Глава шестая
Глава шестая
Карен понадобилось время, чтобы разобраться, кем именно работает её муж.
Она знала, что Генри - боец. Знала, что Генри может быть скорым на расправу.
Однажды ей довелось увидеть, как он монтировкой избил трех человек, которые оказались футболистами Нью-Джерси, возле бара Джеки Кэннона "Рэт Финк Рум" в Манхэттене.
Она знала, что некоторые из его друзей сидели в тюрьме. Знала, что иногда он носит пистолет.
Тогда, в начале шестидесятых, еще до того как "Крестный отец" Марио Пьюзо стал диктовать образ жизни, до того как Джозеф Валачи решил запеть, а постоянный подкомитет по расследованиям сенатора Джона Макклеллана обнародовал имена и фотографии более пяти тысяч деятелей преступного мира, гангстеры по-прежнему оставались сравнительно неизвестным феноменом для людей непосвященных. Карен Фреид-Хилл из Лоуренса, что на Лонг-Айленде, определенно не рассчитывала оказаться на главных ролях в малобюджетном фильме.
Она лишь знала, что главным источником дохода её мужа является работа каменщика и мелкого делегата профсоюза. По утрам она даже отвозила его на работу и видела, как он исчезал на стройке. Он приносил домой сто тридцать пять долларов. На эти деньги они оплатили спальный гарнитур.
У него была новая машина. Но она также знала, что незадолго до того, как они поженились, он выиграл в лотерею несколько тысяч долларов. Все его друзья работали. Они работали на стройке и водителями грузовиков; владели небольшими ресторанами, работали в швейном квартале или аэропортах.
***
Карен: Временами мне кажется, что не упорствуй так моя мама, я не была бы такой слепой. Но она так решительно была настроена нас развести, что я с той же решимостью старалась не сдаваться.
Я не уступала ей в упрямстве. Я не собиралась его оставлять. Я не хотела, чтобы она оказалась права. Я не собиралась позволить ей одержать верх. Я оправдывала его перед ней. А оправдывая Генри, я поняла, что оправдываю его и в собственных глазах.
Если он задерживался допоздна, я всегда говорила, что он с ребятами. Если он до определенного времени не звонил, я лгала, что он заранее мне позвонил. И спустя некоторое время жизнь наладилась. Понимаю, это звучит дико, но все происходило так постепенно, день за днем, что ты даже не понимал, что изменился.
После того времени я часто разговаривала с людьми, и полагаю, что у меня есть предрасположенность к подобной жизни. Я знаю, что некоторые девушки из моих подруг расстались бы с парнем в ту же минуту, как он попросил бы их спрятать пистолет.
- Пистолет! - завопили бы они. - Да кому ты нужен? Проваливай!?Вот что сказали бы большинство девушек, моих собственных подружек, передай им парень оружие. Но я должна признаться - меня это возбуждало.
Впервые меня действительно осенило, насколько отличаются его друзья от моих, когда Хелен, жена Бобби ДеСимоне, одного из друзей Генри, устроила прием.
Мы были женаты уже несколько месяцев, и я почти не встречалась с его друзьями или их женами без Генри. Хелен продавала медные и деревянные украшения для стен.
Я никогда не знала никого, кто бы продавал товары друзьям в своем доме. Генри сказал, что отвезет меня, встретится с друзьями, а после заедет за мной. Дом Бобби и Хелен находился в Озон-парке. Ничего выдающегося.
Пара комнат на втором этаже. Все знали друг друга, а я была новенькой в компании, и все старались вести себя со мной очень-очень обходительно. Они действительно заставили меня почувствовать себя частью своего общества.
Но затем, когда они начали говорить, я была шокирована услышанным. Помню, одна женщина рассказывала о том, что уже три года ждет своего мужа, который сидит в тюрьме. Я не могла поверить. Боже мой! Три года! Сама бы я столько не вытерпела.
В первый раз я услышала, как женщины разговаривают о тюрьме. Они отлично в этом разбирались.
Они назубок знали все хорошие и плохие тюрьмы. Они никогда не говорили о поступках своих мужей, из-за которых те оказались в тюрьме. Это просто не обсуждалось.
Они обсуждали то, как прокуроры и копы лгут. Как притесняли их мужей. Что их мужья лишь делали то, что и все остальные, но им просто не повезло, что их поймали.
