Отрыв фундаментальной науки от прикладной

Отрыв фундаментальной науки от прикладной

Наконец под давлением физиков-теоретиков вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 3 апреля 1961 г. «О мерах по улучшению координации научно-исследовательских работ в стране и деятельности Академии наук СССР», в котором говорилось, что в целях сосредоточения Академии наук СССР на выполнении важнейших научно-исследовательских работ в области естественных и гуманитарных наук, а также для улучшения деятельности институтов отраслевого профиля по предложению Президиума Академии наук СССР передаются в ведение государственных комитетов Совета Министров СССР, министерств, ведомств и Совета Министров РСФСР ряд институтов и других научных учреждений, а также филиалы Академии наук СССР. За Академией наук СССР сохраняется научно-методическое руководство филиалами[392].

За АН СССР было оставлено также решение фундаментальных научных проблем и разработка нескольких самых важных технологических проектов. Такое изменение приоритетов в деятельности Академии противоречило одному из главных правил сталинской научной политики. До середины 1950-х гг. большинство руководителей, причастных к управлению советской наукой, считали, что усилия ученых должны быть сосредоточены на задачах, имевших непосредственные практические приложения[393].

Подчинение науки задачам производства могло принести советской науке только вред, так как промышленность без давления плана по снижению себестоимости, ликвидированного Хрущевым, ориентировалась главным образом на усовершенствование уже известных средств или решений той или иной производственной задачи и не позволяла науке изучать новые, еще не освоенные явления.

Итак, после смерти Сталина начались реформы сталинской науки, которые были проведены с вопиющими ошибками. Первая ошибка Хрущева была в предоставлении избыточной власти директорам научных учреждений. Они стали князьками в своих учреждениях. Бюрократия в науке, даже если она рекрутируется из выдающихся ученых, мгновенно прорастает через всю систему. Поэтому бюрократию и особенно научную бюрократию надо систематически перетряхивать. На Западе директор в научном институте такой власти, какую имел советский директор НИИ или ректор вуза, не имеет. Там основные вопросы финансирования, а это самое главное в науке, решаются фондовыми агентствами, а не директором.

Вторая ошибка Хрущева состояла в том, что он в 1961 году разделил теоретиков и прикладников. Как показал выдающийся советский науковед С. Г. КараМурза[394], в прикладных институтах обязательно должен быть теоретический или методический отдел, поскольку для отраслевых институтов привратниками новой информации и новых методов исследования являются ячейки, группы фундаментальных исследований.

После того, как Хрущева убрали, проблемы в науке выявились не сразу. Вначале они были компенсированы резким увеличением финансирования науки[395]. Но потом все пороки новой организации науки проявились во всей красе.

Ну а как же научная номенклатура? Она выжила. Вот лишь один пример. После убийства Сталина упоминавшийся сын А. Жданова, Ю. А. Жданов, с 1953 по 1957 год — заведующий отделом науки и культуры Ростовского обкома партии. Работая в партийных органах, он не прерывал научных исследований и преподавательской деятельности. В 1957 году защитил вторую кандидатскую диссертацию, на этот раз — по базовой специальности. Ему была присвоена ученая степень кандидата химических наук и звание доцента. В 1957 году Ю. А. Жданов, не будучи доктором наук, назначается ректором Ростовского государственного университета — одного из крупнейших вузов Российской Федерации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.