ВОСПОМИНАНИЯ ВРЕМЕН ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

ВОСПОМИНАНИЯ ВРЕМЕН ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

31 июля 1914 года, после объявления царской Россией всеобщей мобилизации, для эстонцев началась Первая мировая война, за ней последовала Освободительная война. Для тогдашних молодых эстонских парней это был военный путь длиною в пять с половиной лет. Намного легче пришлось Финляндии, где в силу особого статуса Финляндии в составе России мобилизация не проводилась.

Мой дедушка по матери Готтлиб Мади, одетый в добротный, только что от портного, военный мундир, стоит, вероятно, с товарищами по полку (названия которого я не знаю), рядом с тысячами эстонских парней. Где-то в том же строю находился и мой другой дедушка Эльмар Паю, в таком же ладно подогнанном мундире (каким-то чудом сохранилась даже фотография). Может быть, они были в военном оркестре. Оба моих деда были хорошими музыкантами. Эльмар играл на духовых инструментах, Готтлиб умел играть не менее чем на трех струнных инструментах и гармонике. Жаль, что они так и не смогли познакомиться друг с другом.

Когда горнисты протрубили прощание и полковой оркестр грянул марш «Тоска по родине», провожающие зарыдали. Я могу только интуитивно представить тот момент, вспоминая, как в тумане, услышанные в детстве рассказы своих бабушек Хелене (по матери) и Эльвиры (по отцу). Бабушка Эльвира жила тогда в Тарту со своими родителями, братом и сестрой. Ее сестра, интересовавшаяся литературой, училась в женской гимназии имени Пушкина, а ее брат Леонард – в коммерческой гимназии. Они тоже пришли проститься с Эльмаром, жившим неподалеку от Тарту, в Паламузе, где жили и их дедушка с бабушкой. Позднее из Паламузе на учебу в городское училище отправили учиться и двух других братьев Эльмара.

Тарту – студенческий город и центр национального пробуждения. В 1906 году здесь было построено новое здание национального театра «Ванемуйне», в 1909 году был основан Эстонский народный музей. В годы революции 1905 года, в разгар социальных потрясений, вместе собрались молодые писатели и деятели культуры Густав Суйтс, Фридеберт Туглас, Бернард Линде, Йоханнес Аавик, Виллем Грюнталь-Ридала, Айно Каллас, Яан Окс и др. «Ноор-Ээсти» («Молодая Эстония») – дерзкая культурно-политическая группировка – ставила своей целью преобразование эстонского общества и расширение духовных границ. Раньше говорили: „Noblesse oblige” («положение обязывает»), молодые эстонские литераторы несколько перефразировали это высказывание:„Jeunesse oblige” («молодость обязывает»). В Тарту был брошен клич: «Останемся эстонцами, но станем европейцами!» Освободившись от немецкого и российского культурного влияния, младоэстонцы хотели выйти на более широкие европейские просторы, объединить в эстонской литературе новые литературные течения Скандинавии, Италии и Франции. Брат бабушки Эльвиры, гимназист Леонард, сказал в тот день мобилизации, что он бы сражался только за самостоятельную Эстонию.

* * *

Когда я в детстве расспрашивала у бабушки про эти события, она не хотела рассказывать. Вместо этого советовала мне учиться швейному делу, ибо «некоторые эстонские женщины, отправленные в 1940-х годах в Сибирь, остались в живых благодаря тому, что в последний момент догадались взять с собой швейную машинку, и в России, изможденной от сталинских репрессий, средь голода и болезней, из любого куска ткани могли сшить красивую одежду для русских женщин», получая за свою работу куриные яйца и молоко из оскудевшего запаса россиян.

В советское время у нас особо не говорили о тех далеких годах о том, как дедушки и дяди ушли на фронт, об Освободительной войне, о том, как позднее, спустя пару десятков лет, всех их допрашивали в подвалах КГБ, о репрессиях.

