16-я танковая дивизия
16-я танковая дивизия
Эмблема 16-й танковой дивизии
Краткая история[311].16-я танковая дивизия была сформирована в ноябре 1940 года на базе 16-й пехотной дивизии. Основные этапы боевого пути: 1940 — Румыния; 1941 — Балканы, Дубно, Житомир, участие в Уманском окружении, взятие Николаева, участие в Киевском окружении[312], Миус-фронт; 1942 — Миус-фронт, Харьков, Сталинград; 1943 — гибель в Сталинградском котле.
16-я танковая дивизия второго формирования в 1944–1945 гг. участвовала в боях в районе Черкасс, Винницы, Бобруйска, Вислы и Одера. Капитулировала частью перед советскими, частью перед американскими войсками.
В 1941 году в состав 16-й танковой дивизии входили: один танковый полк (около 140 танков), одна стрелковая бригада (в составе двух стрелковых полков, по два батальона в полку), артиллерийский полк, истребительно-противотанковый дивизион, разведывательный, мотоциклетно-стрелковый, саперный и связной батальоны:
— Panzer-Regiment 2 (два батальона)
— Sch?tzen-Brigade 16 (Sch?tzen-Regiment 64 и Sch?tzen-Regiment 79)
— Artillerie-Regiment 16 (три дивизиона)
— Panzeij?ger-Abteilung 16
— Aufkl?rungs-Abteilung 16
— Pionier-Bataillon 16
— Kradsch?tzen-Bataillon 16
— Nachrichten-Abteilung 16
16-я танковая дивизия у Ростова и на Миус-фронте. Декабрь 1941 г. — апрель 1942 г.
Боевой путь 16-й танковой дивизии в 1941–1942 гг.
Некоторого объяснения, очевидно, потребует термин «стрелковый», которым мы перевели термин «Sch?tzen». В составе вермахта были пехотные, пехотные моторизованные и стрелковые части, которые отличались друг от друга вооружением, степенью моторизации и т. д.
В составе РККА были стрелковые и мотострелковые части. Отличие между ними в структуре и вооружении видно уже по их названию.
Сложность в переводе с немецкого заключается в том, что немецкий пехотный полк (Infanterie-Regiment) был эквивалентом советскому стрелковому полку (Sch?tzen-Regiment). Однако немецкий стрелковый полк был эквивалентен не советскому стрелковому полку, а советскому мотострелковому полку.
Ранее, дабы избежать путаницы в вооружении, моторизации и назначении (шутцен-полки входили в состав немецких танковых дивизий), в советской военной литературе немецкие стрелковые подразделения назывались мотострелковыми. Однако это не соответствовало немецкой терминологии. Поэтому в последние годы произошел переход к использованию исконных немецких названий их боевых единиц: немецкие горные части теперь, как и у самих немцев, называются горными, а не горно-стрелковыми или горно-пехотными. Немецкие стрелковые полки называются теперь стрелковыми, а не мотострелковыми.
Поначалу это будет, может, непривычно, но нужно помнить, что если в тексте идет речь о немецкой стрелковой части, которая сражается с советской стрелковой частью, то речь на самом деле идет не о бое пехоты с пехотой, а о бое немецкой моторизованный пехоты, принадлежащей танковой дивизии, с обычной советской пехотой.
С самого начала войны и в Харьковском сражении 16-й танковой дивизией командовал однорукий генерал-майор Ганс-Валентин Хубе. Дивизия входила в состав 1-й танковой группы (армии) Эвальда фон Клейста группы армий «Юг» Федора фон Бока (Fedor von Bock).
В 1914 году, в одном из боев, командир взвода лейтенант Хубе (1890 г. р.) лишился руки. В 1934-м его назначили командиром экспериментального моторизованного батальона, а в 1935-м — комендантом Олимпийской деревни. За бои на Украине в 1941 году генерал-майор Хубе был награжден Рыцарским крестом (удар под Старо-Константиновом 7 июля) и Дубовыми листьями (взятие Николаева и Киевский котел). В январе 1943-го Хубе отказался выполнить приказ фюрера о вылете на самолете из Сталинградского котла. Был вывезен оттуда эсэсовцами из личной охраны Гитлера. Погиб в 1944-м в авиационной катастрофе. «Хубе завоевал себе репутацию стойкого, справедливого, не лишенного здравого смысла командира… Солдаты называли его Человеком… Гитлер называл его одним из трех величайших командующих, которых дала Вторая мировая война»[313].
Командир 16-й танковой дивизии Ганс-Валентин Хубе.
Командир 2-го танкового полка Рудольф Зикениус.
История 2-го танкового полка 16-й танковой дивизии несколько древнее, чем его дивизии. Полк был сформирован в 1935-м году и обеспечивал первые военно-политические акции Гитлера: присоединение Австрии и Чехии. Участием в Польском походе 2-й танковый полк вступил во Вторую мировую войну. В 1940-м участвовал в боях против французов и англичан. Здесь, во Франции, состоялся и первый чисто танковый бой 2-го танкового полка. Здесь же налетом собственных «Штук» был почти полностью уничтожен и его штаб…
Накануне похода на Советский Союз 2-й полк состоял из 2 рот средних и 4 рот легких танков. Всего в полку насчитывалось 45 танков P-II, 23 танка P-III с 37-мм орудиями, 48 танков P-III с 50-мм пушками, 20 танков P-IV и 10 бронированных командирских машин.
Во время передышки, которую получил полк после взятия Николаева и перед окружением войск Юго-Западного фронта, боевые возможности полка были повышены за счет включения в боезапас для короткоствольных пушек танков P-IV новых кумулятивных снарядов. Эти снаряды позволяли пробивать броню советских танков с дистанции 800 метров. Организационным улучшением полка было сведение всех танков P-II в две роты.
