеманн взял под свое командование и отдал приказ о начале атаки.

Теперь все тяжелые орудия вели огонь по скальным дотам, чье местоположение было установлено по пламени выстрелов из амбразур. В ходе этой атаки 88-миллиметровые зенитные орудия подавили четыре бункера. Затем в атаку пошли пехотинцы, которых вел лично Бойкеманн. Солдаты отвоевывали пространство метр за метром. Саперы взрывали гнезда сопротивления. Был определен и подавлен сосредоточенным огнем командный пункт неприятеля. Вся укрепленная линия была выведена из строя незадолго до наступления темноты несколькими прямыми попаданиями.

Примерно половина укреплений была занята пехотинцами ближе к наступлению темноты, когда было получено радиодонесение от 1-го батальона, которое гласило: «1-й батальон занял Ксанти. Город в наших руках».

– Направить парламентера к коменданту укрепленного района! – отдал приказ полковник Бойкеманн.

Идти парламентером вызвался офицер из штаба полка. Он направился в укрепление, размахивая белым флагом, и был препровожден к греческому полковнику. Офицер сообщил коменданту о безвыходности его положения и потребовал капитуляции на почетных условиях.

Полковник-грек уже получил по радио известие о том, что Ксанти – его командный пункт – в руках немцев, и согласился на капитуляцию.

На рассвете следующего дня полковник Бойкеманн увидел белые флаги, которые развевались над еще не занятыми укреплениями. Спустя некоторое время из них стали выходить безоружные защитники крепости. И лишь теперь Бойкеманн узнал, что укрепленный пункт Эхинос состоял из высоко расположенного основного бункера и трех разнесенных узлов сопротивления. В отдельных частично заглубленных в скалы дотах и стрелковых ячейках, которые были связаны между собой туннелями и ходами сообщения, держали оборону около 600 греческих солдат. Необходимо было быстро развивать успех, и Бойкеманн приказал:

– Второй батальон выступает немедленно! Направление удара – город Ставрополис на Нестосе.

Тем временем пали Салоники, а в первой половине дня 10 апреля Верховное командование армии Восточной Македонии подписало безоговорочную капитуляцию.

Немалая заслуга в этом принадлежала 382-му пехотному полку, который сломил сопротивление важнейшего узла противостояния противника и тем самым изъял главную опору всей обороны врага.

За проявленные в этом сражении решительность в критической ситуации и принимая во внимание значение одержанной под его командованием победы, Бойкеманн был награжден Рыцарским крестом, врученным ему 14 мая 1941 года. Но еще до этого момента его полку довелось выполнить боевое задание совершенно особого рода.

382-й пехотный полк нес охрану побережья в районе Александруполис – Порто-Лаго (юго-восточнее Ксанти).

Каждый раз, когда Бойкеманн выходил из своей палатки, он неизменно бросал взгляд на вздымавшуюся на 1600 метров вершину острова Самофракия. Этот вид однажды и подвиг его на необычное предприятие, которое позволил ему совершить командир его дивизии генерал-лейтенант Фольтманн: полковник Бойкеманн хотел одним внезапным налетом захватить лежащий всего в шестидесяти километрах от побережья остров силами одной роты.

Едва забрезжило утро 19 апреля, как из гавани Порто-Лаго вышли пять рыболовецких баркасов, имея на борту 2-ю роту под командованием старшего лейтенанта Шотта и командира полка. На подходе к острову они были обстреляны греческим полицейским патрулем, но тем не менее высадились на берег. Полицейские бежали, а местное население восторженно приветствовало немецких солдат.

Еще во время пребывания на Самофракии Бойкеманн стал разрабатывать план захвата острова Лемнос. Он знал, что этот остров во время Первой мировой войны был местопребыванием англо-французских вооруженных сил и что именно отсюда началась Галлиполийская операция[7]. Бойкеманн узнал от рыбаков, что имеется возможность из одной уединенной бухты, излюбленной контрабандистами, проникнуть на территорию острова, не будучи замеченными британскими танковыми частями, еще остающимися на нем.

– Этих томми мы захватим в плен! – решил для себя Бойкеманн и вернулся на материк.

