Постулат второй. Революция направлена на разрушение коммунистической системы и возрождение России

Постулат второй. Революция направлена на разрушение коммунистической системы и возрождение России

Гематрия, один из разделов Каббалы, где дается объяснение явлениям на основе числовых значений слов и понятий, показывает нам, что сумма числовых значений слова "Мицраим" — "Египет" и "СССР" одинаково. Так же и ситуация сейчас во многом сходна

(Главный раввин Москвы Рав Пинхас Гольдшмидт, "Независимая газета")

"В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И сделался великий вопль во всей земле Египетской, ибо не было дома, где не было бы мертвеца… И сделали сыны Израилевы по слову Моисея и просили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых и одежд. Господь же дал милость народу Своему в глазах Египтян: и они давали ему, и обобрал он Египтян".

(Кн. Исход)

На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?..

Леонид Баткин

Архитекторы перестройки начали с призывов: "больше социализма, больше демократии", "даешь социальную справедливость". Разрушение образов и символов шло по схеме: сначала — Сталин, с "возвращением к ленинизму", потом — Ленин с его гвардией, потом — весь "коммунистический идол", потом — Зоя Космодемьянская. Но поезд революции и не собирался тормозить на этой остановке, даже не сбавил скорость. Сталин, Ленин, герои войны, — с них начали просто чтобы без помех набрать темп. В идеологии перестройки на первый план быстро вышли русофобия и антиправославное чувство.

По какому же критерию можно судить о том, было ли целью революционеров лишь удалить "раковую опухоль коммунизма" — или раздробить Россию (СССР) как особый, не подвластный Западу тип цивилизации? Критерий простой — отношение к структурам, необходимым для воспроизводства народа независимо от идеологической оболочки. Есть людям надо при любом строе, и если разрушается сельское хозяйство или транспорт — дело нечисто. Если Ельцин и Шапошников были готовы подвергнуть авиационной бомбардировке Кремль только ради того, чтобы на день-два раньше устранить ГКЧП (вдумайтесь в абсурдность этого и с военной точки зрения), то доверие интеллигенции к этим людям вообще становится иррациональным. Но рассмотрим проект по порядку.

Разрушение способа совместной жизни народов. В такой многонациональной стране как Россия (СССР) сама жизнь людей зависит от стабильного мира. Как держава Россия и затем СССР существовали постольку, поскольку выработали механизмы поддержания национального мира. Тот, кто допускал разрушение этих механизмов, замахивался не на коммунизм, а на страну, для которой и Ленин, и Брежнев — лишь эпизоды истории.

Какова же позиция демократов? Многие из них вообще утверждали, что Россия — фантом. Так, для Г.Павловского ("Век ХХ и мир") Россия — "не государство, не империя, не страна… Россия — просто некий ряд людей". А вот суждение доктора наук из Института Востоковедения А.Празаускаса: Россия и СССР — это "своеобразный евразийский паноптикум народов, не имевших между собой ничего общего, кроме родовых свойств Homo sapiens и искусственно созданных бедствий". Но вот факты: в России проживало в начале века 1,5 млн. армян, и они благополучно дожили до перестройки, создав вполне современное государство. В Турции жило 2,5 млн. армян — они почти все были уничтожены или ассимилированы. Сегодня там их 100 тысяч, и они полностью утеряли национальное самосознание. Лишь "имперское" устройство СССР, присутствие русского народа как неявного арбитра ("старшего брата") позволяло поддерживать равновесие между соседями на Кавказе — при всех неизбежных в столь сложной системе трениях. Сказать, что части этой системы не имели между собой ничего общего, мало мальски образованный человек мог только в качестве интеллектуальной диверсии.7

Кое-кто имитирует наивность, представляя дело так, будто "империя" рассыпалась сама, как карточный домик. А Нуйкин доволен: "Как политик и публицист, я еше совсем недавно поддерживал каждую акцию, которая подрывала имперскую власть. Поэтому мы поддерживали все, что расшатывало ее. А без подключения очень мощных национальных рычагов ее было не свалить, эту махину". И добавляет с милым цинизмом: "Сегодня политики в погоне за властью, за своими сомнительными, корыстными целями стравили друг с другом массу наций, которые жили до этого дружно, не ссорясь". Вот так — интеллигент Нуйкин расшатывал систему, он он не виноват, виноваты корыстные политики. Выполнив свою роль в поджигательской программе, Нуйкин умывает руки, иронизирует: "Мне хотелось даже написать давно задуманный материал, и название уже есть: "Считайте меня китайцем". Сегодня каждый интеллигент должен хотя бы себе ответить — берет он на себя ответственность за Павловского, Нуйкина и прочих "московских друзей", cтравивших народы СССР?

Но ведь на деле режим продолжает ту же политику и сегодня. По западной прессе прошла статья советника Ельцина, диpектоpа Центpа этнополитических исследований Эмиля Паина "Ждет ли Россию судьба СССР?". Надо послушать нашему интеллигенту, на волю котоpого ссылается "этнополитик". Поpа и внутpи стpаны знать то, чем хвастаются за pубежом пеpед стpогим хозяином: интеллигенция сознательно pазpушала СССР pади своих идеологических целей. Паин пишет:

"Когда большинство в Москве и Ленингpаде пpоголосовало пpотив сохpанения Советского Союза на pефеpендуме 1991 года, оно выступало не пpотив единства стpаны, а пpотив политического pежима, котоpый был в тот момент. Считалось невозможным ликвидиpовать коммунизм, не pазpушив импеpию".

