§ 1. Политический коллаборационизм

§ 1. Политический коллаборационизм

Особое место германское командование и советские граждане, поступившие к нему на службу, отводили идейной части своей деятельности, основная цель которой заключалась в обработке вербуемых на службу к оккупантам бывших красноармейцев и местного населения. Большую роль в этом играла пропаганда, которая проводилась на всем протяжении войны обеими сторонами параллельно с военными действиями, а также иные акции политического характера: инспирирование и создание политических партий и организаций, а также различных комитетов, призванных играть роль альтернативных правительств.

С началом войны гитлеровское руководство стремилось тщательно скрывать свои планы в отношении СССР. Командующим германскими соединениями предписывалось подчеркивать, что Германия воюет не против населения Советского Союза, а против «еврейско-большевистского советского правительства со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистической партии», а германские войска имеют целью лишь избавление советского народа от сталинской тирании843. С оглядкой на международную общественность, стремясь снискать ее симпатии, немецкая пропаганда провозгласила войну с СССР «крестовым походом Европы против большевизма», «всеевропейской освободительной войной»844.

Несмотря на то что предложения использовать все противоречия политического характера, сложившиеся к тому времени в СССР, поступали с первых же дней войны от российской эмиграции, советских военнопленных, командующих германскими соединениями845, они не встречали никакой поддержки со стороны руководства Третьего рейха846. Так, военнопленный генерал-лейтенант М. Ф. Лукин 12 декабря 1941 г. предложил для вовлечения в антикоммунистическое движение советских военнопленных и населения оккупированных территорий СССР дать им четкое обоснование целей их борьбы путем создания альтернативного русского правительства. Поясняя свою мысль, Лукин говорил: «Русские стоят на стороне так называемого врага, так что переход к ним (немцам. — И. Е.) — это не измена Родине, а только отход от системы»847.

Однако нацистское руководство, будучи уверенным в скорой победе, считало излишним завоевывать симпатии населения СССР. Поэтому в первые месяцы войны немецкая пропаганда если и обращалась к населению Советского Союза и красноармейцам, то лишь в той мере, в какой это могло способствовать быстрому и беспрепятственному продвижению германских армий на Восток. Возможность долговременного сотрудничества с населением СССР в течение лета — осени 1941 г. не отрабатывалась.

Тем не менее в СССР к началу войны сложился ряд противоречий экономического, политического характера, проявившихся в полной мере в период нападения Германии и продвижения вермахта в глубь советской территории, то есть когда само существование советской власти оказалось под угрозой. Участник власовского движения эмигрант А. С. Казанцев утверждал, что народ «не верил и не верит ни одному слову советской пропаганды, не без основания считая, что она не способна сказать ни одного слова правды», и при этом «с надеждой смотрел на Запад и, изверившись в собственных силах, только оттуда ждал освобождения»848. Подобным образом рассуждала и часть русской эмиграции. Еще накануне нападения Германии на СССР она разделилась на два лагеря — оборонцев и пораженцев. Последние считали, что СССР — не Россия, а Красную армию нельзя отождествлять с российской армией. Поэтому пораженцы приветствовали германскую агрессию, видя в ней возможность освобождения России от большевизма. Позицию пораженцев еще до нападения Германии на СССР довольно конкретно выразил монархист В. В. Шульгин: «Пусть только будет война! Пусть только дадут русскому народу в руки оружие! Он обернет его против ненавистной ему советской власти! И он свергнет ее!»849

Этим эмиграция показывала лишь частичную осведомленность о действительных настроениях населения СССР, меньшинству из которого были в действительности присущи подобные взгляды. Вероятно, эмиграция отстала в своих суждениях, представляя русского человека таким, каким он был в период революции и Гражданской войны. И если даже тогда немалая часть населения поддержала большевиков, то можно себе представить, как изменились в этом отношении взгляды народа, успевшего почти четверть века прожить при советской власти, испытывая при этом колоссальное давление коммунистической пропаганды. Очевидно, именно на представлениях, сходных эмигрантским, немцы строили направленность своей пропаганды.

Так, по их мнению, население Советского Союза было движимо лишь низменными, присущими крайне отсталым народам желаниями, сводящимися большей частью к еде, курению и алкоголю. Разработанные на основе подобных представлений пропагандистские листовки, естественно, вызывали в среде жителей Советского Союза в лучшем случае недоумение. А. С. Казанцев вспоминает, как некоторые ленинградцы, встретив 22 июня как освобождение, жадно подбирали немецкие листовки, но тут же разочаровывалась их содержанием: «Ловили из открытых окон, лазили даже по крышам — вот она, весточка долгожданная из потустороннего мира, из культурной, гуманной Европы… Достали, читаем и сначала глазам не верим. Сверху крупно написано: „Переходите к нам“, и изображен красноармеец с поднятыми руками. Дальше опять картинка — и опять красноармеец, на этот раз с кружкой, вероятно, пива и надпись: „Есть что выпить“. И наконец, еще картинка — опять красноармеец, неуклюже держащий в растопыренных пальцах сигарету. Надпись еще выразительнее — „Курить разрешается“». Описывая реакцию населения на такие листовки, Казанцев отмечал, что это вызывало лишь смех, люди даже считали, что сбросившие листовки самолеты «были советские, с накрашенными немецкими крестами на крыльях. Дескать, вот, полюбуйтесь на ваших освободителей, чем соблазняют они вас — кружкой пива и папиросой… Дня через два прилетели снова. Разбросали те же листовки, но уже вперемежку с бомбами. Поверите, нам стало страшно… Неужели двадцать лет веры были самообманом?..»850