Командиром 2-го танкового полка в ходе Харьковского сражения был оберст-лейтенант Рудольф Зикениус (Rudolf Sieckenius). После Первой мировой войны, которую он познал пехотным лейтенантом, Зикениус устроился на службу в полицию. В 1938-м возобновил службу в армии, сразу начав с танкового разведывательного батальона. Во второй половине войны (1943–1945) Зикениус командовал 16-й танковой и 263-й пехотной дивизиями, дослужился до генерал-майора и был убит в конце апреля 1945 года.
Батальоном средних танков во 2-м танковом полку 16-й танковой дивизии командовал Граф Гиацинт Штрахвиц (Graf Hyazinth Strachwitz). Однако упоминаемый в истории боев 16-й тд в Харьковском сражении Граф мог быть и Штрахвицем, и Шиммельпфенигом (Oberst Graf Schimmelpfennig), который тоже служил в 16-й танковой дивизии.
16-я танковая дивизия накануне Харьковского сражения. В начале 1942 года дивизия несла вахту на Миус-фронте[314], пополняя выбитую в предыдущих боях технику. В период январской Барвенково-Лозовской наступательной операции советских войск 16-я тд вышла в резерв группы армий «Юг». Однако некоторые ее части, как и сам командир дивизии Хубе, использовались в боях в составе 3-го армейского моторизованного корпуса генерала Макензена и 44-го АК, которым командовал генерал Штапф (General der Infanterie Otto Stapf), а с 26.01.1942 — генерал Ангелис (General der Artillerie Maximilian de Angelis).
Когда 16 января части 3-го АК (мот.) меняли на Миусе 16-ю тд, последняя была временно подчинена Макензену[315]. Разумное переподчинение. Если враг ударит во время смены частей на фронте — это уже плохо. А если сменяющиеся части будут подчинены разным командирам — то это настоящая беда. 18 января, в период смены, советские войска действительно ударили. Однако гораздо севернее — в районе Изюма. На нейтрализацию удара был брошен Макензен, который прихватил с собой и «папу Хубе», приказав ему командовать ударной группой, составленной из частей 14-й танковой и 100-й легкой пехотной дивизий.
Источником для рассказа о действиях 16-й танковой дивизии в Харьковском сражении явилась для нас книга Вольфганга Вертена «История 16-й танковой дивизии. 1939–1945», которая была издана в Западном Берлине советом ветеранов 16-й танковой и 16-й пехотной дивизий.
«В течение первых дней нового года обстановка оставалась спокойной, — сообщается в истории 16-й танковой дивизии. — Поисковая группа в составе взвода пыталась 10 января пройти через русские позиции, но была прежде времени обнаружена и срезана. Только в ночь на 13 января „операция Битенбек“[316] удалась. Пленные были захвачены. Мороз от 15 градусов и сильный снегопад создавали сложности с копанием окопов.
Наконец, 14 января началась смена 64-го и 79-го пехотных полков 319-м и 320-м пехотными полками[317]. Как искра в кучу соломы, в окопы прыгнуло хорошее настроение! С 22 июня дивизия находилась в непрерывном использовании, и теперь наступило время для отдыха, уничтожения вшей, сна и тепла. Холода делали невозможным хоть какое-то быстрое движение. Медленно перемещались полки в район Екатериновки, в 40 км за передовой линией. При прощании русские показали нам свой нос. Их самолеты сопровождали смену бомбами, однако без того, чтобы причинить ущерб.
Гордостью наполнились сердца солдат 16-й Pz.Div., когда 17 января 1942 года их „папа Хубе“, четвертый из командиров дивизий и 62-й из солдат вермахта, получил Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Оберст Хофер (H?fer) получил Немецкий крест в золоте.
Однако 20 января поступил приказ о прекращении смены и о назначении уже смененных частей на позиции 100.le.I.D. (100-й легкой пехотной дивизии) к северу от Сталино… Дивизия была разорвана. При ураганном снежном ветре, который несся из белой пустыни, при 30–35 градусах мороза пришлось снова и снова двигаться вперед. Колеса транспортных средств примерзали уже после короткой остановки, покрывались льдом смотровые щели. Командование 64-го полка за 8 часов движения и с трехкратной сменой машин добралось наконец до своего нового командного пункта около Зимовников. Враг, к счастью, оставался спокойным.
27 января на севере послышалась артиллерийская гроза, которая медленно передвигалась на запад. Русские прорвались от Изюма к Харькову? Тогда это создает опасность того, что южный фронт будет отрезан. В окопах, в боевом охранении и обозах появлялись тревожные вопросы.
В 16-й Pz.Div. была объявлена тревога.
Все готовые к выезду части дивизии покатили на 100 км на север в район северо-восточнее Харцизска. Русские взломали фронт итальянцев! Снег кружился над дорогами, температура — минус 20 градусов.
Сначала, до 18 января, части 16.Pz.Div. оставались в армейском резерве в Алексееве — Орловке.
Во время разведки в середине января был тяжело ранен командир бригады оберст Вагнер (Wagner)[318]. Майор фон Витцлебен (Witzleben) вступил в командование боевой группой.
Неожиданно и она была брошена к Макеевке и подчинена армейскому корпусу генерал-оберста Гота (Hoth)[319]. Русские пробились между Славянском и Балаклеей на Изюм. Руководство не имело никакой точной картины о положении противника. Сражение вокруг Никифоровки[320]. Оно упорно велось три дня при 30–40 градусах мороза. Но взять этот населенный пункт не удалось. Только после нового наступления, после 48-часовой жаркой и связанной с большими потерями борьбы, Никифоровка покорилась. Около 500 мертвых русских остались лежать в окопах, на дорогах и в постройках. Напрасная контратака стоила русским еще 300 человек, а командир боевой группы получил Рыцарский крест.
Наконец 27 апреля 1942 года боевая группа 16.Pz.Div. получила приказ о возвращении к своей дивизии.
Только 5-я рота танкового полка осталась в районе Успенской в качестве быстрого резерва.
К счастью, на севере удалось избежать наихудшего. Однако дела у группы армий „Юг“ временно шли все-таки плохо — русские, пытаясь проломиться к Днепру, захватили район, вогнутый в немецкий фронт на 100 км в глубину и шириною в 80 км[321].