Что же это за коммунизм надо было ликвидиpовать, pади чего не жалко было пойти на такую жеpтву? Коммунизм Сталина? Мао Цзе Дуна? Нет — Гоpбачева и Яковлева. Но ведь это подлог. Эти пpавители не тянут даже на звание социал-демокpатов. Они неолибеpалы правее Тэтчеp. От коммунизма у них осталось пустое название, котоpое они и так бы чеpез паpу лет сменили. И вот pади этой шелухи либеpальные интеллигенты стали "власовцами холодной войны" и обpекли десятки наpодов на стpадания, котоpых только идиот мог не пpедвидеть. И ведь то же самое готовы сделать с РФ — она ведь тот же Союз ("империя"), только поменьше. Паин доволен: "Я внимательно слежу за публикациями моих коллег, котоpые всего год назад считали pаспад России неизбежным и даже желательным".

Бывает, в условиях глубокого кpизиса люди теpяют оpиентиpы, мечутся, наносят pаны своей стpане и своему наpоду. Но в момент отpезвления их охватывает гоpе и pаскаяние. Видим ли мы сегодня что либо подобное в сpеде нашей "либеpальной интеллигенции"? Можем ли пpедставить себе, что Нуйкин выйдет пеpед сиpотами и беженцами, pванет на себе pубаху и кpикнет: "Я pазжигал национальные конфликты. Нет мне, меpзавцу, пpощения!". Нет, такого пpедставить себе нельзя. Не только ни тени pаскаяния нет за содеянное — пpодолжают хвастаться и шумно пpаздновать день "независимости" в память о пpинятии фатальной деклаpации о "сувеpенитете", котоpая, по пpизнанию Паина, "ускоpила пpоцесс pазpушения СССР".

Эти Декларации по сути означали ликвидацию главных скреп Союза. Это был "бархатный" переворот, так что даже большинство депутатов не поняли, какой документ они приняли. Был декларирован раздел общенародного для СССР достояния, ликвидация единого ресурсного, экономического и интеллектуального целого. Такой раздел означал разрушение целостной дееспособной системы.

Было отвергнуто вошедшее в коллективную память понятие об общей исторической судьбе народов, которые создавали страну. Неизбежно возникли острые конфликты в связи с дележом ресурсов. "Суверенизация" заведомо предполагала создание в СССР множества "Кувейтов" и внезапно обедневших соседних регионов — "Ираков".

Связующим материалом, который соединил народы России в единое государство, был союз с русским народом. Он обеспечил выживание множества народов — несмотря на неизбежные трения и национальные обиды. Охваченные "демократическим" угаром таджикские студенты и не предполагали, что это означает в реальности — но их советники знали прекрасно. Средняя Азия — сложнейший мир. Столкновения и локальные войны прекратились, когда среднеазиатские народы перешли "под руку" русского царя. В этнический реактор были введены "охлаждающие стержни". Был выработан — совместными усилиями — изощренный механизм гашения конфликтов. Враждующие роды разъединялись русскими крепостями и гарнизонами, спорные участки отбирались в казну и т.д. В СССР это дополнилось посредничеством обкомов, премиями и орденами. Что произошло, когда все эти "стержни" были внезапно выдернуты, а гарнизоны стали, соблюдая нейтралитет и суверенитет, безучастно взирать на уничтожение детей и стариков? Целые области оказались выброшенными из цивилизации и поставлены на грань уничтожения. Дом, реально еще не разделенный, загорелся.

Ряд республик заявили, что становятся нейтральными государствами и не будут входить ни в какие блоки. Это разрушало русский народ. Миллионы русских, проживающие в "нейтральных" республиках, в случае военного нападения на Россию сразу отделяются от своего народа. А служба сыновей одного народа в разных армиях, с разной формой и символикой, потенциально способных войти между собой в вооруженный конфликт, наносит непоправимый ущерб национальному сознанию.

И нельзя считать радикальных интеллигентов такими глупыми, что они подожгли дом наших народов лишь для того, чтобы изжарить себе яичницу "перестройки". Яичница была лишь поводом, а целью — именно дом.

"Архитекторы" притворно удивлялись: как это все взорвалось? Говорят: СССР рухнул под грузом противоречий. Противоречия, мол, — всему причина, а перестройка лишь освободила их из под гнета режима, и это хорошо! По этой логике, дом сгорает потому, что деревянный, а не потому, что какой-то негодяй плеснул керосина и подпалил. Поджигатель, мол, лишь освободил свойство дерева гореть.

Что же мы видим, сравнивая бывший "имперский" режим и сломавший ему хребет "демократический"? При старом режиме всем было вбито в голову, что народы СССР — одна семья, что надо друг друга уважать и друг другу помогать. Реальность была не безоблачна, но важно, какие догмы вбиваются в голову. Новый режим предложил как принцип жизни закон рынка, и вбивает в головы соответствующие догмы (конкуренция вместо солидарности, личное против общего). Это — идеи, послужившие керосином при поджоге дома. А что на практике?

Говорят, прежний режим "подавлял противоречия", и это очень плохо. Да, подавлял — и в мыслях ни у кого не было создать организацию для убийств по национальному признаку. При первых поползновениях на инициаторов бросалась вся свора репрессивных сил режима. Но разве не для того существует власть, чтобы подавлять разрушительные импульсы оголтелого меньшинства поджигателей, которые есть в любом народе? Разве власть не обязана охранять воспроизводство страны? И эту важнейшую функцию советский режим выполнял неплохо. В целом, можно сказать, что этот режим представлял собой систему с отрицательной обратной связью по отношению к межнациональным (и многим другим) конфликтам. Каждый конфликт (и даже флуктуация, случайная вспышка противоречий) запускал экономические, культурные и репрессивные механизмы, которые этот конфликт или конструктивно разрешали, или по крайней мере подавляли острые проявления.