Офицер РОА Н. А. Троицкий в беседе с автором рассказывал, что немецкие листовки антисемитской направленности с надписями типа «Бей жида-политрука — морда просит кирпича» в среде красноармейцев вызывали лишь омерзение. Другой участник власовского движения о листовках 1941 г. позже писал, что «немецкие листовки были настолько безграмотными и дикими по содержанию, что их приходилось считать просто плодом какого-то недоразумения»851. Ни одна из листовок первых месяцев войны не обходит вопрос о еде, выпивке и табаке, по смыслу ставя это в центре пропаганды, на что, по мнению составителей листовок, обязательно должны отреагировать красноармейцы. Одна из них, изображающая перебежчика с котелком в руках, гласит: «Я Боровик Станислав Иосифович из 846 стрелкового полка 267 с. д перешедший добровольно к немцам они меня очень хорошо встретили как гостя дали мне водки и хорошо покушать, и обращаются к перебещикам очень хорошо» (грамматика сохранена)852. В другом обращении к солдатам дисциплинарных рот говорится, что перешедших на сторону германской армии солдат «примут там хорошо, вы получите пищу, питье и табак»853.

По многочисленным свидетельствам участников событий, имеющихся в распоряжении автора, такая пропаганда в большинстве случаев приносила немцам больше вреда, чем пользы.

Пропагандистские мероприятия, проводившиеся на протяжении 1941 — осени 1942 г., при всем их примитивизме ставили перед собой лишь цель добиться максимального количества перебежчиков из Красной армии, снизив тем самым ее сопротивление. Призывов к какому-либо активному сотрудничеству с немцами, тем более к военному, немецкая пропаганда в этот период не содержала.

В то же время наиболее здравомыслящая часть германских военных понимала, что, несмотря на победы германской армии в 1941 г., война с СССР не стала шестинедельным блицкригом, а приняла затяжной характер. В этой связи виделась необходимость настраиваться на долговременное сотрудничество с населением СССР как в военном, так и в гражданском плане. Для этой цели было нужно дать населению оккупированных территорий СССР и красноармейцам, вербуемым в военные коллаборационистские формирования, обоснование целей их борьбы, так как призыв умереть за Гитлера и «Великую Германию» вряд ли мог найти у населения Советского Союза отклик. В то же время вульгарная нацистская пропаганда не давала населению СССР ответа на тревожившие его вопросы относительно послевоенного будущего Советского Союза. И несмотря на то, что сталинский режим среди значительной части населения не был популярен, германский национал-социализм, к тому времени уже порядком показавший свое лицо, вряд ли мог видеться населению Советского Союза достойной альтернативой.

Это обусловило необходимость проведения местных политико-пропагандистских акций на оккупированных территориях СССР, так как возникшая уже в первые месяцы войны обстановка в тыловых районах потребовала использовать для борьбы с партизанами и охранной деятельности добровольцев из местного населения. По мере развития партизанского движения требовалось количественное увеличение антипартизанских коллаборационистских частей. Как правило, подобные акции проводились по инициативе либо с разрешения командующих отдельными армиями или тыловыми районами без постановки в известность Верховного командования вермахта или восточного министерства.

Характерный пример — мероприятия на территории Локотского автономного округа, так называемой Локотской республики. Это достойно детального рассмотрения, так как Локотской округ представляет собой наиболее выразительный пример особенностей проявления германской оккупационной политики. Здесь уже 26 ноября 1941 г. был выпущен манифест Народной социалистической партии России (НСПР). Этот документ содержал пространную программу, отражающую взгляды его автора К. П. Воскобойника, копировавшую ряд идей германского национал-социализма.

Манифестом декларировалось уничтожение колхозного строя, бесплатная передача всей пахотной земли крестьянству в вечное, наследственное пользование с правом аренды и обмена участков, но без права их продажи, развертывание частной инициативы вплоть до предоставления частным лицам права постройки фабрик и заводов с ограничением суммарного капитала 5 млн золотых рублей на человека. При этом предусматривалось сохранение в руках государства, то есть самоуправления, основных средств производства (приложение 3. Документ 1).

