Глава 12 МОМЕНТ ИСТИНЫ

Глава 12

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Следующий период в истории Русского государства можно без преувеличения назвать моментом истины. Он начинается с крещения княгини Ольги и заканчивается крещением всей Киевской Руси. Источников много, но осмыслить, что же происходило на самом деле, неспециалисту довольно сложно. Много персонажей, интриг, мест действия. Многое описано у Нестора, но чтобы правильно прочесть очерченный выше период, предлагаю поступить наоборот: сначала я укажу на узловые точки данного исторического процесса, а затем мы полистаем ПВЛ.

Итак, с крещением Ольги и переориентацией Киевской Руси на Византию наступает период смертельной схватки с силами, которые этой политики не одобряли и не собирались с ней мириться. Речь идет о торговой корпорации рахдонитов и исполнителе их воли — Хазарии. Сверхприбыль стала уходить из их рук— славянские и греческие купцы стали безопасно путешествовать от Ладоги до Крыма и Константинополя, норовя снова добраться до Багдада через Каспий, как было сто лет назад. Цена вопроса сравнима с сегодняшними газопроводами из России в Европу. Даже монопольная торговля швейными иглами на весь континент— мечта любого бизнесмена, а тут целые караваны судов! Хоть вешайся! Хазарское правительство предпринимает необходимые усилия — движение по Волге и Дону ограничено. Но этих усилий недостаточно — нужны радикальные меры. Какие? Разделяй и властвуй! Как разделить Греков и Русских? Сейчас узнаем, но прежде я расскажу вам историю об одной женщине, чье глупое и непристойное поведение повлекло за собой гибель многих и многих тысяч мужчин... Для удобства, возле каждого яркого момента в ее жизни я проставлю даты, — так будет проще сверяться с событиями, описанными Нестором.

Женщину звали Анастасия. Она была чертовски красива и заняла все мысли пылкого юноши по имени Роман. Но она была дочерью трактирщика, а Роман — сыном византийского императора Константина Багрянородного. Семья Романа была сначала против такого неравного брака, но видя, как молодые любят друг друга, венценосцы уступили. Анастасию приняли в царскую семью (956) и под именем Феофано она стала принцессой. На приеме в честь княгини Ольги (957) Роман и Феофано присутствовали как семейная пара. Совсем скоро император Константин умирает с симптомами отравления (959) и власть наследует Роман под именем Романа Второго (младшего). В его правление империя ромеев поднимает свой международный престиж — одна за другой следуют военные победы: с Крита прогоняют арабов (960), дважды отбивают атаки угров (961, 962), теснят арабов в Сирийской земле. Все победы на счету талантливого полководца Никифора Фоки и его двоюродного брата Иоанна Цимисхия. Империя укрепляется и продолжает дружить с Киевской Русью, согласно договору. И тут Феофано принимает участие в заговоре против собственного мужа— Роман тоже отравлен, Феофано становится регентшей их детей (963). А главный заговорщик паракимомен (управделами) Иосиф шлет письмо Иоанну Цимисхию с предложением тихо арестовать всенародно любимого маршала Фоку. Но боевой друг и родственник рассказал все Никифору Фоке и тот, понимая, что все ромейские победы будут скоро перечеркнуты, направляется с войсками в столицу империи. По дороге он принимает титул императора и при поддержке войск садится на трон, берет Феофано насильно в жены и все малолетние наследники остаются во дворце — настоящий полковник.

Через шесть лет Феофано снова в центре заговора, уже против Никифора. Запустив Иоанна Цимисхия в свою постель, она предложила ему разделить с ним и трон. Желание поцарствовать так увлекло Цимисхия, что он, по свидетельству Льва Диакона, разошелся не на шутку: «Заговорщики ворвались в спальню Никифора, стали бить его и пинать ногами, а один из них нанес сильный удар мечом по голове. Обливавшегося кровью императора подтащили к Иоанну Тот, схватив несчастного за бороду, безжалостно терзал ее, а остальные били его рукоятками мечей по щекам и выкрошили ему все зубы. Наконец, пресытившись мучениями, Иоанн толкнул Никифора ногой в грудь, взмахнул мечом и рассек ему надвое череп».

