Приложение. «Шеф террористов»

Приложение. «Шеф террористов»

Такой эпитет дали Эрнсту Волльвеберу, крупному функционеру КПГ, связанному с деятельностью Профинтерна и Коминтерна. Он привлек к себе внимание работой в так называемой Красной профсоюзной оппозиции. Его руководителем был функционер Фриц Геккерт, член политбюро КПГ, ответственный за подпольную работу в странах Западной Европы. В начале 1930-х гг. экономическое положение ее населения опустилось до предела. Уровень безработицы составлял 30 %. Германское правительство пыталось мерами строжайшей экономии и урезывания расходов спасти положение. В июле 1930 г. Генрих Брюнинг распустил рейхстаг и стал править при помощи особых распоряжений. Но начались забастовки, которые лишь ухудшали положение. Эрнст Волльвебер отличался особым талантом организовывать нелегальные забастовки. В Рурской области он действовал совместно с Антоном Зефковом, впоследствии известным бойцом антигитлеровского Сопротивления. Работали они среди речников и друг друга недолюбливали. Однако политическая работа их сблизила. Волльвебер даже стал шафером на свадьбе у Зефкова, женившегося на девушке из пролетарской семьи из Бохума. Зефков поддержал кандидатуру Волльвебера, ив 1931 г. тот стал руководителем «Интернационала моряков и портовых рабочих».

У него было несколько псевдонимов: Андерсон, Келлер, Курт Шмитт, Шульц, Антон. Родился он в 1898 г. в Ганновере в рабочей семье. В 1913 г. юнгой поступил на флот. В 1918 г. принимал участие в мятеже немецких моряков в Киле. Работал в различных организациях Коминтерна и был, по словам Пьера Бруэ, автора книги «Коммунистический Интернационал», агентом советской разведки.

Летом 1928 г. в Москве состоялся VI конгресс Коминтерна. В результате принятых на нем решений и по указанию И. В. Сталина, призывавшего с созданию «параллельных массовых объединений рабочего класса», два с половиной года спустя, в октябре 1930 г., был основан упомянутый выше «Интернационал моряков и портовых рабочих». В его создании участвовали 38 делегатов, приехавших из 16 стран. Для того чтобы не бросалась в глаза связь этой организации с Москвой, ее штаб-квартира находилась в Гамбурге. Руководителем ИМПР стал британский коммунист Джон Харди, секретарем — немец Альберт Вальтер. Указания, которыми следовало руководствоваться ИМПР, поступали из Москвы, где начиная с 1921 г. держал в своих руках нити Соломон Лозовский по кличке «Александр» — генеральный секретарь Профинтерна.

Уже в 1932 г. в ИМПР входили организации 22 стран и 19 колоний. Немецкую секцию, которая насчитывала 16 000 членов, возглавлял герой нашего повествования Эрнст Волльвебер. В 1931 г. он проявил себя, организовав забастовку речников Везера и докеров немецких портов. Обыватели полагали, что ИМПР — это своего рода противовес организованному социал-демократами Международному союзу транспортных рабочих (МСТР), руководство которого находилось в Амстердаме. ИМПР, основная масса членов которого об этом не догадывалась, занимался перевозкой людей, пропагандистского материала и оружия. Специалисты ИМПР готовили диверсионные группы, которые должны были активизироваться в случае войны. В числе других задач ИМПР была доставка контрабандой валюты для СССР, шпионаж на морских судах и организация забастовок.

Предшественником ИМПР являлся Интернациональный клуб моряков, основанный в 1921 г. Он имел филиалы в Гамбурге, Роттердаме, Антверпене, Марселе и Нью-Йорке. Его штаб-квартира находилась в Ленинграде. Управлял ею Герман Кнюфкен — личность, напоминавшая пирата былых времен. В 1920 году, угрожая револьвером, он принудил капитана немецкого парохода «Сенатор Шредер» направить судно в советский порт с целью высадки там партийных активистов и коммунистических агентов. Пикантность положения заключалась в том, что Кнюфкен работал и на британскую разведку.

В марте 1932 г., выступая перед избранной аудиторией, состоявшей из немецких кадров ИМПР, Волльвебер говорил о необходимости препятствовать военным перевозкам, осуществляемым в интересах империалистов, и требовал принятия конкретных мер. Что касается Кнюфкена, то его год спустя в роттердамском Интерклубе избрали руководителем речников Рурской области. По заданию Волльвебера он доставлял нелегальную литературу в район Мангейма.

Во время первого международного конгресса ИМПР, состоявшегося в конце мая 1932 г., Эрнст Волльвебер находился в президиуме. Он часто бывал в Гамбурге, где по адресу: Ротесоодштрассе, 8, располагалась штабквартира ИМПР. Там он нередко встречался с Эрнстом Тельманом, председателем КПГ.

«Он хорошо разбирался в людях и был отличным товарищем, — вспоминал о нем Карл Ширдеван. — Волльвебер имел собственное мнение обо всем и умел реально смотреть на вещи». Невысокий, всего 165 см ростом, он умел произвести впечатление. По словам одного из его старых друзей, его бледное лицо было непроницаемо, оно выражало уверенность. Казалось, он не знает чувства страха.

На выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 г. национал-социалисты потеряли 34 мандата. Зато члены КПГ получили 100 депутатских мест. В числе депутатов оказался и Эрнст Волльвебер. Но уже 30 января 1933 г. рейхсканцлером стал Адольф Гитлер. Влияние нацистов резко усилилось. Перед немецкими коммунистами возникла смертельная опасность. Ослабло влияние как самой КПГ, так и подчиненных ей организаций, в том числе ИМПР. Когда национал-социалисты начали операцию «ночь и туман», были приняты меры по спасению руководства ИМПР, которое было переведено в Копенгаген. Там датский коммунист Рихард Йенсен снял для ИМПР помещение под вывеской компании по импорту древесины «Адольф Сельво & Ко». Оно находилось в первом в датской столице здании из железобетона, расположенном в престижном районе города. Там же располагались конторы крупных авиакомпаний, бюро путешествий и редакций газет. В этом же здании, называвшемся Вестерпорт-Хауз, где работали около двух тысяч служащих, располагалось советское торговое представительство.

