Глава 3. ОПЕРАЦИЯ «ЦИТАДЕЛЬ»

Глава 3. ОПЕРАЦИЯ «ЦИТАДЕЛЬ»

Поскольку события, связанные с Курской битвой, подробно освещены во множестве книг и научных публикаций, то обозначим стратегическую ситуацию, сложившуюся к лету 1943 года, лишь общими штрихами. Повторный захват Харькова немецкими войсками создал на Восточном фронте большой выступ, шириной приблизительно в 200 километров. Данный выступ (с советских позиций дуга) отделял друг от друга соединения группы армий «Юг» и «Центр». Операция «Цитадель» была призвана ликвидировать данную «неровность» в линии фронта. Как известно, германское командование посредством двух мощных фланговых ударов планировало отрезать находящиеся там части Красной Армии, окружить их и ликвидировать в очередном «котле». Удар, нанесенный с севера и с юга, должен был привести к крупномасштабному поражению Красной Армии. В данной ситуации «Лейбштандарт» должен был наступать со своих позиций в северном направлении. Данный прорыв предполагалось осуществить при тесном взаимодействии трех дивизий Ваффен-СС: «Лейбштандарт», «Рейх» и «Мертвая голова».

Четвертая танковая армия (XXXXVIII — 48-й танковый корпус и LII — 52-й армейский корпус) должна была уничтожить советские войска в районе Курска, что было составной частью плана операции «Цитадель».

В день Х танковая армия должна была прорвать линию советской обороны на участке фронта Белгород — Коровино. После данного прорыва на срок день Х+1 48-й танковый корпус должен был захватить холмы по обе стороны от Бутово и к югу от Герцовки.

После предполагаемого сокрушения второго рубежа советской обороны и уничтожения танковых сил, направленных на перехват немецкого клина, планировалось двигаться к Курску, обойдя с востока Обоянь. В это время армейская группа Кемпфа должна была продвигаться дальше на восток. Ее левое крыло (6-я танковая дивизия} должна была наступать от Белгорода через село Сабынино в направлении Прохоровки.

После интенсивной артиллерийской подготовки в день Х второй танковый корпус СС должен был начать наступление на участке фронта Березов — Задельное. При этом атака должна была осуществиться силами «Лейбштандарта», «Рейха» и «Мертвой головы», которые должны были выступить боевой группой, состоящей приблизительно из одной трети 167-й пехотной дивизии. Одна из дивизий должна была прорваться в оперативный тыл советских войск близ Журавлиного, что должно было открыть путь всем остальным от Белгорода на Яковлево. После этого танковый корпус СС должен был стремительно продвигаться вперед на участке Лучки — Яковлево. При этом находящаяся в Ворскле 167-я пехотная дивизия должна была прикрывать левый фланг танкового корпуса СС. Она должна была быть готова в любой момент продвинуться на северо-восток вдоль берега реки Псел.

Задача, отведенная «Лейбштандарту», была обозначена в приказе № 17 командования танкового корпуса СС. «Лейбштандарт Адольф Гитлер, усиленный 315-м гренадерским полком и 2-м батальоном 238-го артиллерийского полка, атакует позиции противника по дороге Томаровка — Быковка, после чего разворачивает свой левый фланг в северном направлении близ Каменного Лога и Задельного, которые должны быть взяты предельно быстро. После этого он должен продвигаться на восток от Яковлево. Его последующей наступательной задачей является оперативное форсирование реки Псел в районе Михайловка — Ключки. После прорыва обороны противника в распоряжение командования «Лейбштандарта» передаются 55-й полк реактивной артиллерии и 861-й батальон полевой артиллерии. Наступление дивизии СС, равно как и всего танкового корпуса СС, будет поддерживать с воздуха большая часть VIII авиационного корпуса».

Когда над позициями сгустилась темнота, во всех подразделениях вслух оглашался приказ Гитлера: «Солдаты! Сегодня вы начинаете великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом. С вашей победой сильнее, чем прежде, укрепится убеждение о тщетности любого сопротивления немецким вооруженным силам. Кроме того, новое жестокое поражение русских еще более поколеблет веру в возможность успеха большевизма, уже пошатнувшуюся во многих соединениях Советских Вооруженных Сил. Точно так же, как и в последней большой войне, вера в победу у них, несмотря ни на что, исчезнет.

Русские добивались того или иного успеха в первую очередь с помощью своих танков. Мои солдаты! Теперь, наконец, у вас лучшие танки, чем у русских. Их, казалось бы, неистощимые людские массы так поредели в двухлетней борьбе, что они вынуждены призывать самых юных и стариков. Наша пехота, как всегда, в такой же мере превосходит русскую, как наша артиллерия, наши истребители танков, наши танкисты, наши саперы и, конечно, наша авиация.

Могучий удар, который настигнет сегодняшним утром советские армии, должен потрясти их до основания. И вы должны знать, что от исхода этой битвы может зависеть все. Я как солдат ясно понимаю, чего требую от вас. В конечном счете, мы добьемся победы, каким бы жестоким и тяжелым ни был тот или иной отдельный бой.

Немецкая Родина — ваши жены, дочери и сыновья, самоотверженно сплотившись, встречают вражеские воздушные удары и при этом неутомимо трудятся во имя победы; они взирают с горячей надеждой на вас, мои солдаты. Адольф Гитлер»

Каковы же были задачи 13-й тяжелой роты «Лейбштандарта»? В первый день наступления, после того как были бы уничтожены советские противотанковые гнезда и прорвана линия фронта, ударная группа должна была повернуть на северо-восток в сторону Буковки, чтобы захватить плацдарм на берегу реки Псел. После этого в ночь на 5 июня 13-я тяжелая танковая рота должна была соединиться с батальоном штурмовых орудий и двигаться по дороге к высоте 228.6.