Старший морской начальник на акватории Эгейского моря капитан 3-го ранга Фрийус-Плессен предоставил в распоряжение полковника для выполнения этого предприятия десять моторных баркасов и прикомандировал к нему штурмана. Были сформированы смешанные штурмовые группы. Противотанковые орудия и станковые пулеметы были установлены так, что могли вести огонь с борта баркаса. Штурмовой группе также временно подчинялись дивизионные саперы с десантными вельботами под командованием лейтенанта Отто. Были также отданы распоряжения о том, чтобы 2-й батальон с малокалиберными скорострельными орудиями погрузился в гавани Кавалла на борт торгового судна, чтобы в соответствии с планом операции на рассвете 25 апреля поддержать высадку десантной группы. Там, на месте высадки, командир батальона должен был ожидать дальнейших распоряжений командира полка.

Переброска 1-го батальона на Лемнос прошла полностью по плану. На первом судне, «Фракии», находились полковник Бойкеманн и штурман. В кильватере «Фракии», вооруженной одним противотанковым орудием и тремя станковыми пулеметами, шли еще два баркаса, образуя авангард отряда, которым командовал капитан Трибукайт, командир 4-й роты.

Без каких-либо происшествий десантная штурмовая группа вошла в бухту Пурния.

Обнаружив это, греческий пост охраны открыл по ним огонь.

– Спустить десантные вельботы! – приказал полковник.

И вскоре эти вельботы уже двигались к греческим постам. Заработали станковые пулеметы. Предрассветную темноту разорвало пламя дульных вспышек, и посты часовых один за другим были подавлены.

Теперь десантные вельботы двинулись к берегу широким клином и через несколько минут уже достигли цели. Полковник Бойкеманн собрал своих людей вокруг себя и отдал приказ:

– Наступать в направлении холма с ветряной мельницей!

Ведя на ходу огонь, пехотинцы двинулись в наступление в указанном направлении. Греческая рота, занявшая оборону на высоте, попыталась отбить наступление. Но после получасового боя высота оказалась в руках наступавших.

С вершины холма Бойкеманн мог обозревать южную часть Эгейского моря и окрестности Мудроса, главного порта острова.

– Взгляните туда, господин полковник! – произнес его адъютант, указывая рукой направление.

– Это подходит наш второй батальон на торговом судне «Делос», – объяснил тому Бойкеманн. – Все идет по плану. Передайте им по рации мой приказ: крейсировать на подходе к бухте и ожидать дальнейших распоряжений!

Естественно, об этом сразу стало известно всем десантникам, которые поняли, что их командир считает – подкрепление на этом участке не нужно.

– Вы со своей усиленной ротой возьмете гавань Мудроса, – наконец обратился Бойкеманн к капитану Трибукайту. – Я же с основными силами захвачу Кастрон, столицу острова, на восточном его берегу. Ну а пока что мы вместе с вами двинемся на Мудрос.

Под прикрытием огня тяжелого пехотного оружия рота в хорошем темпе двинулась вперед. Пулеметные гнезда неприятеля были подавлены, и около десяти часов утра рота овладела Мудросом. Через некоторое время полковник Бойкеманн реквизировал в Мудросе несколько грузовиков.

– Трибукайт, – отдал он приказ капитану, – принимайте командование над вторым батальоном. Двигайтесь к восточному побережью острова, заходите в гавань Мудроса и быстро высаживайтесь на берег. Я приму командование первым батальоном!

На трофейном грузовике Бойкеманн двинулся по направлению к Кастросу. Здесь он принял под свое командование батальон и повел его к городу, которого достиг около одиннадцати часов и, несмотря на сильное сопротивление греков, овладел им. Несколько позднее полковник узнал, что англичане покинули остров буквально накануне. Ближе к полудню он доложил генерал-лейтенанту Фольтманну во время сеанса радиосвязи:

– Лемнос в наших руках!

Во время этой операции полк потерял связного-мотоциклиста ефрейтора Брауера, который из-за незнания местности оказался в тылу у греков.

В плен были взяты адмирал, капитан 2-го ранга и 314 греческих солдат. В качестве трофеев было взято большое количество оружия, боеприпасов и более 150 судов.

За эту операцию полковник Бойкеманн был отмечен почетной грамотой главнокомандующего сухопутными силами.