Затем одновременно принимались обсуждать поездки к своим мужьям и что они туда надевали, и как безобразно вели себя их дети, о том как трудно сводить концы с концами без мужей.
Пока они разговаривали, я начала приглядываться к ним и заметила, что они выглядят ужасно. Некоторые из них даже запущенно. Я подметила, что у них дряблая кожа. Было очевидно, что они не следят за собой.
Я хочу сказать, они не слишком хорошо выглядели. У некоторых были гнилые зубы. У кое-кого их вообще недоставало. В моем районе вы таких зубов не увидите. К тому же они были ужасно одеты.
Они носили дешевые и безвкусные шмотки. Много полиэстера и трикотажные брюки. А позже, когда я познакомилась с их детьми, меня поразило, сколько неприятностей они доставляли. Дети всегда учиняли неприятности.
Они постоянно дрались. Пропускали школу. Сбегали из дома. Женщины часто лупили их швабрами или ремнями, но дети все равно не слушались.
Казалось, что они постоянно находились на грани нервного срыва. Вечно волновались и были напряженны. Их малыши всегда были грязными. Есть малыши, которых даже искупай, а они все равно на вид грязные. Вот так они и выглядели.
Ни в одном месте вы бы не услышали столько скорбных историй. По одному из таких приемов можно было годами снимать мыльные оперы. В мой первый вечер разговор в основном шел вокруг их подруги Кармен.
Кармен на вечеринке отсутствовала. Ей было под сорок, а её муж, третий по счету, постоянно сидел в тюрьме. У нее было три сына, по одному от каждого мужа, и все были сущим кошмаром.
Чтобы сводить концы с концами, Кармен продавала краденые товары и кредитки. Всего за неделю до этого старший сын Кармен, подросток, играл в карты с другим мальчиком и заспорил с ним из-за десятидолларовой ставки.
Её сын разъярился, выхватил пистолет из кармана, и тот случайно выстрелил. Второй мальчик умер, а сына Кармен арестовали.
Когда мать Кармен, бабушка мальчика, услышала о том, что внука арестовали, то упала замертво, оставив Кармен с мужем и сыном в тюрьме и с матерью в похоронном зале.
Когда Генри меня забрал, у меня кружилась голова. Приехав домой, я сказала Генри, что расстроена. Он ничуть не удивился. Сказал, что лишь немногие попадают в тюрьму. Сказал, что не о чем беспокоиться.
Он принялся говорить о деньгах и том, что сотни его друзей занимаются противозаконными делами, но все делают деньги и никого из них еще не поймали. Краденые товары. Азартные игры. Сигареты.
Никого не сажали в тюрьму за подобные вещи. К тому же он знал нужных адвокатов. Суды и судей. Поручителей под залог. Мне хотелось верить ему. Он так легко все это произносил, и мне нравилась мысль о деньгах.
Затем, уже когда ты читал в газетах объявления о знакомых тебе людях, то не связывал имена в газете со своими знакомыми. Люди на полосах газеты были не теми, кого я знала.
Однажды я прочитала заметку в "Дейли Ньюз" о Фрэнки Манцо, друге Поли. В газете было неправильно отпечатано его имя, Франческо Манца, и в ней говорилось, что он член преступной группировки. Фрэнки Манцо, которого я знала, одевался и вел себя, как порядочный человек.
Он владел рестораном "Вилла Капра" в Седархерсте, и я часто видела, как он заносил упаковки с продуктами на кухню, переставлял машины у входа, смахивал крошки со стола и день и ночь работал на своей кухне.
Ни один из этих людей не казался большой шишкой. Ни один из них не подходил на эту роль. Им чего-то недоставало.
Я хочу сказать, что несмотря на то, что у них были шикарные машины и хорошая одежда, их дома находились в бедных кварталах, а жены выглядели плохо. Томми ДеСимоне всегда разъезжал на новенькой машине и носил дорогую одежду, а они с Анджелой жили в двухкомнатной квартире в многоэтажном доме.
Помню, тогда я подумала, что если они и есть те гангстеры, про которых пишут газеты, то тут что-то не так. Я понимала, Генри и его приятели вовсе не ангелы, но если они - Коза Ностра, то я этого не чувствовала.
Частью этого мира я стала после второй нашей с Генри свадьбы. Мы сыграли старомодную итальянскую свадьбу, правда, провели еврейский обряд с раввином. На ней присутствовали четверо братьев Варио.