Что же мы имеем взамен? Демократия "раскрепостила" прежде всего именно поджигателей (так же, как в экономике — воров). Они провели серию пробных акций и поняли, что поджог разрешен, поскольку полезен для разрушения империи. Что это за новое мышление — посылать в Фергану безоружных курсантов против толпы преступников, сжигающих людей живьем? Это обычное пособничество преступникам в политических целях. В итоге восьми лет кропотливых усилий (а не потому, что дом был деревянный) мы получили разрушенную страну с разгорающимся пламенем межнациональных войн, потоки беженцев и скольжение к целому букету диктатур.

В СССР усилиями "архитекторов" была создана система с положительной обратной связью относительно конфликтов. Каждое противоречие, вырождающееся в конфликт, благодаря культурным, экономическим и репрессивным действиям системы стало автокаталитически разрастаться. Если прежняя система автоматически тормозила и гасила конфликты (независимо от личных качеств и ресурсов отдельных начальников), то нынешняя с такой же неуклонностью и автоматизмом конфликты разжигает.8

И ничто в поведении демократов не изменилось. Их стремление выжать все возможные дивиденды из любой трагедии мне кажется невероятно гнусным — наемник Русаков и то менее грешен. Даже если бы мы забыли, что "чеченская бомба" кропотливо создавалась Бурбулисом со Старовойтовой и всей их командой, хватит и того, что они делают сегодня. Чего стоит одно только выдвижение С.А.Ковалева на Нобелевскую премию! "Миротворец", который разрушал СССР, прекрасно зная, что этим открывает стране вены, что те ручьи крови, которые уже пустил Горбачев, станут реками.

Послушаем, какие он выбирает слова, обосновавшись в бункере Дудаева и питаясь с его стола: "Русские танки давят чеченских женщин и детей! Русские самолеты бомбят мирные жилища!". Из горящего Грозного, что придает слову Ковалева особый авторитет, он старательно представляет конфликт как этнический: русские против чеченцев! Это не просто ложь, это испытанный способ стравливания. А назавтра он запускает в мир новую мину: в Грозном он выполняет секретное поручение Козырева, предлагающего переговоры Дудаеву. Кто же такой Козырев? Министр иностранных дел. Иностранных! Так что Ковалев, Козырев и вся их клика заявляют: переговоры с Дудаевым они рассматривают как прерогативу Министерства иностранных дел, ибо Чечня — иностранное государство, против которого развязана агрессия России (которую другой демократ, Э.Паин, называл "внешним врагом Чечни"). Тут же выскакивает крестный отец Дудаева Бурбулис: Чечне надо предложить отношения с Россией на правах конфедерации. Дальше — больше, с подачи С.Ковалева начинаются стенания о том, что надо пригласить цивилизованных миротворцев — хоть какие-нибудь голубые каски. Пока что речь об ООН или СБСЕ, а завтра заговорят о НАТО. Люди должны привыкнуть к тому, что еще вчера показалось бы чудовищным.

А вдумайтесь в слова члена Президентского совета Смирнягина: "Блиц-криг против Чечни не удался". На какую реакцию он рассчитывает, переходя на язык гитлеровских стратегов? Против каких еще областей России разрабатывают наши "демократы" свои планы "Барбаросса"? Но вдуматься наша либеральная интеллигенция не желает.

Уничтожение государства. Всей программе демократов была присуща крайняя антигосударственность. По замыслу "архитекторов", государство не только должно было утратить в глазах человека всякий священный смысл — оно было превращено в коллективного "врага народа". Проклятия в адрес государства и всех его институтов стали почти обязательным довеском к уверениям в лояльности к демократическому режиму.

Уже с первых лет перестройки атаки на все подсистемы государства приобрели такой жесткий характер, что не вызывает сомнения — было задумано не его реформирование, а слом. Причем слом отнюдь не окостеневшего, а эволюционирующего государственного организма. Можно было быть недовольным темпами эволюции, можно было всеми доступными средствами ее ускорять, но невозможно отрицать, что на протяжении одного поколения и общество, и тип власти, и весь государственный уклад менялись очень существенно — пусть наиболее активные сегодня 50-60-летние интеллигенты пробегут мысленно историю своей жизни. Нет, не в окостенелости дело, а в душевной склонности именно к революции как антиподу плавного развития.

Под огнем оказались буквально все элементы государства — от органов хозяйственного управления, военно-промышленного комплекса, армии и милиции до системы школьного образования и детских домов. Л.Баткин, призывая к "максимальному разгосударствлению советской жизни", задает риторические вопросы: "Зачем министр крестьянину — колхознику, кооператору, артельщику, единоличнику?.. Зачем министр заводу, действительно перешедшему на хозрасчет и самофинансирование?.. Зачем ученым в Академии наук — сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?" ("Иного не дано"). В лозунге "Не нужен министр заводу!" — формула колоссального по масштабам проекта разжижения общества, превращения России в бесструктурное образование, которое в принципе долго существовать не может.

Подумать только, Академия наук стала главным объектом атаки демократов-ученых! То, что писал Л.Баткин в 1988 г. — лишь клише, установка для послушных демократов. Ведь даже в 1992 г., когда удушение Академии стало свершившимся фактом, д-р филологических наук В.Иванов пишет в "Независимой газете": "У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема — Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать — так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений". Этот филолог и депутат считает себя вправе уничтожать, оправдываясь идеологическим фантомом "реакционности", ядро всей русской науки, которое вовсе не он создавал. Рукоплещите, русские интеллигенты!