С гражданским населением вскоре были установлены самые сердечные отношения, после чего полковник Бойкеманн был назначен комендантом острова.

Период оккупации тянулся без особых происшествий вплоть до некоего случая, который произошел на море и привел к четырем смертям. Это произошло 12 мая 1941 года. Как и ежедневно, катер связи шел к материку, на нем в качестве сопровождения были старший лейтенант Шотт и семеро солдат. Едва катер удалился от острова километра на три, как был потоплен торпедой, выпущенной английской подводной лодкой. Когда лодка всплыла на поверхность, часть солдат еще держалась на воде. Все они были расстреляны англичанами из пулеметов.

Вечером того же дня полковник Бойкеманн с несколькими солдатами вышел в море, чтобы почтить память павших, которые были убиты врагами вопреки всем правилам ведения войны. Они решили воздвигнуть своим погибшим товарищам памятный знак.

В начале августа 1941 года весь полк погрузился на пароход «Аркадия» и был переправлен под эскортом итальянских торпедных катеров в Салоники, где теперь должна была размещаться резиденция Бойкеманна в качестве коменданта. Затем в течение некоторого времени полк действовал против греческих партизан, которые несколько раз взрывали железнодорожную магистраль Салоники – София и совершали нападения на грузовики. Безопасность войск и мирного населения вскоре была восстановлена.

В начале 1942 года 164-я легкая дивизия получила приказ сменить 5-ю горную дивизию, размещенную на Крите. Войска погрузились в Афинах на поезд, и 382-й пехотный полк 18 января был на борту нескольких судов переправлен на Крит.

До острова оставалось около сорока морских миль, когда суда подверглись нападению английской подводной лодки. В «Ливорно», на котором находился штаб полка и его командир, попали две торпеды. Судно затонуло менее чем за восемь минут.

Несмотря на столь малое время, когда оно уходило под воду, экипажу итальянского торпедного катера «Лупо», командир которого уже к этому времени был кавалером Железного креста 1-го класса, удалось принять всех находившихся на борту людей и спасти их. «Лупо», пренебрегая опасностью взрыва от детонации боеприпасов, снял всех солдат и выловил плавающих в воде членов экипажа «Ливорно», тогда как конвой, согласно приказу, шел вперед, чтобы не стать целью для новой атаки субмарины. Из 400 солдат во время этого инцидента погибли только восемь человек.

На Крите полку был выделен участок обороны в составе дивизии, которая между тем была переименована в «крепостную дивизию Крита». Полковник Бойкеманн расположил свой командный пункт в городе Ретимнон.

Вместе со своими подчиненными полковник Бойкеманн провел на этом острове несколько чудесных месяцев. Он посетил все раскопки античных поселений, поднялся на Ида[8]. Однако это была чересчур трагическая идиллия, ведь примерно в сотне километров южнее этих мест вела тяжелые бои армия Роммеля «Африка».

В те месяцы, когда Бойкеманн и его солдаты несли спокойную гарнизонную службу, разгоралась война в Советском Союзе. Многие офицеры и солдаты полка уже подали рапорты по команде о переводе на фронт, когда 20 июня 1942 года пришел приказ о переброске полка в Африку. В качестве первой боевой части должен был передислоцироваться 382-й пехотный полк усиленного состава. Вместе с батареей малокалиберных орудий и батареей зенитных 20-миллиметровок он насчитывал около 7 тысяч человек. Ввиду этих обстоятельств переброска по воздуху осуществлялась без полевых кухонь и грузовиков. Если горные орудия были погружены только в разобранном виде, то полевую артиллерию удалось перебросить без разборки, но, к сожалению, без их тягачей.

Переброска началась в первых числах июля. Тридцать пять Ju-52 взлетели утром первого дня, приземлились в Африке, вернулись назад и во второй половине дня во второй раз пересекли Средиземное море.

Прибыв в Тобрук, полковник Бойкеманн получил переданный ему устный приказ фельдмаршала Роммеля незамедлительно направить всех прибывших солдат на фронт под Эль-Аламейн, находящийся приблизительно в 600 километрах к востоку. Для переброски личного состава должны были быть задействованы все двигавшиеся в направлении фронта транспортные средства.