В ночь на 5 июля 1943 года одиннадцать готовых к наступлению машин вышли на контрольную точку 222.3 и заняли позиции на дороге, ведущей из Томаровки в Буковку. Подготовка к наступлению началась в 3 часа 15 минут. Вместе со штурмовыми орудиями «тигры» были готовы начать продвижение вниз по дороге Томаровка — Буковка, чтобы как можно быстрее достигнуть высоты 228.6. Но для всех немцев стала большим сюрпризом упреждающая советская артиллерийская подготовка. Как известно, советское командование знало о планах немцев.

Панцершютце Лау так описывал выход «тигров» на исходную точку и часы ожидания наступления: «Операция «Цитадель» имела большое значение даже для меня лично. Дело в том, что это было мое боевое крещение. Да еще оно происходило в мощном «тигре». Незадолго до наступления я был назначен заряжающим в экипаж моего приятеля Штаудеггра. Командиром нашего взвода был «Буби» Вендорф. Мы отбыли из пункта сбора еще 30 июня 1943 года. В этой связи я хотел бы отдельно упомянуть весьма дружественное прощание с местным населением. За те несколько недель, что мы были расквартированы в данном районе, у нас сложились прекрасные отношения с жителями. Я помню, как мы делали три остановки в пути, пока добрались до места. В первый раз шел проливной дождь, и мы были вынуждены укрыться под танком. Там поместились наш командир унтерштурмфюрер Вендорф, Хайнц Бюхнер, Франц Штаудеггер и несколько других. Тогда Вендорф и Бюхнер делились своими впечатлениями о пребывании в Наполас.

Следующий вечер застал нас посреди пшеничного поля, где мы и расположились биваком. Тогда Вендорф применил свою традиционную практику. Он положил взвод на животы полукругом так, чтобы головы были направлены в центр. Как и предполагалось, он призвал нас спеть. Мы исполнили нашу вечернюю песню. На следующий раз мы остановились в вытянутой деревне. Там командир взвода сказал, что мы прибыли на место. Там он обрисовал нам в общих контурах смысл операции. Не знаю, зачитывал ли ему кто-то приказ Гитлера или он также узнал о нем со слов[3]. Мы должны были напасть с юга, в то время как войска другой группы армии должны были двигаться нам навстречу с севера. Уже из слов фюрера и главнокомандующего следовало, что это было решающее сражение. Возвышенные эмоции и надежды в столь решающий час несколько диссонировали с несварением в моем животе. Тем более это должен был быть мой первый бой. На исходные для наступления позиции мы вышли в ночь на 5 июня 1943 года».

Первые подразделения 2-го панцергренадерского полка СС фактически начали наступление в 23 часа 15 минут. Они должны были захватить советские позиции к западу от Яхонтова и приблизиться к высоте 228.6. В 1 час 33 минуты (уже 5 июня) в ожесточенном бою погиб оберштурмфюрер Карк (9-я рота 2-го панцергренадерского полка СС). Бои завязались в самом Стрелецком. Немцы смогли закрепиться лишь в северной части этого населенного пункта. Одновременно с этим советские подразделения предприняли контратаку из района высоты 228.6. Немцам удалось ее отразить лишь в 2 часа 15 минут. Но собственно наступление началось в 3 часа. В 3 часа 15 минут «тигры» уже смогли прорваться к высоте 228.6.

Оба панцергренадерских полка «Лейбштандарта» перешли в наступление в 4 часа 5 минут. Во главе каждого из них двигались ударные батальоны. Их целью была высота 220,5. В ходе наступления выяснилось, что части Красной Армии смогли не только заминировать подходы к ней, но и создали на данном участке фронта глубокоэшелонированную оборону. Врытые по башню в землю Т-34 и замаскированные противотанковые орудия фактически остановили продвижение вперед «тигров» и немецких штурмовых орудий. Перед самой высотой 220,5 немецкие гренадеры натолкнулись на хорошо укрепленные советские траншеи.

В итоге рота «тигров» получила приказ прорываться через советские позиции к югу и юго-востоку от Быкова.

Гауптштурмфюрер СС Клинг передал по радио приказ всем танковым экипажам: «Танки — вперед!» На большой скорости одиннадцать «тигров» устремились на север. Командиры экипажей могли определять расстояние до советских позиций только по вспышкам выстрелов противотанковых орудий. При этом если орудие не вело огонь, то в темноте немецкие танкисты не могли заметить его, тем более если орудие было замаскировано. Никогда ранее немецкие танковые войска не сталкивались с таким количеством противотанковых орудий и врытых в землю Т-34.

Советские войска умело использовали условия местности и специфику ландшафта, чтобы мастерски скрыть свои противотанковые средства. Замаскированные советские противотанковые орудия были очень опасны для танков, но командиры экипажей и наводчики, сидевшие в «тиграх», смогли вычислить их по вспышкам в темноте. На некоторое время тяжелым танкам надо было остановиться, чтобы провести выстрел. Штурмман Бальтазар Волль, наводчик-артиллерист в экипаже Михаэля Виттманна, повернул башню танка в левую сторону. Через перископический прицел советское орудие выглядело очень грозно. Но опытный артиллерист Волль уничтожил его с первого выстрела. В тот же момент еще левее он увидел еще отсвет от выстрела из противотанкового орудия. Моментально прореагировав, небольшой уроженец Саарской области поразил и эту цель. Из других «тигров» тоже было проведено несколько точных выстрелов. В итоге линия обороны из противотанковых орудий была прорвана. Наступление продолжалось.

Панцергренадеры атакуют

Вскоре появились первые Т-34. Их было около дюжины. В самом благоприятном положении был танк гауптштурмфюрера Клинга, чей наводчик штурмман Вармбрунн в течение минуты подбил два советских танка. Из других «тигров» было произведено еще несколько точных выстрелов. Оставшиеся Т-34 предпочли отступить.