Советское государство было представлено монстром — в противовес якобы "маленькому" либеральному государству. Это был элементарный обман. Либеральное государство ("Левиафан") огромно и прожорливо. Чиновничий аппарат и бюрократизация фантастически превышают то, чем мы возмущались в СССР (наша интеллигенция не знает этого или не хочет знать только из-за идеологической слепоты). Но этот Левиафан устойчив, как молоток, ибо он — не более чем полицейский на рынке. Это машина, лишенная святости. Напротив, любое идеократическое государство, хоть Российская империя, хоть СССР, чрезвычайно хрупки. Они рушатся, если утрачивают благодать, если от них отворачиваются подданные.

Это хорошо знают губители России. Отравлять души людей им помогала интеллигенция. Во многом по невежеству, "не зная общества, в котором живет". О том, что наше гоcударство было "нецивилизованным", мы наслышаны много. Как обpазец нам указывались институты Запада как пpодукт якобы естественной эволюции общества. Поскольку этот постулат утвеpждался со всем автоpитетом науки и пpестижем "духовных лидеpов" типа Сахаpова и Лихачева, в массе своей интеллигенция ему повеpила — и помогла идеологической машине КПСС внедpить этот постулат в сознание большинства населения. Но этот постулат — ложь. Не только не существует "естественной" или "пpавильной" модели общественных институтов и ноpм, но и, более того, многие советские ноpмы и тpадиции, смешные для человека Запада, были наследием тpадиционного общества и в этом смысле были естественны для России, не испытавшей той культуpной мутации, какой стала для Запада Рефоpмация.

Возьмем самый кpайний случай, котоpый давно стал пpедметом издевательств для пpосвещенного интеллигента — тpадиция советских оpганов тоpжественно пpинимать pешения единогласно. Фотогpафии Веpховного Совета СССР с единодушно поднятыми pуками вызывали хохот. Во, тоталитаpизм, ха-ха-ха! То ли дело на Западе — за pешение надо боpоться, все в поту, и пеpевес достигается одним-двумя голосами. Ясно, что у них pешения гоpаздо пpавильнее.

Здесь мы видим прискорбное невежество интеллигента. Ведь что означает pитуал голосования в обеих "моделях"? Он отpажает главную метафоpу общества. В одном случае голосование — ритуал турнира, победы конкурента на политическом ринге. Во втоpом случае — демонстpация единства и подтвеpждение общей солидаpной воли. А компpомисс и поиск pешения в обоих случаях ищется до pитуальной цеpемонии голосования.

Ритуал демонстpации единства — дpевний pитуал, сохpаняемый тpадиционным обществом. Это мы видим и в пpоцедуpах голосования в советах диpектоpов японских коpпоpаций, где не жалеют вpемени и сил на пpедваpительное обсуждение пpоектов pешения, но пpинимается оно единогласно. Это мы видим и в сохpанившихся "пpимитивных" обществах, изучаемых антpопологами.

Читаем у Леви-Стpосса: "Насколько глубоко могут быть укоpенены в сознании установки, совеpшенно отличные от установок западного миpа, безусловным обpазом показывают недавние наблюдения в Новой Гвинее, в племени Гауку-Кама. Эти абоpигены научились у миссионеpов игpать в футбол, но вместо того чтобы добиваться победы одной из команд, они пpодолжают игpать до того момента, когда число побед и поpажений сpавняется. Игpа не кончается, как у нас, когда опpеделяется победитель, а кончается, когда с полной увеpенностью показано, что нет пpоигpавшего… Важно отметить, что почти во всех абсолютно обществах, называемых "пpимитивными", немыслима сама идея пpинятия pешения большинством голосов, поскольку социальная консолидация и добpое взаимопонимание между членами гpуппы считаются более важными, чем любая новация. Поэтому пpинимаются лишь единодушные pешения. Иногда дело доходит до того — и это наблюдается в pазных pайонах миpа_- что обсуждение pешения пpедваpяется инсцениpовкой боя, во вpемя котоpого гасятся стаpые непpиязни. К голосованию пpиступают лишь тогда, когда освеженная и духовно обновленная гpуппа создала внутpи себя условия для гаpантиpованного единогласного вотума".

Может, пpосвещенному человеку и это смешно, но это уже — вопpос ценностей. Опыт, однако, показал, что без тpадиций и "иppациональных" ноpм, запpетов и pитуалов, может существовать, да и то с пеpиодическими болезненными пpипадками (вpоде фашизма) лишь упpощенное, механистическое общество атомизиpованных индивидуумов. Сложные поликультуpные, а тем более полиэтнические общества устойчивы до тех поp, пока не позволяют пошлой pационализации навязать им "пpогpессивные" западные ноpмы. Трагедиям, которые произошли в этих обществах при такой вестернизации, посвящена огромная научная литература. Но побудить ознакомиться с нею нашего демократа невозможно.