Подчиняясь партийной дисциплине, Эрнст Волльвебер остался в Германии. Хотя как депутат рейхстага он пользовался правом парламентской неприкосновенности, его положение как члена КПГ стало опасным. Доказательством тому послужил арест Христиана Хейка, депутата рейхстага, которого 4 февраля 1933 г. арестовали, а год спустя убили эсэсовцы. В марте 1933 г. были аннулированы все мандаты депутатов-коммунистов.

Волльвебер отпустил усы и стал носить очки. Не желая, чтобы его постигла участь Хейка, Эрнст Волльвебер не выходил из дома без оружия.

«Пистолет мы носили в правом кармане, специально увеличив его, чтобы в случае опасности, стрелять, не вынимая оружия из кармана», — вспоминал Волльвебер. В апреле того же года был арестован Антон Зефков. Очевидно, та же участь ожидала и Эрнста Волльвебера. Спасение пришло из Москвы в лице руководителя Профинтерна Лозовского, отдавшего ему распоряжение покинуть Гамбург и переехать в Копенгаген. Волльвеберу изготовили фальшивый паспорт: ему предстояло сыграть роль датского корреспондента, возвращающегося на родину. Языковой проблемы для него не существовало. Во время занятий в Первой военной школе в Москве он изучал скандинавские языки. В крайнем случае, он мог сойти за представителя немецкого меньшинства, проживающего в южных районах Дании. Последнее обстоятельство пригодилось ему, когда на Любекском вокзале он столкнулся с эсэсовским патрулем. «Датский корреспондент» охотно болтал с начальником патруля, восхищался Германией и ее порядками. За это с ним обращались исключительно вежливо.

Приехав в Копенгаген, Волльвебер направился к Рихарду Йенсену, руководителю КПД. Нужно сказать, что в период с 1933 по 1937 г., помимо Москвы, датская столица являлась крупнейшим центром революционной деятельности. Она напоминала Берлин 20-х годов. Тут находился центральный комитет запрещенной компартии Эстонии. Наибольший процент иностранцев-коммунистов составляли немцы, поляки, прибалты. Все жили нелегально, но регулярно встречались с легальными эмигрантами. В середине 1930-х гг. здесь работали около полутысячи коммунистических функционеров, получавших финансовую поддержку от СССР. Помимо публикации изданий, запрещенных у них на родине, они занимались межпартийными спорами. Столкнулся с недоброжелательным чехом Вальтером Ульрихом по кличке «Лео» и Эрнст Волльвебер. В ответ на просьбу «Лео» отправлять и распространять в Гамбурге нелегальный журнал с заумными теоретическими статьями Волльвебер заявил, что у него нет никакого желания из-за этой галиматьи подвергать опасности жизнь своих гамбургских товарищей. Но особенно плохими стали отношения между Волльвебером и поляком Адольфом Шелли (псевдоним Бема). 33-летний Шелли, представитель ИМПР в Западной Европе, вступил в связь с дамой буржуазного происхождения по имени Хильдегард Волькерсен.

Соломон Лозовский стал разбираться в отношениях между «Лео» и Шелли. В результате последний был снят со своего поста. После этого возникли разногласия между Германом Кнюфкеном и руководством ИМПР. Сорокалетний Кнюфкен и его более молодой помощник Курт Леман критиковали «нетранспортного рабочего» Волльвебера. В конце концов, дело дошло до открытого разрыва. Группа Кнюфкена, состоявшая из десяти человек, отныне стала осуществлять диверсии, не руководствуясь указаниями Москвы.

В этой атмосфере взаимных упреков и распрей в конце 1933 г. в Гамбурге был арестован Рихард Кребс — курьер Волльвебера. Взяв в заложники его жену, два с половиной года спустя гестаповцы заставили Кребса работать на них. В 1937 г. Кребс приехал в Москву и покаялся в грехах. Встретив со всех сторон недоверие, он перебрался в США. Там под псевдонимом Ян Балтии он опубликовал книгу воспоминаний «Из мрака ночи»[10]. В своих мемуарах, где он дает волю буйной фантазии, он неоднократно упоминал имя Волльвебера. В первый день 1951 года Ян Балтии умер таинственной смертью в Честертауне в штате Мэриленд. Ему было всего 45 лет. Он догадывался о связях Волльвебера с советской разведкой, поэтому поползли слухи о том, что он «привез с собой смерть из Европы». По словам бывшего руководителя ИМПР Карла Баргштадта, «тот, кто обманул гестапо и Кремль, да еще и денег на этом заработал, рискует головой».