Новые неожиданные «сюрпризы» крылись в чрезвычайно разветвленной системе траншей. Ярко-красные метровые копья огня внезапно устремились через поле боя. Они заставляли отдельные участки пылать и дымиться. Для немецких гренадеров эти советские автоматические огнеметы были внушающим панический страх оружием. К нему даже не рисковали приблизиться. Клинг направил свой «тигр» к одному из подобных бункеров, в котором был установлен огнемет. Выстрел фугасным снарядом, и еще недавно неприступное укрепление было разрушено. За первый день наступления экипажем Клинга (точнее, его наводчиком-артиллеристом Вармбрунном) было уничтожено девять огнеметов, подорвано семь бункеров, подбито четыре Т-34 и девятнадцать 76,2-миллиметровых противотанковых орудий.

«Тигры» продолжили свое движение вперед, как только саперы сделали проходы в минных полях и перебросили мостки через противотанковые рвы. Вскоре они оказались близ советских позиций у высоты, которая ощетинилась стволами орудий. Было видно, как вкопанные в землю по самую башню Т-34, посылали в немецкие танки снаряд за снарядом.

В представлении гауптштурмфюрера Клинга к Золотому Германскому кресту говорилось: «Когда наступление гренадеров стало затухать, гауптштурмфюрер Клинг принял решение прорваться силами танковой роты через заминированную территорию, невзирая на массированный обстрел из противотанковых орудий. Атакуя силами одиннадцати танков, он прокладывал путь к высоте шаг за шагом. Четыре раза ему приходилось сменять танк, и, наконец, последними оставшимися в его распоряжении танками он смог прорвать линию обороны противника».

Советские артиллеристы позволяли приблизиться «тиграм» на расстояние едва ли не 20 метров. Бой был очень кровавым.

После того как в 11 часов 45 минут была обеспечена немецкая поддержка из реактивных артиллерийских установок, «тигры», штурмовые орудия и подразделения 2-го панцергренадерского полка СС после пяти часов неутихающей борьбы смогли захватить высоту 220,5. Потери советской стороны были огромными. Сложно сказать, сколько в общей сложности экипажам «тигров» удалось подбить Т-34 и уничтожить противотанковых орудий. В 12 часов 30 минут значительная часть 2-го панцергренадерского полка СС под командованием оберштурмбаннфюрера Гуго Крааса достигла высоты 215,4, что размещалась в 2,5 километра южнее Быковки. Это была цель первого дня наступления. В тот же день оба панцергренадерских полка СС вступили в Быковку.

«Лейбштандарт» наступает на Курск

Уличных боев не завязалось, части Красной Армии предпочли отойти. Немецкие панцергренадеры пытались преследовать отступающих красноармейцев.

Части «Лейбштандарта» за первый день наступления уничтожили большое количество советских танков. К вечеру 5 июня 1-я дивизия Ваффен-СС подступила к Яковлево, с правой стороны этот населенный пункт обходили части дивизии СС «Рейх». Во время этих боев был ранен унтерштурмфюрер Вендорф. Экипаж Виттманна только за первый день боев смог уничтожить восемь танков и семь противотанковых орудий.

Панцершютце Вальтер Лау вспоминал о первом дне операции «Цитадель»: «Когда начался артиллерийский обстрел, наши «тигры» должны были пересечь небольшой ручей. От водителя требовались немалые умения, но конструкция «тигров» все упрощала. Где-то брезжил рассвет. «Тигры» двигались по широкой равнине. В те заключительные минуты перед началом наступления нам показались очень внушительными залпы реактивных установок и гул пикирующих бомбардировщиков. Я впервые в жизни видел сплошную стену дыма и такой оглушительный шум, который производили батареи реактивной артиллерии. Когда шум стих, а дым опал, появились эскадрильи «штук».

Панцергренадеры «Лейбштандарта» под советским артиллерийским огнем

Одновременно с этим танки двинулись с места. После того как мы проехали несколько сотен метров, пришлось первый раз остановиться перед противотанковым рвом. Полк Фрея (1-й панцергренадерский полк СС) тут же захватил ров, а саперы начали наводить через него мостки. Первым танком, который пересек ров, командовал унтерштурмфюрер Виттманн. За ним последовал «тигр» унтерштурмфюрера Вендорфа. Во время наступления нашим командиром был Штаудеггер. Но поскольку у танка Вендорфа явно были технические проблемы, он перебрался к нам, и Штаудеггер временно покинул танк. Форсирование рва шло очень сложно. Мы должны были ожидать некоторое время, пока саперы сделают подобие переправы через него. Наконец они справились со своей задачей, и рота, построившаяся клином, продолжила свое наступление. Оборонявшиеся открыли по нам ураганный огонь. Мое состояние вряд ли можно было назвать идеальным. Я не знаю, был ли это страх, но в любом случае, у меня в животе возникло странное чувство. В тот день нас впервые подбили.

У меня явно не хватало опыта, чтобы сказать, из чего нас подбили. Возможно, из противотанкового ружья одновременно попали в командирскую башенку-рубку и подвеску катков. Мое самочувствие заметно ухудшилось, когда мы увидели, что унтерштурмфюрер Вендорф был весь залит кровью. Очевидно, он был тяжело ранен. Слава богу, оказалось, что ему осколками от разбитого смотрового прибора порезало лицо, но он не был серьезно ранен. Я полагал, что надо покинуть машину, и стал открывать аварийный люк в башне. Когда стало ясно, что Вендорф не ранен, а лишь поцарапан, а техника была повреждена незначительно, мы никак не могли закрыть люк изнутри.

В этот момент возник разговор между Вендорфом и командиром саперной роты. Я хорошо его помню, так как «глупая задница», которой был я, не имел достаточно сил, чтобы закрыть люк. Мое самочувствие и вовсе ухудшилось донельзя, когда люк свалился прямо на руку командиру саперов. Мы оставались недвижимыми на главном оборонительном рубеже. Около нас остановился танк оберштурмфюрера Шютце. Снаряд, выпущенный из противотанковой пушки, попал как раз в смотровое отверстие близ заряжающего. Заряжающий этого экипажа панцершютце Клаус Бюрвених, молодой белобрысый парень, был тяжело ранен.