Правда, не похоже на встречу двоюродных братьев и фронтовых друзей?.. Как только Цимисхий оказался на троне (969) он быстро расправился со всеми участниками заговора, а Феофано отправил в ссылку. Дочь трактирщика оказалась под замком на Принцевых островах. Оттуда она вернулась только после смерти Цимисхия (976). Надеюсь, из вышеописанных событий несложно догадаться, какая сторона не преследовала интересы русско-византийского договора 945 года.

Теперь перейдем непосредственно к политике. 957 год. Ольга крестилась, Святослав — нив какую не согласился, но с греками стал дружить. Особенно с Романом II и Никифором Фокой. Торговля развивается, но не везде — хазары мешают. Из письма хазарского царя Иосифа в Кордовский халифат (Испания), к главе еврейской диаспоры (около 960 года):

«Я охраняю устье реки [Волги] и не пускаю русов, приходящих на кораблях, приходить морем, чтобы идти на исмаильтян, и [точно также] всех врагов [их] на суше приходить к «Воротам» [Дербентский проход]. Я веду с ними [русами] войну. Если бы я их оставил [в покое] на один час, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада».

Такая трогательная забота об исмаильтянах, выказывается в интересах транснациональной корпорации рахдонитов. Ведь вся их торговля по средиземноморским маршрутам проходила при поддержке арабских халифатов. Смотрите мол, как мы вас защищаем. А в 913-м и 943-м это не мы, это русы на исмаильтян нападали.

Геополитический союз Византии с Русью вселил в императора Романа такую светлую надежду, что он без промедления организовал своеобразную византийскую реконкисту. Захваченные ранее арабами территории освобождаются талантливым полководцем Никифором Фокой одна за другой. С греками, плечом к плечу сражаются дружины Святослава — они штурмуют Крит, проходят по Малой Азии до Леванта. Разрозненные арабские государства не в силах долго противостоять высвободившей руки Византийской империи — над всеми торговыми маршрутами корпорации рахдонитов нависла более чем реальная угроза. Чтобы не дать развернуться ромеям на восточных берегах Средиземноморья, хазарские деловые круги используют проверенный вариант: в пределы империи опять вторгаются угры. Ответный ход — Святослав роднится с венгерским князем — берет в жены его дочь. Угры нейтрализованы. Тогда в столице империи возникает заговор. Активность Романа II была пресечена в 963 году, но Никифор Фока подхватил пошатнувшуюся политику Романа и продолжил победоносное шествие ромеев. Куда ведут нити заговора, Никифор Фока выяснил довольно быстро — в те времена с дознанием не церемонились. Уже на следующий год начинается подготовка к разгрому Хазарского каганата. Это в общих интересах: ромеям надоели бесконечные интриги, руссам нужен свободный выход в Персию, вплоть до Багдадского рынка. Громить решено совместными усилиями русских и ромеев Херсонеса — среди них тоже много русов. Для подготовки основного удара Святослав отправляется на Оку и Волгу с разведывательными целями — через территории хазарских данников нужно пройти незамеченными. План блестящий: греки отвлекают на себя основные силы хазар в районе Тмутаракани (Таманский п-ов) и на Дону, а Святослав в это время поднимается по Днепру до Оки, затем в Волгу и обрушивается с севера на беззащитный Итиль, затем с тыла нападает на крепость Саркел (Белая Вежа на Дону). «Хочу на вас идти» — необходимая тактическая уловка. Хазары всеми силами выдвигаются навстречу противнику, а он громит их тылы. Эту тактику использовали позже в Золотой Орде. Кто их научил — ума не приложу. Последними разгромили ясов и косогов (в районе Кизляра), подданных Хазарии.

Казалось бы, ненавистный Хазарский каганат окончательно разгромлен и его интригам положен конец, но основной источник политических проблем пребывал в надгосударственной системе— в узловых точках средневековой торговой системы — Багдад, Киев, Бирка, Доростол, Константинополь, Карфаген, Кордова и т.д. Противник и был, и его не было. Он не поддавался локализации. С уничтожением Хазарского каганата напор на Константинополь и Киев ослаб, но не исчез.

Византия Никифора Фоки продолжала свою «реконкисту». На повестке дня лежала Сицилия и южные области Италии... Туда отправляются совместные византийско-русские силы (967). Крит, Сирия, Сицилия в руках ромеев — это конец для монополии рахдонитов на Средиземном море.

