Глава XX Перевооружение бюргеров, положивших оружие

Глава XX Перевооружение бюргеров, положивших оружие

В Реностерпорте меня ожидали новости. Я нашел там комманданта Ф. ван-Аарда с его отрядом. Он рассказал мне, что после того, что я оставил обоз, буры не были потревожены англичанами. Он преспокойно добрался с ними до Ватерберга, где ему удалось отдохнуть и затем отправиться далее. Повозки все еще находились при нем, хотя многие бюргеры оставляли их на дороге вследствие усталости быков и вернулись верхами; большинство бюргеров даже пришло пешком, так как лошади тоже были измучены. Он сообщил мне также, что главный коммандант Стенекамп в эту ночь перешел через железную дорогу по направлению к Гейльброну, в округе которого теперь нет англичан.

В Реностерпорт прибыли также генералы Фури, Фронеман и судья Герцог, но без отрядов, которые они оставили в округе Винбурга.

У них нашлось много кой-чего порассказать мне; правда, о многом я уже знал, но с интересом слушал сообщения из первого источника. Я узнал, между прочим, что бюргеры, сдавшиеся вместе с Принслоо, отправлены на Цейлон, несмотря на обещание, данное англичанами, разрешить им возвращение на фермы и гарантировать неприкосновенность их имущества.

Теперь я задумывал новый план: я решил повсюду собирать бюргеров, сложивших было оружие и обещавших не сражаться, с тем, чтобы, снова вооружив их, заставить оперировать против англичан по всей стране. С этою целью я отправился с названными генералами через железнодорожную линию, послав одновременно генерала Филиппа Богу к юго-востоку от Гейльброна, а генерала Гатгинга за бюргерами Гаррисмита и Вреде.

Перейдя железную дорогу между Роодевалем и Серфон- тейном, мы имели значительное сражение. При первом приближении к железнодорожной линии англичане стали упорно стрелять в нас с северо-запада, со стороны Роодеваля, а когда мы подошли еще ближе, то другая часть английского войска открыла огонь с юга. Нам удалось отбиться и дать уйти обозу комманданта ван-Аарда, но, к несчастью, мы понесли потери в лице одного убитого и троих раненых.

На следующий день я приказал комманданту ван-Аарду идти в свой округ около Фальсхривира и распустить бюргеров на самое короткое время, чтобы дать им возможность запастись новым бельем, а также привести свежих лошадей, у кого из них таковые найдутся. В это время, несмотря на начавшийся грабеж англичан, все-таки еще кое-где оставались несожженные дома и неуведенные лошади, так что отряды английских войск не наводили еще такого ужаса, как это случилось вскоре. Коммандант ван-Аард отправился, но — увы! — несколько дней спустя я услышал, что он — всеми любимый и уважаемый человек — погиб в одном из сражений между Кронштадтом и Линдпеем. Он похоронен в любимой им родной земле.

Теперь я окончательно приступил к исполнению задуманного мною большого дела.

Я дал инструкцию помощнику главного комманданта Питу Фури относительно округов, которые я отдал в его ведение: Блумфонтейн, Бетулия, Смитфельд, Рувиль и Вепенер. Его задача должна была заключаться в том, чтобы заставить бюргеров, положивших оружие, снова примкнуть к борьбе, но не принуждая их к этому, а побуждая идти единственно по внутреннему сознанию. Я был глубок» уверен в том, что бюргер, насильно принужденный к борьбе, для нас ничего не стоит и к нему нельзя иметь доверия. Под начальством генерала Пита Фури должны были состоять комманданты Виллем Кольбе, Ан- дриес ван-Тондер и Критцингер; последний был назначен на место комманданта Оливира, взятого в плен при Винбурге[39].

Судью Герцога я назначил помощником главного комманданта и поручил ему то же дело в округах Форесмите, Филипполисе и Якобсдале. Под его начальством должны были состоять комманданты Гендрик Преториус из Якобсдаля и Виссер. Этот последний перед взятием Блумфонтейна, когда бюргеры округа Форесмита положили оружие, не поддался англичанам вместе с 70–80 другими. С тех пор он продолжал борьбу, храбро и энергично сражаясь с врагом за неотъемлемые права своего народа, пока не пал убитым при Ягерсфонтейне, оставив по себе в народе достойную память.