Оберштурмфюрер СС Шютц у украинской хаты

Теперь я получил приказ перебраться с танка оберштурмфюрера Шютце. Это вконец меня расстроило, так как он был приятелем командира роты, а его наводчик унтершарфюрер Вернер Венд был очень опытным артиллеристом. Но у меня фактически не было времени на раздумье, поскольку танковый клин, возглавляемый гауптштурмфюрером Клингом, продолжал свое наступление. Мы атаковали высоту за противотанковым рвом и почти в мгновение ока израсходовали весь боезапас. Я помню, что с утра до дня мы останавливались три раза, чтобы пополнить боеприпасы. Теперь очень легко посчитать, сколько заряжающие перенесли снарядов и сколько кишок эти снаряды выпустили наружу. Странное чувство в животе меня оставило, но я был физически изможден бесконечным заряжанием 88-миллиметровых снарядов и жуткой жарой, стоявшей в танке. Впрочем, к вечеру себя так чувствовали все заряжающие из экипажей «тигров». В ту ночь мы заснули под открытым небом прямо позади танков».

Вечером многотрудного первого дня наступления танковые экипажи собрались, чтобы обсудить боевые события. Очень скоро наступила ночь. Тут произошел еще один случай, который как нельзя лучше характеризует Михаэля Виттманна. Молодой танкист был поставлен нести дежурство, но утомленный своим первым боем он заснул. Виттманн обнаружил его дремлющим на посту. Не сделав даже выговора или взыскания, он сменил молодого танкиста на дежурстве. Виттманн понимал, насколько новобранцам требовался сон. На следующий день он никуда не сообщал о данном инциденте. Это еще раз показывает, что Виттманн считал себя ответственным за молодых солдат. Но в ту ночь отдохнуть удалось отнюдь не всем экипажам.

Уже ночью Франц Штаудеггер попытался догнать свою роту. Он медленно вел свой «тигр» по узкой лесной дороге. Чтобы найти путь в кромешной темноте, Штаудеггер открыл люк башни и пытался разглядеть дорогу. Некоторое время танк катился через лес. Ночную тишину разрывал только рев его мотора.

Внезапно Штаудеггер заметил какие-то искры, которые мерцали непосредственно перед машиной. Он тут же приказал водителю остановиться. Теперь он мог разобрать контуры танка. Искры летели из его выхлопной трубы. Избежать столкновения удалось только чудом. Штаудеггер спрыгнул с башни, чтобы спросить командира танка, почему он стоял посреди дороги в жуткой темноте, не давая ему проехать.

Командир другого танка тоже стоял на башне и курил сигарету. Штаудеггер отчетливо мог разглядеть огонек окурка. Должно быть, он тоже был немало удивлен, так как не услышал приближение «тигра». Когда тот что-то спросил, то немец обомлел — он услышал русскую речь. Штаудеггер почти в полном одиночестве стоял перед советским танком. Совладав со своим страхом, он потянулся к поясу, достал ручную гранату и метнул ее в открытый люк советского танка. Бросившись в сторону, Штаудеггер заметил, что за первым танком находился еще один. Взрыв потряс Т-34. Унтерштурмфюрер попытался предупредить свой экипаж, но у него не было времени на большее. Действуя предельно быстро, Штаудеггер метнулся ко второму танку. Когда раздался взрыв, его люк открылся, видимо, танкисты хотел посмотреть, что произошло в ночи. В этот момент немец метнул туда вторую гранату. Раздался взрыв. Получилось, что Штаудеггер за какую-то минуту смог единолично уничтожить два танка. В данной ситуации его спасло то обстоятельство, что как бывший пехотинец Штаудеггер привык держать при себе несколько ручных гранат и знал, как с ними обращаться. Когда он поднялся обратно в танк, то его экипаж продолжил свой путь к 13-й танковой роте. На следующий день унтерштурмфюрер СС Франц Штаудеггер за храбрость и оперативность был представлен к Железному кресту первого класса.

В ту же ночь советские войска отступили на новые рубежи, которые располагались восточнее Яковлево. Одной из центральных точек данных укреплений считалась высота 243,2. На 6 июля 1943 года дивизиям «Лейбштандарт» и «Рейх» была поставлена задача прорваться к юго-востоку от Яковлево. Рота «тигров» должна была взять хорошо укрепленную высоту 243,2. Наступление началось рано утром. Части Красной Армии традиционно оказывали ожесточенное сопротивление. На борту танка командира 1-го взвода оберштурмфюрера Шютца находился уже знакомый эсэсовцам военный корреспондент Иоахим Фернау. Во время атаки в танк попал снаряд. Поначалу Шютцу показалось, что ему оторвало обе ноги. Но, на свое счастье, он оказался неправ. Во время этого боя многие молодые танкисты с трудом справлялись со своим страхом. Так, например, водитель этого экипажа Иоганнес Граф пел венские песни, что было хорошо слышно по радиосвязи. На тот момент штурмман СС Рольф Шамп командовал «тигром» 1324. Его экипаж состоял из штурммана Зигфрида Юнга (наводчик), панцершютце Иваница (радист), Рейнхардта Венцеля (заряжающий), Франца Эльмера (водитель). Во время атаки этот «тигр» наехал на мину и был поврежден. В тот день много немецких танков и транспортных средств подорвалось на советских минах, которыми были в изобилии усыпаны те края.

Гауптштурмфюрер СС Клинг с тремя оставшимися в его распоряжении «тиграми» к полудню все-таки смог захватить высоту 243,2. Этот тактический успех стал условием для преследования отступающих частей Красной Армии. Но подобная ситуация длилась недолго. В 13 часов 15 минут советские войска со стороны Яковлево предприняли атаку на позиции 1-го панцергренадерского полка СС. Она поддерживалась 38 танками. 13-й тяжелой роте «Лейбштандарта» удалось отразить эту атаку. Вместе с танковой группой «Лейбштандарта» было уничтожено восемь советских танков, после чего красноармейцы повернули назад.