В упомянутой книге Кребса-Валтина много страниц посвящены Волльвеберу. По словам автора, Эрнст Волльвебер сосредоточил в своих руках руководство всей партийной работой на морском и железнодорожном транспорте и становился все более влиятельной силой за кулисами самой большой коммунистической организации за пределами СССР. Следуя примеру московского руководства партии, он был строг со своими подчиненными. Когда Кребс решил съездить по неотложному делу к любимой девушке в Англию, Волльвебер назидательно заявил ему: «Интимные отношения между ответственными партийными работниками и лицами непролетарского происхождения недопустимы….. Если [ваша подруга] не вступит в нашу организацию, нам придется отвергнуть ее как человека, создающего угрозу нашему аппарату…»

* * *

То, что в таких условиях в период с 1933 по 1934 г. датским коммунистам удавалось успешно работать в условиях подполья, казалось чудом. Помимо гестапо, которое за границей пока действовало неумело, по-дилетантски, у коммунистов и руководителей профсоюзов появился еще один противник. Но и гестапо научилось работать. Ему удалось, применив силу, заставить некоего Мартина Холынтейна работать на немцев. Бывшие его товарищи узнали об этом, и, по словам Волльвебера, «шпик получил по заслугам». Противником, о котором шла речь выше, стал отдел «С» датской тайной полиции, занимавшийся политическими преступлениями. Отдел принял решительные меры в связи с широкомасштабной забастовкой датских моряков в Новый год. Для морского государства это была катастрофа. Бастующих поддержало руководство ИМПР во главе с Эрнстом Волльвебером, получившим прозвище «маленький Ленин». Он умело воспользовался услугами Союза судовых кочегаров, возглавлявшегося Георгом Хегнером. Морякам удалось добиться выполнения их требований. Но полиции стало известно, кто был организатором забастовки. Московские покровители Волльвебера спешно отправили его за границу. Однако в Англии полиция обратила внимание на его плохо изготовленный фальшивый норвежский паспорт. Возможно, на Волльвебера донесли его конкуренты из группы Кнюфкена. Несмотря на то, что сопровождавшие его Рихард Йенсен и норвежский функционер из ИМПР Лейф Восс выразили энергичный протест, «маленького Ленина» несколько часов продержали в полицейском участке. Наконец появились два господина вальяжного вида — сотрудники британской внешней разведки. Они заговорили с ним по-немецки. Волльвебер сделал вид, что не понимает этого языка. Тогда ему показали фотографию из официального справочника депутатов рейхстага за 1932 г. Лгать больше не было смысла. С помощью скандинавских товарищей Волльвебер обратился к британским властям с просьбой предоставить ему политическое убежище. Ответ был обескураживающим:

«Англия — морская держава. Вам это прекрасно известно. Вы секретарь ИМПР, который устраивает забастовки и беспорядки, мешающие судоходству. Нас не интересуют те лица, которые занимаются подстрекательством среди моряков и портовых рабочих. К ним вы и принадлежите. А нам нужен порядок в гаванях».

На первом же пароходе Волльвебера отправили в Данию. Йенсен поехал в Антверпен, а Лейф Восс остался вместе с Волльвебером. Нелегальная группа членов ИМПР предупредила своих друзей в Эсбьерге и Копенгагене о прибытии немецкого товарища. На улицах этих городов собрались коммунисты с лозунгами «Свободу эмигрантам!». Волльвебера поездом отправили в Копенгаген. На центральном вокзале его встретили друзья с Михаэлем Аватином во главе. Обманув бдительность полиции, Волльвебера посадили в такси, водитель которого был членом КПД. Он-то и отвез его в надежное место.

Но долго там оставаться было опасно. Об этом свидетельствовал следующий эпизод. На одной из улиц Копенгагена среди бела дня группа датских фашистов, руководимая Карлисом Ханзеном, схватила одного немецкого коммуниста. Несмотря на связанные руки, тому удалось сбежать. Ханзена приговорили к сорока дням тюрьмы, но он не просидел и дня.

Между тем положение Волльвебера стало затруднительным. Коминтерн начал ориентироваться на создание так называемого Народного фронта. Следовало улучшать отношения с социал-демократами, а не опираться на боевые организации вроде ИМПР. Речь шла о создании новых нелегальных органов, которые действовали бы независимо от Москвы. Для этой цели требовались специалисты типа Волльвебера. Ему пришло предписание отправиться в Ленинград, чтобы возглавить Интернациональный клуб моряков (Интерклуб). Волльвебер решил, что для него это щелчок по носу, и задумался. Какие же ошибки он допустил? Уж не связано ли это с тем, что он завязал дружбу с немецкой эмигранткой Лоттой Канн, которая была на четырнадцать лет моложе его? Она работала секретаршей в копенгагенском бюро ИМПР и, выполняя указание партии, заключила фиктивный брак с моряком Ааге Меллером с целью получить датское гражданство. Однако руководитель разведслужбы Коминтерна Осип Аронович Пятницкий убедил Волльвебера в преимуществах нового поста. В Советском Союзе он будет встречаться с немецкими и скандинавскими моряками, и не всегда же ему оставаться руководителем Интерклуба. Летом 1934 г., на этот раз воспользовавшись надежными документами, Волльвебер прибыл в Ленинград на борту советского теплохода «Ока». Для Волльвебера началась вполне благополучная жизнь.

Вильгельм Флорин, представитель элиты КПГ, занимавшийся в Коминтерне вопросами проникновения коммунистов в страны Скандинавии, назвал его работу в Интерклубе «одной из самых лучших, интересных и важных в борьбе с фашизмом». В период своего пребывания в Советском Союзе Волльвебер поддерживал с ним тесные контакты. НКВД не беспокоило будущего «шефа террористов». 25 июля 1935 г. состоялся VII Всемирный конгресс Коминтерна. На трибуне конгресса выступал цвет мирового большевизма: Георг Димитров, Долорес Ибаррури, Пальмиро Тольятти. Там же Волльвебер встретился с Флорином.

На VII конгрессе Коминтерна возникла новая стратегия и тактика. Если до этого времени шла ожесточенная борьба с «оппортунистами» и «социал-фашистами» (такими именами награждали коммунисты социал-демократов), то отныне речь шла о создании единого фронта рабочего класса. Все более явной становилась угроза со стороны набиравшего силу и все более агрессивного фашизма. В Москве заметили угрозу мировой войны. Признаки ее были налицо. Осенью 1935 г. Италия напала на Абиссинию. Летом 1936 г. началась гражданская война в Испании. В такой ситуации сталинское окружение решило нанести максимальный материальный и идеологический урон будущему противнику еще в мирное время. Одну из групп, созданных для этой цели в Скандинавских странах, предстояло возглавить Эрнсту Волльвеберу. Председатель КПГ Вильгельм Пик уже дал на это свое «добро».