Бойкеманн оставил на месте прибытия одного энергичного офицера своего штаба, а сам направился к Роммелю.

Первая машина, итальянский грузовик, подбросил его до Бардии, второй довез через Соллум до Сиди-Барани. Здесь он нашел место на небольшом самолете и уговорил начальника аэродрома отправить его в Фука. Там ему повезло больше – офицер люфтваффе предоставил в его распоряжение легковой автомобиль, на котором он добрался до командного пункта фельдмаршала Роммеля. Пункт этот находился недалеко от побережья, у местечка Сидиэль-Рахман, всего в нескольких километрах от линии фронта.

– Отлично, что вы здесь, Бойкеманн! – приветствовал полковника Роммель. – Рад, что вы привели нам такое крупное подкрепление. Вы нам нужны!

После этого приветствия командир полка завел разговор о критическом положении на фронте. В ходе разговора он узнал, что с начала июля ведутся тяжелые бои, и глубокие прорывы противника удается отбивать, только бросая в дело резервы.

– Бойкеманн, – завершая знакомство с обстановкой, сказал фельдмаршал Роммель, – вы тотчас же сведете всех прибывших солдат в боевые группы и отправите их на фронт. Вам поручается участок, где противник вклинился в расположение дивизии «Сабрата», вы должны предотвратить опасность вражеского прорыва!

Полученное Бойкеманном задание было весьма трудным, и полк его отправился на фронт весьма оригинальным способом: лежа на ящиках с боеприпасами и на канистрах с бензином. Но, несмотря на все трудности, каждая из боевых групп стремилась добраться до места своего назначения первой. В этом проявился их высокий боевой дух, который сумел внушить им полковник Бойкеманн за время пути.

На подходе к участку фронта армии 382-й полк остановился, из его личного состава были сформированы боевые группы. Спустя пять дней после прибытия полка в Африку полковник Бойкеманн снова предстал перед фельдмаршалом Роммелем.

– Разрешите доложить, господин генерал-фельдмаршал: полк в полном составе готов идти в бой!

– Благодарю вас, Бойкеманн! Полагаю, сохранили свою энергию, и выражаю вам свою признательность!

Буквально в первые же дни на африканском фронте боевые группы Бойкеманна попали под ураганный огонь англичан. После этой артподготовки должна была последовать вражеская атака. В этот момент перед Бойкеманном появился командир танкового взвода.

– Мы готовы поддержать вас всеми своими двадцатью пятью танками, которые стоят за вашими позициями, господин полковник! – доложил он, тем самым продемонстрировав своим товарищам с Крита «африканское» братство по оружию.

В полосе обороны полка каждый день появлялся фельдмаршал Роммель. Цель его визитов была совершенно ясной: он лично желал поднять боевой дух новых частей.

Во время своих посещений Роммель вместе с полковником Бойкеманном порой добирались даже до отдельных стрелковых ячеек. Вскоре даже последний из солдат 382-го полка уже знал маршала в лицо.

За все время пребывания под командованием Роммеля Бойкеманн ни разу не получил от него письменного приказа. Каждый боевой приказ фельдмаршал передавал ему лично. Однажды, когда Бойкеманн пожаловался в штабе армии, что его части все еще недостаточно моторизованы, Роммель взял его под локоть и вывел из помещения штаба под открытое небо.

– Посмотрите туда, Бойкеманн! – сказал он и указал рукой в сторону вражеских позиций, где как раз двигалась моторизованная колонна. – Если вы хотите иметь больше техники, то вам надо быть вон там. От меня вы не получите ни одной машины!

Почти каждый день неприятель предпринимал попытки прорыва линии германской обороны, направленные преимущественно против итальянских передовых частей. Ожесточенными контратаками части Бойкеманна ликвидировали прорывы противника на участках дивизий «Сабрата», «Триест» и «Тренто».

Когда тяжело заболел командир 164-й легкой дивизии «Африка», Бойкеманн был назначен старшим из командиров полков с исполнением обязанностей командира дивизии. Он впервые поднялся на уровень дивизионного командования, причем в момент очень тяжелого кризиса на фронте. В ходе оборонительных сражений июля и августа 1942 года Бойкеманн был награжден итальянской серебряной медалью «За отвагу». Неоднократно ему доводилось спасать итальянские дивизии от полного уничтожения.