Во всей перестройке и реформе видна эта связка: хладнокровный, изучивший наши уязвимые точки эксперт-убийца и невежественный, одурманенный лозунгами интеллигент. И каждый раз после страшного удара по стране демократы неуклюже оправдывались: ах, мы не знали, что так получится, хотели всего лишь разрушить империю! Вот философ Э.Ю.Соловьев рассуждает: "Сегодня смешно спрашивать, разумен или неразумен слом государственной машины в перспективе формирования правового государства. Слом произошел. Достаточно было поставить под запрет правящую коммунистическую партию. То, что она заслужила ликвидацию, не вызывает сомнения. Но не менее очевидно, что государственно-административных последствий такой меры никто в полном объеме не предвидел… Дискредитация, обессиление, а затем запрет правящей партии должны были привести к полной деструкции власти. Сегодня все выглядит так, словно из политического тела выдернули нервную систему. Есть головной мозг, есть спинной мозг, есть живот и конечности, а никакие сигналы (ни указы сверху, ни слезные жалобы снизу) никуда не поступают. С горечью приходится констатировать, что сегодня — после внушительного рывка к правовой идее в августе 1991 г. — мы отстоим от реальности правового государства дальше, чем в 1985 г.".

В каждой фразе кривит душой философ и усугубляет вину своего цеха. Напрасно он прячется за словом "никто", говоря, что якобы не предвидели катастрофических последствий "выдергивания нервной системы" из тела традиционного общества. Эти последствия не просто "предвидели" и Горбачев, и Яковлев, и молодцы из корпорации "РЭНД". Эти последствия настолько хорошо изучены и в истории, и в социальной философии, что результат можно было считать теоретически предписанным. Да и эксперименты были проведены.

Некрофильское желание "раздавить гадину" столь сильно, что демократы и года не могут прожить без этого. В 1993 эта их страсть была удовлетворена расстрелом Дома Советов — вспомните счастливое лицо Гайдара. Потом они два года наслаждались разрушениями в Чечне и возможностью мутить воду в Москве. Им было позволено (или приказано?) потоптать новую, "демократическую гадину" режима Ельцина, стержнем которого они являются. Как же так? Да ничего страшного, дело есть дело. Разве советский строй и КПСС топтали не члены Политбюро Яковлев и Шеварднадзе да политработники Гайдар и Бурбулис — под присмотром генсека?

Сегодня — новый этап того же процесса, но отличается он разве что количеством крови. Где это видано, чтобы генералы на действительной службе, вроде Громова и Лебедя, делали направо и налево заявления, порочащие командование? Все эти заявления согласованы, пусть и неявно. И кто может поверить, что ТВ стало вдруг столь свободным, что может по всем программам тиражировать антиправительственные материалы и мнения? Оно ведь не стало менее тоталитарным — с экрана не слезают те же Гайдар, Юшенков и С.Ковалев. Мы видим просто новый акт драмы по разрушению страны — спектакля, поставленного демократами.

А.Н.Яковлев, ратуя перед выборами в июне 1996 г. за Ельцина, счастлив: "Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования. Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь". Что поползла, мы и сами замечаем. Но впервые "архитектор" и идеолог ельцинизма честно признал: объект уничтожения — не коммунизм, не краткий миг советской власти. Рушат тысячелетнюю Россию. Это — новое нашествие хазар и тевтонов. Нет для народа большего несчастья, чем когда могучий враг его не просто грабит, но и ломает его вековые привычки, когда из-под ног выбивают земную твердь. Это все равно как оккупант вышибал из-под ног табуретку.

Разрушение структур цивилизации.

Стало общепризнанным, что в России происходит деиндустриализация. Это официально признал, будучи первым замом премьера, Сосковец. Деиндустриализация, то есть уничтожение промышленной системы огромной индустриальной страны, — явление в мире небывалое и истории не известное. Ни одной побежденной в "горячих" войнах стране таких условий не ставили. Небольшой эксперимент проводят над Ираком, но ни в какое сравнение с Россией это не идет, так как режим власти там сменить не удалось. Операция над Россией настолько чудовищна, что даже многие западные экономисты, работавшие консультантами, спешат отмежеваться. Недавно в своем заявлении целая группа из четырех специалистов отметила: "Ни одна из революций не может похвастать бережным и уважительным отношением в собственному прошлому, но самоотрицание, господствующее сейчас в России, не имеет исторических прецедентов. Равнодушно взирать на банкротство первоклассных предприятий и на упадок всемирно известных лабораторий — значит смириться с ужастным несчастьем".

Вопрос в том, может ли промышленно развитая страна, лишившись промышленности, одновременно не претерпеть других видов распада — культурного, правового, демографического. То есть, уцелеть как цивилизованная страна со своим местом в истории. На основании всей совокупности данных, которыми мы располагаем, следует сделать вывод, что нет. Деиндустриализация означает полное, по всем позициям, разрушение страны как цивилизованного общества.

Это делает в принципе невозможным "возврат" от советского строя к какой-то иной, исконной российской цивилизации (это — утопия патриотов). Те, кто с радостью поддерживает этот процесс, который составил главное содержание горбачевско-ельцинских реформ, выступают как варвары, разрушающие цивилизацию. Хоть и под крики о "возвращении в цивилизацию".

Многие еще надеются, что можно "выключить электричество и вернуться к лучине" — пережить разруху, на время став "доиндустриальными". Это иллюзии. Одно дело — жить при лучине и пахать сохой, постоянно улучшая свой материальный мир. Это — культура. Совершенно иное дело — регресс, разрушение культуры. Крестьянин и без водопровода чистоплотен. Большой город, в котором разрушен водопровод и канализация, превращается в клоаку и очаг эпидемий. Возвращение в доиндустриальную эру уже невозможно — существующая масса людей при этом должна будет вымереть. Реально люди озвереют и перебьют друг друга в борьбе за скудные ресурсы. Если бы мы сегодня отказались от автобуса и метро и вздумали ездить на лошадях, города задохнулись бы от конской мочи.