Был подготовлен отход дивизии с Миус-фронта на 300 км на запад, на линию, расположенную по Днепру. Солдаты с трудом были организованы для постройки саней и готовили имущество к уничтожению. Русские, через громкоговорители, предлагали перейти на их сторону; боевое охранение с благодарностью слушало пригласительную музыку и с важными целями использовало сброшенные пропуска. Войска передовой линии обороны с большим усердием строили вторую линию, чтобы гарантированно защитить 15-километровый фронт дивизии. Беспокоящий огонь русских был богат неразорвавшимися снарядами. Мороз медленно ослабевал, наступала оттепель, и наконец-то стали прибывать первые посылки с зимней одеждой — акция пожертвований Родины.
В начале марта участились сообщения о предстоящем вражеском наступлении. Пленные из неотмеченных до этого времени морских бригад и гвардейской дивизии[322], сообщали о запланированном прорыве на Таганрог. Наш дозор в районе Миуса, к востоку от Шапошникова, был снова засечен бдительными постами 31-й русской пехотной дивизии. Артиллерия 16-й Pz.Div. покрыла Матвеев Курган разрушительным огнем. Но враг постоянно усиливался, особенно в районе Ряженой; наша разведгруппа привела пленных из района леса между рекой и Староротовкой[323], которые утверждали, что знают о предстоящем массированном наступлении русских 56-й и 9-й армий[324].
26 марта вскрылся ледяной покров на Миусе, оттепель привела к поднятию уровня воды в течение 4 дней с 48 см до 3,60 м. Местность, лежащая перед I/79 (1-м батальоном 79-го полка) и II/64 (2-м батальоном 64-го полка) оказалась под водой.
Противник испытывал то же самое. Он убрал свою сапу и только 2 апреля вернулся на свою передовую линию. Благодаря разливу Миуса дивизия получила спокойные пасхальные праздники. Тем не менее приветы с Родины и мелкие лакомства к часто однообразному продовольственному снабжению прибывали очень скудно. Пути подвоза превратились в болото, и даже лошади погружались до живота в эту грязь и останавливались. Утешением были только упорные слухи о скором перемещении дивизии. В апреле с других фронтов в дивизию вернулись все ее части. Между тем танковый полк получил танки Pz.III (с 5-см пушкой) и новые танки Pz.IV c 7,5-см пушкой. Все это накапливалось в Макеевке»[325].
Подготовка к операции. Весной 1942 года обе противоборствующие силы готовились к предстоящим боям. Для нас это была подготовка к очередному, уже третьему в этом году, крупному наступлению с целью освобождения Харькова и выхода к Днепру. Для немцев это была подготовка к серии частных операций по улучшению своих позиций на юге. Целью этой серии был выход на благоприятные исходные рубежи для решающего исход войны наступления на Волгу и Кавказ.
12 мая началось советское наступление с Барвенковского выступа в направлении Харькова. 18 мая немцы должны были начать операцию «Фридерикус-1» — ударить под корень Барвенковского выступа с севера (Балаклея) и с юга (Славянск). Тем самым они должны были окружить и уничтожить находящиеся на выступе советские войска. 16-я танковая дивизия входила в число тех соединений, которые должны были ударить по Барвенковскому выступу с юга. Этот удар намечалось осуществить с двух направлений:
— из района Александровки (западнее Славянска) на Барвенково и далее на Изюм должен был наступать 3-й АК (мот.) Макензена;
— из района Краматорска и самого Славянска на Изюм должны были наступать 44-й (с 16-й тд) и 52-й армейские корпуса.
Прикрытие Барвенковского выступа с юга осуществляла 9-я армия Ф.М. Харитонова из состава Южного фронта Р.Я. Малиновского.
«24 апреля 1942 года началась смена полком „Нордланд“ дивизии СС „Викинг“[326]. В утомительных, насыщенных преградами маршах дивизия перешла в район Сталино, и ее полки разместились в Чайкино, Макеевке и близлежащих деревнях, — сообщает о подготовке к операции „Фридерикус-1“ Вольфганг Вертен. — Зима прошла в тяжелой борьбе на севере и в центре Восточного фронта, где соединения понесли горькие потери в территории, людях и материалах. Юг отделался от этого сравнительно легко. Теперь нужно было снаряжать себя для новых предприятий.
Угольные шахты стали теперь новой картиной ландшафта; острые вершины терриконов и мощные конструкции металлургических заводов возвышались в весеннем светлом украинском небе.
Рядом с неуклюжими административными кварталами и партийными строениями, которые, с их неуклюжими и хвастливыми фасадами, были беспорядочно разбросаны по территории, стояли мазанки и бараки бедных людей. Эти люди, в основном белокурые и голубоглазые, были доброжелательными и сдержанными. Они голодали, так как их войско вывезло или уничтожило все запасы и склады.
Привычным способом подразделения разместились в похожих на казармы административных зданиях. После дней спокойствия снова началась строгая служба. Пополнение было подготовлено неудовлетворительно. Только самые жесткие упражнения могли вооружать его для предстоящего введения в бой. Новички должны были учиться у „стреляных зайцев“ так, чтобы заменить безрассудно смелое мужество боевым благоразумием и хитростью. Появился запасной полевой батальон. Имелся тихий час, было время для писем, мыслей о доме и бесед с другом. Тем не менее надежды на отпуск были разбиты. Уже было объявлено, что части дивизии к середине мая должны приготовиться для действий по окружению северо-восточнее Сталино.
Генерал Хубе провозгласил в районе Чайкино: „Дорога к матери, невесте, жене и ребенку идет только через Восток“.
Цель была сложной, сил — мало, время летело быстро, и никакая передышка для войск уже не предусматривалась.
Если Россия не была побеждена в 1941-м, то в 1942-м она обязательно должна была быть разбита, так как в 1943-м будут полностью готовы Америка и Англия, и война на два фронта станет неизбежной.