И снова вилы в византийский бок — болгары на пустом месте стали требовать к себе повышенного внимания. На нейтрализацию болгар (военная помощь оплачивалась), отправляется Святослав. Но и на Святослава у рахдонитов имеются способы воздействия. Пока русские дружины усмиряли 80 городов дунайских болгар, в Киев пришли печенеги — поступил очередной заказ. Святославу пришлось возвращаться с войсками домой. Пока он наводил вокруг Киева порядок, пока хоронил мать, в Константинополе произошел переворот. Старый знакомый Святослава, херсонесец Калокир, приносит ужасную новость — в империи переворот — Иоанн Цимисхий разворачивает всю предыдущую политику Византии на 180 градусов! Выручай, Святослав! Иначе вся пролитая кровь окажется напрасной... Святослав рассаживает своих детей по городам на княжество. Из Новгорода приходит Добрыня и от всех новгородцев просит на княжение Владимира. Доказательства того, что Владимир Святославич отправился княжить в Новгород на Преголи (Калининград) мы рассмотрим чуть позже.

Собрав войско, Святослав движется в Болгарию. Обстановка резко поменялась. Теперь ромеи требуют русов покинуть Болгарию, а в телохранителях у Цимисхия... «сын критского эмира» Анемас. Позиция Святослава проста и понятна — Византия нарушает одну из статей договора — она отказывается передать имущество (гонорар) русских воинов, погибших за интересы империи ромеев. Святослав не может вернуться в Киев, не получив оплаты русских военных услуг. Как он будет смотреть в глаза близким погибших? Погибших за византийские интересы! Какой же он князь, если не способен проучить обидчиков? Вот фрагмент из «Истории» Льва Диакона, живого свидетеля событий:

«Ромейским послам [Сфендослав] ответил надменно и дерзко: «Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами».

Император Иоанн, получив такой ответ от скифа, снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: «Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неоскверненным и благодаря споспешествованию Бога неколебимый мир. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем вам, как друзьям, тотчас же, без промедления и отговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит. Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заключенного в давние времена мира. Пусть наш ответ не покажется вам дерзким; мы уповаем на бессмертного Бога-Христа: если вы сами не уйдете из страны, то мы изгоним вас из нее против вашей воли...»

Это послание рассердило Сфендослава, и он, охваченный варварским бешенством и безумием, послал такой ответ: «Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну — мы сами разобьем вскоре свои шатры у ворот Византия...»

Далее последовали ожесточенные битвы с переменным успехом[7]. Нестор, спустя полтора столетия, описал последствия греческого дефолта с высоким патриотическим чувством:

«В год 6479 (971). Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!». И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, и послал к грекам со словами: «Хочу идти на вас и взять столицу вашу как и этот город». И сказали греки: «Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, и дадим мы по числу дружинников твоих». Так говорили греки, обманывая русских, ибо греки лживы и до наших дней. И сказал им Святослав: «Нас двадцать тысяч», и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять тысяч. И выставили греки против Святослава сто тысяч, и не дали дани. И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их — сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым неведом позор. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполчились русские, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты. И созвал царь бояр своих в палату, и сказал им: «Что нам делать: не можем ведь ему сопротивляться?» И сказали ему бояре: «Пошли к нему дары; испытаем его: любит ли он золото или паволоки?». И послал к нему золото и паволоки с мудрым мужем, наказав ему: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Он же, взяв дары, пришел к Святославу.

И поведали Святославу, что пришли греки с поклоном, И сказал он: «Введите их сюда». Те вошли, и поклонились ему, и положили перед ним золото и паволоки. И сказал Святослав своим отрокам, смотря в сторону: «Спрячьте». Греки же вернулись к царю, и созвал царь бояр. Посланные же сказали: «Пришли-де мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них— приказал спрятать». И сказал один: «Испытай его еще раз: пошли ему оружие». Они же послушали его, и послали ему меч и другое оружие, и принесли ему. Он же взял и стал царя хвалить, выражая ему любовь и благодарность. Снова вернулись посланные к царю и поведали ему все, как было. И сказали бояре: «Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Соглашайся на дань». И послал к нему царь, говоря так: «Не ходи к столице, возьми дань, сколько хочешь», ибо немного не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его». Взял же и даров много и возвратился в Переяславец со славою великою, Увидев же, что мало у него дружины, сказал себе: «Как бы не убили какой-нибудь хитростью и дружину мою, и меня», так как многие погибли в боях. И сказал: «Пойду на Русь, приведу еще дружины».