Для того чтобы сформулировать сущность идеологии НСПР, изложенной в манифесте, необходимо отметить социалистический характер программы в ее экономической части. Можно предположить, что помимо отдельных установок национал-социализма, пропагандировавшихся в оккупированных областях, на экономические воззрения авторов манифеста наложила печать либерализация экономики, имевшая место во времена НЭПа. Все это, в соответствии с взглядами К. П. Воскобойника и его соратников, как нельзя лучше соответствовало чаяниям населения, и в первую очередь крестьянства. В политической части программы на первом месте стоит национальная идея — возрождение русского государства. Вероятно, в сочетании этих двух частей программы лидеры Локотского самоуправления, симпатизировавшие германскому нацизму, видели не что иное, как свой, русский национал-социализм854.

При всей амбициозности создателей НСПР, рассматривавших свою деятельность в масштабах всей России, следует отметить, что они первыми — задолго до появления «Смоленской декларации», подписанной А. А. Власовым и В. Ф. Малышкиным, — выступили с программой преобразований в России после свержения в ней коммунистического режима.

Вслед за выпуском Манифеста НСПР началась широкая агитационная кампания по его распространению в пределах Орловской, Курской, Смоленской и Черниговской областей при участии Каминского и Мосина855.

Упор авторов на повседневные нужды населения, антиколхозная пропаганда, обещание наделить всех землей привели к незначительным результатам. Население в своем большинстве отнеслось к созданию партии равнодушно — в НСПР вступали в основном сотрудники Локотского самоуправления, бойцы и командиры народной милиции856. По всей видимости, пропаганда, не подкрепленная на первых порах конкретными экономическими шагами по улучшению благосостояния населения, не вызвала никакого отклика локотян. Однако уже через четыре месяца начальник Орловского областного управления НКВД К. Ф. Фирсанов в докладной записке секретарю Орловского обкома ВКП(б) от 15 марта 1942 г. докладывал, что к концу 1941 г. Воскобойнику удалось организовать в Брасовском районе пять ячеек НСПР857. Вероятно, некоторый рост НСПР произошел после практического воплощения декларированных манифестом принципов.

В связи с фактом появления на оккупированной территории СССР политической партии с подобной программой на страницах крайне немногочисленной литературы по указанной проблеме излагаются два противоположных взгляда. Так, С. Чуев объясняет создание НСПР влиянием Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП)858. Такое объяснение — следствие недостатка информации о самой партии и точных данных о времени ее основания. Действительно, уже осенью 1941 г. активисты НТС развернули на оккупированной территории СССР свою деятельность и даже образовали несколько подпольных групп. Одна из таких групп появилась в Брянске и вполне могла установить контакт с Воскобойником и Каминским. Однако никаких данных, подтверждающих эти контакты, а тем более участие членов НТС в разработке программы НСПР, имеющиеся источники, включая воспоминания участника Брянской группы НТС В. Кашникова и посетившего Локоть Р. Н. Редлиха, не содержат. В дальнейшем НТС удалось внедрить в ряды сформированной на территории Локотского округа бригады народной милиции своих членов, которые играли видную роль в «партийном строительстве» уже сформированной к тому времени НСПР. В их числе был, в частности, Г. Е. Хомутов, создавший в Локотском округе молодежную организацию. Инициатива же создания НСПР и выработка ее программы целиком принадлежат организаторам Локотского самоуправления.

Один из советских источников излагает противоположный взгляд, утверждая, что создание «русской фашистской партии», названной Народная социалистическая партия России, инспирировано гестапо859. Однако подобная точка зрения несостоятельна, если учесть политические установки нацистов, в частности Гитлера, относительно России и ее народов860. И если оккупационные власти еще могли допустить создание местного самоуправления и антипартизанских формирований, то возникновение партии, провозгласившей своей целью борьбу за русские национальные интересы, в будущем могло помешать осуществлению колонизаторской политики. По этой причине, несмотря на хорошие отношения лидеров Локотского самоуправления с немецкой военной администрацией, создание НСПР не было санкционировано германскими властями. Влияние партии не распространялось дальше границ Локотского округа, а после сентября 1943 г. — Лепельского округа.

В декабре 1941 г. органам НКВД Калининской области стало известно о создании в Калинине в период его оккупации довольно крупной организации под названием Российское национал-социалистическое движение (РНСД). Главным организатором РНСД стал офицер германской армии В. Ф. Адриас, сын эмигрировавшего из России в 1918 г. в Германию помещика. Программа организации предусматривала создание с помощью немцев самостоятельного русского государства, восстановление частной собственности. Планировалось создать первичные организации РНСД по всей стране, вовлекая в них в основном молодежь, а по достижении достаточной численности организации — реорганизовать ее в Российскую национал-социалистическую партию861.

Осуществить эти планы не удалось, так как с освобождением Калинина деятельность РНСД сошла на нет.