Как и их жены с сыновьями. Здесь меня в первый раз представили им. Это было сущим безумием. У каждого из пятерых братьев Варио было по-меньшей мере пятеро сыновей, и неизвестно почему, но каждого из сыновей тоже звали Питером или Полом. На свадьбу пришла дюжина Питеров и Полов.
Вдобавок три брата Варио были женаты на девушках с именем Мария, и всех их дочерей тоже звали Мариями. Когда Генри меня со всеми перезнакомил, у меня голова шла кругом
Только Поли Варио отсутствовал на свадьбе. Я заметила, что Поли был Генри как отец, даже больше чем настоящий отец, с которым Генри редко виделся и почти никогда не разговаривал.
Генри проводил с Поли почти каждый день. Когда я спросила у Генри, где Поли, он просто ответил, что тот не смог прийти. Позже я узнала, что Поли отбывал двухмесячный срок за неуважение к суду, после того как отказался давать показания верховному судье Нассау по делу о подпольном тотализаторе на Лонг-Айленде.
Я также узнала, что Поли и его сыновья Питер и Поли-младший почти всегда отбывали месяц-два в тюрьме за неуважение к суду. Это было в порядке вещей и, казалось, совсем их не беспокоило.
Они просто соглашались немного отсидеть в тюрьме. Они отбывали срок в окружной тюрьме Нассау, где их прекрасно знали и где у них было столько людей на "зарплате", что их в конечном счете обвинили в подкупе целой тюрьмы. Помню, тогда обвинение предъявили надзирателю и дюжине охранников.
Поднялся большой переполох. Газеты пестрели заголовками об этом. Но к этому времени я уже знала, что происходит. Я понимала, что все это ненормально, противоречит моему воспитанию, но все же не казалось неправильным. Я жила в таком окружении и просто следовала вместе с ними.
Следует признать, что все друзья Генри усердно и успешно работали. Поли держал цветочный магазин на Фултон-авеню и автомобильную свалку на Флэтлэндс-авеню. Тадди Варио владел стоянкой такси.
У Ленни был ресторан. Каждый где-то работал. Никто не слонялся без дела. При случае каждый вкалывал все время. Я никогда не видела, чтобы они носили оружие. Позже я обнаружила, что, в основном, оружие для них носят жены.
Я знала, что Джимми Бёрк занимался контрабандой сигарет, но даже это не казалось преступлением. Джимми скорее походил на предпринимателя. Перевозил сигареты, чтобы заработать несколько баксов.
Жена Джимми, Микки и Филлис Варио, воспринимали это, как должное. Хочешь заработать настоящие деньги, умей подрезать и вертеться. Нельзя ждать, что счастье само свалится в руки.
И так думали все. Другие женщины воспринимали контрабанду сигарет, продажу краденого товара и даже угоны, как вещь нормальную для любого честолюбивого парня, который хотел неплохо заработать. Получалось даже так, что я должна была гордиться мужем, который согласен рисковать своей шеей, чтобы заработать для нас немного лишних денег.
Генри: Затем меня арестовали. Вышел ужасный прокол. Этого не должно было произойти, но если посмотреть, то никогда ничего не должно было случаться.
Ты попадался не из-за того, что копы были умны, а скорее из-за своей глупости. Нас собралось где-то двадцать человек в подвале Джимми Бёрка, и мы играли в кости. Мы ожидали прибытия Томми ДеСимоне из Вашингтона с грузовиком сигарет. Стоял четверг, день, когда мы обычно получали товар, а затем перегружали в машины и фургоны.
Затем по пятницам, с половины двенадцатого до двух часов дня, мы сбывали товар. Утром я шел на стройки, а к полудню или часу дня переходил в автопарки уборочной службы и заводы. К двум часам у меня собиралось штука-полторы долларов.
Когда Томми наконец прибыл, оказалось, что он привез только дорогие сигареты. У него были "честерфилды", "кэмелы" и "лаки страйк", но он не захватил те, что мы называли "заменителями", менее популярные марки, такие как "ралей, "эл-эм" и "мальборо". Джимми попросил меня съездить в Балтимор и прикупить "заменителей".
Он сказал, если я выеду прямо сейчас, то успею добраться засветло, чтобы как только откроются точки, купить сигареты и поспеть сбыть товар до полудня. У меня было множество клиентов на дешевые сигареты, и поэтому я согласился.