Этим двум помощникам главного комманданта предстояло громадное и трудное дело. Всякому понятно, что не детская забава предпринималась нами теперь. Вот почему я послал вперед оповестить бюргеров об их появлении: капитан Преториус отправился приготовить путь генералу Питу Фури, а капитан Схеперс — генералу Герцогу. Первому поручено было объявить бюргерам: «Будьте готовы — Питер идет»; второму: «Будьте готовы — судья идет».

Все пошло хорошо. Генерал Фури взялся за дело быстро и решительно; в скором времени у него уже оказалось 750 человек, и он имел несколько стычек с неприятелем. Дело пошло на лад отчасти и оттого, что в юго-восточных округах, как то: Деветсдорпе, Вепенере и других, англичанами было оставлено мало гарнизонов.

Генералу Герцогу посчастливилось еще больше. Он очень скоро собрал 1200 бюргеров. Такая разница сравнительно с генералом Питом Фури произошла главным образом вследствие того, что в округах, где орудовал Фури, множество бюргеров, взятых в плен после сдачи Принслоо, было отправлено на Цейлон.

Генерал Герцог уже успел выиграть сражения при Ягерсфонтейне и Форесмите.

Еще раньше, перейдя Магалиевы горы, я послал фельдкорнета К. Бладенгорста с 27 людьми в округа Босгоф и Гооп- штадт с тою же целью — собирать бюргеров. Немного прошло времени, как он собрал 1000 человек. Я сделал его сейчас же коммандантом. Он также имел несколько сражений с англичанами, после чего я назначил его помощником главного комманданта.

Несомненно, вникая во все, о чем я только что сообщил, читатель предложит мне вопрос: каким образом 3000 человек, положивших оружие и обещавших не сражаться, снова взялись за оружие, нарушив, таким образом, обещание? На этот вопрос я могу ответить только другим вопросом: кто нарушил первый данное слово — бюргеры или англичане? Всем известен ответ: англичане. Всем известно также, что лорд Робертс в своих прокламациях обещал тем бюргерам, которые положат оружие и останутся спокойно на своих фермах, полную обеспеченность их имущества и их личной свободы. И что же? Он сам же требовал, нарушая нейтралитет, чтобы бюргеры были доносчиками и снабжали сведениями английские власти, когда они являлись на их фермы; под угрозой наказания и штрафов требовали офицеры исполнения своих приказаний. Даже старики, не переступавшие никогда порога своего дома, облагались штрафами в сотни фунтов стерлингов, если железнодорожная и телеграфная линии оказывались испорченными по соседству с их владениями. Вдобавок к этому у тех же положивших оружие бюргеров уводился скот, причем зачастую употреблялось насилие! Даже у вдов, которые не имели сыновей на военной службе, отнималось все, что они имели. Понятно, что при виде того, как англичане первые нарушают раз данное слово, бюргеры имели полное основание и чувствовали себя вправе снять с себя обязанности, принятые ими при сложении оружья.

Я не говорю уже о том, что англичане не стыдились брать себе в помощники и на службу такого сорта людей, которые, к несчастью, существуют на земном шаре, людей, называемых изменниками, людей, сдававшихся англичанам и также приносивших присягу, что будут нейтральными. Неужели после всего этого бур должен был держать свое слово? И разве каждый бюргер не сознавал долг перед своим собственным правительством? И какое же правительство может согласиться признавать присягу людей, которые не имели на то никакого права? Разве может солдат присягать без приказания начальства? Нет! Приняв в соображение все то, что я только что сказал, всякий бур с мало-мальски твердым характером не мог поступить иначе. Он был нравственно обязан снова взяться за оружие, исполнить долг гражданина и не запятнать себя именем труса, чтобы иметь возможность глядеть в глаза своим согражданам.

Я сделал нужные распоряжения в Дорнспрейте, округ Кронштадт, и 23 сентября 1900 года отправился оттуда по направлению к Ритфонтейну для встречи гейльбронских отрядов, которым я назначил на 25-е число Гейльброн местом сборища.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.