Однако для наступления на всей 3000-километровой протяженности Восточного фронта сил уже не было. Поэтому Гитлер решил разбить Красную армию в южном секторе, отнять промышленные районы и нефть Кавказа и, возможно, соединиться в Персии с пробившимся туда через Суэц Африканским корпусом. И тогда — взять Москву ударом с юга и востока! 15 апреля 1942 года он сообщил по радио о намеченном на это лето уничтожении Красной армии.
Преградой для этого плана была вогнутость фронта на восток к Харькову, которую пробили русские во время их зимнего наступления к Днепру. Исправление этой ситуации было запланировано. Когда 8 мая началось немецкое наступление в Крыму, русские 12 мая начали наступлением с этого своего выступа с целью окружить Харьков и достигнуть оперативного прорыва. Немецкое руководство молниеносно отреагировало на действия противника.
13 мая в оперативном отделе штаба 16-й Pz.Div. происходило обсуждение планов командования. Выступ фронта русских, который они как раз в это время увеличивали, нужно было отрубить ударом с севера и юга, прежде чем русские достигнут Харькова. Около Славянска должна была собраться сильная ударная группа, которая должна была выступить на северо-запад, имея восточный фланг на Донце, чтобы пресечь отход русских через реку.
Уже 14 мая 16-я танковая дивизия, для маскировки поротно, покатилась через Сталино — Ясиноватую — Артемовск в свой новый район. В полдень 15 мая, выдерживая средние 40-километровые темпы на хорошем шоссе, головные части достигли Константиновки, Дружковки и Краматорской.
Тепловатые ночи следовали за жаркими днями. В садах Славянска, куда скрытно втянулись танки, цвели фруктовые деревья. Солдаты 384-й пехотной дивизии, под командованием барона фон Габленца (Freiherrn v. Gablenz), которые многие недели удерживали находившиеся здесь под угрозой старые зимние позиции, чрезмерно удивлялись новым подразделениям, которые собрались в течение 2 дней в таком ранее одиноком Славянске[327]. Город превратился в муравейник. Как ни странно, но до сих пор очень энергичная русская артиллерия молчала. Очевидно, что противник еще не заметил ничего.
Между тем Тимошенко, со своими 10 стрелковыми дивизиями, 4 кавалерийскими дивизиями и 10 танковыми бригадами, наносил удар с выступа фронта далее на запад. Одновременно он двинул к Харькову с северо-востока, от Волчанска и Белгорода, огромную группировку войск, состоящую из 18 стрелковых дивизий, 2 дивизий кавалерии и 10 танковых бригад, с целью взять в клещи немцев по их же собственному образцу ведения войны. Противник достиг глубокого 65-километрового проникновения через немецкие зимние позиции и, перекатившись через части занимавших оборонительные позиции дивизий, находился уже в 180 километрах к западу от исходных районов около Славянска.
Однако 44-й армейский корпус с „группой Хубе“ (16.Pz.Div. с подчиненной ей 97.le.Div.), 384-й и 68-й пехотными дивизиями уже снаряжал себя для удара в тыл победоносного противника. В рамках 17-й армии корпус имел боевой приказ нанести удар на север и проломить вражескую оборону от цепи озер у Славянска и Черкасской. Здесь оборонялись 335-я[328] и 51-я русские стрелковые дивизии. Затем 44-й корпус должен был повернуть на запад и закрыть южную часть котла у Изюма. 16-я танковая дивизия разделилась для наступления на три боевых группы: фон Витцлебена (Witzleben), Зикениуса (Sieckenius) и Крумпена (Krumpen).
В волнующейся поспешности проходила последняя подготовка. Носители еды рассказывали своим товарищам по старым зимним позициям о событиях в их тылу. Впереди все было спокойно, только типичный беспокоящий русский огонь стал немного сильнее. Батареи заняли новые огневые позиции, боеприпасы громоздились рядом с орудиями. Танки заправлялись, получали боекомплект, непрерывно жужжали телефоны… Тимошенко был уже в 200 км к западу от Славянска! В огромном напряжении прошла ночь на 17 мая. Это был День Матери»[329].
17 мая. Первый день наступления 16-й тд. «В 03.05 начала работать немецкая артиллерия. Бомбардировочные эскадры, „Штуки“ и истребители в невиданной до сих пор силе пролетали над районами сосредоточения войск, — продолжает свой рассказ о действиях 16-й тд Вольфганг Вертен. — С неслыханным воодушевлением пехота проломала вполне обустроенные и глубоко эшелонированные русские зимние позиции и взяла лесной массив в 5 км к северу от Былбасовки».
Мнение начальника штаба Юго-Западного направления генерала И.Х. Баграмяна по поводу глубоко эшелонированных позиций в этом районе и обороны 9-й армии вообще несколько не соответствует немецким свидетельствам:
«В соответствии с оперативной директивой командующего войсками фронта (Южного. — Авт.) от 6 апреля 9-я армия имела в своем составе семь стрелковых дивизий и одну стрелковую бригаду. Одна из этих стрелковых дивизий без ведома главнокомандующего войсками направления решением командующего фронтом генерала Р.Я. Малиновского в конце апреля была переброшена для усиления ворошиловградского направления…
Несмотря на требования генерала Р. Я. Малиновского к командующим армиями и командирам дивизий — создать полностью развитую во всех отношениях оборонительную полосу, — она фактически представляла собою систему опорных пунктов и узлов сопротивления, недостаточно оборудованных в инженерном отношении. Общая глубина обороны не превышала 3–4 километров, особенно слабо была организована противотанковая оборона»[330].
Действия ударной группы Хубе в Харьковском сражении.
«Затем, — продолжает В. Вертен, — от центра Былбасовки[331] на северо-запад пошла KG (боевая группа) Зикениуса — справа, вплотную за ней — KG Крумпена. Одновременно слева от них, из северо-западной части Былбасовки, вышла KG фон Витцлебена с приписанным к ней MTW-Btl.[332] Мюеса (Mues). Они наносили удар на север и осуществляли прикрытие юго-западного фланга.
