Кузнецкстрой

Кузнецкстрой

В начале 1930 года резко ускорилось строительство второго металлургического гиганта – Кузнецкого комбината. В том же постановлении, которое решило судьбу строительства Магнитогорского комбината, была решена судьба стройки в Кузнецке. В феврале 1930 года в США поехала комиссия Кузнецкстроя для заказа оборудования в составе начальника стройки Ф.Г. Колгушкина, заместителя главного инженера В.И. Щепочкина и инженера М.Ф. Голдобина.

На площадке началась подготовка к строительным работам. 2 марта 1930 года вышел приказ по «Новостали», который предписывал ускорить строительство. Сибкрайком ВКП(б) принял решение мобилизовать на стройку 150 коммунистов, 500 комсомольцев и 400 человек из беспартийного профсоюзного актива[281]. Бардин принял решение приступить к работам, как только это позволит погода и окончание подготовительных работ. 11 апреля началось рытье котлована под домну № 1 и каупера домны. 15 апреля 1930 года Бардин приказом по Кузнецкстрою начал работы по строительству доменного цеха. Его начали возводить по имеющемуся проекту ГИПРОМЕЗа.

Земляные работы начались тогда, когда земля еще не успела оттаять и лопатам не поддавалась. Ее взрывали динамитом, а потом смерзшиеся куски разламывали ломами. Землекопы торопились, нужно было до 1 мая выкопать большой котлован под огромную доменную печь. Через несколько дней после начала рытья котлована для домны № 1 стали рыть котлован для домны № 2 и ее кауперов.

В этот момент на стройке забастовали бригады каменщиков. На работу не вышли больше тысячи человек. Это были завербованные в западных районах строители, которые ни за что не соглашались работать на вспомогательных работах, требовали повышения расценок работ и предоставления льгот. Забастовавшими работами руководил некто Юхнов, по имени которого эта забастовка и получила название «юхновской». Среди них было много кулаков.

Бардин собрал общее собрание, на котором попытался уговорить бастующих взяться за работу, ту, какая в настоящий момент имеется. Часть рабочих заколебалась, и тогда Бардин пригрозил, что списки невышедших на работу будут посланы в их родные места с требованием сообщить сведения о них. После этой угрозы со стройки уехали около 300 человек. Остальные собрались и расположились у здания заводоуправления, продолжая требовать улучшения снабжения и повышения расценок за работу.

На помощь Бардину пришла чрезвычайная ситуация. В это время на Томи начался паводок. Завод строился на площадке, которую с трех сторон огибала Томь и пересекала речка Амба. В половодье часть этой площадки заливалась водой. По проекту завода от наводнений площадку должна была огородить десятикилометровая дамба. Но к весне 1930 года ее построить не успели.

Ночью вода стала заливать городок рабочих, расположенный на берегу Томи. Палатки удалось быстро свернуть и вынести, но под водой оказались несколько бараков, построенных в том месте. Рабочим пришлось выскочить из бараков и забраться на крыши, откуда их снимали лодками. Вода быстро прибывала и стала заливать пекарню, перерезала дорогу в Кузнецк, дошла до больничного городка и заводоуправления. Ночью разбудили Бардина. Он вместе с секретарем парткома Кулаковым и его заместителем Лупиным возглавил ударную бригаду из нескольких сотен человек, которые стали в полной темноте возводить насыпь. К этой работе присоединилась и часть бастующих рабочих-каменщиков. За ночь насыпь была отсыпана и затопления площадки удалось избежать.

На строительстве Тельбесского рудника паводок причинил больше вреда. За зиму рабочие заготовили в горных лесах 17 тысяч кубометров леса, и начальник строительства рудника планировал со вскрытием Тельбеса сплавить их вниз по реке. Для этого заранее построили пристань, чтобы принимать плоты. Тельбес в том году вскрылся так, как мало кто ожидал. По горной реке пошел четырехметровый ледяной вал, который легко снес заранее сооруженную пристань и раздробил ее в щепки. Без нее принять лес было невозможно. Рабочим пришлось вооружиться баграми и в ледяной воде ловить проплывающие мимо бревна и тащить их на берег. Когда паводок прошел, из этих бревен соорудили новую пристань[282].

