1.6. Строительство новых укрепленных районов и других объектов оборонного значения
1.6. Строительство новых укрепленных районов и других объектов оборонного значения
Когда одна часть армии училась воевать, другая работала. Вся западная граница СССР представляла собой гигантскую строительную площадку. Днем и ночью над созданием сооружений пояса долговременной обороны и других военных объектов трудились окружные инженерные подразделения (управления начальников строительств, далее — УНС, инженерные полки и строительные батальоны), саперные батальоны дивизий и корпусов армий прикрытия и прикомандированные части из соединений внутренних округов. Стрелковые полки ежедневно выделяли один-два батальона на фортификационные работы. Наряду с кадровыми частями над сооружением долговременных укреплений работали тысячи крестьян из близлежащих сел и строительные батальоны НКВД, укомплектованные осужденными на короткие сроки заключения бедолагами. Вместо того чтобы отправлять их на год-два в лагеря Сибири или Дальнего Востока, ими комплектовались строительные части оборонных строек. Заключенные же расширяли и аэродромную сеть округа. Вот пример: Н. Е. Жаркова ищет своего отца, Е. М. Тюршина. Получил по суду год исправительно-трудовых работ и был направлен для «исправления» в строительный батальон в Западный округ. Находился в Заблудове (22 км юго-восточнее Белостока), предположительно, на строительстве аэродрома, пропал без вести. Если это так, то работал он на объекте 37-й авиабазы 12-го района авиационного базирования; аэродром предназначался для 129-го истребительного полка 9-й САД. Тем же делом и с таким же «контингентом» был занят 500-й строительный батальон НКВД в Зельве (объект № 161). Там велись работы по строительству аэродрома 44-й авиабазы 15-го РАБ. Как рассказывал мне участник штурма Кенигсберга А. И. Студинский, война застала его на Украине, во Владимире-Волынском. 415-й отдельный строительный батальон внутренней охраны НКВД, в котором он служил, бетонировал взлетно-посадочную полосу (ВПП) на местном аэродроме. Командовал батальоном офицер в звании майора. Как видите, порядковые номера частей (415-я, 500-я) весьма близки. Строительством и ремонтом дорог на западной границе БССР также занимались «органы» — Главное управление шоссейных дорог НКВД СССР, сокращенно ГУШОСДОР. Использовались в качестве рабочей силы, понятно, отнюдь не только ИТР и вольнонаемные. Замечу, что именно на ГУШОСДОР работали в районе Смоленска т. н. АБРы (асфальто-бетонные районы) ВЯЗЕМЛАГа, лагпункты при которых вполне могут оказаться «теми самыми», в которых могли содержаться офицеры польской армии, что впоследствии были найдены расстрелянными в урочище Козьи Горы, оно же Катынский лес. Думаю, что сегодня любой нормальный человек, если он не зациклен на обличении «проклятого прошлого», уже не верит на слово басням геббельсовской пропаганды и ее сегодняшних подпевал, что это однозначно совершили органы госбезопасности СССР.
Присутствие в приграничных районах СССР значительного количества конвойных частей НКВД происходит именно из-за наличия многочисленного «спецконтингента» на разного рода «спецстроительствах», а вовсе не по причине подготовки к нападению на Германию, как пишет В. Б. Резун. Войсковые подразделения наркомата конвоировали этапы заключенных, обеспечивали режим секретности на оборонных стройках, охраняли мосты, путепроводы, узловые станции, объекты энергетики и водоснабжения, тюрьмы и следственные изоляторы и т. д. Пограничники охраняли границу, оперативные войска, как им и положено, проводили операции-«зачистки».
На участке государственной границы в пределах белостокского выступа велось строительство узлов обороны трех укрепленных районов (УРов): 68-го Гродненского (71-е УНС, Гродно), 66-го Осовецкого (72-е УНС, Ломжа) и 64-го Замбрувского (73-е УНС, Замбрув). Начальником 72-го УНС, а затем комендантом 66-го УРа, был полковник С. Н. Дралин, 73-го УНС и, соответственно, 64-го УРа — полковник Н. А. Бердников.