Ленни, помогавший мне загружать сигареты, тоже захотел пойти. У меня осталось где-то шестьсот долларов от игры в кости. Джимми бросил мне ключи одной из своих машины, и мы с Ленни тронулись.
До Балтимора мы добрались к полуночи. Сигаретные точки открывались в шесть часов на рассвете.
Мне доводилось бывать там и прежде, и я знал кучу стриптиз-клубов на Балтимор-стрит. Ленни никогда не бывал в Балтиморе. Мы начали обходить клубы. Послушали немного джаза. В одном клубе к нам подсела парочка подсадных девиц и принялась вытягивать из нас напитки.
Мы покупали им имбирное пиво за девять долларов, а они гладили нас под столом. К двум или трем часам утра мы порядком набрались. Мы, должно быть, угрохали на тех девок сто пятьдесят долларов. Мы им явно нравились.
Они сказали, что за ними наблюдает босс, поэтому они не могут выйти с нами, но если мы подождем снаружи, то, как только они освободятся, встретятся с нами. Ленни был в восторге.
Я тоже в восторге. Мы идем за бар и ждем. Ждали час. Ждали два. А затем посмотрели друг на друга и принялись хохотать. Хохотали до упаду. Нас провели, как простаков.
Как двух идиотов. Так что мы поехали к сигаретной точке и стали ждать открытия.
А потом нас кто-то будит в восемь часов утра. Мы проспали. Теперь мы опаздываем на два часа и вернемся только к одиннадцати. Мы загрузили пятьсот блоков в машину, но в багажнике места не хватило.
Нам пришлось снять заднее сиденье и оставить его у оптовика. Мы равномерно распределили три партии, и сверху накинуло одеяло, чтобы выглядело, как заднее сиденье. Затем мы тронулись в путь.
На отдельных отрезках дороги мы выжимали по восемьдесят, по девяносто миль в час. Я думал, если выиграть пятнадцать минут здесь, а десять там, то можно добраться вовремя.
Мы уже мчались по четырнадцатой выездной магистрали Джерси-Сити. Я заметил радар и ударил по тормозам. Слишком поздно. Я увидел, как одна из патрульных машин потянулась за нами.
Когда я нажал на тормоза, сигареты на заднем сидении рассыпались по всей машине. Пока копы приближались к нам, Ленни перебрался на заднее сидение и попытался поправить одеяло, но справился не очень удачно.
Коп попросил мои права и документы на машину. Я объяснил копу, что она принадлежит другу. Я искал документы, но не мог их найти.
Коп начал проявлять беспокойство и спросил меня имя друга. Я не знал, на чье имя была зарегистрирована машина, так что даже не мог ему ответить. Мы ехали на новеньком понтиаке 65-го года, и он не мог поверить, что кто-то, чьего имени я не помнил, мог одолжить мне машину.
Я пытался оттянуть ответ, но наконец, назвал имя парня, на чье имя должна быть регистрирована машина. И стоило мне произнести имя, как я нашел документы, и, конечно же, в них стояло другое имя.
Теперь парень стал подозрительным. Он, наконец, глянул на заднее сидение машины и увидел разбросанные сигареты. Он вызвал вспомогательный экипаж и нас повязали. Теперь у меня проблемы.
Я вот-вот отличусь тем, что награжу любимого сына Пола Варио первым арестом. Я уже слышал тот шум, что поднимется. Я сказал копам, что не знаком с Ленни. Что подобрал его на дороге, где он голосовал.
Не прошло. Нас обоих арестовали. Ленни знал, что делать. Его хорошо вышколили. Он держал язык за зубами, только имя свое назвал. Ничего не подписал и не задавал вопросов. Я позвонил Джимми, и он привел адвоката с поручителем под залог.
К двум часам мы предстали перед местным судьей, где он определил залог тысячу пятьсот долларов для каждого. Адвокат с поручителем еще не прибыли, так что нас отвели наверх. Дали по одеялу и закрыли в камере с остальными.
У нас при себе осталось немного сигарет. Мы раздали их парням и, усевшись, принялись ждать. Через час нас окликнул охранник. ?- Хилл, Варио! С вещами на выход!
Теперь мы были свободны, но я беспокоился насчет сигарет. Беспокоился насчет Поли. И волновался за Карен.
Карен: Он позвонил и сказал, что у него небольшие неприятности. Оказалось, что его вместе с Ленни арестовали за незаконный провоз безакцизных сигарет. Это не было тяжким преступлением, но его арестовали.