1 мая 1930 года состоялась торжественная закладка домны № 1. После речей руководителей стройки секретарь парткома Кулаков сказал: «Закладывается фундамент доменной печи номер один – фундамент тяжелой индустрии в Западной Сибири», и бетон из бетономешалки полился в опалубку фундамента.

Сроки и планы безжалостно подгоняли. План по первому полугодию был провальным образом недовыполнен. Объем работ едва-едва удалось вытянуть до уровня 13 % от полугодового плана. Если так пойдет и дальше, то никакие сроки строительства выдержаны не будут.

В мае 1930 года на Политбюро и Пленуме ЦК рассматривались вопросы работы треста «Уралмет» и строительства новых металлургических гигантов. Пленум ЦК поставил задачу оказать всемерную помощь строительству. Политбюро приняло решение укрепить стройки кадрами. На Кузнецкстрой был послан начальником строительства Сергей Миронович Франкфурт. А кроме этого, Политбюро поставило задачу: «Вовлечь весь рабочий класс, всю советскую общественность в «чугунный поход», окружить строительство гигантов черной металлургии исключительным вниманием и заботой»[283].

Новый начальник строительства прибыл на строительство и стал знакомиться с площадкой. Управление стройки находилось в Томске и от него до площадки нужно было добираться двое суток поездом. Франкфурт приехал на маленький полустанок, где роль вокзала выполняли несколько старых вагонов, и там уже пересел в порожняк из-под щебня, приехал на площадку комбината. Там в отделении управления строительства, которое размещалось в недостроенном здании заводоуправления он встретил Бардина и с ним стал осматривать проделанные работы. Франкфурт описывает этот момент в своих воспоминаниях:

«Стал знакомиться с работой, присматриваться к людям. Меня поразил низкий уровень многих руководящих работников стройки, какая-то медлительность и апатичность. Никто из них, кроме Бардина и еще нескольких человек, понятия не имели о грандиозности масштабов Кузнецкстроя»[284].

Франкфурт прибыл на строительство, когда уже полным ходом шли работы по сооружению домен. Бардин настаивал на том, что нужно уже сейчас, не дожидаясь готового проекта, на основе рабочих чертежей цехов и агрегатов начинать закладку цехов и фундаментов, иначе будет потерян строительный сезон и целый год. Франкфурт принял решение начать закладку на свой страх и риск. Начались планировочные работы на площадке коксохимического, мартеновского цехов, заводской ГРЭС. Работы шли в ударном темпе. Бригады бетонщиков на строительстве фундамента домны № 1 побили всесоюзный рекорд по числу замесов в смену, добившись 345 замесов.

Комбинат быстро обретал четкие контуры новых цехов и агрегатов. Но тут начались проблемы с проектом. 15 июля 1930 года пришла телеграмма из США с сообщением об изменении проекта мартеновского цеха. Проектная комиссия, работавшая в США, приняла решение установить в мартеновском цехе не семь печей мощностью 110 тонн в сутки, а 15 печей мощностью 150 тонн в сутки с дальнейшим увеличением мощности до 250–300 тонн. Получив эту телеграмму, Франкфурт отдал указание остановить бетонные работы на строительстве мартеновского цеха.

Однако отступать назад было поздно. Фундамент был уже построен, и перепланировка цеха оказалась теперь уже невозможной. Франкфурт созвал совещание, на котором Бардин с чертежами в руках доказал, что можно выстроить цех на пятнадцать печей, не перестраивая уже заложенного фундамента. Показал и стал настаивать на том, чтобы работы были возобновлены. Франкфурт отдал приказ о продолжении работ.

На стройку продолжали приходить телеграммы, одна за другой, от американской комиссии, которые предлагали то один вариант завода, то другой, требовали переместить цеха и сооружения. Однажды пришла телеграмма, требующая переместить мартеновский цех в другой конец площадки. В это время уже шло бетонирование стальных опор цеха. Цеха уже были заложены, работы идут, и перепланировать завод уже поздно. Он будет такой, какой есть. Франкфурт поначалу сомневался, но Бардин настоял на продолжении работ на свой страх и риск. Им, конечно, не однажды крепко досталось за самостоятельность. Позднее, однако, Косиор признал, что именно Бардин и Франкфурт сделали пуск завода в 1932 году возможным.