Несмотря на провал блицкрига, 1941–1942 гг. были отмечены рядом побед германской армии и ее продвижением на восток в глубь советской территории. Устойчивость коллаборационистских формирований, занятых в этот период в основном охранной и антипартизанской деятельностью в тылу немецких войск, стабилизировалась уверенностью коллаборантов в неминуемом поражении СССР в войне. Надежность личного состава изменнических частей в первые полтора года войны не вызывала опасений, на фоне чего предложения о придании советскому коллаборационизму характера политического движения, исходившие от командующих отдельными армиями, отвергались гитлеровским руководством. Иная ситуация сложилась в конце 1942 г., когда положение германской армии ухудшилось — продвижение вермахта было остановлено под Сталинградом. 23 ноября завершилась четырехдневная операция по окружению группировки Паулюса, провалились попытки ее деблокирования. Крушение мифа о непобедимости германской армии отразилось на настроениях личного состава коллаборационистских формирований. И если до этого отмечались в основном единичные случаи перехода коллаборантов к партизанам, то после «сталинградской катастрофы» такие случаи участились, приняли массовый характер862. Одновременно стало усиливаться партизанское движение, получая пополнение не только за счет местного населения, но и переходящих к партизанам коллаборантов.

В этой обстановке ряд офицеров вермахта поставил перед восточным министерством вопрос о пересмотре восточной политики с целью завоевать симпатии населения, изыскав дополнительные ресурсы для борьбы с партизанами в условиях затяжной войны. Обобщив поступавшие из оккупированных областей СССР сведения, шеф политического отдела восточного министерства доктор О. Бройтигам адресовал Розенбергу свои заметки. В них он указывал, что, поскольку войну в короткий срок выиграть невозможно, необходимо привлечь людские ресурсы оккупированных областей СССР, использовав идею гражданской войны. В этой связи требовалось, чтобы «авторитетные германские круги дали славянским народам успокаивающие обещания относительно их судьбы»863. Тут же Бройтигам указывал: «Если мы не изменим в последние минуты курса нашей политики, то можно с уверенностью сказать, что сила сопротивления Красной армии и всего русского народа еще больше возрастет… Если же мы сумеем переменить курс политики, то… этим самым нам удастся разложить Красную армию. Сопротивление красноармейцев будет сломлено именно в тот момент, когда они поверят, что Германия принесет им лучшую жизнь, чем советы»864.

18 декабря 1942 г. прошла созванная Розенбергом конференция по обсуждению вопросов обращения с русским населением и дальнейшего курса восточной политики, на которой присутствовали начальники тыловых районов Восточного фронта, военные чиновники, ответственные за проведение политики на оккупированных территориях. Военные подчеркивали необходимость использования населения СССР для борьбы с партизанами и пополнения войск. Для этого они считали необходимым принятие ряда мер как экономического, так и политического характера. В частности, предлагали восстановить для населения право частной собственности, прежде всего на землю, улучшить продовольственное обеспечение населения, минимизировать принудительный угон трудоспособных в Германию, привлечь местных жителей к ограниченному участию в решении ряда административных вопросов. В политическом плане предлагалось дать населению СССР цель, которая отвечала бы его вкусам. При этом подчеркивалось, что комплекс указанных изменений — лишь временная мера, которую можно пересмотреть после войны865. Результатом явилось принятие ряда решений о лояльном отношении к русским866.

Под влиянием этого Розенберг, согласившийся с доводами участников конференции, 12 января 1943 г. санкционировал создание Русского комитета и выпуск его обращения к населению СССР. На следующий день 13 января 1943 года с самолетов вдоль линии советско-германского фронта было разбросано «Обращение Русского Комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему Русскому народу и другим народам Советского Союза», выпущенное тиражом в несколько миллионов экземпляров.

Выпуск данного обращения можно назвать первой крупномасштабной политико-пропагандистской акцией. Оно было датировано 27 декабря 1942 года, местом выпуска указан город Смоленск. Автором текста стал бывший заместитель редактора газеты «Известия» М. А. Зыков867. Под обращением стояли подписи генералов А. А. Власова и В. Ф. Малышкина868. В нем объявлялось о создании Русского комитета с центром в Смоленске, разъяснялись его цели. В 13 пунктах обращения перечислялись принципы, которые Русский комитет кладет в основу строительства новой России. В первых пяти пунктах указывались меры социального и экономического характера: ликвидация принудительного труда и обеспечение рабочему действительного права на труд, создающий его материальное благосостояние; ликвидация колхозов и планомерная передача земли в частную собственность крестьянам; восстановление торговли, ремесла, кустарного промысла; предоставление интеллигенции свободно творить на благо своего народа; обеспечение социальной справедливости и защита трудящихся от всякой эксплуатации. Следующие четыре пункта касались последствий текущей войны: восстановление разрушенных во время войны городов и сел за счет государства; восстановление принадлежащих государству разрушенных в ходе войны фабрик и заводов; отказ от платежей по кабальным договорам, заключенным Сталиным с англо-американскими капиталистами; обеспечение прожиточного минимума инвалидам войны и их семьям. Пункты 10–13 носили политический характер, гарантировали различные права и свободы: введение для трудящихся действительного права на образование, на отдых, на обеспеченную старость, уничтожение режима террора и насилия, введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати, гарантия неприкосновенности личности и жилища; гарантия национальной свободы; освобождение политических узников большевизма и возвращение из тюрем и лагерей на родину всех, подвергшихся репрессиям за борьбу против большевизма. Следов антисемитизма в обращении не было, напротив, его восьмой пункт гарантировал национальную свободу869. Текст заканчивался призывом включаться в борьбу против большевизма, вступать в Русскую освободительную армию, которая объявлялась реально существующей союзной Германии армией. Тут же разъяснялось, что перебежчикам гарантируется прощение вне зависимости от их прошлого. В то же время обращение не накладывало никаких обязательств на германское правительство по части исполнения продекларированных принципов. Намерения англичан и американцев, выступавших на стороне СССР, объяснялись тем, что они «хотят нажиться на испытаниях, выпавших на долю русских»). По мнению Е. Андреевой, такая характеристика союзников Сталина введена по настоянию нацистской пропаганды, в таком же виде это клише повторялось и в других листовках от имени Русского комитета870.

