29 ноября

29 ноября

Поздно вечером 28 ноября генерал Тарасов из 41-й армии вернулся из штаба Калининского фронта после совещания с Жуковым и Пуркаевым. На следующее утро, все еще в приподнятом настроении оттого, что сумел отчитаться перед Жуковым, он с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. Особенно твердо он был убежден в том, что 47-я механизированная бригада полковника Дремова сможет и впредь продвигаться в северном направлении в тылу противника восточное Белого, не встречая серьезных препятствий. А это, думал Тарасов, помешает немцам удерживать город и серьезно ослабит и без того ненадежную оборону противника у реки Нача, на пути следования Соломатина. Значит, продолжал мысль Тарасов, подвижный корпус Соломатина продвинется глубоко на территорию Ржевского выступа и выполнит свою важную стратегическую задачу. Тарасову не терпелось первым сломить сопротивление немцев и вызволить армию Кирюхина, зажатую на предмостном плацдарме у Вазузы.

Рано утром 29 ноября, пока левофланговые части 6-го стрелкового корпуса генерала Поветкина наносили очередной удар по немецким укреплениям с юга и юго-востока от Белого, бригада полковника Дремова покинула Шайтровщину и развернулась по заснеженным лесам в направлении реки Обша. Противник на пути почти не попадался, и бригада, маршируя батальонными колоннами, продвинулась очень далеко и к ночи захватила Мешково на шоссе Белый-Оленине, а также две деревни поменьше к западу, на южном берегу реки Обша. Теперь все коммуникации, ведущие в Белый, были перерезаны. Поскольку Дремову попалась горстка немецких разведотрядов, он запросил по рации подкрепление, необходимое для удержания позиций вдоль основных немецких артерий снабжения. Но к полуночи подкрепление так и не прибыло, не появилось оно и на следующий день: части, следовавшие за Дремовым, днем повернули на запад — очевидно, по приказу Тарасова, чтобы не упустить еще одну выгодную возможность выйти на восточные подступы к Белому.

В то время множество признаков убеждало генерала Тарасова и тех, от кого напрямую зависело это роковое решение, что штурм Белого с востока будет правильным шагом. Раньше в тот день 134-я стрелковая дивизия полковника Квашнина и 150-я стрелковая дивизия полковника Груза атаковали немецкие позиции к югу от Белого, чтобы прикрыть Дремова, продвигающегося на север. Сначала стрелки Груза выбили немецкие войска из Мочальники, отогнали к Батурине, и немцы сумели отвоевать утраченные позиции только с помощью решительной контратаки. Временный успех советских войск у Мочальники убедил Тарасова, что немецкая оборона Белого уже готова пасть. Поэтому он немедленно оттянул в сторону 91-ю стрелковую и 19-ю механизированную бригады, следовавшие за Дремовым на север, и дал им новый приказ: штурмовать укрепления на подступах к городу с востока. Вдобавок разведка донесла Тарасову о беспорядочном отступлении перепуганных немецких солдат по шоссе, ведущем на запад от Шайтровщины к Белому, и указала на преобладание паники во вражеских рядах. На основании этих сведений Тарасов принял решение развить успех прежде, чем немецкое командование перебросит в этот район свежие войска.

В полдень по приказу Тарасова полковник Ф.И. Лобанов остановил свою 91-ю стрелковую бригаду восточнее Бокачево на южном берегу реки Нача, повернул маршевую колонну на девяносто градусов и двинулся на запад по южному берегу Начи, в сторону реки Вена. Всего в четырех километрах за Веной находился вожделенный город Белый. Лобанов не подозревал о том, что также за Веной, на расстоянии менее одного километра от нее, расположился штаб немецких войск, обороняющих Белый. Штаб был замаскирован на длинном гребне, его защищали грозный 41-й танковый корпус и артиллерия 1-й танковой дивизии. Вскоре Лобанов узнал, что воспользоваться выбранной Тарасовым возможностью можно лишь ценой огромных потерь. Хотя к ночи бригада Лобанова захватила деревню Бокачево и немецкая пехота начала отступать, пехота и танки Лобанова наткнулись на огневой заслон немецкой артиллерии у Васнево, на высотах чуть западнее Вены. Когда до реки можно было уже добросить камень, атака Лобанова была остановлена со значительными потерями. Позднее днем Тарасов ввел в бой еще несколько подразделений, чтобы не упустить явной возможности. Он приказал свернуть с намеченного пути 19-й механизированной бригаде полковника Ершова, также спешившей на помощь полковнику Дремову, и вместо этого послал ее в подкрепление Лобанову и 150-й стрелковой дивизии, по-прежнему сражающейся за деревню Мочальники в нескольких километрах к югу (33).