* * *

Зимой 1935 г. Волльвебер получил телеграмму от Лозовского: «Немедленно приезжайте в Москву тчк возьмите с собой все вещи». В сопровождении норвежца Артура Самсинга Волльвебер отправился в столицу. Там Лозовский познакомил его с крупным чином из НКВД с псевдонимом «Максим Петрович», чье подлинное имя так и осталось неизвестным. «Максим Петрович» достал статью, написанную Волльвебером и напечатанную в «Шлезвигской рабочей газете» в 1928 г. Лозовский отошел в сторону и предоставил специалисту заниматься практической стороной дела.

— Ты знаешь, что нам нужно, и как это делается. У тебя есть опыт, — заключил чекист. Он стал обсуждать способы нарушения транспортных сообщений противника, в особенности на водных путях.

Много недель провели на загородной даче «Максим Петрович» и Волльвебер, обсуждая важные вопросы. В результате этих обсуждений возникла принципиальная схема легендарной диверсионной группы, вошедшей в историю под названием «Организация (или Лига) Волльвебера». Это была отдельная сеть, совершенно независимая от существующих легальных или нелегальных партийных организаций. Год спустя эта тайная группа образовала готовые к действию филиалы в восьми странах.

«Максим Петрович» имел свою штаб-квартиру в Париже, вдали от московского начальства. Членам «Лиги Волльвебера», называвшей себя «Организацией Бернхард», пришлось отказаться от всякой партийной принадлежности. В соответствии с общими принципами работы, организация была построена таким образом, что одна оперативная группа не знала другую, не была с нею связана. Делая тот или иной шаг, каждый участник группы вел себя так, словно речь идет о его жизни. При работе следовало руководствоваться шестью правилами:

1. Организация должна работать мелкими группами, состоящими из двух, максимум пяти человек. Поддерживать связь с Волльвебером должен лишь один из них. Группы должны работать независимо друг от друга. Они должны состоять из надежных, молодых, лучше всего холостых моряков, главным образом из стран Скандинавии, Бельгии, Голландии, Франции и Германии.

2. Нелегальная разведывательная сеть, созданная из членов ИМПР, должна быть восстановлена и ориентирована против немецкого, итальянского, японского и польского торговых флотов. Должно быть обеспечено полное описание всех судов этих стран, а также их местонахождения, перемещения, характера грузов, состава экипажей. Особое внимание следует уделять транспортам, перевозящим войска генерала Франко.

3. Диверсии следует осуществлять против как можно большего количества судов противника, главным образом, с помощью зажигательных бомб с дистанционными детонаторами.

4. Диверсии следует осуществлять и на относительно важных сухопутных объектах — таких, например, как рудники на севере Швеции, электростанции и портовые сооружения. Кроме того, необходимо разрабатывать планы по уничтожению важных в военном отношении транспортных узлов и портовых сооружений в других странах.

5. Необходимо подготовить в Дании базы для советских подводных лодок.

6. Члены организации должны выйти из соответствующей КП и, если это возможно, вступить в социал-демократическую партию.

* * *

Летом 1936 г. Волльвебер отправился в Антверпен. Там состоялась его встреча с Йозефом Шаапом, голландским ветераном ИМПР, который стал его первым заместителем. Вместе с ним они принялись создавать инфраструктуру организации: налаживалась курьерская связь, подбирались нелегальные квартиры, явки. Что же касается подготовки кадров подрывников, шифровальщиков и изготовителей фальшивых паспортов, то эту задачу взял на себя немецкий коллега голландца. Вскоре к ним примкнул Михаэль Аватин, он же Ламберт, — латыш, который в свое время на Центральном вокзале Копенгагена спас Волльвебера от местной полиции. Четвертым стал норвежец Мартин Йельмен. Каждый член четверки стал создавать собственную группу. К 1936 г. организация состояла из почти 300 участников. Четверка встречалась в Осло. Вместе с ранее упоминавшимся Артуром Самсингом и шведом Густавом Седером руководство организацией начало воплощать теорию в практику. После начала гражданской войны в Испании, когда 17 генералов фашистской ориентации устроили мятеж против левого правительства, перед организацией Волльвебера встала задача осуществлять саботаж поставок вооружений и военных материалов, направлявшихся через север Швеции и Норвегию в занятую мятежниками часть Испании. Объектами диверсий стали в первую очередь немецкие, итальянские и японские суда. Помимо взрывов на судах осуществлялись и другие «мероприятия».

Подсыпался песок в смазочные материалы. Особенно большой ущерб наносил песок, подсыпанный в подшипники гребных винтов. Горсти песка, брошенного в нужное место, было достаточно, чтобы вывести из строя на несколько дней даже большой механизм.

Песок или мелкая галька подсыпались в детали лебедок и шпилей.

Выводились из строя компасы и секстаны.

В теплую погоду уголь заливали водой или нефтью, в результате чего в угольных ямах возникали пожары.

Подпиливались цепи руля.

В моторы, помпы и иные устройства насыпался цемент с водой.

Для осуществления такого рода операций необходима была четкая организация труда. Ее обеспечивали каждый из заместителей Волльвебера. Мозговым центром организации был Йозеф Шаап. Он руководил диверсионными работами в районах, прилегающих к Северному морю. Михаэль Аватин «отвечал» за Балтику и прибалтийские страны. Мартин Йельмен, атлетически сложенный скандинав, занимался Северной Атлантикой. Связь с Данией обеспечивал Рихард Йенсен. Были созданы действовавшие независимо друг от друга оперативные группы для контрабандной перевозки взрывчатки, наблюдения за конвоями противника и изготовления фальшивых документов. Кроме того, существовала оперативная группа дальней артиллерии для осуществления боевых задач в открытом море, а также «аппарат для разложения противника», предназначенный для вербовки новых агентов.

