25. ЗРЕЛЫЙ И СТАРЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ МУЖЧИНЫ КАВКАЗСКОЙ РАСЫ

25. ЗРЕЛЫЙ И СТАРЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ МУЖЧИНЫ КАВКАЗСКОЙ РАСЫ

Голое тело человека. Плешивость. Седина. В глубокой старости человек кавказской расы воспроизводит питекантропа.

Если следить за развитием европейского мальчика, то мы увидим, что при достижении им зрелого возраста у него появляются вторичные половые признаки: усиление растительности на теле, появление так называемых «волос половой зрелости» на подбородке, губах и щеках (усы и борода), в носу и ушах, под мышками и на половых частях, изменение голоса с высокого на низкий, увеличение роста и веса, удлинение ног сравнительно с туловищем и проч., т.е. все признаки белого дилювиального человека. Некоторые из этих признаков, как например, низкий голос и растительность на лице, тесно связаны у нас с половым развитием, так как у кастратов они отсутствуют. Но в сущности они прямого отношения к половой жизни не имеют, так как у большинства низших рас, отличающихся слабым развитием растительности, волосатость вовсе не связана с половой зрелостью. У негров, например, бороды или вовсе не бывает или только в старости, бакенбарды же совсем не вырастают. А голос, как было приведено выше, у низших рас мало отличается по полам.

Связь этих признаков с половой зрелостью мужчины как бы напоминает нам о том обстоятельстве, что признаки дилювиального человека примешались к признакам питекантропа только путем полового общения, путем скрещивания.

С этого времени в мужчине начинает преобладать черты белой расы и, прерванная как бы посторонней вставкой, история развития белой расы, продолжается. Кровь ее, как бы временно побежденная кровью питекантропов, снова берет верх.

Если у современного белого мужчины густыми волосами покрывается не все тело, а только некоторые его части, на всем же остальном выростают только коротенькие и редкие волосинки, то это можно объяснить только результатом смешения нашего белого предка с питекантропом. По этому поводу не мешает несколько дольше остановиться на голой коже человека, которая, по словам Ранке «выделяет его из числа млекопитающих, покрытых за немногими исключениями, густою шерстью».

Факт этот уже давно интересовал науку, и немало было попыток его объяснить, но насколько мне известно, они были неудачны. Так, например, приписывали голую кожу прародине человека, которую искали в тропическом климате. Думали, что для него удобнее было быть голым, чтобы не страдать от тропических жаров. Но для того, чтобы естественный отбор мог действовать в этом направлении, нужно, чтобы волосатые люди вымерли. А в таком случае не одни люди, но и все животные тропического климата, покрытые шерстью, также должны были вымереть от жары, а это явный абсурд. На том же основании не выдерживает критики и преположение Бельта, что причиной явления были паразиты, так как невозможно допустить, чтобы от паразитов, да еще не внутренних или накожных, а наружных, могли вымирать какие-либо животные. Наконец, Дарвин сделал робкое предположение, что не лишились ли люди волос ради украшения, но при этом даже и не пытался подкрепить свои слова какими-либо доказательствами. Таким образом, вопрос о голой коже человека так и остается открытым.

Я объясняю его себе следующим образом. Как уже было сказано выше, дилювиальный человек покрылся во время ледникового периода белоснежной шерстью, которой требовала «охранительная окраска». А так как современный человек только отчасти покрыт волосами, и так как он гибрид, то ясно, что питекантропы принадлежали к числу животных безволосых и, следовательно, по закону Лейдига, были толстокожими. И, действительно, есть данные, подтверждающие такой вывод. Если низшие расы, в отличие от европейца, имеют в своих жилах более крови питекантропов, то ясно, что у них же мы должны искать и черты, отличавшие этих последних. И вот, в связи со слабой волосатостью желтой и черной расы, при измерении кожи негров она оказалась толще, чем кожа европейцев. Кроме того, у некоторых из низших рас кожа отличается тем, что дает многочисленные складки, подобно коже слонов. Так, например, бушменов Фритч описывает следующим образом: «Кожа бушмена уже с молодых лет поразительно суха, тоща и не снабжена жиром. При этом она имеет еще своеобразное строение, которое скорее можно сравнить со строением дубленной овечьей кожи. По-видимому, она лишилась своей эластичности уже на живом теле; повсюду, где она подвергается временному растяжению, как например в подмышечной впадине, на животе, вокруг колен и проч., кожа не натянута, но ложится глубокими складками». Нечто подобное пишут также о лопарях. «Они все худощавы и лица их так морщинисты, что даже самые молодые из них кажутся стариками. У кожи лопарей незначительная жировая подстилка». Но при этом надо все таки не забывать, что современные бушмены и лопари не питекантропы, а помесь с белой расой. Следовательно, у настоящих питекантропов кожа имела еще более сходство со слоновой. Если припомнить, что у кретинов, которых мы считаем за питекантропов, возрождающихся путем атавизма, кожа так же морщиниста и по описанию сходна с кожей бушменов, а у мекседемов, одной из разновидностей кретина, кожа бывает «затверделая, натянутая и лишенная волос», которую сравнивают с «кожей слона», наконец, если прибавить, что тело кретинов «безволосое, как у ребенка», то придется принять, согласно с Мортилье, что голая кожа унаследована нашим предком от ископаемой человекообразной обезьяной – обезьяны Oreopithcus Bambolii, которая занимала место в конце ряда человекообразных обезьян после гориллы и между Cynocefalus и макаком.