В конце концов и американцы поняли, что строительство завода уже идет своим чередом, свернули проектные работы и направили своих инженеров на площадку. На Кузнецкстрой они приехали в начале августа 1930 года. То, что они увидели, не обмануло их ожидания. Действительно, завод строился. Перед их приездом, 26 июля, начались монтажные работы на домне № 1, где уже шла установка стального опорного кольца домны. Американцам ничего не осталось делать, кроме как включиться в работу.

В августе шла установка стального оборудования двух домен и шестнадцати кауперов. На каждый каупер нужно было установить и заклепать 1800 заклепок. Пневматические молоты на стройке были, но еще не работала компрессорная установка, и поэтому рабочие-монтажники клепали домны и каупера вручную, молотами. Над площадкой все эти дни стоял оглушительный металлический звон от десятков клепальных молотков.

В июле 1930 года из Томска на площадку окончательно переехали последние подразделения Кузнецкстроя, которые разместились в только что законченном здании заводоуправления и частично в здании заводского склада. Тогда же на строительство приехал бывший заместитель председателя Госплана РСФСР Э.З. Гольденберг. Инженеры Кузнецкстроя вместе с инженерами фирмы «Фрейн» стали дорабатывать проект завода. В окончательном варианте проекта мощность завода оказалась даже несколько больше, чем планировалось постановлением Политбюро ЦК. Руководство стройки подготовило встречный стройфинплан, согласно которому мощность завода должна была быть в 1200 тысяч тонн чугуна в год, 1450 тысяч тонн стали, 1130 тысяч тонн проката. Были перепроектированы доменный и мартеновский цеха. Вместо 700-тонных доменных печей инженеры предложили установить 1000-тонные печи, такие же, как на Магнитогорском заводе. Увеличились число и мощность мартеновских печей. Их теперь стало пятнадцать, мощностью 150 тонн стали в сутки[285].

19 августа 1930 года были получены чертежи и началось строительство Кузнецкой ГРЭС. Все остальные цеха, кроме доменного и мартеновского, еще не возводились из-за отсутствия чертежей. Высвободилась большая часть строителей, которых решено было перебросить на строительство ГРЭС. Электростанция была объявлена ударным объектом. Франкфурт понимал, что вскоре поступят чертежи остальных цехов и нужно будет начинать их строительство. Он заблаговременно разделил площадку на участки-цеха, во главе которых были поставлены свои прорабы и технологи.

1 октября 1930 года кончился 1929/30 хозяйственный год, и руководство Кузнецкстроя подвело печальные результаты. За год удалось выполнить только 45 % строительной программы. Незавершенные проектные работы скомкали темп работ всей стройки. Начатый мартеновский цех не имел готовых чертежей, и работы на нем в сентябре были остановлены. Коксохимический цех был заложен, но из-за отсутствия чертежей и на нем работы были остановлены. Не было понятно, сколько в нем будет коксовых батарей и какой мощности. К сооружению прокатного цеха еще и не приступали. Лишь только на домнах и в доменном цехе ни шатко ни валко шли работы.

Из «Новостали» пришел приказ – в особом квартале во что бы то ни стало нагнать план. Приказ, пришедший в самый разгар осени, когда строительный сезон уже завершился, означал разрыв с существующей строительной практикой. Кузнецкстрою предстояло вести работы в условиях сибирской зимы. В этом они были первопроходцами. Еще никто в мире не вел бетонных и монтажных работ на 40 – 50-градусных морозах. Сегодня строительство зимой в Сибири – дело привычное. Но тогда это было в большую новинку. Многие инженеры и строители, в первую очередь американцы, сомневались, что такое возможно. Зима 1930 года выдалась ранней и необычно холодной. Уже в конце ноября ударили 40-градусные морозы.

В октябре 1930 года наконец-то были готовы чертежи мартеновского цеха, и началось спешное развертывание бетонных работ. Заливались фундаменты под печи. Одновременно развернулось ударное строительство Кузнецкой ГРЭС. 29 ноября 1930 года партком стройки и комсомольская организация провела первый комсомольский субботник на площадке электростанции. В этот же день начались работы на площадке литейного цеха. На работу вышел Франкфурт и секретарь райкома комсомола П.И. Комаров[286].