Пока на юго-восточных подступах к Белому бушевал и сражения, никем не защищенная бригада Дремова находилась в подвешенном состоянии у берега Обши. Дремову удалось воздвигнуть легкий заслон у переправ через Обшу и временно перерезать немецкие трассы снабжения, ведущие из Оленине в Белый. Но для атаки с форсированием реки Дремову недоставало сил, как и для дальнейшего развития успеха и для надлежащей обороны тыла, в особенности жизненно важных коммуникаций по обе стороны от дороги Белый-Владимирское. Запрошенное и ожидаемое Дремовым подкрепление так и не прибыло.

А тем временем на юге Тарасов подгонял генерала Соломатина, требуя не упустить возможность, созданную успехом Дремова. Но Соломатин сомневался, что такая возможность вообще существует. Зная обстановку на фронте лучше, чем командующий его армии, он чувствовал, что Тарасов недооценил нарастающее сопротивление противника на реке Нача, а спада в этом сопротивлении пока не предвиделось. Утром, несмотря на сомнения Соломатина и после завершения начатой прошлой ночью перегруппировки, его корпус возобновил наступление на начинском участке фронта, в то время как 37-я механизированная бригада оставалась на месте и держала оборону на дальнем южном фланге. На рассвете 35-я механизированная бригада подполковника Кузьменко и 4-й танковый полк, усиленные небольшим отрядом, отправленной на север 37-й механизированной бригадой, нанесли удар по немецкому предмостному плацдарму в окрестностях Семенцово, на западном берегу реки Нача. Атака, которой предшествовали яростные залпы «катюш», поддержанная пехотным батальоном 75-й стрелковой бригады полковника Виноградова, деморализовала немецких солдат и вынудила их отступить с предмостного плацдарма. Атакующие части Кузьменко захватили деревню и переправились на восточный берег реки, где перерезали дорогу Белый-Владимирское. Ожесточенная схватка продолжалась уже у дороги, солдаты Кузьменко продвинулись и на север, и на юг, захватив двухкилометровый отрезок шоссе. Но к ночи свежие немецкие танковые гренадерские части и танки предприняли ряд мощных контратак, в ходе которых бригада понесла тяжелые потери живой силы и лишилась более чем половины своих 60 танков (34).

Кузьменко пришел к выводу, что его пехотной поддержки просто недостаточно для дальнейших атак и надлежащего прикрытия бронетехники. Поэтому к ночи он запросил у Соломатина подкрепления. Поскольку командир корпуса подкрепления не предоставил, Кузьменко отдал подчиненным приказ воздвигнуть линию обороны и приготовиться к возобновлению атаки на следующее утро.

На севере 65-я танковая бригада подполковника Шевченко с пехотным батальоном 78-й танковой бригады полковника Сивакова стремилась расширить плацдарм у деревни Басино к востоку от Начи. Дело продвигалось туго. Шевченко тоже не хватало пехоты, и хотя его войска оттеснили противника на километр к северу, в распоряжении Шевченко не было сил, необходимых для прорыва к бригаде Кузьменко, находившейся южнее плацдарма. Небольшое немецкое подразделение оказалось в буквальном смысле зажатым между бригадами Шевченко и Кузьменко, но ни одна из них не могла выбить упорного противника с его позиций. Не сумев сломить сопротивление немцев, Шевченко отдал приказ приданному ему взводу 45-й инженерно-саперной роты заложить в его секторе дороги обширные минные поля и тоже временно перевел свою бригаду в оборону. В то же время на севере 219-я танковая бригада полковника Давыдова неоднократно атаковала немецкие войска в Кушлево, к западу от Начи, а разведчасти, тем временем, обошли немецкие укрепления и нашли в тылу противника места для переправы через реку. К ночи войска Давыдова, наконец, разорвали линию обороны противника у Кушлево. В итоге небольшое немецкое подразделение ночью отступило на север, к своим соотечественникам, дислоцированным восточное Начи, а Давыдов приготовился продолжать наступление на рассвете следующего дня (35).