В 09.15 боевая группа фон Витцлебена обогнала пехоту на высотах западнее Никольского и цепи озер и, попав под огонь из деревни, пробилась самым узким местом через лес северо-восточнее Высокого. Здесь, на оборудованных полевых позициях, ожесточенно сражался вражеский батальон (51-й сд или 333-й сд. — Авт.). Солдаты должны были покинуть БТРы и одолевать русских в ближнем бою. В жестком продвижении вперед к полудню они выиграли, наконец, северный край леса и выполнили дневное задание — взяли Краснополье[333], находящееся на полдороги к Изюму. На территории высот юго-восточнее Долгенькой[334] солдаты заняли оборонительные позиции фронтом на север. Боевая группа Крумпена зарылась слева с направленным на запад фронтом против Дубровки и Новоселовки.
Боевая группа Зикениуса также достигла своих целей наступления и, соединившись с KG Крумпена, обеспечивала защиту с юго-запада на линии Высокий — Соленый от противника, находящегося в балке на восток от Курульки 1-й.
Сначала русские были совершенно ошеломлены. Только во второй половине дня им удалось бросить местные резервы к месту прорыва. Густые коричневые толпы полковой численности атаковали высоты из низины у Дубровки (очевидно, речь идет о селе Дибровное, находящемся между Долгенькой и Курулькой. — Авт.). Снаряды находящихся в засаде танков, легких и тяжелых пехотных орудий[335], шквал огня тяжелых[336] пулеметов — ударили по нападавшим, и контратака была отбита. Вечером началась плановая смена 204-го и 207-го пехотных полков (оба полка из состава 97-й leichte Infanterie-Division. — Авт.)»[337].
Против фронта, выстроенного на запад боевыми группами 16-й танковой дивизии, находились, согласно атласу Д. Гланца[338], 12-я танковая бригада, 34-я и 60-я кавалерийские дивизии 5-го корпуса и отброшенная сюда с реки Самары 106-я стрелковая дивизия. Не исключено, что в этом районе находились и подразделения окруженной на Самаре 335-й сд. По свидетельству Баграмяна, «части 5-го кавалерийского корпуса по собственной инициативе двинулись в бой и дерзкими контратаками приостановили немецко-фашистские войска, наносившие удар из района Долгенькой». Возможно, что в упоминаемой немцами советской пехотной контратаке участвовали подразделения 106-й и 335-й сд.
К востоку от боевых групп 16-й тд находились 30-я кд, 121-я и 15-я тбр, а также отброшенные сюда 51-я и 333-я сд, которым противостояли обеспечивающие 16-ю тд с востока 101-я лпд и 257-я пд, к которым позже присоединилась и 97-я лпд.
Итоги первого дня немецкого наступления выглядели на этом участке фронта так:
— к 8 часам утра оборона 9-й армии была прорвана на славянском направлении (где действовал 44-й АК и 16-я тд) — на 4–6 км, на барвенковском (корпус Макензена) — на 6–10 км;
— сразу же, с началом немецкого наступления, было разрушено управление войсками 9-й армии — авиация уничтожила ее вспомогательный пункт управления и узел связи в Долгенькой. При этом погибло много офицеров штаба, а начальник штаба 9-й армии генерал-майор Ф.К. Корженевич был ранен;
— 9-я армия потеряла связь не только со своими войсками, но и со штабом Южного фронта. Командующий войсками 9А генерал Ф.М. Харитонов (на которого позже повесят всех «собак») вместе со своим штабом сначала передислоцировался в Каменку — на основной КП армии. Но Каменка, расположенная в 5–7 км южнее Изюма, находилась на направлении немецкого удара, и штаб перебрался в Пески — на левый берег Северского Донца. (Баграмян обвиняет Харитонова в том, что «эта передислокация не была согласована с командующим Южным фронтом Р.Я. Малиновским». Но как в такой обстановке, не имея связи, можно было это согласовать?);
— поскольку Южный фронт «ничего не знал» о событиях на участке 9-й армии, то и командование Юго-Западного направления «ничего не знало» о немецком прорыве. «Но обо всем, что происходило тогда в полосе действий Южного фронта, в штабе Юго-Западного направления стало известно значительно позднее, — вспоминал Баграмян[339]. — Очень прискорбно, но мы узнали о мощном ударе врага на южном фасе барвенковского выступа лишь вечером 17 мая. Командование Южного фронта, потеряв связь с подчиненными войсками, более или менее разобралось в обстановке и сообщило о ней главкому только к исходу дня.
К этому времени своим танковым кулаком Клейст не только завершил прорыв нашей тактической обороны, но и добился успехов оперативного значения».
В одном из первых распоряжений, подписанных Баграмяном и переданных в штаб Южного фронта в 16.00 17 мая, в той части, которая имеет отношение к 16-й тд, приказывалось:
«1. Передать в оперативное подчинение командующего ЮФ 2-й кавалерийский корпус (38,62,70 кд)…
3. Разгром группы противника, наступающей из района Славянск против левого фланга 9-й армии, организовать силами 5 кк, 12 и 121 тбр и 333 сд (без одного сп)…
5. Резерв главкома — 343 сд, батальон ПТР и 92 отб сосредоточить распоряжением Юго-Западного фронта в район Изюм, подготовить и занять для прочной обороны рубеж: Семеновка, Мал. Камышевка, Сухая Каменка, Синичено. Дивизии быть в готовности к нанесению контрударов в направлениях Барвенково и Славянск: 343 сд с придаваемыми средствами усиления с выходом в район Изюма подчинить командующему ЮФ. Использование — с разрешения главкома.
6. Командующему ЮФ принять меры к недопущению распространения противника на сев[ерный] берег р. Сев[ерский] Донец на стыке между 78 сбр и 51 сд.
7. Действия ударных группировок 9-й армии усилить двумя полками ГМЧ…»[340].
