Глава 3. Зеленый свет

Глава 3. Зеленый свет

Вооруженный теорией и доказательствами, Уоллис столкнулся с задачей убеждения чиновников. Ему требовалось доказать, что его бомба сработает. Это было нелегко, так как чиновник в принципе не любит новинки. Только одно изобретение из тысячи оказывалось достаточно хорошим, однако и оно обычно было не настолько хорошо, чтобы оправдать отвлечение средств. Самым типичным примером был чокнутый, и Уоллис слишком уж походил на таких людей. Он вызвал профессора Патрика Блэкетта, директора центра оперативных исследований. Блэкетт, худой, но подвижный человек, выслушал его предложения, тщательно проверил выкладки и спокойно сказал:

— Нам потребуется на это 2 года.

Уоллис был заинтригован. Блэкетт добавил:

— Я прошу вас на время оставить мне эти бумаги. Мне нужно кое с кем проконсультироваться.

Блэкетт действовал быстро. Как только Уоллис ушел, он встретился с сэром Генри Тизардом и пересказал ему услышанное. Тизард тоже действовал с необычайной быстротой. Он примчался в Уэйбридж на следующее утро. Уоллис охотно объяснил все еще раз.

— Мне кажется, что главная проблема в том, что нужно установить наверняка, сработает ли ваша выдумка, — заметил Тизард, когда Уоллис кончил говорить. — И если да, то как нам реализовать все это на практике.

Он добавил, что в Теддингтоне имеется огромная камера для испытания кораблей, которая идеально подходит для экспериментов. Он также считал, что следует провести дополнительные эксперименты, чтобы определить, какая взрывчатка пробьет самую большую дыру в дамбе.

— Мне кажется, я знаю, как это сделать, — сказал Уоллис, который стал одержимым «дамбологом»  — В Радноршире имеется маленькая заброшенная дамба. Ее уже никто и никогда не будет использовать в качестве дамбы. Мы можем попытаться разрушить ее.

— Кто ее владелец? — спросил Тизард.

— Бирмингемская корпорация, — Уоллис знал решительно все.

— Мы поговорим с ними, — пообещал Тизард. Немного поупиравшись, Бирмингемская корпорация согласилась.

Это была симпатичная маленькая дамба длиной 150 футов и достаточно толстая. Она изящно изгибалась выше бьефа озера Рэйадер, высоко в холмах Уэльса западнее Леоминстера. Корпорация построила более крупную дамбу в устье озера, чтобы питать небольшую речку, которая падала с холмов.

Уоллис определил, что старая дамба имеет сопротивление в 5 раз меньше, чем дамба Мён, и является идеальной моделью. Он рассчитал минимальный заряд, необходимый для ее разрушения, и отправился на место с грузом RDX и несколькими подрывниками. Холодный горный ветер не располагал к проволочкам. Уоллис быстро отмерил нужный заряд, заложил его в сварной корпус и поместил глубоко под водой у основания дамбы. Спрятавшись за скалами, он почувствовал, что во рту пересохло от волнения. Уоллис нажал кнопку, и по холмам прокатилось эхо. Вода взметнулась на высоту 100 футов, озеро яростно вздыбилось, когда водяной столб рухнул назад. Гулко грохнул бетон, и шипящая струя ринулась в главное озеро. Уоллис, порозовевший от радости, увидел зазубренную дыру в дамбе 15 футов шириной и 12 футов высотой.

Следующие 5 месяцев он занимался всевозможными экспериментами в камере в Теддингтоне. Это было огромное сооружение в 100 футов длиной. Уоллис сбрасывал шарики разной формы в грязную зеленую воду и следил за их поведением под водой. Прогресс был не столь быстрым, как он ожидал, но все результаты подтверждали его теорию. Уоллис провел экстраполяцию на крупные «бомбы», и результаты сошлись с теоретическими предсказаниями. К середине 1942 он знал вполне достаточно, чтобы предсказать поведение 9000–фн бомбы.

Тизард был удовлетворен. Но Тизард был всего лишь советником, он не принимал решений. Его задачей было помогать чиновникам быть умными. Уоллис думал, что доказал свою правоту. Невинному ученому можно простить маленькое заблуждение и излишний оптимизм. В правительстве существуют «надлежащие пути»  и лазейки. Но все надлежащие пути были заняты другими жизненно важными работами.

Уоллис встречался с несколькими чиновниками, пил чай, выслушивал комплименты, но дело не двигалось. Два высокопоставленных чиновника, которые могли дать ему ход, оказались возмутительно осторожными. Не следует называть имена, так как это были хорошие люди, упорно и много работающие в других направлениях. Ни одного честного человека нельзя обвинить в том, что он не сумел понять Уоллиса. Ведь никого нельзя отдать под суд за непонимание идей Эйнштейна.