Оперативные группы были укомплектованы исключительно опытными моряками и портовыми рабочими. Выполнение задач, которые стояли перед организацией Волльвебера, было крайне рискованно и связано с опасностью. По словам ее руководителя, ее участники жили как бы с петлей на шее. И это были не пустые слова. Шаап погиб в застенке гестапо в 1941 г., Аватин пропал без вести в Бельгии в 1940 г., Йельмен казнен в Германии в 1944 г.

Деятельность организации Волльвебера началась с провала. В роттердамском порту полиция арестовала одного портового рабочего, попытавшегося пронести тайком на борт нидерландского грузового судна «Вестплейн» подрывные патроны. Допрос не принес ничего существенного. Лишь спустя много месяцев были выявлены связи между диверсантами и впервые всплыло имя Волльвебера.

К этому времени произошла целая серия морских катастроф. Все началось с того, что 18 ноября 1937 г. юго-восточнее побережья Бретани взорвался итальянский пароход «Бокаччо». 2 марта 1938 г. в Бремерхавене взлетело на воздух японское грузовое судно «Тайима-мару» водоизмещением в 7000 тонн. Трагедии не обошли стороной и немецкий торговый флот. 19 марта 1938 г. пароход «Клаус Беге», приписанный к Гамбургскому порту, был разорван пополам двумя взрывами в трюме. Судно шло из Осло курсом на Флиссинген. Диверсия произошла на траверзе мыса Рифф. Капитан судна погиб, но команда парохода уцелела, сумев спустить на воду спасательные шлюпки.

Диверсия с «Бокаччо» считается классической операцией такого рода. Йозеф Шаап распорядился, чтобы со шведского горнодобывающего предприятия Граньесберг были похищены упакованные в парафинированную бумагу динамитные патроны и доставлены на борт судна. Взрыватель представлял собой медную трубку, в которой находилась серная кислота. С обоих концов трубка была заткнута картонными пробками. Трубка помещалась в емкость, наполненную смесью сахарного песка и хлората калия. Момент взрыва определялся толщиной картонной пробки, которую предстояло разъесть серной кислоте. После воздействия кислоты на содержимое емкости взрывался детонатор, а вслед за ним и взрывчатка, создавая пламя с температурой в 3000 °C. На борту «Бокаччо» взрывом вырвало кусок наружной обшивки.

Цель терактов заключалась, в первую очередь, в том, чтобы нарушать коммуникации фашистских государств, а затем нанести противнику материальный ущерб. Как писал в своих мемуарах Волльвебер, он настаивал на том, чтобы их опыт перенимали другие антифашистские организации или группы. В средствах массовой информации описывались методы их работы. А в одной газете даже описывался способ изготовления взрывного устройства собственными силами.

В 1938 г. бомбисты Волльвебера пожали богатый урожай. 9 апреля в заливе Таранто взорвался итальянский грузовой пароход «Фельче». В конце мая в Средиземном море сгорел испанский траулер «Сьерцо», а в датском порту Фредериксхавн — траулер «Абрего». 23 июня в испанском порту Пасахес после пожара утонул немецкий пароход «Хестиа». На следующий день то же самое произошло в Ламанше с японским пароходом «Кашии-мару».

7 августа на подходе к гамбургскому порту погиб пароход «Рилайэнс», принадлежавший Акционерному пароходному обществу «Гамбург-Америка». На нем произошел страшный пожар. Погибли два человека. Несколько позднее в Атлантическом океане взорвалось немецкое судно «Ванкувер». До сих пор не выяснена роль «Лиги Волльвебера» в гибели немецких судов «Фила», «Саар» и «Нордерней». В 1938 г. польское судно «Баторий» в гавани Копенгагена и испанское «Сьерра Кордова» в рижском порту были спасены в последнюю минуту, когда в их трюмах обнаружили взрывчатку. Во всех случаях объектами диверсий становились грузовые суда, которые перевозили в Испанию стратегические материалы, предназначавшиеся для мятежников. На счету «Лиги Волльвебера» были потопленные суда общим водоизмещением 250 000 брутто-регистровых тонн и десять загубленных жизней моряков.

Что же заставляло последователей Волльвебера не останавливаться перед гибелью ни в чем не повинных людей и ставить на кон свою собственную жизнь? Может быть, у них перед глазами вставали лица испанских женщин и детей, погубленных фашистами в Гернике? Или собственных товарищей, брошенных в фашистские тюрьмы и концлагеря Германии и других стран?..

В трудных условиях возникали и укреплялись узы личной дружбы. Они укреплялись и финансовыми вливаниями: Москва снабжала свою агентуру долларами. Шеф немецкой сети изъездил пол-Европы, совершая тайные деловые поездки. Со своими агентами он встречался и в амстердамском королевском Рийксмузеуме (чаще всего перед картиной Рембрандта «Ночная стража»), и в соборе Парижской Богоматери, и в Хольменколлене под Осло, и в Клампенборге возле датской столицы. Не так гладко проходили у него тайные переходы через норвежско-шведскую границу. Однажды он едва не угодил в руки шведского военного патруля. После того как провиант у них кончился, Волльвеберу и его спутникам пришлось несколько дней прятаться в лесу и питаться глухариными яйцами. «Вкус этих яиц был до того отвратителен, — вспоминал впоследствии Волльвебер, — что, даже голодая, я не стал бы их больше есть».