Через полтора часа после этого приказа было отправлено донесение в Ставку:
«… Для отражения наступления противника и последующего его разгрома кроме мероприятий, изложенных в нашем боевом распоряжении № 0140/ОП, мы выделили для усиления правого крыла Южного фронта из прибывающих в наше распоряжение танков: Т-34 — 57 и Т-60 — 23 шт., всего 80 танков…»[341].
Как видим, силы для нейтрализации прорыва были задействованы немалые: танковые бригады[342], кавалерийские корпуса и полки «катюш», стрелковые дивизии и противотанковые батальоны. В бой были брошены резервы направлений, резервы фронтов и их армий. Вопреки обвинениям в адрес Тимошенко, что он, дескать, не остановил сразу же наступление на Харьков, мы видим, что все было не совсем так. Наступление на Харьков северной ударной группировки было приостановлено, а из состава южной группировки приказывалось изъять и отправить к прорыву два танковых корпуса. Однако силы и время (для их сосредоточения) — категории, увы, различные…
18 мая. Захват южной части Изюма. Поворот 16-й танковой дивизии на запад. «После спокойной ночи, на рассвете 18 мая, боевые группы покинули свои позиции, — рассказывает В. Вертен. — Боевая группа фон Витцлебена снова выступила в голове дивизии, имея боевой приказ — взять высоты к югу от Изюма и блокировать, вместе с тем, дефиле Донца возле Донецкого[343]. Внезапным ударом и в быстром последующем бою боевая группа взяла Каменку и полевые позиции у высоты 185,1. При этом погибли идущие впереди своих взводов обер-лейтенант Кох (Koch) и лейтенант (Keller). Движение на север продолжилось.
После прибытия на позиции тяжелого оружия танковая рота и стрелки-мотоциклисты взяли Донецкое, захватив при этом несколько сотен пленников и богатую добычу. Последний обратный путь для противника на Изюм был прегражден[344]. Около 12.30 сюда прибыла KG Зикениуса и, после короткого сосредоточения в исходном положении, начала штурм господствующей высоты 200. Из полевых укреплений, противотанковых рвов и бетонных бункеров убегал враг. Хоть и с трудностями, но 16-я танковая дивизия овладела городом Изюм[345], большим лесным массивом на северо-западе и петлей Донца. Взвод 3-й саперной роты вошел в Изюм; русские задали ему работу, разрушив мосты через Донец.
С ужасом выслушал Тимошенко сообщение об ударе немцев в его тылу. Он сразу же прекратил наступление на запад, развернул свои войска и форсированными маршами поспешил назад, на восток, чтобы избежать окружения. Но пока еще войска Тимошенко не достигли Донца.
В 15.30 дивизия отдала боевым группам Зикениуса и Крумпена новый боевой приказ: наступать на запад, вдоль Донца на Великую Камышеваху — внутрь образующегося котла, навстречу откатывающимся русским. К наступлению темноты указанные цели были достигнуты, и на западном берегу Береки был захвачен плацдарм. Батальон Воты (Btl. Wota, 1/79) получил особый приказ — уничтожить все мосты и их охрану на 25 км к северу, где была возможна переправа противника»[346].
Чтобы оценить суть этого приказа, нужно представить себе карту района боевых действий.
К северу от Великой Камышевахи по западному берегу Северского Донца выстроились, с юга на север, села Петровское, Протопоповка и, далее, Чепель. К востоку, от этих занятых советскими войсками сел, за Донцом, была «Большая земля». В 20 км к западу от названных сел находится село Лозовенька. Через несколько дней, когда это 20-км пространство будет заполнено немцами, из Лозовеньки, которая станет крайней восточной точкой Харьковского котла, в сторону «Большой земли» — Петровского, Протопоповки и Чепеля — будут идти на прорыв окруженные советские войска. Уничтожение переправ на Северском Донце в районе Петровской и Протопоповки не дает возможности сосредоточить здесь достаточное количество деблокирующих войск. Одновременно разрушение этих переправ ведет к тому, что вырвавшиеся из окружения войска скучиваются на берегу Донца и уничтожаются немецкой авиацией.
19 мая. Между Изюмом и Великой Камышевахой. «После спокойной ночи, в 04.30 19 мая, русские летчики атаковали западную часть Камышевахи и мост через Береку, — продолжает Вольфганг Вертен. — В утренние часы боевая группа фон Витцлебена покинула позиции у Каменки и начала марш на запад. Втянувшись в бой с противником, который наступал с юга на север[347], группа медленно продвигалась вперед. В это же время эти же русские подразделения атаковали зондеркоманду Воты (на восток от Камышевахи). Однако они попали в щипцы Воты и приближающегося Витцлебена и были уничтожены. Более 1000 пленников было взято в ходе овладения высотой 184,2, населенными пунктами Петрополье, Андреевка и пр. Напрасно враг пытался ввести в заблуждение с помощью защитного серого цвета оборудования, оружия и криков по-немецки. Только маленькие его части смогли ускользнуть вплавь через Донец[348]. Более 3000 пленников!
Между тем 14-я танковая дивизия, которая находилась к западу от 16-й Pz.Div., также достигла Береки и образовывала предмостное укрепление около Петровской[349]. С запада к городу (Изюму. — Авт.) приближалась 384-я пехотная дивизия. Тем не менее положение на юге (от Изюма. — Авт.) оставалось критическим; здесь в тяжелой борьбе с противником находилась 97.le.I.D. (97-я легкая пехотная дивизия)»[350].