В конце августа полковник Бойкеманн был вызван в штаб армии. Когда он прибыл туда, Роммель сообщил ему, что его переводят в резервные части сухопутных войск, которые находятся в личном распоряжении фюрера. В дальнейшем же его ожидает назначение на должность командира дивизии в какой-нибудь горячей точке на Восточном фронте.

– Мне очень жаль, что вы покидаете нас, господин полковник. Но там у вас будут куда большие шансы на дальнейшее продвижение по службе, – такими словами завершил фельдмаршал этот разговор.

Командир дивизии трогательно попрощался со своими подчиненными, в особенности со своим старым 382-м пехотным полком. С аэродрома под Тобруком через Крит, Афины и Бриндизи он вернулся на родину. Явившись в управление кадров сухопутных сил, он узнал там, что 15 сентября ему надлежит принять командование 75-й пехотной дивизией, ведущей тяжелые бои в районе Воронежа.

Полет на Восточный фронт прошел вполне благополучно, и, приземлившись в Касторной, полковник Бойкеманн доложил о своем прибытии командующему 2-й армией генерал-полковнику фон Сальмуту. Он знал своего нового начальника еще по тому времени, когда фон Сальмут командовал батальоном 12-го пехотного полка.

От него Бойкеманн узнал, что его дивизия уже несколько дней ведет упорные бои за крупный промышленный центр – город Воронеж. Здесь в ходе германского летнего наступления возник значительный плацдарм, который русские пытались отбить уже в четвертый раз.

Полковнику Бойкеманну были подчинены также части 57-й пехотной дивизии, командиру которой было поручено создание отсечной позиции на западном берегу Дона, а также два пехотных полка соседних дивизий. Таким образом, всего в распоряжении Бойкеманна находилось восемь полков. Дивизию должен был поддерживать тяжелой артиллерией расположенный здесь же VII армейский корпус. Справа от дивизии находилась 2-я венгерская армия, дальше к югу – итальянский альпийский корпус, еще дальше – румынские части. Севернее дивизии располагались позиции XIII германского армейского корпуса.

Бойкеманн быстро освоился в своей новой дивизии; не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что здесь он встретил многих своих сослуживцев, знакомых ему по 89-му пехотному полку в ходе войны в Польше.

В качестве первого боевого задания дивизия получила приказ ликвидировать глубокий прорыв неприятеля в южных предместьях Воронежа. Для выполнения приказа дивизии была придана батарея реактивных минометов.

Полковник Бойкеманн разработал оперативный план, который был одобрен командованием корпуса и армии. Сама операция была проведена в конце сентября. Под аккомпанемент воя реактивных снарядов пехотинцы в ходе решительного штурма отбили южную часть города. Тем самым полковник Бойкеманн доказал, что он вполне способен командовать дивизией. При осуществлении этой операции ему оказали эффективную поддержку начальник оперативного отдела штаба дивизии подполковник Гроль и начальник разведки дивизии майор Фридрих фон Кетельход.

Последующие месяцы выдались поспокойнее, и в штабах занялись планированием эвакуации плацдарма. 1 ноября 1942 года Бойкеманн получил звание генерал-майора.

Когда в январе 1943 года сражение под Сталинградом достигло апогея и ясно обозначилось намерение русских нанести основной удар силами Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов, началась эвакуация воронежского плацдарма. Прежде всего были отведены склады и тыловые службы.

Во второй половине января последовало предсказанное генеральное наступление советских войск, после начала которого были прорваны позиции венгерских и итальянских частей южнее Воронежа. Вскоре после этого севернее началась наступательная операция против XIII армейского корпуса, которая привела к прорыву его фронта. Целью русских было взять 2-ю германскую армию в клещи и уничтожить ее.

Эвакуацию пока еще не захваченных позиций на плацдарме можно было без всяких помех осуществить с 23 до 25 января. Правда, к этому времени советские войска уже стояли на флангах 75-й пехотной дивизии и других дивизий корпуса. К концу января кольцо окружения вокруг VII армейского корпуса замкнулось. В котле оказались девять дивизий и остатки венгерского VII армейского корпуса.