Южнее участка Замбрувского УРа силами 74-го УНС (Высоко-Литовск, ныне Высокое) велось строительство 62-го Брестского укрепленного района. Поскольку 62-е управление УР прибыло из Мозыря в уже сформированном виде во главе с комендантом генерал-майором Пузыревым, начальником УНС был назначен другой человек — полковник В. А. Яковлев. Занимавшая Мозырьский укрепленный район 75-я стрелковая дивизия в начале мая также была переброшена на границу и разместилась южнее Бреста в Медном, Домачево и Малорите.
В состав 71-го управления входило 6 строительных участков: 13-й (Забелье), 23-й (Пинск, предположительно, заготовка строевого леса), 31-й (Сопоцкин), 32-й (Пролейки), 33-й (имение Гаюнова Сопоцкинского района). В состав 72-го управления также входило 6 участков: 16-й (Ломжа), 21-й (официально Ломжа, по воспоминаниям ветеранов — Подлясек), 24-й (Новогруд), 25-й (Лубяны), 26-й (Щучин), 27-й (Мястково). В состав 73-го управления входило 4 участка: 14-й (Цехановец), 15-й (Снядово), 17-й (Просяница), 19-й (Мяново). Самым компактным было 74-е УНС, 3 участка: 18-й (Волчин), 20-й (Дрогичин), 22-й (Семятиче). Но сами по себе участки и управления пусты, они представлены только ИТР и без рабочих (в военной форме или без оной) беспомощны. Их надо наполнить конкретным содержимым. «Наполнение» было следующим:
10-й (Визна), 23-й (Гродно) и 33-й (Брест) инженерные полки РГК;
122-й (к северу от Липска), 123-й (Каменно-Нова), 127-й (Голынка), 140-й (Чижев), 141-й (Семятиче), 142-й (Гродно, западнее Жабицке), 143-й (Ломжа), 1 71-й (Кирсновский c/c), 334-й (Вроцень), 335-й (Снядово) и 348-й (Тартак) строительные батальоны;
202-й саперный батальон (Кольно); корпусные отдельные саперные батальоны: 5-й 2-го СК (Сопоцкин), 57-й Краснознаменный 1-го СК (Плоцк), 127-й 4-го СК (Черная Ганьча);
саперные батальоны стрелковых дивизий — 172-й 108-й СД (Доргунь), 58-й 37-й СД (Курьянка), 68-й 50-й СД (Бохатеры), 45-й 27-й СД (Штабин, Домураты), 106-й 64-й СД (Марковцы), 79-й 56-й СД (Маловисты, Домураты), 73-й 24-й СД (Маловисты, Домураты), 114-й 17-й СД (Карповичи, Забелье, Малая Ятвезь).
Кроме «чистых» строителей и саперов, к возведению долговременных укреплений были привлечены и автомобильные части. В феврале 1941 г. в Оренбурге был сформирован и вскоре переброшен в Западный округ 811-й автотранспортный батальон (командир майор Швец, заместитель батальонный комиссар Смирнов). Укомплектованный призванными из запаса, он находился в белостокском выступе, располагаясь поротно в Гродно, Кольно, Щучине и Забелье. Как вспоминал бывший водитель из роты в Кольно К. Т. Бабишев, они подчинялись стройучастку 72-го УНС, которым командовал подполковник Малахов[52]. Бывший помкомвзвода старший сержант А. А. Олейниченко вспоминал, что он служил в 838-м ОАТБ (командир майор Бойко). Батальон работал на стройучастках 73-го УНС, но еще до начала боевых действий вернулся на место постоянной дислокации, в Старые Дороги Минской области.