Главным событием дня 19 мая были для нас боевые приказы главкома ЮЗН Тимошенко о нанесении концентрических ударов несколькими группами войск по прорвавшемуся противнику[351]:
— силы немцев были определены в пять пехотных и две танковые дивизии;
— советскими сдерживающими и отвлекающими силами должны были стать: группа Костенко, часть сил 9-й армии, часть сил 57-й армий и группа Шерстюка. Армейская группа Костенко, в подчинение которой переходила армейская группа Бобкина, состояла из пяти стрелковых дивизий (253, 41, 266, 393 и 270-й сд,), двух танковых бригад (57-й и 48-й тбр), 6-го кавалерийского корпуса, четырех артиллерийских полков РГК и двух артиллерийских полков ПТО. С утра 20 мая эта группа должна была, прекратив наступление на Харьков, перейти к обороне на достигнутых рубежах и, прочно удерживая их, обеспечить 6-ю и 57-ю армии от ударов с западного направления. Часть сил 57-й армии в составе шести стрелковых дивизий (150, 99, 351, 317, 341-й сд, 14-й гв. сд), одного сп 333-й сд, 2-го кавалерийского корпуса (62, 38 и 70-я кд), 38-й тбр, трех артполков усиления должна была прочно оборонять занимаемый рубеж. Часть сил 9-й армии должна была сдерживать противника на переправах через Северский Донец на участке от устья Береки до Изюма (согласно атласу Гланца, здесь находились остатки 34-й и 60-й кавдивизий 5-го кавкорпуса, остатки 106, 333 и 335-й сд и 92-я тбр. Им противостояли 384-я пд и часть сил 97-й лпд). Группа Шерстюка в составе четырех сд и трех тбр с утра 22 мая должна была перейти в наступление в направлении Волохов Яр и Чугуев (задача этой группы была изменена, по словам Баграмяна, 22 мая: «Навстречу войскам, выходящим из окружения, предстояло нанести удар группе, созданной по приказу главкома, которую возглавил генерал-майор Г.И. Шерстюк, заместитель командующего 38-й армией. В составе одной стрелковой дивизии и трех танковых бригад она должна была наступать с востока в направлении Чепель, Лозовенька, а четыре левофланговые дивизии 38-й армии — нанести удар в направлении Волохов Яр, Змиев»[352]);
— советские ударные силы состояли из части войск 6, 57 и 9-й армий. 6-я армия в составе пяти стрелковых дивизий (337,47, 103, 248 и 411-й сд), двух танковых корпусов (21-го и 23-го тк), 37-й тбр и шести артиллерийских полков РГК должна была к утру 21 мая скрытно развернуться на рубеже Большая Андреевка, Петровская. После этого — нанести удар в направлении Ново-Дмитровка и разгромить, во взаимодействии с 9-й и 57-й армиями, барвенковскую группировку противника. 57-я армия с утра 21 мая должна была силами не менее трех стрелковых дивизий, 2-го кавалерийского корпуса, трех артполков усиления и одной танковой бригады ударить с рубежа Ново-Пригожая, Федоровка в обход Барвенково с юга в общем направлении на Викнино. 9-я армия должна была нанести удар из района Студенок в направлении Курульки 1-й — навстречу удару 6-й армии.
Таким образом, против пяти пехотных и двух танковых дивизий противника ударные советские группы имели: более восьми стрелковых дивизий, два танковых корпуса, две танковые бригады, один кавалерийский корпус и девять артиллерийских полков. В обоих названных нами приказах не перечислены силы 9-й армии, которые должны были наступать от Студенка, на Северском Донце, в район Курульки — Долгенькой. Согласно атласу Гланца за Северским Донцом находились 343-я (связанная боем за Изюм), 51-я (почти разгромленная), и 296-я стрелковые дивизии, 30-я кавалерийская дивизия, 15, 121 и 3-я танковые бригады, 78-я стрелковая бригада. Всем этим силам 9-й армии противостояли три немецкие пехотные дивизии: 97-я лпд, 101-я лпд и 257-я пд.
К сожалению, в обоих приказах Тимошенко дается оценка лишь сухопутным силам противника и содержатся указания лишь нашим сухопутным войскам. Если не брать во внимание авиацию, то и без нее явное преимущество (боевое, а не количественное) было на немецкой стороне. «Это парадокс, но это факт»: малое количество подвижных и хорошо управляемых (вследствие своей малой численности) войск всегда разгромит большее количество малоподвижных и плохо управляемых (вследствие своей большой численности) сил противника. Быстрое передвижение навстречу немцам всего лишь одной советской стрелковой дивизии, но посаженной на автомобили, собранные из других соединений, было бы гораздо эффективнее, чем медленная поступь восьми сд.
20–21 мая. Поворот 16-й тд на Лозовую. «Новый приказ догнал 16-ю Pz.Div., — сообщает В. Вертен. — Вместе с 60-й пехотной (моторизованной) дивизией справа, 100-й легкой пехотной дивизией слева 16-я танковая дивизия 20 мая наносит удар в направлении Лозовой и Надеждино, навстречу 11-му корпусу. 14-я танковая дивизия осуществляет прикрытие между Петровской и Семеновкой фронтом на север-запад[353].
В 14.00, после того как KG фон Витцлебена уверенно взяла Большую Андреевку[354], a KG Крумпена — Городищи, поступил приказ о том, что дневным заданием является: настолько быстро, насколько это возможно, продвинуться на запад и блокировать линию Смирновка — Терпеньевка — южная часть Алимовки[355]. Тремя группами, Кляйне-Лимберга (Kleine-Limberg), Воты (Wota) и Крамера (Kramer), подразделения с наступлением темноты достигли указанных позиций без серьезных соприкосновений с противником и зарылись»[356].
22 мая. Возвращение 16-й тд в Камышеваху. Поворот на север. Образование Харьковского котла. «Между тем войска побитого Тимошенко прошли Лозовую и маршировали в длинных колоннах на северо-восток, — сообщает нам история 16-й танковой дивизии. — Они отходили назад от удара перешедших в наступление 4-х немецких корпусов, на которые они сами нажимали с 12 мая, когда наступали на запад[357]. Перед ними, однако, уже возникла угроза того, что „мешок“ будет завязан окончательно. Брешь существовала еще в районе Балаклеи[358]. Забить эту последнюю дыру и препятствовать исчезновению армий Тимошенко стало новым заданием для 16-й танковой дивизии. Она покинула блокировочные позиции около Алимовки и отправилась назад, в Камышеваху. В 05.30 22 мая дивизия, имея справа 14-ю Pz.Div., слева — 60-ю I.D.(mot.), начала движение в северо-западном направлении от предмостного укрепления у Петровской на Балаклею — северную угловую опору „мешка“.