Теперь Клинг осторожно взвешивал возможности его нескольких «тигров». В представлении гауптштурмфюрера Клинга к Золотому Германскому кресту говорилось: «Он немедленно стал преследовать противника.

Не обращая внимания на опасность, он повел танковую группу вперед, после чего смог захватить окрестности холма к западу от Прохоровки. Наш танковый клин углубился на 60 — 70 километров в позиции противника. За два дня боев его рота уничтожила пятьдесят Т-34 и по одному КВ-1 и КВ-2. Сам гауптштурмфюрер Клинг внес большой вклад в этот успех, подбив девять танков неприятеля».

Штурманн СС Вальтер Кох, один из членова экипажа Михаеля Виттманна

Михаэль Виттманн также принимал участие со своим взводом в этом бою. Его экипаж смог подбить несколько танков. Но в тот день Виттманну не повезло. Его танк подорвался на мине и остался стоять на месте с разорванной пополам гусеницей. В него несколько раз попадали советские снаряды. В итоге был искорежен пулемет радиста и повреждена крышка люка. Наводящий Вальтер Кох был ранен несколькими осколками в голову. В данной критической ситуации Виттманн не потерял самообладания и оставался хладнокровным. Эта уверенность передалась и членам экипажа. Они знали, что подмога была уже в пути. В тот день унтерштурмфюрер СС Брандт взял на буксир «захромавший» «тигр» и вытащил его из-под советского огня. После этого в экипаж Виттманна влился наводящий Макс Гаубе.

В тот день повезло многим экипажам: Виттманна, Брандта, Хёльда, Лётща — они смогли выбраться живыми с поля боя. В те часы небо было заполнено истребителями, бомбардировщиками и штурмовиками. Именно тогда капитан Рудель смог добиться феноменального успеха на экспериментальном «Юнкерсе-87», который был вооружен двумя подкрыльными 37миллиметровыми пушками.

Пока «тигр» демонстрировал убедительное превосходство над советскими танками и противотанковыми орудиями. Несмотря на ожесточенное сопротивление врытых в землю Т-34 и замаскированных противотанковых орудий, «тигры» неоднократно прорывали советские позиции и делали проходы для немецких гренадеров.

Советские войска применяли для обороны все имеющиеся в их распоряжении виды оружия, включая огнеметы. С другой стороны, Т-34, закамуфлированные под стога сена, больше не были «сюрпризом» для немецких танков. Больше всего неприятностей доставляли мины. Немецкие саперы должны были действовать круглыми сутками, не покладая рук. Именно на минах подорвались танки унтершарфюрера Штаудеггера, а несколько позже штурммана Шампа. Тем же вечером с ними встретился Зепп Дитрих и поинтересовался, в чем они нуждались. Он лично обещал им в кратчайшие сроки найти запчасти, необходимые для ремонта «тигров». В те дни стояла жара. В танках было пекло.

Заряжающий из экипажа Штаудеггера записал в те дни в дневнике: «Первые два дня операции «Цитадель» было форменным ужасом для заряжающих. Стояла жуткая жара, а мы должны были по три-четыре раза за сутки проводить пополнение боекомплекта. А это значило погрузку 5060 снарядов и освобождение танка от стреляных орудийных гильз. И так почти каждые пять часов. Я помню, что заряжающие валились к вечеру с ног. Я был одним из них».

Наступила очередная ночь. Экипажи «тигров» спали либо под открытым небом, либо в палатках. Большинство зданий и построек в местах боев было разрушено, таким образом большинство танкистов предпочитало разбивать импровизированный лагерь прямо рядом с «тигром». Но прежде чем начать отдых, экипажи должны были загрузить в танк снаряды, прочистить ствол, набить патронами пулеметные ленты, заполнить топливные баки горючим. Обычно от этих работ освобождался только один член экипажа — радист, который должен был достать еды для своих товарищей. Это объяснялось тем, что полевые кухни нередко размещались на весьма удаленном расстоянии от передовой. В итоге не было времени, чтобы дожидаться их прибытия. Нередко экипажи использовали любое затишье, чтобы подремать. За ночь почти никому не удавалось выспаться.

7 июня 1943 года в село Тетеревино въехали три Т-34, на броне которых были советские пехотинцы. Дорогу им преградил «тигр». В коротком бою все три советских танка оказались подбитыми. На следующее утро советское командование послало в Тетеревино уже тридцать Т-34. Вновь завязался бой. В ходе его 2-му батальону 2-го панцергренадерского полка СС удалось вытеснить советские подразделения с территории села. В этот момент подразделения 1-го панцергренадерского полка «Лейбштандарта» общей численностью около тысячи человек заняли села Покровка и Яковлево. Следующий удар танковой группы дивизий «Лейбштандарт» и «Рейх», которые с воздуха поддерживались штурмовиками и пикирующими бомбардировщиками, был нанесен по дороге, которая связывала Тетеревино и Прохоровку. В 7 часов 10 минут наступающие немецкие части были атакованы с севера двадцатью Т-34. К полудню в ходе ожесточенной танковой дуэли почти все советские машины были уничтожены.

Зигфрид Фусс со своей невестой. 1944 год

Во время наступления «тигры» по ошибке были атакованы немецкой авиацией. Когда вокруг танка стали рваться бомбы, Михаэль Виттманн открыл люк башни и разместил на корме танка специальный идентификационный щит, препятствуя тому, чтобы следующая «штука» продолжила начатую воздушную атаку.