Завершить строительство новых УРов планировалось к концу 1941 г.; средств было выделено вдвое больше, чем в прошлом, 1940-м. Между Белостоком и Гродно курсировал помощник командующего округом по укрепленным районам генерал-майор И. П. Михайлин, лично осуществлявший контроль над качеством и темпами работ. Строительство укреплений продолжалось и в ночь на 22-е. «21 июня, согласно графику, пошел „большой“ бетон. Мы приступили к бетонированию дота № 4. По техническим условиям бетонирование должно было идти беспрерывно от начала и до полного затвердевания, чтобы дот представлял собой единый железобетонный монолит без рабочих швов»[53]. «Ранним утром начальник участка военный инженер 2 ранга Алексей Петрович Глушко и я с водонапорной башни видели, как фашистские снаряды перепахивают наши строительные площадки»[54].
Построенные к войне 3–4 дота на километр границы уже ждали свои гарнизоны. Но из тех батальонов спецвойск, которые должны были их составить, отнюдь не все прибыли со старой границы и были сколоченными и боеспособными. Некоторые уровские подразделения представляли собой только номера, и многие бетонные сооружения с уже стоявшими пушками и пулеметами так и не сделали ни одного выстрела по врагу. Одна рота батальонного узла 66-го УРа на три артиллерийско-пулеметных дота (вооружение — 6 казематных артустановок и 12 станковых пулеметов) насчитывала только 12 солдат и одного офицера. Лейтенант В. А. Киселев, 15 июня закончивший Смоленское стрелково-пулеметное училище, лишь 19 июня приехал к месту службы. За три последних мирных дня он успел лишь изучить свое «хозяйство», снять комнату у поляков да познакомиться с соседями — пограничниками. Когда в 1990 г. я познакомился с ним, он был все еще бодр и деятелен, хотя имел за плечами груз тяжких испытаний. Первый бой на границе, отход с боями на восток в составе стрелкового полка, трагическая неравная схватка возле взорванного моста через Неман. Потом плен, лагеря (в том числе Освенцим, там выкололи на руке номер — 149 559), побег с этапа, партизанский отряд польской Армии Людовой. Наконец, 13-я армия, 174-й спец. лагерь НКВД в подмосковном Подольске, а после окончания госпроверки штурмовой батальон 4-й ударной армии в Курляндии. Согласно воспоминаниям бывшего комроты, его даже такое малочисленное недоформированное подразделение успешно отбило к полудню 22 июня до пяти немецких атак при поддержке танков, артиллерии и авиации и отошло лишь по приказу, предварительно выведя из строя матчасть[55]. Примечательно, что согласно этому приказу всем спец. войскам предписывалось убыть в законсервированный 63-й Минский укреп. район, демонтированное вооружение которого как раз и пошло в доты белостокского выступа. Удалось напасть на след одного из подразделений Минского УРа. Войсковая часть в/ч 5897 — под этим шифром скрывался 13-й отдельный артпульбат. Переброшенный на запад, он вошел в состав Осовецкого УРа, штаб батальона разместился в городке Едвабне (свидетельство бывшего военфельдшера Н. Н. Бедова, однако, по данным ЦAMO, там находилось управление всего УРа, а штаб батальона располагался в местечке Воснош Граевского района). Утром 22-го гарнизоны 35 дотов готовы были встретить агрессора огнем, и нет их вины в том, что несколькими днями позже они без боя покинули свои железобетонные крепости и ушли с отступающими полевыми войсками. Что касается рассказа В. А. Киселева, то он дал почву для новых исследований. Он назвал по памяти номер своей части — в/ч 3366. ЦАМО дал мне ее расшифровку — 92-й артиллерийско-пулеметный батальон. Но во всех ранее опубликованных данных в 66-м укрепрайоне значились только 13-й батальон и 239-я отдельная рота связи. Неясность оставалась не разрешенной до тех пор, пока не была опубликована дислокация частей ЗапОВО по состоянию на 30 мая 1941 г. Оказалось, что в 66-м укрепрайоне в дополнение к 13-му ОПАБ планировалось сформировать еще семь батальонов (92, 95, 104, 109, 112, 119 и 121-й) и четыре отдельных артиллерийских батареи. То есть УР по численности приблизился бы к дивизии. Согласно этим данным, 92-й ОПАБ имел четырехротный состав и штаб его располагался в Кольно. Есть также данные о том, что к 22 июня на участок 66-го УРа было доставлено 36 башенных 45-мм артустановок, снятых со списанных танков, в том числе и со старых Т-18. Также есть свидетельство, что в УРе было две танковых роты из 54 машин МС-1, прототип которых вышел из заводских ворот еще в 1927 г.
