«Умирающий Тасс»

«Умирающий Тасс»

В середине весны 1817 г. Батюшков закончил большую элегию «Умирающий Тасс». Объясняя Вяземскому замысел стихотворения, он писал: «Кажется мне, лучшее мое произведение… А вот что Тасс: он умирает в Риме. Кругом его друзья и монахи. Из окна виден весь Рим, и Тибр, и Капитолий, куда папа и кардиналы несут венец стихотворцу. Но он умирает и в последний миг желает еще раз взглянуть на Рим,

…на древнее Квиритов пепелище.

Солнце в сиянии потухает за Римом и жизнь поэта… Вот сюжет».

Хотя Батюшкову не удалось избежать в элегии декларативности и риторичности, за что, вероятно, она не понравилась Пушкину, назвавшему ее «тощим произведением», тем не менее известный шаг в расширении возможностей элегии был им все-таки сделан.

В стихотворении доминирует романтический мотив судьбы как проявления власти роковых сил над личностью. Индивидуальная судьба героя рассматривается в контексте общих проблем бытия, напряженный драматизм произведения является следствием конфликта между героем и действительностью, что приводит к трагической развязке. Традиционная романтическая тема совпадает с любимой темой Батюшкова: поэт получает признание, и его ожидает торжество на излете жизни, когда путь страданий и скорбей остался уже позади. Эту личную тему поэт решает, выражая психологические переживания человека иной эпохи и иной культуры.

Торквато Тассо у Батюшкова – набожный христианин-католик и гражданин Рима, благоговейно относящийся к его славе. Вместе с тем он поэт, предающийся разнообразным впечатлениям. Он умел любить и не отрекался от земных наслаждений. Вся жизнь Тассо изображена Батюшковым как цепь беспримерных страданий. Всюду он был изгнанником, но «и в узах… душой не изменился». Религиозно-философское настроение Тассо близко самому Батюшкову: ему, как и его герою, свойственны твердость, мужество и терпение, позволившее вынести горести, посланные «злой судьбиной».

Как христианин, Тассо верит в загробный мир, во встречу с возлюбленной Элеонорой, а земную жизнь представляет скорбным преддверием вечного блаженного бытия. Тем самым переживания Тассо мотивированы воспитавшей его культурой, религиозными и общественными понятиями средневековой эпохи. Он мысленно обращается к Италии, видит ее «небо сладостное», ему дороги Капитолий, священные горы, Тибр, «поитель всех племен». Поэзия Тассо вдохновлена подвигами рыцарей, несших христианство на Ближний Восток. Воображение уносит итальянского поэта и в античные времена. Он жаждет триумфа, он честолюбив и знает, что «ему венец бессмертья обречен, Рукою муз и славы соплетенный». Наконец, он – пророк, потому что предсказывает себе печальную участь и давно предузнал свой жизненный жребий. Вот это сплетение национально-исторических примет, призванных придать образу Тассо индивидуально-человеческую характерность, пожалуй, и было тем новым словом, которое сказал Батюшков в этой исторической (эпической) элегии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.