Теперь спрашивается, какой же вид должна была принять кожа у гибридов, составившихся из смеси волосатых людей с существами, покрытыми голой кожей. Ответ на это дает нам Дарвин: «По словам Ренггера, – говорит он, – нагота парагвайских собак или вполне передается, или вовсе не передается ублюдкам; однако, мне случалось видеть частное исключение на одной собаке такого происхождения, у которой часть кожи была покрыта волосами и часть нагая, причем обе части разделялись так же, как у пегих животных». Так как и мне самому доводилось наблюдать то же самое явление, то я и заключаю отсюда, что у ублюдков от голого и волосатого животного распределение на теле волосатых мест следует приблизительно тому же закону, как цветные пятна у пегих животных, т.е. получается животное с голой кожей, на которой только некоторые участки покрыты шерстью. И, действительно, современный человек, в особенности европеец, иред-ставляет нам именно подобную картину; он весь голый, за исключением верхней части головы, бровей, бороды, усов, подмышечной впадины и половых органов.

Известно далее, что у пегих животных цветные пятна располагаются двояко: у одних без всякой правильности и симметрии, а у других, как «подпалины» у гончих собак, всегда на одном и том же месте. Последнее повторяется и у людей с их волосяными пятнами. Произошло это, вероятно, потому, что у белого дилювиального человека волосяной покров был не везде одинаков. На тех местах, где теперь сохранились волосы, он был гуще, чем на остальном теле. И, действительно, по Дарвину, «тонкий шерстообразный пух», так называемый Lanugo, «появляется у человеческого зародыша прежде всего на бровях и лице, в особенности вокруг рта».

Что касается волосяного покрова на голове взрослого мужчины кавказской расы, то здесь у некоторых индивидуумов замечается особенность, свойственная почти исключительно ему, а именно лысина. Известно, что она встречается редко: у женщин белой расы, у наших низших сословий, у низших рас и у кретинов. У негров, по исследованию Гульда, плешивость бывает реже, чем у белых. Мулаты страдают ею чаще, чем негры, но реже, чем белые. У краснокожих индейцев она еще более редкое явление, чем у негров.

Все это дает повод заключить, что густая шевелюра была принадлежностью питекантропа, а у белого дилювиального человека, хотя не было лысины, но голова была покрыта более короткими и редкими волосами, чем усы и борода. Действительно, у Дарвина мы находим, что «у человеческого зародыша волосы на лице длиннее, чем на голове». «Отсюда следует, – говорит этот ученый, – что наши получеловеческие родоначальники не имели длинных косм, и что последние – приобретение позднейшего времени».

Поэтому густая шевелюра в настоящее время составляет принадлежность тех людей, которые ближе но крови к питекантропу, т.е. у низших рас, низших сословий в Европе и женщин, а лысина – у тех, которые приближаются к белому дилювиальному человек. «Существует, по-видимому, известное соотношение, – говорит Деникер, – между обилием волос на голове и на теле. По наблюдениям Гильгендорфа, у японцев при слабой растительности волос на остальном теле, имеется по 252 и до 286 головных волос на квадратный сантиметр кожи, тогда как у волосатых айносов число это доходит только до 214».

Происхождение лысины объясняют обыкновенно слабостью волосяных мешочков, происходящею от старости и от неблагоприятных условий культурной жизни. Но мне это объяснение кажется неправдоподобным. Во-первых, в настоящее время вовсе не редкость встретить лысых между молодыми мужчинами. Во-вторых, если культура имеет влияние на выпадение у человека волос, то почему они крепко сидят на голове у культурной женщины, а полное отсутствие волос на голове в виде врожденного уродства встречается у папуасов Новой Гвинеи, ничего общего с культурой не имеющих.