* * *

Потерями такого количества судов были встревожены не только немецкие власти, но и моряки. Стали искать виновников диверсий. На нескольких судах были обнаружены заряды взрывчатки с надежными детонаторами, изготовленными из дешевых будильников и батареек к карманным фонарикам. Эти бомбы обнаруживали спрятанными в ящиках с инструментами, бухтах тросов, спасательных жилетах. Еще более опасной оказалась новая разработка террористов — «люлька». Так называлась магнитная мина с электрическим дистанционным взрывателем. Корпус «люльки» наполнялся динамитом и крепился к обшивке судна. После того как мину устанавливали на место, освободиться от нее было невозможно: происходил взрыв. Напротив, химический взрыватель давал возможность диверсантам определять момент взрыва, который мог произойти через несколько дней и даже недель после установки мины. После истории с п/х «Вестплейн» в Роттердам прилетел голландский связник и эксперт по бомбам Адриан Фей. Через него сотрудники немецкой службы безопасности впервые напали на след Эрнста Волльвебера. Стало известно, что он скрывается в Скандинавии, где и организует диверсии, что он связан с советской разведкой. Но и только.

Согласно рапорту «доверенного лица» от августа 1937 г., Волльвебер «действовал то в Осло, то в Стокгольме»[11]. 8 декабря 1937 г. один из информаторов СД докладывал, что вместе с другими руководящими лицами Волльвебер залег на дно и теперь отдыхает в одном из ленинградских санаториев. В июле 1938 г. группа сотрудников немецкой криминальной полиции побывала в Копенгагене, Гётеборге и Стокгольме с целью собрать информацию о диверсантах, взрывающих немецкие суда. Датские и шведские власти проблема эта не интересовала, поэтому ничего конкретного сообщить они не могли. Тогда за дело взялась служба СД. В докладе этой службы указывалось на необходимость сотрудничества с полицией Скандинавских стран: Дании, Швеции, Норвегии и Нидерландов. Осенью 1938 г. они встретились в Гамбурге. Участники встречи решили, что Волльвебер работает на английскую разведку. Их предположение было недалеко от истины: при помощи своего старого знакомого Кнюфкена Волльвеберу удалось установить контакт с британской секретной службой.

Осенью 1938 г. в копенгагенской гостинице «Англетер» Волльвебер встретился с двумя агентами британской секретной службы и передал им подробные сведения о нацистской организации Пфлугк-Хартунга. Бывший офицер кайзеровского ВМФ Хорст Густав фон Пфлугк-Хартунг, участник убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург, руководителей КПГ, в 1919 г. предстал перед судом. Несмотря на доказательства его участия в преступлении, он был оправдан. В 1920 г. он принял участие в путче Каппа и позднее работал репортером. В середине 1930-х гг. под прикрытием датской фирмы по продаже радиотоваров он возглавлял немецкую шпионскую организацию. Главная ее задача состояла в выявлении «коммунистических и других враждебных Германии элементов». Участвовала она и в работе секретных служб. Не в последнюю очередь ее интересовали и вопросы, связанные с судоходством и портовыми сооружениями. В 1938 г. Волльвеберу удалось нанести ощутимый урон этому закоренелому противнику коммунистов, передав материалы на Пфлугк-Хартунга англичанам. Те передали эти досье датской полиции. В ноябре 1938 г. был предпринят рейд, в результате которого оказались арестованными четырнадцать немецких шпионов. 26 января 1939 г. дошла очередь и до Пфлугк-Хартунга. Его приговорили к полутора годам тюрьмы, но уже 24 июля отправили в Германию. Что касается Волльвебера, то он продолжал свободно разъезжать по таким городам, как Осло, Копенгаген, Стокгольм, Гётеборг, Амстердам и Антверпен, выдавая себя за румынского коммерсанта.

Вплоть до 1939 г. у него все шло гладко, как по маслу. В этом году вскоре после спуска на воду в Дании быстроходного тральщика, предназначенного для Испании, корабль был потоплен. Из-за угрозы разоблачения террористическая организация была вынуждена приостановить свою деятельность. Сам Волльвебер едва не угодил в тюрьму. Пересекая на автомобиле шведско-норвежскую границу, он попал в аварию. Водитель не знал точно, где начинается норвежская территория. Там, в отличие от Швеции, движение правостороннее. Водитель выехал на встречную сторону и столкнулся с лесовозом. Машина опрокинулась, получивший травму головы Волльвебер стал пробираться пешком через лес. Озабоченные его отсутствием, товарищи по партии выслали поисковую группу, которая нашла Волльвебера и поездом доставила его в Осло.

Волльвебер в основном вербовал в свою организацию бывших участников гражданской войны в Испании. Руководителем отряда, в котором насчитывалось до восьми десятков специалистов-подрывников, был немец Рихард Штальман. Одним из «этих очень хороших товарищей» был Курт Хефер. Эти ребята умели изготавливать бомбы из таких подручных материалов, как хлорат калия, керосин и сахарный песок. Отряд Штальмана работал так эффективно, что в декабре 1937 г. удостоился высочайшей похвалы Георга Димитрова.

* * *

В 1939 году, когда началась Вторая мировая война, произошел сбой. 4 февраля в полицейское управление города Лулеа, что на севере Швеции, явился сорокалетний горнорабочий Густав Антон Седер. Он заявил, что принадлежит к подпольной коммунистической террористической организации. В доказательство он показал три трубки, которые, по его словам, являются деталями адской машины, предназначенной для подрыва судов. В сумке, которую он оставил у знакомого, находится динамит и другие необходимые для диверсий материалы. В тот же день в сопровождении полицейского он принес их в управление. Во время допроса Седер сообщил, что с 1936 г. состоит в некоем тайном союзе. Что касается его целей, то он знал только одно: союз этот направлен против фашизма и войны. Он также занимается диверсиями на торговых судах фашистских государств. Но в списке ее целей могут оказаться и шведские военные корабли.