Интересен взгляд на данное обращение в послевоенной советской литературе. Автор первой в СССР пространной публикации о власовском движении генерал-майор юстиции Ф. Титов характеризует содержание обращения следующим образом: «…речь шла о ликвидации завоеваний Октября, об истреблении миллионов людей и установлении фашизма в нашей стране»871. Автор или обнаруживает свое незнакомство с анализируемым документом, или намеренно искажает факты, очевидно полагая, что для советского читателя достаточно именно такой информации.

Однако радикальные программные принципы, изложенные в обращении, ни в коей мере не соответствовали установкам Германии по колонизации СССР, коренным образом расходились с планами Гитлера относительно народов Советского Союза. Ввиду этого нацистское руководство было заинтересовано в том, чтобы текст обращения не попал на оккупированные территории. Поэтому предусматривалось его разбрасывание лишь над позициями советских войск и распространение в лагерях военнопленных. Таким образом, декларированные обращением принципы должны были по замыслу германского руководства стать лишь частью пропаганды, направленной на привлечение перебежчиков из РККА и военнопленных в коллаборационистские формирования, без их практического воплощения. Попадание текста обращения на оккупированные территории могло вылиться в серьезную проблему, ибо почувствовавшее несостоятельность пропаганды население, в том числе коллаборационисты, могло в будущем вообще перестать доверять каким-либо обещаниям пропаганды. Однако обращение попало и на оккупированные территории, и даже было перепечатано некоторыми местными типографиями. Командующие авиационными соединениями объяснили это тем, что летчики сбились с курса, по ошибке сбросив часть листовок не там, где надо.

После распространения Смоленской декларации в тылу немецких войск смоленские партизаны предприняли попытки разъяснить населению, что никакого Русского комитета в Смоленске не существует, а выпуск его обращения — пропагандистская ложь, что, судя по неспадающему интересу населения к провозглашенным в обращении принципам, имело незначительный успех872.

Тем не менее обнародование обращения достигло некоторых целей. Так, термин «РОА» стал известен среди граждан СССР, в том числе красноармейцев. Несмотря на фиктивность существования РОА, обращение было доказательством того, что уже предпринимаются конкретные шаги по ее созданию.

Спустя несколько дней, 18–19 января 1943 г., в Берлине прошла учредительная конференция Русского комитета. Кроме офицеров ряда действовавших на то время коллаборационистских формирований на конференции присутствовали представители рейха: командующий люфтваффе фельдмаршал Геринг, министр пропаганды Германии доктор Геббельс, бывший помощник военного атташе в Москве подполковник Шуберт (на то время работал в штабе группы армий «Центр» по координации вопросов использования нацформирований)873.

Результатом конференции стало принятие ряда решений:

1. Официальное признание руководством Германии Русского комитета. Его председателем был избран бывший командующий 2-й ударной армией Волховского фронта, заместитель командующего Волховским фронтом генерал-лейтенант А. А. Власов, его заместителем (он же начальник отдела пропаганды) — бывший секретарь Росткинского райкома ВКП(б) Москвы дивизионный комиссар Г. Н. Жиленков, секретарем — генерал-майор В. Ф. Малышкин. Комитету было предоставлено право самостоятельности в создании необходимых для выполнения его функций учреждений.

2. О предоставлении Русскому комитету права сношений с правительствами союзных с Германией стран.

3. О создании штаба Русской освободительной армии во главе с А. А. Власовым.

4. О праве мобилизации на всей оккупированной территории СССР военнообязанных в Русскую освободительную армию.

5. Об организации курсов пропагандистов со статусом батальона, выпуске газеты «Доброволец».

6. О введении для РОА Андреевского знамени и трехцветного российского флага874.

Одновременно, в январе 1943 г., Геринг представил Гитлеру проект «Восточной декларации», где предлагалось незамедлительно осуществить три меры:

1. Создание национальных представительств отдельных народов.

2. Формирование народных армий в качестве союзников Германии в войне против СССР.

3. Отмена всей большевистской экономической системы и переход к восстановлению частной собственности875.