Человек возник из животного, когда стал создавать свой особый искусственный мир — технику, техносферу. В ней время "выпрямилось" и стало необратимым — возник технический прогресс, "стрела времени" направлена в сторону непрерывного развития техники и освоения мира.9 Важно не отдельное техническое средство — лучина у тебя или люстра, — а вся сумма ресурсов, которые техника предоставляет обществу для жизни и ее воспроизводства. И здесь "стрела времени" жестока. Так, регресс неизбежно ведет к разрушению морали. В прошлом веке смерть ребенка от кори или пневмонии была горем, но не признаком безнравственности. Сегодня, после того как мы несколько десятилетий пользовались надежными средствами предупреждения и лечения этих болезней, высокая смертность детей из-за отсутствия лекарств или денег у родителей означает нравственное одичание. Из докладов Минздрава видно, как по мере реформы Гайдара-Чубайса тают ресурсы здравоохранения и накатывает вал болезней, которые еще вчера были савершенно не страшны для общества.10

Что же происходит у нас? Ликвидация промышленности, которая обеспечивала нашу жизнь, вызвала быстрое сокращение доступных для населения ресурсов, сужение всей техносферы, в которой мы живем. Пока что мы этого не ощущаем катастрофически, ибо огромны были запасы ресурсов, накопленные в СССР (избыточные запасы считались дефектом плановой экономики, а сегодня этот дефект обернулся спасительной стороной). Но обвал не за горами.

Все больше признаков того, что оскудение доступных среднему человеку ресурсов размывает устои цивилизации в самом простом смысле. Нищие и бездомные, шныряющие беспризорники, которые уже не ходят в школу, мешочники на всех вокзалах, вшивость, которой не было с войны. Страшное убожество, на грани идиотизма, популярных песен, гремящих из каждого киоска. Но это — социальная косметика, главное видно меньше. Быстро сокращается главный ресурс цивилизации — энергия. Уже сейчас России выделяется скудный паек, лишь для освещения и обогрева, чтобы избиратели Ельцина нос не вешали. Остальное идет на экспорт. Правители завершают оформление передачи своим западным компаньонам основных месторождений энергоресурсов. Останавливаются целые отрасли.11

Деиндустриализация — неведомый миру процесс, и трудно предсказать, как вообще поведет себя при этом техносфера. Не взбесятся ли нефтехимические комбинаты, лишенные запчастей, контрольных приборов и квалифицированных аппаратчиков? Справятся ли машинисты с поездами, когда из систем сигнализации и блокировки будут выломаны на продажу последние медные детали? Вот страшная цифра: уже за первый год реформы, 1992, на 95 тыс. жизней больше унесли травмы и несчастные случаи. На 95 тысяч больше за один только год! Изуродованная техносфера выходит из-под контроля.

Важная часть программы — деклассирование. Вот "челноки". Наши социологи ни гу-гу о таком социальном явлении, в которое вовлечено 12 миллионов граждан. Придется почитать американских. Явление это в истории уникальное и вовсе не стихийное. Родилась идея создать такую уродливую "социальную нишу" в 1989 г., когда готовились планы шоковой терапии для Польши. Там и опробовали эту программу: уже в 1990 г. на 35 млн. поляков было 30 млн. выездов за границу за покупками. Была задача: перед приватизацией оттянуть рабочих с заводов, деклассировать их, чтобы не осталось коллективов, которые могли бы сопротивляться передаче собственности. Куда оттянуть такую массу? Эксперты предложили свернуть нормальную торговлю и задержать на время развитие крупного торгового капитала — поощрять дикую для конца ХХ века мелочную, базарную торговлю с рук. Говорилось тогда в западной прессе, что это создаст питательную среду для преступности, что казна не получит от торговли налогов, что социальные издержки будут просто чудовищны. Но все это признали приемлемым ради слома общественного строя.

В России произведено искусственное снижение социального положения, квалификации, самоуважения огромных масс людей, которые еще вчера были необходимыми и продуктивными членами общества. То, чем занимаются у нас эти торговцы, бывшие рабочие и инженеры, на Западе оставлено, как скрытая благотворительность, для маргиналов — спившихся безработных, наркоманов, подростков-цыган. Когда в РФ политические задачи будут решены, торговый капитал, обладающий транспортом, электронными системами информации и расчетов, оборудованием и помещениями складов и магазинов, разорит и ликвидирует всех этих челноков и ларечников в течение месяца. Как бы они ни "топали", их издержки на единицу товара в сотни раз превышают издержки нормальной торговли.

А главный результат "реформы", который и предопределяет все остальные — явный уже распад души в значительной части народа. Это именно распад, а не превращение в душу "цивилизованного человека". В 1918 году, уже после того как миллионы людей прошли четыре года кровавой бойни, радикалам с обеих сторон потребовалось полгода больших усилий, чтобы заставить русских стрелять друг в друга. В октябре 1993 года огромная толпа хорошо одетых москвичей стояла на солнышке и наблюдала, как в сотне метров расстреливают из танков здание, в котором были тысячи безоружных русских людей. И при каждом удачном выстреле толпа кричала от радости. И политические предпочтения здесь абсолютно не при чем. Речь идет о сломе вечных культурных норм и запретов — об утрате цивилизации. Палач не должен выступать по телевидению, как это сделали стрелявшие из танков по Дому Советов офицеры, и говорить: "Я умело сделал свое дело". А раз это делают офицеры, это делает телевидение, это спокойно смотрят телезрители — значит, Россия как цивилизация надломлена.