75-й пехотной дивизии теперь предстояло вместе с остатками 340-й и 377-й пехотных дивизий, а также частями 57-й и 323-й пехотных дивизий действовать в арьергарде.

Во 2-й армии для арьергардных боев были сформированы три группы:

Северная группа: генерал-лейтенант Зиберт (57-я пехотная дивизия);

Центральная группа: генерал-майор Бойкеманн (75-я пехотная дивизия);

Южная группа: генерал-лейтенант Голлвитцер (88-я пехотная дивизия).

Если Северная группа должна была прорываться через Тим[9], а Южная группа из района Старого Оскола могли двигаться по проселочным, но все же дорогам, то Центральной группе под командованием генерал-майора Бойкеманна пришлось отступать по совершенному бездорожью. Местность была покрыта глубоким снегом, мороз доходил до минус тридцати градусов. Горючее, продовольствие и боеприпасы были на исходе.

Генерал-майору Бойкеманну пришлось по этой причине отдать приказ об уничтожении всех транспортных средств, за исключением санитарных машин. Первой была взорвана его штабная машина, и генерал вместе со своими солдатами проделал весь этот скорбный путь пешком. 6 февраля Центральная группа была взята неприятелем в кольцо в районе Ястребовки.

– Мы должны пойти на прорыв в южном направлении и попытаться соединиться с группой Голлвитцера, – принял решение генерал-майор.

Воплощая план своего командира, артиллерия открыла огонь, затем в атаку пошли пехотинцы. Над их головами на позиции неприятеля с завываниями неслись реактивные снаряды. Короткими перебежками солдаты продвигались вперед, сам генерал шел бок о бок с рядовым Виттманном и одним из командиров батальонов. Вместе со своими полками шли на прорыв и командиры полков – полковник Крюгер, подполковник Шлегель, подполковник Зиггель и полковник Винтер. Все они были одержимы одной мыслью – прорваться сквозь окружение.

Противник открыл оборонительный огонь. Залпы полевых орудий устилали снег телами пехотинцев. «Тарахтелки» – ужасные 76-миллиметровые орудия русских – выкашивали целые взводы атакующих. Батарея реактивных минометов была накрыта русской артиллерией, и начавшийся со столь большими надеждами прорыв захлебнулся.

С наступлением темноты к генерал-майору Бойкеманну был доставлен русский парламентер. Генерал выслушал требование капитуляции – и отклонил его. Когда посланец отбыл восвояси, Бойкеманн собрал командиров подразделений.

– Господа, русские ожидают продолжения нашего наступления в том же самом месте на следующее утро. Они стянут туда все свои оборонительные силы. Но мы пойдем на прорыв немедленно, соберемся и будем прорываться на запад. Надеюсь, там мы найдем где-нибудь брешь.

Решение командиров боевых групп тут же начало претворяться в жизнь. Путь им преграждала лишь очень тонкая полоса неприятельской обороны, которая и была прорвана первым же броском. Под Мантуровом уже считавшаяся погибшей дивизия воссоединилась с корпусом и с армией – и была спасена.

Общее отступление германских сил через Обоянь – Суджу – Сумы снова и снова побуждало Бойкеманна принимать инициативные решения большой значимости. Ему удалось в затяжных боях с преследовавшим его неприятелем довести свои части до Сум и вновь организовать там оборону. Наступательный порыв русских к этому времени уже иссяк.

Подполковник Герман Зиггель, командир 172-го пехотного полка, был представлен к награждению Рыцарским крестом. Награда была вручена ему 15 июля 1943 года. Спустя всего лишь тридцать дней этот отважный офицер стал 552-м солдатом вермахта, награжденным дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

И еще одного военнослужащего своей дивизии генерал Бойкеманн представил в тот же день к награждению Рыцарским крестом: старшего лейтенанта Шнайдера, молодого и отважного офицера.

Сам же генерал-майор Бойкеманн был награжден золотым Немецким крестом[10], а 1 мая 1943 года – произведен в генерал-лейтенанты.