Однако это не было СУМАСШЕСТВИЕ! Уоллис знал, что подтвердил свою теорию, но продолжал биться о преграду, такую же прочную, как дамба. Он пробился к крупному ученому, имевшему доступ к Черчиллю, объяснил свое предложение и показал вычисления. Ученый никак не отреагировал. Однако были и другие чиновники, такие как доктор Пай, которые воодушевляли его.

Однажды зазвонил телефон. Это был человек по имени Лэйн, звонивший из Лондона. Он сказал, что хочет переговорить с Уоллисом по «секретному вопросу». Лэйн добавил, что работает в одном из комитетов, имеющих дело с новым и секретным оружием. Сердце Уоллиса замерло.

— О чем? — спросил он.

— Это связано с самолетами и водой, — ответил Лэйн. — Но больше я по телефону ничего не могу сказать. Могу я приехать, чтобы встретиться с вами?

— Завтра же. Как можно раньше, — сказал Уоллис.

Лэйн утром прибыл в его офис. Это был живой молодой человек, Уоллис тепло встретил его. Лэйн протянул свои бумаги и сказал:

— Вы помните предложенную вами в 1941 идею постановки дымовой завесы вокруг флота?

— Дымовой завесы? — переспросил Уоллис, ничего не понимая.

Потом он вспомнил. Помимо бомбы—землетрясения с 1939 его гибкий ум родил множество идей. Одним из предложений был беспилотный радиоуправляемый самолет, который можно было катапультировать с линкора или крейсера, чтобы поставить дымовую завесу. Это было быстрее и дешевле, чем ставить завесу с помощью эсминцев.

— Да, — тяжело вздохнул он. — Я помню.

— Теперь это заинтересовало нас, — сказал Лэйн. — Это произошло некоторое время назад, но мы не можем заниматься сразу всем. Вы не расскажете мне о ней побольше?

В течение нескольких часов Уоллис излагал детали проекта. Когда он закончил, Лэйн поблагодарил и уже собрался уходить, Уоллис сказал тоскливо:

— Вы меня очень разочаровали. Я думал, вы хотите встретиться со мной по другой идее, которая почему—то никого не интересует.

— Да? — вежливо переспросил Лэйн, протягивая руку за шляпой. — Что же это?

Уоллис начал рассказывать. Он описал свои эксперименты, и безразличное внимание на лице Лэйна сменилось живым интересом. Он снова сел и слушал рассказ еще несколько часов. Потом снова встал и произнес:

— Я передам все это моему шефу. Я думаю, его это может заинтересовать.

Начальник Лэйна на следующее утро позвонил Уоллису и через час уже находился в офисе Уоллиса в старом доме в Бэрхилле. После долгой лекции он вернулся в Лондон, убежденный настолько, насколько это было мыслимо.

Дела начали переходить на практические рельсы. Через начальника Лэйна Уоллис получил разрешение изготовить 6 прототипов бомб в половинном масштабе, единственно для экспериментов. Ему разрешили переоборудовать «Веллингтон», чтобы сбрасывать бомбы.

Через несколько недель оболочки были готовы. Уоллис заполнил их безвредным эквивалентом взрывчатки того же веса. 4 декабря 1942 в 15.00 переоборудованный «Веллингтон»  взлетел с аэродрома Уэйбриджа с первой бомбой на борту. В кресле пилота сидел Мэтт Саммерс, Уоллис скорчился в носу самолета на месте бомбардира. Испытательный сброс был выполнен возле Чешил Бич на южном побережье.

Они открыли бомболюки, и странная конструкция выдвинулась под фюзеляж самолета. Зенитчики базы флота в Портленде не смогли опознать невиданный самолет, но разрешили все свои проблемы, открыв бешеный огонь. Тихий ученый с большим интересом разглядывал коричневые клубки разрывов, испещрившие небо. Он подумал, что разрывы похожи на маленькие облака. Его дисциплинированный ум начал размышлять над этим феноменом, но вдруг крыло «Веллингтона»  дернулось вверх, и самолет отвалил в сторону. Саммерс яростно ругался, и лишь тогда Уоллис понял, что произошло. Он кисло подумал, что зенитный огонь прекрасно дополнил чиновный обструкционизм.

Возле Чешил Бич Саммерс спикировал к воде. Уоллис нажал кнопку и проследил, как бомба вывалилась из держателей. Ему показалось, что бомба падает бесконечно долго. Потом она взметнула фонтан брызг и скрылась из вида. Брызги медленно опали, и Уоллис увидел, что бомба сработала, но не совсем так, как он ожидал. Он испытал странную смесь чувств — не восторг и не горькое разочарование. Что—то пошло не совсем так, и на обратном пути в Уэйбридж он решил, что оболочка недостаточно прочная. Поэтому она разрушилась через несколько мгновений после удара. Когда самолет сел, Уоллис приказал усилить оболочку остальных бомб.