Генерал-полковник Л. М. Сандалов в своей книге «Первые дни войны» написал, что Замбрувский УР к началу войны не был достроен и вооружен. Может быть и так, если говорить обо всем районе, как о войсковом формировании, но в ранее опубликованных сведениях по ЗапОВО указывается, что на 22 июня в нем строилось 550 дотов, уже было построено — 53, вооружено — 30. Реально, пусть и в неполном составе, имелись войска: 12-й и 14-й артпульбаты (тоже из Минского УРа) и 49-я отдельная рота связи. Были также назначены на должности комендант и начальник штаба (полковник М. В. Шитов, в качестве начштаба фигурирует также майор С. Р. Кулиев, но он на самом деле был начальником оперативного отделения). Укрупнение планировалось и здесь, вместо двух батальонов стало бы девять: 12, 14, 62, 93, 122, 123, 124, 125 и 129-й. В дополнение к ним формировались отдельная артпульрота, две отдельных артбатареи и саперная рота; имелось 44 танка МС-1.
Немного предыстории
Отвлекусь немного для экскурса в не столь далекое по отношению к 1941 г. прошлое. Местность на участке государственной границы СССР, где сейчас возводились сооружения для войск Осовецкого укрепрайона, оценивалась как имеющая важное военное значение еще в конце XIX века. Поэтому в 1882 г. по Высочайшему Повелению Е.И.В. на реке Бобр было начато строительство малой крепости (или крепости-заставы) Осовец. Новым в принципах строительства крепости было то, что она не создавалась для круговой обороны в условиях полного окружения, а изначально должна была сдерживать неприятеля, имея открытый тыл, что обеспечивало ее непрерывное снабжение резервами и припасами, и тесно взаимодействуя с полевыми войсками. Таким образом, в ее устройстве предвосхищался переход от не оправдавшей себя системы крепостей к укрепленным районам, которые, как известно, существуют и по сей день (например, в составе Вооруженных Сил России на границе с Китаем). В 1915 г. гарнизон крепости геройски выдержал почти 7-месячную осаду немцев, использовавших для ее обстрела артиллерию калибров от 210 до 420 мм. В связи с потерей первой и второй линий полевой обороны и общим ухудшением стратегической обстановки русское командование приняло решение эвакуировать гарнизон и отойти. Организованный отход был завершен к 22 августа, причем 23-го саперы взорвали все важнейшие объекты. Тем самым доблестная эпопея крепости Осовец, которую кайзер Вильгельм II опрометчиво назвал «игрушечной», в Первой мировой войне завершилась. 26 сентября 1939 г. в Осовец снова вошли части русской армии. В рамках оборонного строительства, которое началось на западной границе СССР в 1940 г., старая крепость выполняла роль казармы и склада. На ее территории разместились части 2-й стрелковой дивизии 1-го корпуса: управление, два стрелковых полка, зенитный дивизион и спецподразделения. В бывшем укрепленном селении Гонендз, находившемся на правом фланге крепости (т. н. Гонендзские холмы), располагались еще один стрелковый полк и дивизионный взвод химзащиты.
При включении всех пригодных сооружений Осовца в систему теперь уже советской долговременной обороны можно было бы повысить ее прочность. Но история распорядилась по-иному. Новые укрепления так и не были достроены, старые — тоже большой роли не сыграли, да и главные удары германских войск были нанесены совсем в других местах.