Ударил сильный мороз, быстро дошедший до 40 градусов. Земля, бетон, гравий смерзлись. В литейном цехе комсомольцы долбили ломами и кайлами звенящую от мороза землю. На электростанции разбивали лежащие на платформах смерзшиеся груды щебня. 1 декабря 1930 года начались бетонные работы на электростанции. В это время завершалось бетонирование фундамента под мартеновский цех, законченный 6 декабря. Морозы жали, не переставая. Все свободные силы стройки были брошены на утепление бетона. Спешно строили тепляки, в которых зажигали жаровни, бетон укрывался соломенными матами. Без остановки шли бетонные работы. Бетонщики сложили печи для подогрева воды и оборудовали чугунные трубы для нагревания щебня. По площадке сизый дым от дров смешивался с белесой морозной дымкой. Крики бригадиров разносились далеко окрест.

Люди работали на жгучем морозе в худых телогрейках и шапках, в легкой обуви. Спасались тем, что обматывали ноги мешками из-под цемента и привязывали их веревками. Никто не хотел отступать. Человек мог уйти с работы только больным или сильно обмороженным.

На многометровой высоте, на сильном морозе, который на ветру и высоте становился еще сильнее, шел монтаж стальных конструкций домен и кауперов. Мороз вывел из строя компрессор, и потому клепка опять велась вручную. Монтажники торопились. Для быстрого монтажа кауперов мастера И.Д. Ворон и Г.Е. Щуплецов изготовили складную мачту, которая раскладывалась по мере роста каупера. За особый квартал 1930 года с помощью таких мачт удалось склепать три каупера и на 90 % склепать конструкции домны № 1. Одновременно делали огнеупорную футеровку труб, кладку лещадей и стенок печей.

В октябре подоспели чертежи коксохимического цеха. Работы на его площадке начали не откладывая. Но тут строителей ожидал крупный и неприятный сюрприз. Землекопы, прокопав полутораметровый слой, на уровне фундамента коксовых батарей наткнулись на плывун – слой вязкой, пропитанной водой глины. Стало ясно, что строить на такой почве нельзя. Гидрогеолог, составлявший описание геологического строения площадки, допустил крупный просчет. Но и откладывать возведение цеха было нельзя. Темпы не ждали, и перенести куда-то в другое место коксохимический цех уже не было никакой возможности. 9 октября 1930 года Франкфурт созвал на совещание инженеров Кузнецкстроя, объединения «Союзкокс» и инженеров французской фирмы «Дистикон», с которой был заключен договор на строительство коксового цеха. Французы предложили укрепить плывун сваями.

Попробовали забить сваи, но они ушли в плывун, словно в тесто. Этот путь не годился. Тогда французы предложили укрепить фундамент длинными железобетонными сваями. Нужно было только заказать их во Франции. Франкфурт же поставил перед своими инженерами задачу придумать способ изготовления железобетонных свай на месте, из подручного материала. Такой способ был придуман.

Через несколько дней началась забивка железобетонных свай конструкции Союзкокс – Кузнецкстроя. Сначала в грунт забивалась деревянная свая, которая вытаскивалась. Затем в полость ставилась железная труба с приваренным раструбом. В трубу вставлялся арматурный каркас сваи и заливался бетон. Пока он не застыл, железную трубу вытаскивали, и бетон заполнял полость в грунте[287]. Через некоторое время французским инженерам показали фундамент коксохимического цеха, укрепленного железобетонными сваями. Их удивлению не было предела.

18 октября 1930 года правление объединения «Востоксталь» утвердило план прокатного цеха Кузнецкого комбината, и «Стальпроект» стал разрабатывать чертежи. В начале декабря поступили первые чертежи цеха, и тут же начались планировочные и земляные работы на его площадке. Промерзшую землю, совершенно не поддающуюся лопатам и ломам, рвали динамитом. Одновременно с работами на прокатном цехе стали рыть глубокую, шестиметровую траншею под водопровод.

И, наконец, 6 декабря 1930 года на площадке мартеновского цеха начался монтаж стальных колонн цеха. В Сибири впервые устанавливали такие крупные металлоконструкции. Монтажники с особыми предосторожностями подняли и закрепили первую стальную колонну. До конца декабря были установлены еще несколько колонн мартеновского цеха[288].

План особого квартала был недовыполнен и на Кузнецкстрое. В течение этих трех месяцев здесь нужно было освоить 16 млн. рублей стоимости строительных работ, но освоенными оказались только 11 млн. рублей, 69,3 % от плана квартала[289].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.