Только тогда, когда Эстония вновь обрела независимость, мой дядя осмелился упомянуть о книгах, зарытых в землю еще в годы оккупации. Книги по географии и политике на французском языке, принадлежавшие брату дедушки Леонарду и моему прадеду Хендрику, к этому времени успели сгнить. Да и самих их успела уничтожить советская власть. Советская власть с помощью террора заложила в людях страх: не стоит доверять другим, не стоит рассказывать о себе. Так молчание стало частью нашей ментальности. Оно передалось и новым поколениям. И сегодня 20-летние очень редко знают истории своих дедушек-бабушек, иногда даже не знают их имен. У меня есть 23-летний друг, интеллигентный и приятный, ему рассказывали, что его бабушка еще девчонкой была насильно привезена в 1940-х годах из Польши в Советский Союз в лагерь, откуда она никогда уже не смогла вернуться к себе на родину, и это все. Бабушка друга уже умерла, он так и не успел спросить у нее о том, как жила до войны ее семья в Польше, какая была ее семья, какие книги или журналы читали. Ведь и Польша освободилась из-под власти Российской империи в огне Первой мировой войны, а в годы Второй мировой поляки, как и эстонцы, прошли через лагеря ГУЛАГа.

Для того чтобы обрести иммунитет к своей эпохе, потребовалось время, но в 1980-х годах, когда мне было двадцать лет, люди уже научились скрывать чувства глубоко в себе.

По мнению врача и психолога Хейно Ноора, люди, пережившие войну и репрессии, тоже хотели реализовать себя в повседневной жизни: сделать карьеру, писать книги, обрабатывать землю, стать известными учеными, врачами, художниками, рабочими, но в своем подсознании советский человек постоянно находился в состоянии страха.

После войны эстонцам были предъявлены следующие обвинения: «изменник Советской Родины», «националист», «контрреволюционный элемент» и «бандит». Коммунистическая партия и НКВД во всех искали врага советского народа. В подсознании людей жила мысль: «Кто станет следующим, кого накажет советская власть? Может быть, этот следующий уже я? Может быть, разоблачат в чем-то и меня, в том, что плохо думал о советском строе или нечаянно покритиковал, и теперь меня не примут больше на учебу или работу, или переведут на такую работу, которой я не желаю заниматься».

В Советском Союзе безработицы как таковой не было, в лагерях было распространено даже «рабство». В сознании людей жил страх, что есть такие органы как ГПУ (Государственное политическое управление), ЧК (Чрезвычайная комиссия), НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) или КГБ (Комитет государственной безопасности). Этот символ «советской безопасности» постоянно держал советских людей в состоянии легкого озноба. Человек не только испытывал страх смерти, в опасности было само будущее молодого человека: если я не подчинюсь режиму, могу подвергнуться гонениям, меня могут уволить с работы или репрессировать.

Даже просто вызов в КГБ, иногда специально устраиваемый, касался он тебя или кого-то из твоих близких, вызывал состояние шока. Для запугивания человека большего и не требовалось, как пригласить его в КГБ «на собеседование» или «поговорить». Мы знали, что в каждом городе имелся свой отдел КГБ, и некоторые, очутившись возле этого здания, переходили на другую сторону улицы. Так, страх был одним из своеобразных состояний души, он влиял на нашу жизнь, на нашу деятельность. Это и была наша жизнь в тени ГУЛАГа.

Писатель Вийви Луйк в одной из своих газетных заметок писала, что в эстонцах из поколения в поколение живет страх сделаться виновным, страх перед арестом и высылкой, в скандинавских же странах живет постоянный страх перед завтрашним днем, страх быть хуже других …

* * *

Уход деда Готтлиба и деда Эльмара на Первую мировую войну совпал со временем, когда великие государства жаждали власти. Все стремились к расширению своего влияния на соседние государства. Из-за такой борьбы за власть вырос не один мировой кризис. Как всегда, и на этот раз воюющие стороны поделились на два лагеря – с одной стороны, страны Антанты: Великобритания, Франция, Россия, Италия, Румыния, Греция, США, Сербия, Япония и 11 латиноамериканских стран, с другой – центральные державы: Германия, Австро-Венгрия, Османская империя и Болгария.

Первая мировая война началась 28 июля 1914 года, когда АвстроВенгрия объявила войну Сербии. Поводом к войне стало покушение на жизнь австро-венгерского эрцгерцога Франца Фердинанда.