К вечеру стало ясно, что радиста панцершютце Бендера надо было срочно госпитализировать. Его лицо исказило немыслимых размеров флюсом, после чего поднялась ужасная температура. Так в экипаж Виттманна попал Зигфрид Фусс. Вместе в «Бобби» Воллем (наводчик), штурмманом Карлом Либером (радист) и панцершютце Максом Гаубе он оставался в экипаже Виттманн до самого января 1944 года.

А вот как события того дня описывает Рольф Эрхардт, водительмеханик из 7-й танковой роты танкового полка «Лейбштандарта». «Широким фронтом стоит седьмая рота, вернее, те боеспособные танки, которые остались после боя 6 июля. Где-то здесь на высоте есть населенный пункт Тетеревино. За нами — дымящиеся остатки первого танкового эшелона русских, перед нами— непроницаемая стена — десятки танков Т-34 главного эшелона, который потом в жестоком, беспощадном бою мы смогли уничтожить. Стена из стали и огня. Там, в самом центре, пехота: наши гренадеры, отрезанные русскими, которые на броне Т-34 в пылу атаки вырвались вперед.

Днем ранее в мой танк сел командир взвода унтерштурмфюрер Вайзер, машина которого все еще находилась в ремонте. Он только что вернулся из свадебного отпуска, на нем парадный мундир, поскольку он еще не успел переодеться в полевую форму. Мы рассматриваем свадебные фотографии, все стараются найти контакт.

Мой опыт как водителя танка состоит всего из нескольких дней с 5 июля, из оглушительного взрыва, когда я 7 июля наехал на мину, а также из нескольких незначительных боевых эпизодов. Предыдущий день не принес ничего волнующего. На преодоление противотанкового рва ушло много времени. До вечера мы предоставили мотопехоте третьего батальона второго мотопехотного полка ночные укрытия недалеко от нашей нынешней позиции. Мы остановились на заднем склоне, чтобы провести ночь в привычных ямах-укрытиях под приятной защитой 24 тонн стали. Тот факт, что внутри больше тонны мощной взрывчатки, мы игнорировали.

После очень раннего пробуждения — возгласы, приказы, команды: «Заводи!», «По машинам!», «К бою!» Пока мы в спешке распихивали свои одеяла, из командного пункта прибежал унтерштурмфюрер Вейзер и крикнул: «Скорее! Вражеские танки!» Тут грохнуло — и ближе чем в 200 метрах загорелся первый Т-34.

Его подбил штабной танк выстрелом из своей пятидесятимиллиметровки. Теперь уже не нужны никакие приказы. Наш танк начинает движение, и уже через несколько минут мы подбили четыре танка Т-34, некоторые — с очень короткой дистанции. Так же действуют и другие танки седьмой роты. Ситуация постепенно упорядочивалась. Слова по радио стали звучать как нормальные приказы. На тот момент, насколько хватало взгляда, мы были хозяевами положения. Но что будет дальше?

Однообразие приказов о бесчисленной смене позиций внезапно прерывается. «Георг — Ирэне», — слышим мы и знаем, что Георг — это позывной командира первого взвода оберштурмфюрера Гоффманна. А Ирэна — командира седьмой роты, гауптштурмфюрера. Из нескольких слов стало понятно следующее: связной от пехоты докладывает, что штурмбаннфюрер Пайпер, командир 3-го батальона 2-го полка, ранен, окружен русскими и просит, чтобы его вытащили. Каждый, кто это слышит, понимает, что что-то должно произойти. Стена из дыма и огня — граница для своих и чужих. Мы следим за каждым движением; прорвавшийся Т-34 не прошел бы и пятидесяти метров, не превратившись в решето. Насколько глубока эта зона задымления? Возможно ли под ее прикрытием подойти к командному пункту Пайпера? Все эти вопросы проносятся у нас в голове. Каково сейчас гауптштурмфюреру Тиманну, который должен решить, кому отдать приказ спасти командира? Ясно только одно — попытка должна быть предпринята. Тут приходит сообщение Ирэны к Вальтеру (это мы): «Ваша позиция наиболее выгодная. Возьмите связного в головной танк и попытайтесь освободить Пайпера. Вперед, херачьте! Это ваш единственный шанс!» При слове «херачьте» я окончательно понимаю, какова ситуация. Этого жаргонного солдатского слова в обычных случаях нет в словаре нашего шефа, и оно выдает, что он сам в высшей степени взволнован. Унтерштурмфюрер Вайзер подтверждает получение приказа, отдает соответствующие команды танкам нашего взвода. Вызывает связного на прием. «Водитель, вперед!» — это его приказ мне. Через несколько мгновений меня окутывает дым. Я должен сбавить скорость, чтобы не наскочить на что-нибудь. Как кадры из немого кино перед моей смотровой щелью: обломки — пламя — призрачные фигуры в русских касках. На нас сыплется град снарядов. Внезапно где-то сильный удар. Корректировка курса? Как можно най ти в этом хаосе командный пункт? У связного нет возможности ориентироваться. Тем более что он сидит в башне.

Вайзер часто связывается по рации, просит усиленной огневой поддержки, приказывает остальным танкам задержаться, сообщает о попаданиях, докладывает, что он на головной машине продолжает путь в одиночку. Последнее радиосообщение: «На танке — неопасные попадания из противотанковых ружей и орудий — ориентирование невозможно — все равно продолжаю двигаться дальше». В диком напряжении мы не замечаем, что к нам не поступают больше ни приказы, ни подтверждения. И когда это антенна испустила дух? Связи больше нет — нет приказов — провал безнадежной операции?

На все это ушло меньше времени, чем нужно для прочтения этих строк. Бортовая радиоустановка невредима. Мы все еще следуем в направлении противника и окружены им. Не мелькнул ли только что немецкий бронетранспортер? Немецкий стальной шлем? Нет, ошибка! Одни русские! Вдруг тревожный приказ: «Т-34! Башню — в положение «2 часа» — бронебойным — огонь!» «Башню заклинило»,— докладывает наводчик. Теперь положение становится по-настоящему серьезным. «Водитель, наводить машиной, сдать вправо!» — поступает приказ. Я сдаю вправо, иду на третьей передаче, следовало бы переключить, знаю, что нет времени. Круто разворачиваю машину. Вдруг — грохот, потом тишина! Взгляд на тахометр. Понимаю: мотор стоит. Заглох или попадание? Завести! Мотор заработал. Я спрашиваю: «Что делать?» Тут радист срывает с моей головы наушники и орет: «Наводчик убит — бортовая радиоустановка вышла из строя».