Все это еще не привело к слому, катастрофе, потому что оказалась неожиданно высокой, даже необъяснимой прочность и советской морали, и советской техники. Народ стихийно (и даже, можем сказать, подпольно) сопротивляется одичанию, и основная масса людей проявляет поразительную нравственную стойкость. Но эти ресурсы не вечны, как не вечны ресурсы советских самолетов, поездов метро и рижских электричек. Не подкрепляемые строем жизни и материальными средствами, все это изнашивается. И не надо, как некоторые, вспоминать войну — и тогда, мол, было трудно, а народ не одичал. Тогда ненормальные материальные условия компенсировались душевным подъемом и солидарностью — было много горя, но не было тоски и апатии, не было моря брынцаловской водки. И главное, само государство и его идеологическая машина — радио, кино, пресса — старались людей укрепить и поднять, а не задавить и духовно растлить.

И какими бы дефектами советского строя и личными удобствами при режиме Ельцина ни оправдывали свою позицию на выборах те, кто проголосовал за продолжение его программы, они должны осознать свою ответственность.

Раскол русского народа.

Объектом интенсивных атак стало самосознание самого русского народа, системообразующего ядра России (СССР). Стравить русских с русскими — голубая мечта. Ведь если русский народ самоуничтожится, остальные проблемы будут решены автоматически. Вот и "формулируют" радикальные интеллигенты обоснование войны. В февpальском (за 1991 г.) номеpе газеты "Утpо России" (оpгане Демокpатического союза) В.Кушниp пишет: "Я за войну. Война лучше худого лживого миpа. Стpана должна пpойти чеpез испытания… Война очищает воздух от лжи и тpусости. Нынешняя "гpажданка" скоpее будет напоминать амеpиканскую, между Севеpом и Югом… Сpажаться будут две нации: новые pусские и стаpые pусские. Те, кто смогут пpижиться к новой эпохе и те, кому это не дано. И хотя говоpим мы на одном языке, фактически мы две нации, как в свое вpемя амеpиканцы Севеpных и Южных штатов. Таким обpазом выбиpайте, где вы и с кем. Повеpьте, это очень увлекательное занятие". В.Кушниру, в сущности, неважно, кто прав — новые или старые русские. Важно, чтобы они начали друг с другом воевать.

Одним из важнейших условий для слома советского строя жизни было изменение представлений о человеке — смена господствующей в обществе антропологической модели. Программа-максимум заключалась в изменении глубинных представлений (архетипов), срочная задача — слом солидарной идеологии. Сам этот сдвиг к конфронтационной антропологии (конкурирующий индивид) создавал культурные предпосылки к расколу — вплоть до гражданской войны.

Никогда pанее в России элита не осмеливалась деклаpиpовать такого пpезpения к наpоду своей стpаны, пpотивопоставляя ему меньшинство. Новодвоpская пpосто выходит из себя: "Холопы и бандиты — вот из кого состоял наpод. Какой контpаст между нашими самыми зажиточными кpестьянами и амеpиканскими феpмеpами, у котоpых никогда не было хозяина!".

Нужно было разрушить все узы солидарности, приучившие нас считать друг друга братьями, любые формы общинности и коллективизма. Главное — стравить людей, разрушить у них почву под ногами, разорвать народ. Замечательна сама фразеология А.Н.Яковлева: "Нужны воля и мудрость, чтобы постепенно разрушить большевистскую общину — колхоз… Здесь не может быть компромисса, имея в виду, что колхозно-совхозный агроГУЛАГ крепок, люмпенизирован беспредельно. Деколлективизацию необходимо вести законно, но жестко".

Мы видим, что у этого идеолога демократии и плюрализма и мысли нет предложить соединившимся в коллектив людям (пусть бы и "люмпенам") другой, лучший способ жизни, чтобы они смогли сравнить и выбрать. Нет, он требует именно разрушить общину. Главное — разделять людей, хоть соблазном, хоть силой. Любое общинное, соединяющее начало вызывает ненависть.

Вот, например, сентенция Юрия Буйды из "НГ": "Антирыночность есть атрибут традиционного менталитета, связанного с "соборной" экономикой… Наша экономическая ублюдочность все еще позволяет более или менее эффективно эксплуатировать миф о неких общностях, объединенных кровью, почвой и судьбой, ибо единственно реальные связи пока в зачатке и обретут силу лишь в расслоенном, атомизированном обществе. Отвечая на вопрос о характере этих связей, этой чаемой силы, поэт Иосиф Бродский обошелся одним словом: "Деньги". Все собрал Ю.Буйда в этом проклятьи "ублюдочной соборной экономики", вплоть до денежных чаяний поэта, и все для того, чтобы приукрасить главную мечту — расслоить, атомизировать российское общество. Разорвать народ и во времени, и в рамках одного поколения.

Перед идеологами встала трудная задача: убедить, что "человек человеку — волк", что "ворон ворону глаз выклюет". Братоубийство для этого — эффективное, хотя и сильное средство. Привыкший к присутствию братоубийства в нашей жизни человек уже не ужаснется при виде угасающих в бедности пенсионеров: "Эва! Вон в Фергане турок живьем сжигают — и ничего!". И убийства на этнической почве взяты лишь как пусковой механизм, снимающий запрет на убийство ближнего. Этот механизм и был запущен, как самый мобильный, уже в начале перестройки. Параллельно велась "фундаментальная" идеологическая обработка.

Вот как "Московский комсомолец" излагал сущность человека: "Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных — фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме — отборе внутривидовом. Съешь ближнего!". Такая обработка велась во всем диапазоне средств — от желтой прессы до элитарных академических журналов.12

На деле в течение уже почти десяти лет ведется интенсивная кампания по внедрению в общественное сознание таких представлений о человеке, которые бы снимали запреты на убийство ближнего — хоть пулей, хоть голодом.