1 августа Германия объявила войну России, 3 августа – Франции, 4 августа Англия объявила войну Германии и т.д.

Германия наступала с двух фронтов – западного и восточного. На восточном фронте Германия продвигалась в сторону Польши и Прибалтики. В битве при Танненберге Россия потерпела поражение, и мой дедушка Готтлиб Мади попал в плен к немцам.

Девочки, стоявшие 18 июня, в свой девятый день рождения, у фотографии своих родителей, уже десятки раз слышали рассказ о пленении своего отца. Я узнала об этом в свой день рождения 3 июня 2006 года, когда тетя Хельде, которой в то время было 82 года, вспомнила, что, наверное, в советское время «забыли» об этом рассказать детям. Причина была проста, и инстинкт самосохранения срабатывал подсознательно.

Любые связи с другими армиями, кроме Красной, и с другими странами, кроме Советского Союза, могли иметь плохие последствия для семьи. Профессор истории Лундского университета Клас-Гёран Карлссон (Klas-G?ran Karlsson), выступивший на семинаре, организованном историками весной 2005 года в Таллинне, в своем докладе отметил, что, так как у молодых людей в советском государстве не было возможности опираться на ранние исторические этапы, то создавалась идеализированная картина о своих небольших успехах. По тому же методу создавались учебники истории советского времени. По ним мы учили, что эстонцы ничего другого не ожидали, кроме как прихода Красной армии и освобождения от фашизма, и что в «братской семье советских народов» они могут приобщиться к созданию собственной идентичности советского человека.

Так, только в XXI веке я узнала от тети, что мой дед Готтлиб в 1914 году трижды бежал из немецкого плена и трижды был пойман. Жизнь в плену поначалу особо тяжкой не была, ибо пленных определили в немецкие семьи, и в дедушку влюбилась дочь хозяина Амалие. Кроме эстонского языка, дед владел русским и немецким, играл на инструментах и пел. Он был родом из состоятельной эстонской крестьянской семьи, доход в которой получали от керамической мастерской, где в числе прочей продукции готовили и кухонную посуду. Готтлиб был трудолюбивым, и немецкая семья сразу увидела в нем подходящего зятя. Но Готтлиба не интересовала ни немецкая семья, ни хозяйская дочь Амалие. Немцы, по его мнению, были слишком экономны и консервативны. В 1918 году Готтлиб предпринял последнюю попытку побега. Амалие, получившая отказ, донесла на Готтлиба, его поймали и избили. После этого Готтлиб заболел тяжелым вирусным гриппом, названным «испанкой». Эта болезнь после Первой мировой войны унесла жизни более 20 миллионов человек, но каким-то чудом мой дед Готтлиб остался в живых. Домой, в Эстонию, он вернулся только после того, как 9 ноября 1918 года кайзер Германии Вильгельм II отрекся от престола, и 11 ноября того же года было заключено Компьенское перемирие. По возвращении на родину дедушка был слишком слаб, чтобы принимать участие в продолжавшейся в Эстонии Освободительной войне. На сей раз воевать отправились мой дед по отцу Эльмар и его брат Леонард.

Спустя 90 лет историк Алар Маас напишет, что в той войне приняли участие 100 000 эстонцев, 10 000 из них погибли. Многие стали инвалидами. Сколько незаключенных браков, сколько не увидевших свет детей…

В той войне погибло 10 миллионов солдат, столько же умерло от болезней, 20 миллионов стали инвалидами. Военные расходы достигли 360 миллиардов долларов, разрушения в результате военных действий составили 28 миллиардов долларов. Во время войны исчезли с карты Австро-Венгерская, Российская, Германская и Османская империи. Эта война кардинально изменила будущее человечества, именно тогда мир познал индустрию смерти. Впервые в ходе военных действий были использованы самолеты, война стала трехмерной. Больше не существовало линии фронта, вражеские самолеты бомбили находящиеся в тылу заводы противника и уничтожали гражданское население. Сформировался военно-воздушный флот, на морских судах появились зенитные установки, впервые были использованы подводные лодки. Были изобретены легкая и тяжелая артиллерия, танки, огнеметы, мины, колючая проволока и горчичный газ (иприт).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.