В послевоенное время развалины крепости были заброшены до 1953 г. Затем вплоть до 1993 г. Осовец служил польским вооруженным силам — Войску Польскому. В 1993 г. вся пойма реки Бобр была объявлена национальным парком. В настоящее время развалины бывшей русской крепости 3-го класса Осовец остаются молчаливыми свидетелями жестоких боев двух мировых войн и памятником русско-польского фортификационного искусства XIX–XX вв. Несмотря на разрушения, на местности можно различить большинство уничтоженных объектов[56].
* * *
В гораздо более высокой готовности, нежели Осовецкий и Замбрувский, находился 68-й Гродненский укрепрайон (комендант — полковник Н. П. Иванов, начальник штаба — полковник П. Н. Каширин). К началу войны в строительстве находилось 606 дотов. Из них были полностью забетонированы 183 сооружения, в части из них уже было смонтировано вооружение. Некий Хорст Слесина, военный репортер при штабе 8-го армейского корпуса вермахта, находясь в расположении 8-й Верхне-Силезской пехотной дивизии, писал: «Перед нами маленькая река Волкушанка, граница между двумя мирами. Несколько недель назад большевики уже разъединили оба моста перед нашим участком. Отсюда мы часто наблюдали за ними и следили за их работами. Земляные работы, препятствия, укрепления и многочисленные бетонные бункеры не могут укрыться от зорких глаз солдата. Мы можем видеть почти сто массивных оборонительных сооружений. Их больше чем может занять русская дивизия… Укрепления врага тянутся на пять километров в глубину…»[57].
9-й и 10-й отдельные батальоны спецвойск УРа имели около 300 пулеметов, 80 45-мм и 20 76-мм казематных пушек, 42 танка МС-1 и 10 Т-24 (неудачная попытка создания среднего танка). 10-й артпульбат (комбат — старший лейтенант Луппов) находился на левом фланге, на сильно заболоченном участке от Доргуни до Гонендз; 9-й батальон (комбат — капитан П. В. Жила) — в районе Сопоцкина и Липска. Необорудованные доты были вооружены пулеметами «максим» на полевых станках и орудиями полковой и батальонной артиллерии[58].
В полосе 9-го батальона на Сопоцкинских холмах оборону должны были занять подразделения 213-го стрелкового полка 56-й дивизии. Этот УР также планировалось усилить: к 9-му и 10-му ОПАБ добавилось бы еще семь (43, 45, 70, 84, 89, 91 и 94-й), а также 513-й и 516-й отдельные артдивизионы. И здесь, не начнись война, численность спецвойск вскоре сравнялась бы с численностью дивизии. Разумеется, расширение касалось и левофлангового 62-го укрепрайона. В УР было доставлено 43 танка МС-1; в дополнение к имеющимся 16, 17 и 18-му ОПАБам и 345-й роте связи формировалось еще семь подразделений: 130, 132 и 137-й артпульбатальоны, 75, 77 и 83-я артпульроты и 18-я саперная рота.
В то же время между сопоцкинским и копцевским батальонными узлами Гродненского и Алитусского УРов имелся восемнадцатикилометровый разрыв. Левый фланг Алитусского УРа простирался от Копцево по западному берегу р. Балтои-Анчя и вдоль дороги на Анчянское лесничество (на этом участке было полностью забетонировано не менее 20 сооружений, они нанесены на километровку 1986 г. и обозначены как «блиндажи»). В районе высоты (отметка 106,8) он практически смыкался с правым флангом 68-го УРа, разрыв был менее трех километров. Но уровских войск здесь не было, были только строители укреплений и заставы Белорусского ПО НКВД — стык Западного и Прибалтийского округов фактически не был прикрыт. Бывший ЧВС ЗапОВО корпусной комиссар А. Я. Фоминых в своем докладе от 19 июля 1941 г. указывал, что Военный совет неоднократно обращался в Генеральный штаб, предлагая и доказывая необходимость усилить фланги округа долговременными сооружениями, построив ряд дополнительных узлов обороны. Генштабом эти предложения отвергались, лишь в десятых числах июня было получено разрешение построить еще два узла.