Проверить, факты это или выдумка, было поручено полицейскому по имени Эббе Халльберг. Халльберг забросил невод и стал терпеливо ждать улова. Через несколько недель он напал на след Волльвебера (кличка «Антон»), который в это время отдыхал в Ленинграде. В середине августа 1939-го Волльвебер встретился с «Максимом Петровичем». Обстановка в Европе была напряжена до предела. Крайне обострились отношения между Польшей и Германией. 23 августа произошло событие, озадачившее как коммунистов всего мира, так и поляков: был подписан договор о ненападении между Советским Союзом и Германией. О пакте Молотова — Риббентропа Волльвебер узнал из советской газеты «Правда» и был поначалу удивлен известием. Некоторую нервозность испытывал и его старый наставник — «Максим Петрович». Правда, последний был уверен, что идиллические отношения между Сталиным и Гитлером продолжительными не станут. «То, что мы делали до сих пор, — это только генеральная репетиция», — заявил он.

«Максим Петрович» вручил Волльвеберу великолепно изготовленный фальшивый паспорт на имя швейцарца Ганса Коллера. Документ этот он получил от сотрудника паспортного стола в Базеле, который с 1926 г. работал на советскую разведку. С документом гражданина нейтральной страны Волльвебер без труда мог поехать в Швецию, а из Стокгольма — руководить деятельностью Лиги. Наличие швейцарского паспорта сослужило ему плохую службу. 5 сентября 1939 г. в Швейцарии была объявлена мобилизация, и мнимый Ганс Коллер должен был явиться в швейцарское консульство. В таком случае ему пришлось бы проезжать через территорию Германии. Волльвебер, предъявив полиции паспорт и сделав вид, что направляется в консульство, отправился на нелегальную квартиру, принадлежавшую надежному шведскому коммунисту. После этого он залег на дно.

И сделал это своевременно. Шведская полиция принялась разыскивать нежелательных иностранцев — нацистских шпионов, советских диверсантов, агентов ЦРУ, политэмигрантов всех мастей. Они бесследно исчезали, затем появлялись вновь — на этот раз с новыми документами и под новыми фамилиями. Эрику Лену, начальнику 6-го управления шведской службы безопасности, со своими пятью десятками сотрудников было не под силу справиться с этой задачей. Лишь подсказка его норвежского коллеги, Эдварда Штрёбека, 11 ноября 1939 г. помогла ему. Оказывается, в это время Волльвебер, один из самых «фанатичных коммунистов», не брезгавший никакими средствами, находился в Швеции. 4 декабря его фамилия оказалась в списке нежелательных иностранцев. Однако линия связи его организации работала четко, и Шаап, Йельмен и Аватин отыскали шефа в Швеции и получили новые инструкции. Пребывание в Скандинавии становилось все опаснее, и Волльвебер предпочел руководить организацией из Норвегии. Он в это время находился на лесной даче в четырехстах километрах от границы.

Вместе с несколькими шведскими товарищами он поехал на поезде на запад страны. Недалеко от границы с Норвегией сошел на полустанке и с рюкзаком за спиной пешком пошагал по болотам, по горным тропам, пока не добрался до норвежской провинции Хедмарк. Там он переночевал в охотничьем домике. Через несколько дней добрался до Осло, где в своей квартире его ждала молодая жена Рагнхильда.

30 ноября 1939 г. советские самолеты бомбили Хельсинки. Началась советско-финская война. «Лига Волльвебера» получила задание помочь Красной Армии, действуя в финском тылу. Среди членов его организации отличились Эйнар Ристо и Асбьерн Зунде. Оба они приобрели боевой опыт во время гражданской войны в Испании. Зунде (кличка Освальд) с осени 1939 г. действовал в районе Осло и Бергена. Но 9 апреля 1940 г. немецкие войска оккупировали Данию и Норвегию. Уже вечером того же дня немцы заняли квартиру Рагнхильды. Волльвеберу и его людям пришлось искать себе убежище. Секретарь советского посольства Михаил Фролов обещал увезти их из опасной зоны. И действительно, его помощник Зольхейм на своем «опеле» увез из Осло Волльвебера, Зунде и сестер Виик. Волльвебер и Гудрун остались в лесной хижине, а Зольхейм вместе с Рагнхильдой вернулся в Осло.

Вскоре Волльвебер вместе с Гудрун решили перебраться в Данию. Но его фальшивый датский паспорт вызвал подозрение; Волльвебера задержали и отправили в Карлштадт. Дело в том, что 28 февраля 1940 г. представители шведского МИД разослали на все контрольные пункты его фотографию. Когда на вокзале он предъявил свой фальшивый датский паспорт, полицейский ушел в здание вокзала и вернулся вместе с чиновником, который заявил: «Вы не датчанин. Что касается остального, то этим займется криминальная полиция». «Шефа террористов» доставили в соседний город, где назвали подлинным именем, показали фальшивый датский паспорт и настоящий норвежский паспорт Гудрун Виик. Волльвебер по-прежнему настаивал на том, что он датчанин.