Исчезновение у европейского питекантропа его богатой шевелюры, несмотря на холод ледникового периода, мне кажется, будет понятно из следующего:

По словам Ломброзо, мыслителям, так же как и помешанным, свойственно постоянное переполнение мозга кровью (гиппермия). Мы знаем также, что для понижения температуры крови и для уменьшения ее прилива к голове в больницах для умалишенных прибегают к бритью головы и к поливанию ее холодной водой. Следовательно, густой волосяной покров на голове, как плохой проводник тепла, в некоторых случаях может явится помехой для правильного отправления мозга.

Если у первобытного человека ледникового периода кровеносные сосуды на поверхности всего тела были покрыты только безволосой кожей, а на голове толстой костью черепа с шапкой длинных густых волос и, если, вследствие хода естественного отбора, температура крови и ее приток к мозгу должны были повыситься, то кровь в голове стала гораздо сильнее нагреваться, чем во всем остальном теле. Чтобы установить равновесие температуры между головой и остальным телом, нужно было одно из двух: или чтобы кожа на всем теле утолстилась и покрылась такими же густыми волосами, как на голове, или, чтобы голова освободилась от излишнего волосяного покрова. Последнее, разумеется, было проще. Позже, когда белый дилювиальный человек смешался с питекантропом и унаследовал от него густую шевелюру, это во многих случаях должно было вредно отозваться на его мозгу. А именно, если человек наследовал полнокровие и гиппермию от белого предка, а волосяной покров на голове от питекантропа, то температура крови в его голове становилась слишком высока. Это нарушало правильность отправления мозга и, вероятно, заставило принять в виде гигиенической меры, как обязательный обычай, бритье головы, которое мы в настоящее время и наблюдаем у мусульман, китайцев и многих других народов.

Наоборот, если смешанный человек наследовал от белого предка размеры, устройство головы и ее слабую растительность, а от питекантропа – слабое кровообращение, то голова его зябла и снова получалось неправильное отправление мозга. Это вызывало как гигиеническую меру ношение шапки, с которой европеец в настоящее время никогда не расстается под открытым небом, а у евреев требуется ношение ее даже в храме молитвы.

Кроме того, допустив, что слабая растительность на голове была совершенно нормальным явлением у белого дилювиального человека, мы найдем подтверждение нашей догадки еще и в других фактах действительности. Так, например, известно, что голова наша легче переносит низкую температуру, чем все остальное тело и наоборот, не выносит высокой температуры. Пот, который понижает температуру тела, являясь регулятором против сильного ее повышения, выступает у нас прежде всего на лбу. Вероятно, отсюда же берет свое начало древнее народное гигиеническое правило: «держи голову в холоде, а ноги в тепле».

Но все приведенные нами факты говорят только о причинах слабости волосяного покрова на голове белого дилювиального человека. Что же касается полного отсутствия волос на этой части тела у смешанных рас к нему близких, то его, вероятно, нужно отнести к результатам смешения. Волосяной покров исчезает на голове, надо полагать, потому же, почему и на всем остальном теле.

Если мы обратимся теперь к старческому возрасту белого мужчины, то встретим явление, хотя всем нам очень хорошо известное, но тем не менее остающееся в некоторых отношениях загадочным. Я говорю о седине. Появление седины физиологи объясняют тем, что старые окрашенные волосы постепенно выпадают и заменяются новыми, лишенными красящего вещества, но зато очень богатыми воздухом. Само уничтожение красящего вещества объясняется поглощением клеток или зерен его фагоцитами (белыми кровяными шариками). На этих объяснениях мы обыкновенно и успокаиваемся, считая явление седины совершенно понятным. Мы так свыклись с видимой связью седины со старостью, что считаем эти два явления неразлучными. Но между тем, если присмотреться к делу поближе, то сейчас же являются вопросы неразрешимые при нашем современном знании. Оказывается, например, что различные человеческие расы, различные сословия и оба пола неодинаково относятся к седине. Антропологи говорят нам, что седина составляет чуть ли не исключительную принадлежность белой расы и ищут причину этого в нашей культуре. «Седых голов между европейцами, – говорит Ранке, – встречается всего больше. Седение начинается у нас вообще раньше, чем у других народов. Несомненно, что обесцвечивание волос в старости встречается у темноцветных племен гораздо реже и наступает позже, чем у европейцев». Все-таки среди черных Африки, по словам Фрит-ча и др., не очень редко можно видеть седых, гораздо реже они встречаются среди американских индейцев. По данным Форбса, у индейцев Перу волосы не седеют. Приблизительно тоже говорит по этому поводу и А. фон Гумбольдт: «Путешественники, которые судят лишь по физиономии индейцев, склонны думать, что между ними мало стариков. И, действительно, очень трудно составить понятие о возрасте туземцев, если не просматривать метрических списков… Волосы их никогда не седеют, и гораздо труднее встретить индейца, чем негра, с белыми волосами».