Я по-прежнему верила, что он каменщик. Да, я знала, что он занимается не совсем законными делами. Я хочу сказать, что некоторые из моих друзей и родственников покупали сигареты. И, поверьте, никто не жаловался.
Помню, как-то раз Генри с друзьями принесли импортные итальянские свитера. Они у них коробками были. Четыре фасона по двадцать цветов, и все мы почти полгода носили эти итальянские свитера.
В это были втянуты не только друзья Генри, но и их жены и дети. Нас было много, и мы старались держаться вместе.
Никаких посторонних. Людей непосвященных никогда никуда не приглашали, и они ни в чем не участвовали. И поскольку мы были частью этой жизни, то вскоре все казалось привычным.
Дни рождения. Юбилеи. Отпуска. Круг знакомств оставался прежним. Тут были Джимми с Микки, позже и их дети. Поли с Филлис. Тадди с Мари?. Марти Крюгман с Франи. Мы ходили в гости друг к другу. Женщины играли в карты. Мужчины занимались своими делами.
Но меня ужаснул его арест. Я чувствовала себя пристыженной. Я никогда не упоминала об этом матери. Но никто из нашего круга знакомых не выглядел обеспокоенным. Возможность ареста всегда сопутствовала тем, кто мошенничал.
Наши мужья не были нейрохирургами. Не были банкирами или биржевыми маклерами. Просто обычными голубыми воротничками, и единственная возможность заработать немного лишних денег состояла в мошенничестве, и тут было не обойтись без обхода пары законов.
Мики Бёрк, Филлис и множество остальных женщин смотрели на это, как на шутку. Что никогда ничего не случится. Это просто бизнес. Джимми за всем присмотрит.
У него были друзья в Джерси-Сити. Я понимала, что слишком беспокоюсь по пустякам. Вместо того, чтобы беспокоиться, мне стоило просто наслаждаться собой. Каждый я раз когда я спрашивала Генри, как продвигается его дело, он говорил, что Джимми позаботится о нем.
Наконец, однажды, когда он выбрался домой на два часа, он спросил, помню ли я дело в Джерси. ?- Что случилось? - расстроено спросила я, словно Бетт Дейвис, отправляющая мужа на электрический стул. ?- Меня оштрафовали на пятьдесят баксов. - рассмеялся он.
Оглядываясь назад, я понимаю, что была наивной. Но мне не хотелось слишком много думать о происходящем. Я не хотела, чтобы мама оказалась права. Она не давала мне покоя с тех пор, как мы тайно поженились.
Онa чувствовала, что Генри - неподходящая для меня пара. A когда она узнала, что я на втором месяце беременности, с ней едва не случился приступ. Утром, в полдень, ночью я слушала о том, что Генри много пьет, вращается в плохом обществе, не приходит домой допоздна, что он не такой солидный человек, как мой отец.
Ей не нравилось, что после замужества я продолжала работать ассистентом стоматолога. Она твердила, что Генри заставляет меня работать ради денег. День за днем она пилила меня, и день за днем я его защищала.
Я никогда бы не доставила ей удовольствия, признав, что она права. Но она смотрела, как ведет себя Генри, и когда он уходил, начинала говорить о том, что ей не нравилось. Что он спит допоздна. Приходит домой поздно. Играет в азартные игры. Пьет.
Со времени нашей свадьбы прошло немногим более месяца, когда однажды ночью он совсем не вернулся. Пару раз до этого он приходил за полночь, но в тот день пробило далеко за полночь, а он не возвращался.
Он даже не позвонил. Я ждала наверху в своей комнате. Моя мама, как акула, почуявшая кровь, принялась кружить. Она была в своей постели внизу, но очевидно не спала, поджидая возвращения Генри.
Бьюсь о заклад, она бодрствовала бы всю ночь, чтобы просто узнать, во сколько вернулся Генри. Когда пробил час, она уже была на взводе. К двум часам постучала ко мне в дверь. В три часа мы уже все сидели в гостиной, ожидая Генри.
В доме моих родителей была большая парадная дверь, и мы уселись полукругом перед ней. ?- Где он? - спросила мама. - Твой отец никогда не задерживался, не позвонив. - сказала она.