Около 09.30 боевая группа фон Витцлебена уже находилась справа от Михайловского и была атакована из Волвенкова. 16-я танковая дивизия находилась на самом важном пути выхода врага, который достиг дороги Лозовая — Протопопова у Донца[359].
Русские были сильны и имели английские танки[360]. В короткий срок дивизия должна была образовать фронт на восток, чтобы разбить противника, находящегося между дивизией и Донцом. Тыл должен был быть свободен, прежде чем продолжить движение вперед.
KG Крумпена напрасно пыталась пробиться к Волвенково с юго-востока. Только с наступлением темноты майору Фондерману (Fondermann) с I/S.R.64 (с 1-м батальоном 64-го стрелкового полка 16-й танковой дивизии) удалось взять это село с запада. Четыре танка Т-34 остались на дороге.
В то же самое время оперативная группа штаба[361] 64-го полка атаковала врага к югу от Михайловского (силой 2–3 хорошо усиленных рот). Отряд взял в плен 70 человек; 150 мертвецов остались лежать на поле боя. Между тем из Pi.Btl. (саперного батальона) и подчиненной ему артиллерии была образована боевая группа Штрельке (Strehlke). Невзирая на бой на ее правом фланге, она ударила на север и достигла Черновского и колхоза имени 1 Мая к востоку от Терны (высота 199); боевые группы фон Витцлебена и Зикениуса нанесли удар от высоты 199 на север к Глазуновке, в самую середину передовой линии противника, которая все еще была направлена на север[362]. Около 19.00 был занят Пятигорск[363]. Оставалось всего 2 км до позиций немецкого 11-го армейского корпуса[364] на севере! Теперь, однако, противник приложил все свои силы для предотвращения объединения. Яростный огонь из всех видов оружия принес горькие потери. Только KG фон Витцлебена потеряла в этот день 77 человек. Тем не менее кольцо окружения практически было замкнуто. И теперь дивизия стала готовиться к тому, чтобы использовать достигнутые позиции в качестве базы для построения обороны с приоритетом тяжести на запад и юг.
Если колонны Тимошенко пойдут на прорыв! Снова 16-я танковая дивизия стояла на решающем участке, снова на восточном краю котла, снова она должна была удержать врага от попыток к бегству. Вспоминаете ли вы еще о Монастырище, об Оржице[365], Андреевке?
Ночь прошла спокойно. Однако вражеские колонны собрались в широких и глубоких оврагах около Крутоярки и Лозовеньки перед опорными пунктами 16-й танковой дивизии и приготовились к прорыву»[366].
23–25 мая. Борьба с советскими прорывами. Как мы уже знаем, войска армейской группы генерала Клейста (3-й моторизованный, 44-й и 52-й армейские корпуса), куда входил и объект нашего исследования — 16-я танковая дивизия, нанесли удар под основание Барвенковского выступа. Они ударили с юга на север — от Краматорска и Славянска на Барвенково (3-й армейский моторизованный корпус Макензена) и Изюм (44-й АК Ангелиса и 52-й АК Отта[367]). Находящиеся на севере войска 6-й немецкой армии были скованы советским наступлением на Харьков (21, 28 и 38-й армий) и не смогли ударить от Балаклеи на юг, навстречу Клейсту. Поэтому отсечение советских войск на Барвенковском выступе проводилось силами только одного 3-го корпуса Макензена. Для усиления корпуса ему были переданы резервы группы Клейста и часть соединений 44-го АК, включая и 16-ю танковую дивизию. Переданные в 3-й АК (мот.) части сначала двинулись от Изюма на запад. Здесь, в районе Камышевахи и Петровской, 16-я танковая дивизия встретилась с идущей на север, на Балаклею, 14-й тд.
После короткого удара на запад и юго-запад, 16-я тд вернулась к 14-й танковой дивизии и вместе с ней прорвалась к району западнее Балаклеи, замкнув тем самым кольцо окружения вокруг советских войск.
Район, по западную сторону которого остались в окружении войска 6-й и 57-й армий, группа Бобкина и части 9-й армии, а по восточную — 38-я армия, подразделения (в основном тыловые) 6-й армии и части 9-й армии, представлял собою ориентированную с севера на юг полосу шириною в 20–25 км. Немцы расположились в этой полосе двумя фронтами: «западный» проходил по меридиану Лозовеньки, «восточный» — по меридиану Петровской и Протопоповки на Северском Донце. «Западный» фронт был наиболее мощным — его обороняли, нанося удары внутрь окружения, 16-я тд, 60-я пд (мот.) и 1-я горная дивизия, к которым на северном фланге примкнули 23-я и 3-я танковые дивизии. Охрану «восточного» фронта, а с востока могли последовать и деблокирующие удары — осуществляли всего две дивизии: 14-я танковая и 384-я пехотная. Однако, учитывая небольшую ширину контролируемого немцами пространства и высокую подвижность находящихся тут четырех танковых и одной моторизованной дивизий, не следует думать, что деблокирующие части 38-й армии Москаленко не смогли прорвать фронт «всего двух» дивизий. В нужное время и в нужном месте немцы умели добиваться организационного и количественного превосходства. Что касается организационного превосходства, то, как говорил вырвавшийся из Харьковского котла командир отделения связи истребительно-противотанковой артиллерийской батареи 131-й танковой бригады 23-го танкового корпуса Лев Майданик: «Страшная это вещь — хорошо организованное противником окружение».
Таким образом, после замыкания кольца окружения 22–23 мая выходящим из него советским войскам предстояло:
— пробить «западный» фронт кольца;
— прорваться через пространство, целиком контролируемое высокоподвижными сухопутными и авиационными соединениями;
— пробить «восточный» фронт кольца;
— форсировать Северский Донец.