Спустя несколько дней появилось новое обращение Русского комитета под названием «Русский народ — равноправный член семьи свободных народов Новой Европы». Оно также было подписано А. А. Власовым и В. Ф. Малышкиным, датировано 30 января 1943 г., местом выпуска указан Смоленск. В данном обращении разъяснялась политика национал-социализма, в том числе в отношении населения СССР. В частности, указывалось, якобы «жизненное пространство народов СССР останется их собственностью» и «Русская страна не будет оскорблена»876.

Несмотря на фиктивность Русского комитета и РОА, призрачность обещаний, призванных лишь увеличить количество перебежчиков из РККА, Власов и его окружение надеялись, что это послужит сплочению всех «национально мыслящих сил», созданию массового «освободительного движения»877. Однако, судя по высказываниям перебежчиков из коллаборационистских формирований, указанная акция вызвала лишь временный подъем настроений коллаборантов. Спустя некоторое время у бойцов и командиров коллаборационистских формирований не осталось сомнения, что создание Русского комитета — пропагандный трюк, ибо никаких конкретных указаний от Русского комитета не поступало, единого руководства «восточными» частями не возникло, все они, как и прежде, оставались в подчинении германских корпусов и дивизий878.

Вскоре, с марта 1943 г., советские коллаборационисты стали называться «добровольцами» вместо унизительного «хиви». Все они получили возможность носить нарукавный шеврон с закругленной нижней частью, аббревиатурой РОА879 вверху и синим Андреевским крестом на белом фоне в обрамлении красной каймы (комбинация цветов российского флага). С этого времени все входящие в состав вермахта коллаборационистские формирования стали называться частями РОА. Последнее понималось как собирательное название всех формирований, созданных из граждан СССР. Данный шаг стал одним из этапов пропагандистской кампании, призванной, с одной стороны, остановить разложение коллаборационистских формирований, с другой — увеличить поток перебежчиков из партизанских отрядов и Красной армии. С этого времени листовки, обращенные к партизанам и красноармейцам, писались от имени командования или добровольцев РОА. Несмотря на фиктивность власовской армии, части и подразделения которой продолжали состоять под командованием немецких офицеров и подчинялись немецким частям и соединениям, пропаганда стала преподносить РОА как реально существующую, целостную и самостоятельную армию, возглавляемую генералом А. А. Власовым.

В рамках этой же кампании появилось открытое письмо А. А. Власова «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом». Смысл его, по утверждению некоторых западных источников, — пропаганда идей русского освободительного движения на оккупированных территориях СССР. Ввиду того что воззвания Русского комитета предназначались исключительно для обработки красноармейцев с запретом распространения на оккупированных территориях, Власов мог обратиться к населению лишь от себя лично, на что какие-либо санкции не требовались880. Обличение преступлений Сталина и большевиков в письме заканчивалось призывом бороться с большевизмом, однако ничего не указывало относительно конкретики этой борьбы.

Продолжением этого стал следующий шаг Власова — две поездки в начале 1943 г. по оккупированным территориям с посещением Смоленска, Пскова, Могилева, Бобруйска и других городов в тыловых районах групп армий «Север» и «Центр». Согласно имеющимся скудным сведениям881, выступления генерала приветствовались местным населением, так как создавалась иллюзию реальности русского комитета и его полномочий, намечающихся перемен в оккупационной политике, в том, что Германия вынуждена будет принять в расчет надежды жителей оккупированных областей. Власов постоянно подчеркивал потенциал РОД, разъяснял, что, хотя РОА пока не существует, в интересах Германии обратить эту идею в реальность882. В вопросе о социальных и политических формах послевоенной России Власов придерживался обращения Русского комитета и своего открытого письма. При этом подчеркивал основную цель РОД — вернуть народам СССР права, завоеванные в 1917 г., но узурпированные большевиками883. Поездки эти создавали видимость самостоятельности Русского освободительного движения, что подкреплялось довольно резкими высказываниями Власова в адрес немцев. В частности, генерал говорил: «Германия не может выиграть войну без русских», «мы не хотим коммунизма, но мы также не хотим быть немецкой колонией», «чужой кафтан не по русскому плечу»884. В ответ фельдмаршал В. Кейтель приказом от 17 апреля 1943 г. запретил какую-либо политическую деятельность Власова ввиду его «неквалифицированных бесстыдных высказываний». В приказе содержалась угроза в случае повторения чего-либо подобного передать Власова гестапо885.

Несмотря на это, после возвращения Власова, в апреле 1943 г. в Берлине прошла Первая антибольшевистская конференция военнопленных командиров и бойцов Красной армии, ставших в ряды русского освободительного движения. Значение конференции важно в том плане, что она определила идейную базу коллаборационизма на период до ноября 1944 г., когда была предпринята попытка консолидации всех антибольшевистских сил под едиными лозунгами Комитета освобождения народов России (КОНР). Г. Фишер справедливо назвал конференцию «учредительным собранием власовского движения»886.