Один из тезисов В. Б. Резуна состоит в том, что укрепрайоны на новой госгранице строились «для отвода глаз» и имели целью лишь маскировку приготовлений Красной Армии к широкомасштабному наступлению «Drang nah West». Но открывшиеся в последнее время далеко еще не полные данные о командном составе уровских управлений делают этот «тезис» более чем сомнительным. В армиях, которым «предстоит» вторжение в Европу, стрелковыми и артиллерийскими полками зачастую командуют капитаны и майоры без должного опыта. В то же самое время комендантами УРов даже на старой границе назначены старшие офицеры чином не ниже полковника, три коменданта новых УРов (Шяуляйского, Брестского и Струмиловского) носят генеральскую форму, старым Летичевским УРом командует комбриг (А. И. Якимович, впоследствии генерал, командовал дивизией, погиб в бою). Начальники штабов, начальники артиллерии тоже не лейтенанты. Начальник штаба 62-го УРа полковник, начальник штаба 64-го УРа полковник, начальник артиллерии в том же УРе полковник, полковники начальник штаба и начальник артиллерии 68-го УРа, зам. начальника политотдела в 68-м вообще Герой Советского Союза (батальонный комиссар М. А. Фомичев). Абсолютно не вяжется, что в «липовых», с точки зрения Резуна, управлениях служит столько строевых офицеров, которым самое место в армиях вторжения, ведь для имитации деятельности вместо них могут быть поставлены интенданты и прочие тыловики. Но УРы строятся всерьез и командовать ими назначены реальные, а не «бумажные» офицеры. Стоящие вдоль бывшей западной границы СССР разбитые и целые коробки дотов, на сооружение которых были истрачены большие суммы народных денег, являются сегодня реальным доказательством не того, что политическое и военное руководство страны с легкостью швыряло миллионы непонятно на что, но тем не менее стремилось создать мощный современный железобетонный рубеж обороны, способный… как показали события, на очень многое, способный даже в незавершенном состоянии.
Кроме строительства укреплений и аэродромов, велась также реконструкция железнодорожной сети Западной Белоруссии. Через Беловежскую пущу прокладывала новую ветку 9-я бригада железнодорожных войск Ленинградского военного округа, временно переброшенная из Выборга на помощь окружным железнодорожникам. 17–18 июня заместитель начальника Управления ВОСО РККА генерал-майор технических войск З. И. Кондратьев, посетив бригаду в ходе инспекционной поездки, побывал в подразделениях, на строительных площадках и вручил ее командиру майору В. Е. Матишеву новый, более объемный, план работ. Теперь силами одной 9-й ЖДБр предстояло построить 70 км путей за предельно короткий срок — три месяца. 18 июня З. И. Кондратьев срочно был вызван в Москву, но на обратном пути побывал в 13-м механизированном корпусе, командира которого, генерал-майора П. Н. Ахлюстина, знал много лет. «Почти всю ночь просидели мы с ним, вспоминая друзей, обсуждая волновавшие нас вопросы, связанные с обострением международной обстановки. Расстались мы с Петром Николаевичем рано утром. Бойцы спали. Возле палаток прохаживались часовые. В пенистом молочном тумане слышался птичий гомон. — Скоро возвращусь, и тогда мы установим между собой телефонную связь, — сказал я на прощание Ахлюстину. — В случае необходимости твой корпус прикроет бригада Матишева. Люди в ней обучены, почти все ленинградцы. Сам Матишев опытный командир, еще в гражданскую был награжден орденом Красного Знамени. Советую познакомиться с ним поближе»[59]. Мнение генерала-железнодорожника весьма показательно. Он поставил бригаду железнодорожных войск, соединение в большей степени производственное, нежели боевое, едва ли не наравне с механизированным корпусом. Но 13-й МК был в очень низкой степени готовности (особенно 31-я и 208-я дивизии), а времени на повышение его боевых качеств уже не осталось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.