22 мая их обоих повезли в шведскую столицу. Шведская секретная служба была заинтересована в том, чтобы разузнать все детали о руководимой им тайной организации. Кто другой мог сделать это лучше самого шефа этой организации? Пока сопровождавшие их полицейские — мужчина и женщина — флиртовали, Волльвебер успел проинструктировать сожительницу, что ей следует говорить на допросе. Его самого допрашивал руководитель 6-го Управления государственной безопасности Швеции. Въезд в королевство с фальшивыми документами является преступлением, заявил он. Однако добавил, что, если задержанный расскажет все, что от него требуется, то к нему отнесутся снисходительно. В противоположном случае его выдворят из страны. Что это означало, Волльвебер понимал: встречи с ним ждет не дождется гестапо. Однако в Швеции существует закон, запрещающий выдавать лиц, совершивших то или иное правонарушение, странам, где оно карается смертью. Волльвебер об этом знал и о своей деятельности за пределами Швеции не рассказывал. Следователям не удалось доказать ничего, кроме того, что он использовал поддельные паспорта. Однако прокурор вполне справедливо предположил, что подделка паспортов связана с какой-то преступной организацией, руководимой из-за рубежа. Хотя название страны не упоминалось, всем было понятно, что речь идет о Советском Союзе. Благодаря юридической помощи адвоката по решению суда от 17 июля 1940 г. Волльвебер был приговорен к шести месяцам принудительных работ. В день своего освобождения Волльвебер узнал, что его выдачи требует шеф гестапо Генрих Мюллер, поскольку осужденный подозревается в организации диверсий на немецких судах, приведших к человеческим жертвам.

28 января 1941 г. немецкий посланник передал шведскому министру иностранных дел Христиану фон Понтеру вербальную ноту от имени имперского правительства о выдаче немецкого подданного Волльвебера властям Гамбурга, поскольку он подозревался в организации на судах пожаров, приведших к человеческим жертвам. В дело вмешалась посол СССР в Швеции Александра Коллонтай. Она заявила секретарю шведского кабинета, что Советское правительство заинтересовано в том, чтобы Волльвебера не выдавали германским властям. Более того, она сообщила, что Волльвебер является гражданином СССР (12 июля 1940 г. он был лишен немецкого гражданства) и должен быть выдан Советскому Союзу, поскольку, будучи служащим наркомата речного транспорта, он якобы присвоил 25 тыс. рублей профсоюзных денег.

Шведские власти оказались в трудном положении, так как не хотели портить отношения с двумя крупными державами. Затем наступило 22 июня 1941 г. Одной из причин вторжения немецких войск на территорию СССР, как указывалось в ноте министра иностранных дел Германии Риббентропа, была подрывная деятельность Коминтерна, покрываемая советскими властями. Авторы ноты ссылались на доклад Рейнхарда Гейдриха от 10 июня 1941 г., где упоминалась «террористическая организация, главная цель которой заключалась в уничтожении судов тех стран, которые заключили между собой антикоминтерновский пакт… Руководителем этой организации был немецкий эмигрант Эрнст Волльвебер». В документе Гейдриха далее отмечалось: «Он несет полную ответственность за создание и активное использование по указке Москвы диверсионных групп в Германии, Норвегии, Швеции, Дании, Голландии, Бельгии, Франции и бывших прибалтийских государствах. Он наблюдал за приобретением и доставкой взрывчатых веществ и других материалов для осуществления диверсий, распоряжался денежными средствами, предоставляемыми Коминтерном для финансирования организации и оплаты агентов».

Похожие обвинения в адрес Волльвебера звучали и из уст штандартенфюрера СС Фелинга, шефа полиции безопасности и СД Осло: «В настоящее время определенно установлено, что первые хищения взрывчатых веществ и механизмов в Норвегии были осуществлены лишь после начала германо-советской войны, из чего можно заключить, что речь идет о запланированных коммунистических актах саботажа, а характер и исполнение диверсий указывает на то, что они могли быть осуществлены коммунистической диверсионной организацией Волльвебера».

Шведские власти подумывали о том, чтобы выдать Волльвебера немцам. Но до выдачи дело не дошло. Правда, судьба его зависела от положения на фронтах Великой Отечественной войны. 12 ноября 1941 г. состоялся суд. Как главного обвиняемого и инициатора хищений взрывчатых веществ со складов Волльвебера присудили к трем годам тюремного заключения. Немецкий коммунист сидел в одиночной камере. Неоднократные просьбы советского посла А. Коллонтай передать заключенного Советскому Союзу отклонялись шведскими властями.

Однако на свободе оставались его сообщники. Об этом можно судить по афише с обещанием вознаграждения 100 тыс. крон за сообщение об их местонахождении. На афише были помещены их портреты и следующий текст на норвежском и немецком языках:

«Изображенные ниже коммунисты после совершения диверсии скрылись и находятся в бегах. Это моряк и подсобный рабочий Асбьерн Зунде. Ему 32 года, он среднего роста, светлые волосы, недавно выкрашенные в черный цвет. Имеет кличку «Освальд» или «Освальд Петтерсен». В верхней челюсти слева золотая коронка.

Подсобному рабочему Петтеру Брууну 29 лет. Он среднего роста, в последнее время проживал в Осло по адресу: Трондхеймсвеген, 84. Может выдавать себя за «Тронда».

За предоставление сведений, могущих привести к поимке любого из названных лиц, выплачиваются по 50 000 крон. В том случае, если несколько лиц сообщат о местонахождении преступников, вознаграждение выплачивается тому, кто сделал это раньше других.

Сообщать сведения в управление немецкой полиции безопасности в Осло по адресу: Викториа-террассе, 7, телефон 15801, или в ближайший отдел немецкой или норвежской полиции. Гарантируется анонимность сообщений. Выплата вознаграждения может осуществляться также полицейским чинам»[12].

Советские власти при помощи своего посланника Александры Коллонтай старались из всех сил заполучить Волльвебера. Она опять обратилась к шведскому министру иностранных дел Христиану фон Гюнтеру с просьбой передать Волльвебера Советскому Союзу. Но было совершенно очевидно, что дело по краже денег надуманно. Что касается требований немецких властей выдать им Волльвебера, то шведы поняли, что речь идет о политическом преследовании. Кроме того, они рассчитывали на его сотрудничество с ними.