Мой отец был святым. От него слова нельзя было дождаться. За все сорок лет совместной жизни отец никогда не ночевал вне дома. По правде говоря, он никуда не выходил, не сказав матери, куда направляется.
Он никогда не опаздывал на свой поезд, а когда выезжал с работы, то всегда приезжал с не более чем с пяти- или десятиминутным опозданием. А затем проводил полночи, объясняя, что движение было интенсивным, и он не мог выбраться.
Мама не оставляла нас в покое. Ведь Генри не был евреем - чего еще я могла ожидать? К четырем утра она начала вопить, что мы заставляем отца не спать. Хорошо, что ему еще на работу утром выходить не надо. И так далее, и так далее. Я думала, что умру.
Около половины седьмого я услышала, как подъехала машина. Мы все сидели в гостиной. Похоже было на бдение в церкви. Я вскочила и выглянула в окно. Эта была не его машина, но я заметила Генри на заднем сидении.
Я заметила, что за рулем сидит сын Поли, Пити Варио, и что с ними сидит один из сыновей Ленни Варио. Мама уже распахнула парадную дверь, и стоило Генри выйти из машины, как она набросилась на него.
- Где ты шлялся? Где ты шлялся? Почему ты не позвонил? Мы до смерти переволновались! Женатый человек всю ночь не гуляет! - она кричала на него так быстро и громко, что даже слова вставить не удалось. Я просто стояла там. Мне было девятнадцать, а ему двадцать два, и мы оба были детьми.
Помню, он остановился, взглянул на нее, на меня, и затем без слов вернулся в машину и уехал. Мама просто стояла. Он ушел. Я начала плакать. ?- Приличные люди так не живут, - отрезала она.
Генри: Я был так пьян в ту ночь, что помнил только, как вышел из машины и увидел маму Карен, которая кричала на меня у входной двери. Так это и есть жизнь женатого?
Я подумал мгновение и вернулся в машину. Спать я поехал к Ленни. Я начал осознавать, что нам с Карен придется переехать. В тот день я подождал до вечера и позвонил Карен. И рассказал ей правду.
Я был на холостяцкой вечернике у сына Ленни, Пити. Мы повели Пити выпить. Мы начали пить сразу после полудня. Зашли в "Джилл", "Голден Торч", побывали у Джеки Кэннона в "Рэт Финк Рум".
Про проституток на Фёрст-авеню я умолчал, но рассказал, что в два часа ночи принял ванну, чтобы протрезвиться и, так не придя в себя, отправился домой.
Мы условились сходить на ужин. Когда я подъехал к дому, она выбежала из дома, прежде чем её мать узнала, что я приехал. То, что её мать была нашим общим врагом, сплотило нас. Похоже было на первое свидание.
Карен: Какие-то браки хуже остальных. Какие-то удовлетворительные. Джимми с Микки Бёрки уживались вместе. Как и Поли с Филлис. Но никто из нас не знал, чем занимаются мужья.
Мы не были замужем за обычными работягами. Когда Генри уезжал за сигаретами, я знала, что он будет отсутствовать пару дней. Я видела, что и остальные жили так же.
Я знала, что его не будет дома каждую ночь. Несмотря на то, что мы все держались вместе, я знала, что по пятницам он собирался вместе с парнями сыграть в карты. Пятница всегда была карточным вечером.
Позже я узнала, что пятница была и вечером для подружек. Каждый, у кого была подружка, приводил её в пятничную ночь.
Никто не приводил жен по пятницам. Для жен была суббота. Так устранялась возможность встретить чью-то жену со своей подружкой.
В одну из суббот Генри повел меня в "Копу". Мы шли к нашему столику, когда заметили Пэтси Фаско, жирного как свинья, вместе с подружкой. Я сильно расстроилась. Я знала его жену. Она была моей подругой.
Должна была ли я держать язык за зубами? Я не хотела ввязываться в это. Затем я заметила, что Генри направился к нему, чтобы поздороваться. Я не могла поверить своим глазам. Он ставил меня в неловкое положение. Я отказалась идти. Я осталась стоять возле столиков в баре и не сдвинулась с места в сторону Пэтси.
Генри был удивлен, но заметив, что я настроена решительно, просто кивнул Пэтси, и мы прошли к столику. Это была одна из незначительных деталей, которые выдают многое. Я поняла, что на долю секунды Генри решил подойти к Пэтси, потому что забыл, что пришел вместе со мной. Он забыл, что это не пятничная ночь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.