В своем докладе генерал В. Ф. Малышкин целью конференции указал необходимость четко разъяснить населению СССР задачи освободительного движения, «чтобы все наши люди прекрасно представляли себе, за что они борются». При этом докладчик опирался в основном на два документа — обращение Русского комитета и открытое письмо Власова. В то же время нонсенсом явился антисемитизм, явно проскользнувший в докладе. Поставив национальный вопрос на первое место, Малышкин пояснил: «Нашу позицию в этом вопросе, как уже говорил генерал Власов, можно сформулировать таким образом: национальная свобода для всех народов, кроме еврейского»887. Последующие пункты доклада касались крестьянского, рабочего вопросов, отношения к интеллигенции, к частной инициативе. Сохраняя все принципы смоленского воззвания, докладчик, однако, копирует принципы национал-социализма, причем не только в национальном вопросе, но и в экономическом. Так, экономический сектор Новой России888 он предложил разделить на государственный и частный.

В этом же докладе Малышкин указал на перспективы развития РОД. По его мнению, освободительное движение нашло широкую поддержку не только на оккупированных территориях, но и среди большого количества бойцов и командиров РККА. Успех РОД он связывал с тем, что идеи, изложенные в открытом письме Власова, отражают подлинные настроения народов СССР. Это утверждение докладчика никак не отражало действительного положения вещей — даже в период сплошных побед германской армии коллаборационизм, несмотря на массовость, не стал всеобъемлющим явлением. А параллельно с ростом коллаборационистских формирований усиливалось и партизанское движение.

Интересно, что докладчик весьма определенно высказался против сотрудничества с представителями белого движения, если они не изменят своих взглядов. Так, от бывших белогвардейцев требовалось принять идеалы «подлинно народной революции» 1917 года (неясно, Февральской или Октябрьской). По всей вероятности, несогласие в этом вопросе до конца войны определило отношения между белыми и бывшими красными889. Никакого плодотворного сотрудничества между ними не получилось. Представителям белой эмиграции довелось принять участие лишь в практическом формировании некоторых коллаборационистских частей.

Относительно существования РОА как оперативного объединения Малышкин заявил, что ее не существует по причине отсутствия в рядах РОД идейного единства. Как в этом, так и в других вопросах Малышкин умолчал о действительном положении вещей, в частности о препятствиях руководства Германии в деле развертывания целостной армии, многочисленных фактах дезертирства из коллаборационистских формирований. Докладчик, говоря лишь о радужных перспективах развития РОД, либо не был знаком с действительным положением вещей, либо сознательно искажал факты.

Результатом конференции явилось принятие резолюции. В ней участники объясняли причины своего становления на путь коллаборационизма. В частности, указывалось, что ими движет осознанное желание бороться против советского строя. Коллаборация с Германией объяснялась необходимостью помощи извне, причем союз с враждебным СССР государством назывался взаимовыгодным, исторически обоснованным (приложение 1. Документ 4).

В это же время была начата широкомасштабная кампания по вербовке добровольцев в РОА. С этой целью в течение 1943 г. на оккупированных территориях были созданы курсы и школы пропагандистов РОА. В частности, в Смоленске курсы открылись по инициативе отдела пропаганды Восточных войск и штаба 4-й армии. Их возглавил лейтенант вермахта Ритвегер, старшим преподавателем стал зондерфюрер Бэте, лектором — поручик Добровольческой армии белоэмигрант Бурцев. Курс обучения длился два месяца, один набор составлял 40–60 человек — военнослужащих восточных батальонов и казачьих войск. Выпускники поступали на работу в качестве пропагандистов в лагеря военнопленных, в коллаборационистскую прессу, в частности в выходившую в Смоленске газету «За Родину»890. В середине 1943 г., ввиду освобождения Смоленска Красной армией, курсы прекратили свое существование. В конце 1943 г. в Пскове по инициативе баронессы Марии де Сметт открылись женские курсы пропагандисток. Наряду с возложением на выпускниц задач пропаганды из них предполагалось создать службу социальной помощи в оккупированных областях. В их компетенцию должно было входить: посредничество между германскими оккупационными властями и местным населением, организация ясель и детсадов, уход за престарелыми и инвалидами. Первый набор курсанток составил 30 человек, однако через несколько дней в связи с наступлением РККА курсы были переведены в Ригу891.

Однако на практике в качестве пропагандистов чаще выступали лица, не имевшие специальной подготовки. При наборе добровольцев в части РОА вербовщики пользовались как идейным, так и материальным стимулом. Приезжавшие в лагеря военнопленных пропагандисты проводили беседы, разъясняя цели и задачи русского освободительного движения, после чего зачисляли всех желающих в списки личного состава РОА. Тут же, на глазах у других военнопленных им выдавали форму и хорошо кормили. На голодных, измученных людей это действовало лучше всякой агитации, после чего в РОА записывалась следующая волна желающих. Если добровольцев в лагере не находилось, вербовщики отбирали нескольких человек насильно892. Для вербовки добровольцев из местного населения почти в каждом райцентре создавались комитеты, общества, комиссии. Координацией их работы занимался созданный в Дабендорфе недалеко от Берлина восточный батальон особого назначения, подчинявшийся отделу пропаганды ОКВ и отделу иностранных армий Востока ОКХ. Изъявивших желание служить в РОА немедленно обмундировывали и зачисляли в состав коллаборационистских частей.