12 декабря он и Саммерс взлетели с усиленной бомбой. Саммерс благоразумно обошел Портленд. Возле Чешил Бич Уоллис проследил, затаив дыхание, как бомба летит вниз. Снова взлетел фонтан воды, и когда он опал, Уоллис издал клич восторга. Все сработало отлично. В течение следующих 3 дней он и Саммерс сбросили еще 3 бомбы, и каждый раздела шли отменно. В один из полетов они захватили с собой кинокамеру и отсняли неопровержимое доказательство своей правоты.

Уинтерботэм добился того, что Уоллиса приняли в научном отделе министерства снабжения по вопросу нового оружия. Комитет просмотрел пленку и дал благоприятный отзыв о проделанной работе.

С этой же пленкой Уоллис снова отправился к тем двум чиновникам. Они по—прежнему были против, но на сей раз показались Уоллису не такими непреклонными. 2 февраля последовала новая встреча с ученым, который имел влияние на Черчилля, и на сей раз он не ответил категорически «нет». Однако он не сказал и «да».

В тот же день Уоллис еще раз встретился с одним из очень осторожных. Чиновник дал разрешение начать предварительную разработку настоящей бомбы. Уоллис испытал прилив бурной радости. Однако чиновник тут же обрушил на него холодный душ, посоветовав не ожидать слишком многого. Дальнейшая работа будет зависеть от того, как пойдет разработка нового бомбардировщика. Это немного приоткрыло причину такой ЧРЕЗМЕРНОЙ осторожности чиновника. Он просто НЕ МОГ делать все, что ему хотелось.

Это происходило в начале февраля 1943. Май месяц был самым удобным для разрушения дамб, так как в это время водохранилища полны до отказа. Дальнейшие задержки приведут к тому, что взрывы серьезно помешают немцам, однако ущерб не будет катастрофическим. Время поджимало. Уоллис работал над чертежами допоздна и через 8 дней завершил их, когда взорвалась другая «бомба». Позвонил один из осторожных чиновников и приказал прекратить работы над тяжелыми бомбами. Программа свернута!

Печальный Уоллис на следующий день отправился к большой камере в Теддингтон. Там под воду были опущены 2 стеклянных камеры. В одной помещался сильный прожектор, а во второй — молодая женщина с кинокамерой. Им с трудом удалось поместиться в стеклянной оболочке. Уоллис сбросил в воду модель бомбы, и ассистентка засняла ее движение под водой на пленку. Это был прекрасный фильм. Он ясно показывал, как бомба ныряет в воду и направляется к стенке камеры.

Затем он вызвал Саммерса и потребовал организовать встречу с маршалом авиации сэром Артуром Харрисом, главой Бомбардировочного Командования. Саммерс давно знал Харриса и обращался к нему по имени, на что отваживались совсем немногие. Харрис, как все отлично знали, мог сокрушить любое препятствие движением брови.

Саммерс и Уоллис отправились в лес на окраине Хай Уайкомба, где находился штаб Харриса. Когда Уоллис уже поставил ногу на порог дома Харриса, он услышал громоподобный голос, который потряс его, как та самая ударная волна:

— Какого черта тебе нужно? У меня нет времени на всяких полоумных изобретателей. Жизни моих парней слишком драгоценны, чтобы расходовать их на ваши безумные новинки!

Этого было достаточно, чтобы вселить страх в сердце самого отважного изобретателя. Уоллис едва не бросился прочь, но потом набрался мужества и вошел. Он увидел массивную фигуру Харриса, чьи холодные глаза уперлись в лицо Уоллиса.

— Ну? — Харрис был немногословным и прямолинейным.

— Я знаю, как уничтожить германские дамбы, — сказал Уоллис. — Результат будет ужасным для Германии.

— Я слышал об этом. Это слишком громко.

Уоллис ответил, что хотел бы все объяснить. Харрис что—то буркнул, Уоллис принял это за разрешение и сделал шаг вперед, пытаясь быть не слишком настойчивым, но при этом рассказать, как он доказал справедливость теории. В конце концов главарь бомбардировщиков понял все. Однако ободряющей реакции не последовало. Харрис ворчливо сказал:

— Если вы думаете, что сейчас пойдете и получите эскадрилью «Ланкастеров», то ошибаетесь. Ничего вы не получите!

Уоллис было ощетинился, но Саммерс, который знал упрямство Уоллиса и бешеный характер Харриса, пнул его под столом. Уоллис поспешно взял себя в руки.