Я ору: «Спроси заряжающего, что я должен делать!» Ответ: «Командир тоже убит!» — «Водитель, теперь все зависит от тебя», — проносится у меня в голове. Через несколько секунд я вижу русских, бегущих к нашему танку, трогаю машину. Тут я замечаю не более чем в ста метрах нашего противника — Т-34. Подвижна ли пушка? Я рывком разворачиваю танк на 90 градусов, тут раздается грохот. Я, кажется, опередил его на долю секунды. Инстинктивно я спрятал машину за обломками сгоревшего танка. Еще один поворот на 90 градусов. Интуиция подсказывает мне, что это — нужный курс. Связной выпрыгнул из машины и сдался русским, заряжающий ранен. Опасность пока еще не миновала. Выхожу из зоны задымления и вижу командира полуроты унтершарфюрера Харальда Штайна на своем танке. Мое смотровое устройство повреждено попаданиями. Я высовываю голову из люка, и Штайн показывает мне рукой направление. Гауптштурмфюрер Тиманн приказывает мне возвращаться к своим, в то время как Штайн прикрывает меня огнем.

У противотанкового рва радист с раненым заряжающим высаживаются и отправляются на перевязочный пункт. Я один. Позднее кто-то сосчитал попадания в мой танк. Смотровое устройство моего танка переходит из рук в руки. 17 попаданий от обстрела пехотой, 3 — из танковых орудий насчитали мои товарищи».

По мере развития Курского сражения 4-й немецкой танковой армии стал угрожать II советский танковый корпус, к которому могли присоединиться еще два танковых корпуса, которые входили в состав 1-й танковой армии. Находившийся на фланге армии II танковый корпус СС со дня на день мог оказаться в критической ситуации. Дивизия «Мертвая голова» должна была занять позиции слева от «Лейбштандарта», чтобы усилить острие удара танкового корпуса СС. На южном краю западного фланга была развернута 167-я пехотная дивизия. В тот день в сводках Совинформбюро сообщалось, что только за 7 июля 1943 года советскими войсками было уничтожено 70 «тигров» и 450 других немецких танков. Очевидно, что эти сведения не имели ничего общего с реальностью. В итоге получилось, что к концу Курской битвы части Красной Армии уничтожили «тигров» больше, чем их было на всем Восточном фронте вместе взятом.

8 июня 1943 года в 7 часов 10 минут подразделения 1-го панцергренадерского полка СС, наступая с юго-запада, взяли Большие Маячки. В 8 часов танковые группы дивизий «Лейбштандарт» и «Рейх» продолжили наступать в северо-западном направлении. К юго-востоку от населенного пункта Веселый танковая группа «Лейбштандарта» столкнулась с 80 советскими танками. Бой длился до 10 часов 30 минут. После этого советские танки повернули на юг и атаковали 1-й батальон 2-го панцергренадерского полка, который располагался в тот момент в деревне Яблочки. После перегруппировки танковая группа «Лейбштандарта» продолжила наступать далее на запад. В 12 часов у Веселого вновь начался танковый бой.

Описание боя в Веселом и населенном пункте Рыльский, в котором принимали участие «тигры» «Лейбштандарта», сохранилось во все том же представлении Клинга к высокой награде: «Атака 2-го батальона I-го панцергренадерского полка СС была остановлена укрепленными противотанковыми рубежами противника, состоящими из противотанковых пушек и врытых в землю танков. Гауптштурмфюрер Клинг с четырьмя танками нанес удар по флангу рубежа, уничтожив несколько танков противника. Поскольку наступление продолжалось, Клинг, оказавшийся во главе смешанной танковой группы, решительно двинулся вперед, выйдя в тыл оборонительных рубежей противника. Это заставило неприятеля, который в тот день потерял на этом участке фронта сорок два Т-34, бежать в панике».

В этом бою штурмман Вармбрунн смог подбить три советских танка. Исходной точкой для атаки танковой группы, в которой в начале дня было несколько «тигров», стало Тетеревино. Рано утром панцергренадерский полк «Германия» дивизии СС «Рейх» занял там свои позиции. Линия боев на тот момент тянулась на восток от Тетеревино. Границей между сражающимися сторонами стала железнодорожная ветка, шедшая через Прохоровку. В тот день экипаж Франца Штаудеггера не смог принять участия в боях, так как танк в очередной раз сломался. В итоге 8 июля Штаудеггер и его люди остались в Тетеревино. Как описывал события сам Штаудеггер, несколько часов спустя к селу стала приближаться крупная группа советских танков. В ней было не менее пятидесяти боевых машин. «Раз я не пошел с ротой, то я собираюсь идти поохотиться на них», — бросил в этот момент Штаудеггер Рольфу Шампу, у которого танк тоже вышел из строя. Не колеблясь ни секунды, Штаудеггер сделал все возможное, чтобы его «тигр» вновь смог передвигаться. Его танк тут же устремился в сторону Т-34. На тот момент экипаж Штаудеггера состоял из штурмана Герберта Штелльмахера (водитель), панцершютце Герхардта Вальтерсдорфа (радист), Хайнца Бюхнера (наводчик), Вальтера Хенке (заряжающий).