Однако результаты вербовки оставляли желать лучшего, ибо к тому времени оккупанты уже порядком показали свое лицо и доверять им могла лишь незначительная часть населения. К тому же обещания пропаганды, не подкрепленные реальностью, не могли вызвать широкий отклик. Так, из Псковского, Карамышского, Середкенского и Новосельского районов в РОА согласилось вступить около 80 человек, в том числе 20 человек — по Пскову. Ненамного успешнее прошла вербовка в псковских лагерях военнопленных, где на призыв служить в РОА откликнулось около 200 человек893.

Об отношении Гитлера к подобного рода политико-пропагандистским мероприятиям можно судить по его высказываниям на июньском совещании 1943 г., на котором кроме фюрера присутствовали генерал-фельдмаршал Кейтель, генералы Шмундт и Цейтлер, полковник Шерф. Когда Гитлеру были представлены цифры коллаборантов, в том числе на оккупированной территории СССР, а также доложено о политико-пропагандистских акциях, направленных на поддержание коллаборационизма, он выразился следующим образом: «Полагаться на них (коллаборантов. — И. Е.) нельзя. Мы можем вести пропаганду в сторону противника как угодно. Это все можно делать… Мы не должны эти соединения готовить для кого-то третьего, кто возьмет их в руки и скажет: сегодня мы с вами заодно, а завтра нет. В один прекрасный день мы услышим нечто вроде забастовочного лозунга», «Необходимо различать право пропаганды… и то, что в конечном счете мы делаем на самом деле»894. Своими дальнейшими рассуждениями в ходе совещания Гитлер дал понять, что считает коллаборантов из граждан СССР крайне ненадежными, так как их цели в смысле намерения добиваться национальной независимости могут породить ряд проблем для германской оккупационной политики. Чтобы этого избежать, фюрер посчитал необходимым не допускать дальнейшего количественного роста коллаборационистских частей, не создавать части крупнее батальонов895.

Попытка сплотить коллаборационистское движение под едиными политическими лозунгами мнимого Русского комитета не затормозила начавшийся процесс разложения восточных формирований. Так, за первые шесть месяцев 1943 г. в партизанские бригады, подчиненные штабу Калининского фронта, перешло не менее 1265 коллаборационистов896. Количество дезертиров из калининских партизанских бригад за этот же период оказалось гораздо меньше, составив около 180 человек897. В то время как только из РННА 23 февраля на сторону партизан перешло 135 солдат и офицеров во главе с майорами А. П. Руденко (командир артдивизиона РННА) и Г. А. Соделем (главный интендант РННА)898, среди партизан-дезертиров на это же время значатся лишь 3 человека, относившиеся к командному составу899. Что касается других территорий, из имеющихся документов не усматривается сколько-нибудь значительных переходов партизан на сторону коллаборационистов.

В период Сталинградской битвы в Локотском автономном округе, по всей вероятности, также отмечены случаи перехода бойцов и командиров РОНА на сторону партизан. Число дезертиров нигде не фигурирует, однако уже 20 ноября 1942 г. в «Голосе народа» появилась статья «О дезертирах и партизанах», где говорилось: «К чему ведет дезертирство? Оно ведет к развалу военных сил новой власти, а при развале этих сил к нам возвратятся наши враги, ведущие против нас жестокую борьбу, партизаны»900. Ввиду того что подобных публикаций в прессе Локотского округа ранее не было, можно предположить, что с проблемой дезертирства командование РОНА столкнулось впервые. Кроме того, в феврале — марте 1943 г. в Локотском округе разоблачена антифашистская группа, в которую входили директор Камаричской средней школы Фирсов, завскладом боепитания бригады Каминского Акулов901, командир 1-го батальона Волков, старшина Хотеевской волости Кудинов902, врачи Филатова и Трушко. Группа готовила план восстания в Локте, захват танков, взрывы горючего и боеприпасов, планируя осуществить это совместно с партизанской бригадой «За Родину», с которой установила связь903. Со своей стороны партизаны именно в период с зимы 1942 г. по весну 1943 г. развязали террор против ответственных работников Локотского самоуправления, бойцов и командиров бригады Каминского. Если верить сообщениям самоуправления, свои жертвы партизаны подвергали пыткам, выкалывая им глаза, отрубая руки и ноги904. По мнению Б. В. Соколова, такие факты вполне могли иметь место905.

Несмотря на начавшийся осенью — зимой 1942 г. процесс разложения коллаборационистских формирований, проведенные в этот период политико-пропагандистские акции позволили несколько пополнить контингент коллаборационистских формирований. Кроме того, руководство Германии было поставлено перед необходимостью несколько улучшить положение советских военнопленных и более лояльно обращаться с населением оккупированных территорий. Уже служившие в коллаборационистских частях и соединениях граждане СССР почувствовали возможность объединения усилий для свержения коммунистического режима в СССР.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.