— Нам не нужна эскадрилья… пока. Мы хотим получить шанс провести сначала испытания с одним «Ланкастером». Харрис упер в него каменный взгляд.

— Может быть, — сказал он. — Мы дадим вам шанс доказать, что вы можете разбить дамбу своей штучкой.

— Да, — сказал Уоллис. — Или тремя—четырьмя. Мы сможем положить их в одно место.

Саммерс вставил миролюбиво:

— Мы докажем, что это работает, Берт.

— Докажите, и вы получите эскадрилью, — сказал Харрис. Но тут вернулась его язвительность, и он добавил: — Но я устал от полупомешанных изобретателей, которые пытаются заставить свои штуки работать.

Саммерс еще раз пнул Уоллиса под столом и постарался разрядить напряжение, сказав:

— Мы захватили с собой пленки, которые показывают, как это действует.

— Отлично, давайте посмотрим.

Они пошли в кинозал командующего, захватив с собой первого заместителя Харриса вице—маршала авиации Сондби. Харрис кратко приказал киномеханику убираться.

— Если это действительно так здорово, как вы утверждаете, — сказал он Уоллису, — не следует слишком многим знать об этом. Сондби сможет сам запустить пленку.

Сондби оказался не самым лучшим киномехаником, какое—то время он сражался с целлулоидной пленкой, но в конце концов одолел ее. Свет погас, и они молча смотрели, как модели бомб сбрасываются в Чешил Бич и путь моделей под водой в камере Теддингтона. Когда снова зажегся свет, Харрис с каменным лицом проворчал:

— Очень интересно. Я подумаю об этом.

Уоллис и Саммерс вернулись в Уэйбридж. Саммерс, который был только зрителем, откровенно веселился. Зато Уоллис пребывал в растерянности. Он не знал, почему Харрис так не любит изобретателей.

Это началось в 1916 (по крайней мере так рассказывают). Майор Артур Харрис командовал эскадрильей истребителей в Англии, чьей задачей было охотиться за германскими цеппелинами. К нему прислали изобретателя испытать новую идею. Он предложил подвесить под истребителем на длинном тросе гранату. Пролетая над цеппелином истребитель должен был зацепить его гранатой и уничтожить. Харрис, уже тогда достаточно вздорный человек, испытал новинку и нашел, что длинный трос под самолетом гораздо опаснее для него самого, чем для немцев.

— Почему бы вам не убрать свой трос и просто сбросить гранату на немцев? — спросил он изобретателя.

— Хорошая идея, — согласился тот. — Давайте попробуем.

— Минутку, — сказал Харрис. — Если вы собираетесь кидать ее, то не лучше ли сделать ее обтекаемой. Тогда она будет падать быстрее и точнее.

— Да—да, — согласился изобретатель. — Великолепно. Так и сделаем.

— Еще минутку, — сказал Харрис и указал на свой самолет, рядом с которым они стояли. — А какого дьявола, по—вашему, под крыльями подвешены эти штуки?

«Эти штуки»  были маленькими противоцеппелиновыми бомбами.

Прошло немного времени, и Уоллиса пригласили к чиновнику, который ранее подтолкнул его заняться этими бомбами.

— Уоллис, — сказал тот, — NN (один из осторожных) попросил меня передать вам, чтобы вы перестали молоть чепуху об уничтожении дамб. Он сказал мне, что вы мешаете министерству работать.

Уоллис был просто оглушен. Затем он оправился и сказал:

— Если вы считаете, что моя деятельность не приносит пользы, я думаю, что должен уйти в отставку и заняться чем—нибудь другим.

В первый и последний раз он увидел, как чиновник потерял выдержку. Он вскочил и ударил кулаком по столу и закричал:

— Мятеж! — Снова грохнул кулаком. — Бунт!

Он рухнул в кресло, красный и задыхающийся. А Уоллис вышел из комнаты. Он где—то пообедал, не разбирая, где и чем, а потом отправился к Томасу Мертону, одному из членов комитета по изобретениям министерства снабжения. Мертон пообещал поддержку, но Уоллис ушел по—прежнему подавленный, зная, что больше сделать уже ничего не сможет. Ему казалось, что организовать что—либо к маю просто невозможно. Но через пару дней ему пришлось вернуться к делам.

В этот день, 26 февраля, он получил приглашение в офис одного из осторожных. Там же он встретил чиновника, кричавшего «Мятеж!»  Осторожный сказал довольно кисло:

— Мистер Уоллис, получен приказ немедленно начать работу над вашим проектом по дамбам, так, чтобы реализовать его к маю любой ценой.

Уоллису понадобилось немало времени, чтобы осознать сказанное.

(Начальник штаба КВВС дал добро проекту еще неделю назад, и его поддерживали Черчилль и Мертон.)