И отправил послов к царю в Доростол, ибо там находился царь, говоря так: «Хочу иметь с тобою прочный мир и любовь». Царь же, услышав это, обрадовался и послал к нему даров больше прежнего. Святослав же принял дары и стал думать с дружиною своею, говоря так: «Если не заключим мир с царем и узнает царь, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А Русская земля далеко, а печенеги нам враждебны, и кто нам поможет?Заключим же с царем мир: ведь они уже обязались платить нам дань, — того с нас и хватит. Если же перестанут нам платить дань, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». И была люба речь эта дружине, и послали лучших мужей к царю, и пришли в Доростол, и сказали о том царю. Царь же на следующее утро призвал их к себе и сказал: «Пусть говорят послы русские». Они же начали: «Так говорит князь наш: «Хочу иметь истинную любовь с греческим царем на все будущие времена». Царь же обрадовался и повелел писцу записывать все речи Святослава на хартию».

Лев Диакон:

«Всю ночь провел Сфендослав в гневе и печали, сожалея о гибели своего войска. Но видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия [ромеев], он счел долгом разумного полководца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете послов к императору Иоанну и стал просить мира на следующих условиях. Тавроскифы уступят ромеям Дористол, освободят пленных, уйдут из Мисии и возвратятся на родину, а ромеи дадут им возможность отплыть, не нападут на них по дороге с огненосными кораблями (они очень боялись «мидийского огня», который мог даже и камни обращать в пепел), а кроме того, снабдят их продовольствием и будут считать своими друзьями тех, которые будут посылаемы по торговым делам в Византии, как было установлено прежде».

Император почитал мир гораздо больше войны, потому что знал, что мир сохраняет народы, а война, напротив, губит их. Поэтому он с радостью принял эти условия [росов], заключил с ними союз и соглашение и дал им хлеба — по два медимна на каждого. Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь тысяч погибли от оружия ромеев. После утверждения мирного договора Сфендослав попросил у императора позволения встретиться с ним для беседы. Государь не уклонился и, покрытый вызолоченными доспехами, подъехал верхом к берегу Истра, ведя за собою многочисленный отряд сверкавших золотом вооруженных всадников. Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них».

Расписку в том, что Русь больше не имеет никаких претензий к Византии, мы можем прочесть в ПВЛ:

«Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну, называемому Цимисхием, царю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год 6479. Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и истинную любовь со всеми великими царями греческими, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. Несли иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы неизменным договор. Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне, и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».

Но что-то коварному Иоанну Цимисхию подсказывало, — не будет русский князь терпеть такое унижение. Нельзя его отпускать домой. И вдогонку Святославу Цимисхий и его сторонники отправляют печенегов. Этим хлопцам они заплатят за работу авансом. Условие только одно — привезти «отчет о проделанной работе». Нестор:

«Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». И не послушал его, и пошел в ладьях. А переяславцы послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав».

Сказку про возмещение Святославу военных издержек сочинили все-таки греки. Мол, все нормально, расплатились, и документик имеется. А как же! Все было отгружено, согласно прейскуранта, но по дороге печенеги напали — они все и унесли. Но обессилевшие русские воины, окруженные печенегами, обязательно предложили бы за свои головы выкуп. Но платить было нечем... Оплату от ромеев за военные услуги русы так и не получили.

Соответствующим было поведение Цимисхия и в отношении болгар. Когда ромеям удалось овладеть Переяславлем, то «украшенного знаками царской власти» царя Бориса «привели к императору. Император человеколюбиво повелел, называя его царем болгар, отпустить всех пленных болгар, предоставив им свободно идти, куда кто захочет; он говорил, что прибыл не для того чтобы повергнуть болгар в рабство, но чтобы их освободить, и утверждал, что одних только росов он считает врагами и относится к ним по-вражески». Это подтолкнуло многих болгар переходить на сторону ромеев.

Но как только война с русами закончилась, коварный Цимисхий, вернувшись в Константинополь, «последовал в императорский дворец, ввел туда царя мисян Бориса и приказал ему сложить с себя знаки царского достоинства». Болгария была присоединена к владениям Византийской империи. А голова Святослава была очень дорого оплачена деловыми кругами Хазарии, уже перебравшимися в Константинополь:

«В год 6480 (972). Когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку. А всех лет княжения Святослава было 28».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.