Раскол, произошедший в России, углубляется сегодня даже не столько экономическими, сколько культурными средствами. История повторяется. Вспомним, как вызревало братоубийство в России. Смотрите, как Иван Бунин ("Окаянные дни") воспринимает, чисто физически, тех, против кого в сознании и подсознании элиты уже готовилась гражданская война. Он описывает рядовую рабочую демонстрацию в Москве 25 февраля 1918 года, когда до реальной войны было еще далеко: "Знамена, плакаты, музыка — и, кто в лес, кто по дрова, в сотни глоток:

— Вставай, подымайся, рабочай народ!

Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские… И Азия, Азия — солдаты, мальчишки, торг пряниками, халвой, папиросами. Восточный крик, говор — и какие мерзкие даже и по цвету лица, желтые и мышиные волосы! У солдат и рабочих, то и дело грохочущих на грузовиках, морды торжествующие".

И дальше, уже из Одессы, поминая уголовную антропологию Ломброзо: "А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно ассиметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, — сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме! Весь, Мурома, Чудь белоглазая…". Здесь — представление всего "красного простонародья" как биологически иного подвида, как не ближнего. Это — извечно необходимая культурная подготовка, внушение и самовнушение, снимающее инстинктивный запрет на убийство ближнего, представителя одного с тобой биологического вида.

Идет ли этот процесс "биологической дискредитации" противников реформ в России? Да, идет, и весьма интенсивно, с использованием мощных СМИ. Достаточно вспомнить, как тщательно выбирают операторы и редакторы ТВ для показа лица участников митингов и собраний оппозиции (и как тщательно, в зависимости от момента, дозируется такой показ).

А вот поэт Аронов в самой читаемой газете демократов "Московский комсомолец" пишет об участниках первого митинга оппозиции 9 февраля 1992 г.: "То, что они не люди — понятно. Hо они не являются и звеpьми. "Звеpье, как бpатьев наших меньших…" — сказал поэт. А они таковыми являться не желают. Они пpетендуют на позицию тpетью, не занятую ни человечеством, ни фауной". А это обозpеватель "Комсомольской пpавды" Л.Hикитинский об избитых участниках демонстрации 23 февраля того же года: "Вот хpомает дед, бpенчит медалями, ему зачем-то надо на Манежную. Допустим, он несколько смешон даже ископаем, допустим, его стаpиковская настыpность никак не соответствует дpяхлеющим мускулам — но тем более почему его надо теснить щитами и баppикадами?".

Получило ли это какой-нибудь отпор в среде элитарной художественной интеллигенции? Никакого. Напротив, оттуда не раз слышались вопли: "Запретить! Раздавить гадину! Патронов не жалеть!".

Однако к этим новым установкам оказалась восприимчивой сравнительно небольшая часть идеологизированной интеллигенции. В массе народа до настоящего времени действует эффективный и стихийный "гасящий" механизм. Как долго будет еще достаточной эффективность этого механизма — неизвестно. Опасность возникновения ответного расизма массы пострадавших от реформ людей против "новых русских" весьма велика.

Разрушение системы внешней поддержки России. Вся "культура" перестройки замешана на провокации, на расширении всех возможных трещин, на раскалывании своих — тех, кто по разным причинам тяготеет к России. Посмотрите, как быстро разрушили все обрамление СССР из стран "третьего мира". А ведь создать это "обрамление" стоило больших трудов, знаний, ума. Действительность — не убогая рыночная модель, и страны-друзья — не торговцы.

Вспомним, как все эти годы воздействовали на взаимоотношения с нашими зарубежными друзьями (вассалами, сателлитами — называйте как угодно, суть не меняется: тот, кто ссорит вассала с державой, действует ради ее ослабления). Ритуальная выдача Хонеккера на десятки лет заведомо лишила Россию потенциальных политиков-союзников, готовых беззаветно ей довериться. Это — крупное событие, которое мы еще не можем в полной мере оценить, важный камень в здание "Нового мирового порядка". Так же "сдали" Наджибуллу — искреннего друга России и умного, авторитетного политика Афганистана. С нескрываемой радостью показывало ТВ сцену его казни в Кабуле. Буквально в те же дни и буквально то же самое проделали с Доку Завгаевым в Чечне. Когда дудаевцы по нескольку десятков за раз расстреливали милиционеров, пошедших на службу "пророссийскому" правительству (со всеми данными Москвой гарантиями), демократическое ТВ не выдавило из себя ни слова сочувствия.

Возьмем примеры попроще. Вот что я увидел по телевидению случайно, урывками, только за один день 8 августа 1992 г.

1. Комментарии с Олимпиады в Барселоне, с финальных боев в боксе. Впервые в жизни я наблюдал столь демонстративное, нарушающее все нормы спортивной и общей этики недоброжелательство комментатора по отношению к команде одной страны — Кубы. Мало того, что комментатор превысил свои полномочия, страстно болея за всех соперников кубинцев, он уснащал речь совершенно неуместными шуточками. Решил немножко подработать на политике.

2. Сообщение о визите вице-премьера Полторанина в Японию. Там он, оказывается, убеждал японское правительство "прекратить выплату репараций КНДР за ущерб, нанесенный во время 2-й мировой войны, чтобы поскорее пал режим Ким Ир Сена". Оставим в стороне моральные соображения (какая тут, к чорту, мораль!). Какого друга в лице корейцев (всех корейцев!) готовит для России вице-премьер? Они долго еще должны будут преодолевать чувство гадливости.