На пути следования гренадеры сообщили Штаудеггеру, что пять советских танков уже ворвались на немецкие позиции. Почти сразу же после этого он увидел, как пехотинцы смогли подбить два Т-34. Внезапно два советских танка появились у железнодорожной насыпи. Два прямых попадания, и они оба уничтожены. Штаудеггер продолжил движение вперед по позициям, на которых уже не было немецких солдат. Он первый заметил приближавшиеся советские танки. Пять из них показались из леса близ железной дороги. Хайнц Бюхнер точно прицелился в первый из них и послал снаряд в его башню. Взрыв, Т-34 горит. Заметив «тигр», остальные советские танки открыли по нему огонь. Танк Штаудеггера выпускал снаряд за снарядом. В итоге в этой невероятно сложной перестрелке все пять Т-34 были подбиты.

Когда из леса показались остальные советские танки, Штаудеггер был уже готов вести огонь по ним. В данной ситуации самая сложная работа была у заряжающего Вальтера Хенке, который должен был предельно быстро перезаряжать орудие. Любая секунда промедления могла обернуться гибелью всего экипажа. При этом водитель-механик Герберт Штелльмахер пытался держать «тигр» все время в движении. Он умело менял позиции, чтобы армада советских танков была неспособна открыть по нему огонь из всех орудий сразу. Т-34 было решено уничтожать по одному. Сражение одного «тигра» против пятидесяти (со временем их число уменьшалось) советских танков длилось почти два часа! К этому времени экипаж Штаудеггера смог подбить семнадцать Т-34.

Не стоило полагать, что в «тигр» не попадали. Но советские снаряды не нанесли ему существенных повреждений. В итоге командир советской танковой группы понял, что прорыв линии фронта на этом участке обошелся ему слишком дорого, и отдал приказ отходить обратно. Однако Штаудеггер не хотел, чтобы эта танковая группа ударила в другом месте. Он не планировал отходить на безопасные позиции. Ему хотелось большего. Он двинулся вперед, чтобы самому разыскать советские танки! Это было очень смелое решение, причем шансы на успех у Штаудеггера были ничтожными. Но самой большой была вероятность, что он мог угодить в засаду, организованную советскими танками. Но в тот момент Штаудеггера это мало волновало.

Огромный «тигр» медленно покатился вперед. Внимание командира экипажа было сосредоточено на ландшафте. Бронебойный снаряд уже был заряжен, а Бюхнер через телескопический прицел выискивал цель. Она появилась столь же внезапно, как и сам «тигр». Советские танки проводили перегруппировку в овраге. Двигатель «тигра» зарычал, танк рванулся вперед, резко остановился, и снаряд был послан точно в цель. «Тигр» выпускал снаряд за снарядом в скопление советских танков. В итоге было подбито еще пять Т-34. Когда закончились бронебойные снаряды, то Штаудеггер отдал приказ вести огонь зажигательными снарядами. Как заметил наводчик, было поражено еще несколько советских танков. Казалось, экипажи Т-34 опешили. «Тигр» казался им «неукротимым». Оставшиеся целыми советские танки предпочли поспешно скрыться. Когда танк Штаудеггера вернулся, то гренадеры полка «Германия» приветствовали его едва ли не овациями. Они знали, кому были обязаны своим спасением.

Смелые действия двадцатилетнего уроженца Каринтии привели к значительному тактическому успеху. Ему удалось предотвратить прорыв советских танков в юго-западном направлении, что имело своей целью сократить пути подвоза боеприпасов для частей Красной Армии. Как оказалось, в ходе этого боя Штаудеггер уничтожил двадцать два Т-34. Патруль, посланный позже командиром 2-й роты панцергренадерского полка «Германия», подтвердил эти сведения. На следующий день командир танкового полка «Лейбштандарта» представил его к награждению Рыцарским крестом. Уже день спустя, 10 июля было готов письменный вариант представления к награде.

Унтерштурмфюрер СС Франц Штаудеггер, награжденный Рыцарским крестом

Награждение Штаудеггера Рыцарским крестом стало для большинства танкистов 13-й тяжелой роты «Лейбштандарта» сюрпризом, так как 8 июля они сражались в другом месте и не знали, что их сослуживцу пришлось в одиночку давать бой. Франц Штаудеггер стал не только первым австрийцем, оказавшимся в рядах «Лейбштандарта», но и первым служащим роты тяжелых танков, который был представлен к награждению Рыцарским крестом.

Почти сразу же после этого о подвиге Штаудеггера было написано почти во всех немецких газетах, приведем отрывки из некоторых газетных статей.

Двадцать два Т-34 уничтожены одним «тигром»

Из Ставки фюрера сообщают. 10 июня 1943 года фюрер наградил Рыцарским крестом унтершарфюрера СС Франца Штаудеггера, командира танка танкового полка «Лейбштандарта». Штаудеггер, который по техническим причинам не мог принимать участие в наступлении вместе сосвоим полком, получил известие, что в тыл наших сил продвигалась колонна из 50 — 6О Т-34. Несмотря на многократное превосходство сил противника, Штаудеггер по собственной инициативе решил атаковать танковую колонну неприятеля. В бою, длившемся два часа, он, грамотно используя позиции, которые занимал его танк, смог уничтожить семнадцать Т-34. Когда танки противника отступили, Штаудеггер последовал за ними. Не имея никакой огневой поддержки, он смог подбить еще пять Т-34. Остальная часть большевиков в панике скрылась. Благодаря своему мужеству Штаудеггер не только предотвратил прорыв неприятеля в наш тыл, но нанес значительный урон его танковым частям.

«Черный корпус». Унтершарфюрур СС Штаудеггер

Пропагандистская рота СС сообщает о мощном танковом советском соединении.

Франц Штаудеггер, высокий каринтиец с хрипловатым голосом, поднимается на башню своего «тигра». Танк с ревом устремляется в сторону фронта. На пути гренадер сообщает ему, что уже пять советских танков прорвались сквозь линию обороны. Он видит уже два из них, которые подбиты солдатами с близкого расстояния. В считанные секунды орудие его танка разворачивается в сторону оставшихся трех Т-34. Штаудеггер бросает свой танк вперед.