К этому я должен добавить свое собственное наблюдение, что между нашими и, в особенности, польскими крестьянами гораздо реже, чем между интеллигенцией, можно видеть седых стариков. Волосы их иногда до глубокой старости сохраняют свой первоначальный цвет. У кретинов, как было говорено выше, волосы никогда не седеют.

Факты такого рода объясняют обыкновенно тем, что культура разрушает и старит человека скорее, чем следует. Но это объяснение не основано ни на чем ином, кроме совпадения более полной седины с областью распространения культуры, а потому с полным правом его можно заменить другим, а именно, что седение в старости есть такой же антропологический признак современной белой расы, как длинная голова, высокий рост, короткое туловище и проч. Происходит она не от каких-либо внешних факторов, а по закону Геккеля, как воспроизведение в жизни индивидуума истории развития его рода.

Наблюдая даже поверхностно случаи полной или частной преждевременной седины, мы убеждаемся, что она вовсе не является одним из симптомов разрушения тела. Человек, преждевременно поседевший, не отличается от других людей ни в отношении здоровья, ни в отношении половой жизни, а потому седина совершенно неосновательно считается у нас признаком разрушения. В жизни человека она играет такую же роль, как белый цвет шерсти у кошки или собаки. Это ничто иное, как альбинизм, появляющийся у мужчин и, сравнительно реже, у женщин тех рас, которые стоят по крови ближе к белому дилювиальному человеку, как одна из характерных черт этого последнего. Ее появление совпадает с концом зрелого возраста. Если же мы привыкли относить ее к старости, то это потому, что одновременно с ней впервые появляются у человека и другие черты, явно принадлежащие старости.

Что к старческому возрасту у европейца все более и более прибавляется черт белого дилювиального человека, доказывает, между прочим, и тот факт, что «частичный гигантский рост», т.е. чрезмерное расстояние отдельных частей тела, случается обыкновенно «в более поздней поре жизни».

Сверх того, в старости у белого человека обоих полов появляются еще многие другие признаки, которые его белому дилювиальному предку не принадлежат: 1) кожа его лишается жировой подкладки и складывается в морщины, 2) цвет кожи становится красным, желтым или темным. Впрочем, окрашивание кожи, так же, как и морщины, появляется у человека в небольшом количестве еще в зрелом возрасте далеко до старости. Потемнение кожи дает, между прочим, возможность различать по наружности возраст белого человека. Кроме того, в старости замечается 3) уменьшение роста человека. Так, по измерениям Кетле в Бельгии, максимум роста приходится на возраст от 30 до 50 лет, а потом уменьшается следующим образом:

Мужчины Женщины

50 лет 1,686 м 1,580 м

60 лет 1,676 м 1,571 м

70 лет 1,660 м 1,556 м

80 лет 1,636 м 1,570 м

Вместе с тем, 4) ноги у старика сгибаются в коленях, и сам он сгорбливается, нуждаясь в палке для ходьбы. Рассказывают также, 5) что в глубокой старости (после 100 лет) у человека вновь прорезываются зубы и темнеют волосы. Что касается новых зубов, то мне самому приходилось наблюдать их у 120-летнего старика-еврея в Новоградоволынске.

Наконец, 6) в глубокой старости человек «впадает в детство», т.е. теряет память и становится так глуп и наивен, как ребенок. По словам одной болгарской сказки, он переживает в это время «возраст обезьяны», по своему безобразию и потому, что всех смешит своим поведением.

Если теперь припомнить характеристику низших рас и детей, то нетрудно догадаться, что шесть перечисленных признаков принадлежат питекантропу, в которого, таким образом, снова и обращается белый человек второй раз в глубокой старости.

Следовательно, эмбриологическое развитие современного белого мужчины заключается в том, что он два раза приближается к белому дилювиальному человеку: в состоянии зародыша и в зрелом возрасте, и два раза к питекантропу: в раннем детстве и глубокой старости.