Глава 2 До чего мы дожили, о россияне?

Глава 2

До чего мы дожили, о россияне?

Каструм Долорис

10 марта 1725 года Петербург прощался с Петром Великим. После споров о том, где хоронить императора – в царской усыпальнице под полом собора Михаила Архангела в Кремле или в новом, еще не достроенном и не освященном Петропавловском соборе, было решено остановиться на последнем варианте – все понимали символическое значение связи основателя города с самим городом. Кто-то предложил поставить гроб с телом Петра в старой деревянной церкви, внутри недостроенного Петропавловского собора.

Весь февраль и десять дней марта гроб Петра находился в большой «сале» Зимнего дома, которая была превращена в «каструм долорис, или печальную салу». Ее убранство по роскоши и богатству превосходило все виданное до сих пор в новой столице, начиная с золотых шпалер на стенах, скульптур, больших мраморных пирамид с фигурами и траурными надписями, «которые толковали причину оных пирамидов», и кончая роскошным золоченым балдахином с мантией из золотой парчи, подбитой горностаями. В полутьме от постоянно завешанных черным флером окон и неверного света свечей непрерывным потоком шли тысячи людей без различия звания, чина и возраста, «плачуще и руку Отца целующе». Они подходили к гробу и видели своего царя преображенным и незнакомым. Вечно спешащий по улицам города, в потертом камзоле, заштопанных чулках, стоптанных башмаках, он был неузнаваем: в оклеенном золотой гладкой парчой гробе («на образ раки») лежал высокий человек в роскошном платье, вышитом серебром, с серебряной бахромой, в кружевах, с орденом Андрея Первозванного и голубой лентой через плечо. Византийская роскошь последнего одеяния Петра, гроба, зала, всей церемонии похорон как бы компенсировала скромность и даже бедность его обыденной жизни, окончательно ставя все на свои места: кесарю – кесарево.

Изучая историю похорон Петра, нельзя пройти мимо одного любопытного обстоятельства. Тело императора было перенесено из конторки в «печальную салу» уже 29 января, и источники противоречивы относительно того, было ли тело бальзамировано или нет, – все же оно простояло открытым сорок дней. Биограф Петра И.И.Голиков пишет вполне определенно, что «врачи вскрыли тело усопшего императора… и после бальзамирования внутренности его снят с лица его гипсовый портрет». О тайном вскрытии пишет и саксонский посланник Лефорт. Зато все другие дипломаты утверждают обратное. Голландец де Вильде сообщал, что 30 января открыли лицо царя, но «тело не бальзамировали и не вскрывали, при здешнем холоде оно продержится». Иного мнения был Берхгольц, записавший в дневник 8 февраля: «Его королевское высочество видел сегодня утром тело императора, которое уже почернело и попортилось». Прусский посланник Аксель Мардефельд сообщал в Берлин 9 февраля: «Труп покойного императора лежит еще на парадном ложе, несмотря на то, что он уже позеленел и течет… Императрица посещает своего покойного супруга еще ежедневно и оплакивает его и при этом вдыхает в себя много вредного испарения и подвергает опасности свое здоровье».

4 марта «в доме Государевом к печали печаль новая прибыла» – умерла заболевшая в 20-х числах февраля корью младшая дочь Петра Наталья, маленький гробик которой был выставлен в соседнем помещении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.