Во время начавшейся 4 июля 1943 года операции «Цитадель»[11] 75-й пехотной дивизии предстояло своими действиями связывать силы неприятеля. Основной удар дивизия должна была нанести только после успешного танкового прорыва линии фронта. Но до этого дело не дошло. В ходе контрнаступления русских из района Харьков – Курск дивизии пришлось отступать с тяжелыми боями через Ромны и Прилуки до рубежа Днепра. Поддержанная 4-й танковой армией под командованием генерал-полковника Гота, дивизия дошла до Киева и заняла на окраине города – западном берегу Днепра – новый рубеж обороны.

В начале ноября в этом районе началась крупная наступательная операция русских. Наступая по двум направлениям и обойдя Киев с севера и с юга, они соединились много западнее столицы Украины, и 75-я пехотная дивизия во второй раз оказалась в котле.

Но и на этот раз генерал-лейтенант Бойкеманн с ожесточенными боями вывел свою дивизию на юг. Прорыв из котла увенчался успехом. Остатки дивизии соединились под Белой Церковью со своим собственным фронтом.

В ходе дальнейших сражений дивизия была оттеснена в котел под Черкассами и там в третий раз оказалась в окружении. Вместе с 34-й пехотной дивизией она была вынуждена прорываться на запад.

Стоял январь. В лютый мороз пехотинцы пошли на прорыв. Многочисленные танки противника были уничтожены в ближнем бою. Первая попытка прорыва развивалась успешно, но затем переброшенные с других участков танки русских ликвидировали брешь. Лишь следующая попытка увенчалась успешным прорывом кольца окружения. Дивизия соединилась с танковым корпусом, который готовился к деблокированию котла. В ходе этих боев генерал-лейтенант Бойкеманн поспевал на все участки сражений, воодушевляя солдат личным примером.

За этим последовали новые сражения на занесенных глубоким снегом полях и в очень тяжелых условиях – под Уманью, на Буге, под Ямполью на Днестре, у Могилева-Подольского. В ходе дальнейшего отступления под Каменец-Подольским дивизия снова оказалась в котле вместе с 1-й танковой армией генерал-полковника Хубе. В далеком 1914 году Бойкеманн лежал в одной палате лазарета вместе со своим сослуживцем, тогдашним командиром роты Хубе, и был хорошо знаком с нынешним генерал-полковником.

Дивизия в четвертый раз оказалась в окружении, и снова ей удалось вырваться из русского котла. Несколько позднее ей, как имевшей неоценимый опыт арьергардных боев, было доверено сдерживать наступление русских на участке Черновцы – Тернополь.

В середине июля 1944 года генерал-лейтенант Бойкеманн, который с самого начала войны находился на передовой, был переведен в кадровый резерв Верховного командования сухопутных сил, которым распоряжался лично фюрер. Шестью неделями позднее он принял под свое командование 539-ю дивизию, расквартированную в Праге, где через год он пережил майское восстание чехов. Под его предводительством подчиненные ему войска, а также массы беженцев и этнических немцев смогли найти убежище под Пльзенем. Здесь генерал-лейтенант Бойкеманн оказался в американском лагере для военнопленных.

После пребывания в лагерях Регенсбург, Риденбург, Дахау, Ной-Ульм и Гармиш Бойкеманн в июле 1947 года был освобожден из заключения. На его родине в Шверине (Мекленбург) у него уже никого не осталось. Он построил себе новый дом в Штутгарте и там вместе со своей семьей вел тихую жизнь пенсионера.

* * *

ГЕЛЬМУТ БОЙКЕМАНН

Родился 9 мая 1894 года в Гамбурге

Последнее звание: генерал-лейтенант

Награды Первой мировой войны:

Железный крест 2-го и 1-го классов, знак за ранение

Брауншвейгский крест за заслуги 2-го и 1-го классов

Гамбургский «Ганзейский крест»

Рыцарский крест королевского придворного ордена Гогенцоллернов с мечами

Награды Второй мировой войны:

Пряжки к Железным крестам 2-го и 1-го классов

Рыцарский крест Железного креста (14 мая 1941 года)

Благодарственный адрес Верховного командования сухопутных сил

Знак за ранение

Болгарский орден «За отвагу»

Почетный знак болгарской пехоты

Штурмовой знак

Итальянская серебряная медаль «За отвагу»

Золотой Немецкий крест

Данный текст является ознакомительным фрагментом.