Поздно вечером Соломатин отчитался перед Тарасовым. Все еще держа на командира армии обиду за не предоставленное подкрепление, Соломатин подчеркнул, что ему необходимы как танки, так и пехота, и предложил передать под его командование резервную 48-ю механизированную бригаду. Тарасов опять отклонил его просьбу, заявив, что положение изменится к лучшему, как только падет Белый, и заверил Соломатина, что это произойдет уже на следующий день. «Тогда, — заключил Тарасов, — вы и получите свое подкрепление, и немецкие войска будут разбиты на всем участке Начи, и вы сможете продвинуться вперед так далеко, как потребуется». За неимением выбора Соломатин смирился с решением командира армии. В новом приказе он оставил 37-ю механизированную бригаду Шанаурина держать оборону на юге, а перед остальными бригадами поставил задачу закрепиться на позициях за рекой Нача. «Даже если я не смогу продвинуться вперед, — думал Соломатин, — по крайней мере, я удержу и, возможно, расширю ценный участок шоссе Белый-Владимирское. Тарасова устроят любые дополнительные успехи».

Для генерала Гарпе, командующего немецким 41-м танковым корпусом, 29 ноября стало переломным днем операции: хотя его укрепления в Белом и вдоль Начи были готовы пасть, 12-я танковая дивизия уже приближалась к полю боя. На рассвете передовые части 12-й дивизии находились менее чем в 30 км от него, дивизия могла начинать вводить войска в бой в тот же день. Это означало, что укреплениям Гарпе осталось продержаться своими силами всего двадцать четыре часа. Тем временем Гарпе находился в штабе 1-й танковой дивизии генерала Крюгера, наблюдая за ходом сражения в окрестностях Белого и предоставив удерживать реку Нача полковнику фон дер Медену и его боевой группе 1-й танковой дивизии.

Особенно генерала Гарпе беспокоили непрекращающиеся атаки в направлении Белого с юго-востока и мощный удар русской бронетехники в северном направлении, в сторону реки Обша. Утром боевая группа Кассница отразила несколько атак противника на юге, а в полдень, после того, как русские танки и пехота вновь захватили Мочальники, решительным контрударом 2-го батальона 113-го танкового гренадерского полка — последнего резерва боевой группы фон Витерсгейма — опять занял деревню (36). Но северный удар русской бронетехники оказался весьма опасным, поскольку перерезал все немецкие коммуникации, ведущие к Белому, и подверг сам город угрозе лобового штурма со стороны Шайтровщины на востоке. Хуже того, отразить удар Гарпе было нечем. Но, к его удивлению и облегчению, предсказанная атака по дороге так и не была предпринята, русские танковые соединения не переправились на северный берег Общи. Вместо этого русские обрушили интенсивные удары на Бокачево и Мочальники, где Гарпе был лучше подготовлен к столкновению с ними. Гренадеры 113-го танкового гренадерского полка и массированная артиллерия в Вас-нево эффективно отразили атаки противника.

В 13:30 генерал Модель приказал Гарпе из штаба 9-й армии:

«Форпост Белый удержать любой ценой» (37). В этом напоминании Гарпе не нуждался. Вскоре он передал всю 246-ю пехотную дивизию генерала Сири под командование генерала Крюгера из 1-й танковой дивизии, а Крюгер предпринял необходимые меры с целью разрешения кризисной ситуации. Прежде всего он ввел в бой последние дивизионные резервы — пять танков Pz.Kpfw.II и четыре бронетранспортера, чтобы поддержать разнородные части, введенные в бой ранее с целью обороны дороги на Шайтровщину. Затем он отделил от группы фон дер Медена артиллерийский батальон — для защиты южного фланга района прорыва у дороги. И, наконец, Крюгер приказал генералу Сири собрать все резервы 246-й дивизии, которые только удастся найти, и развернуть их к северу от реки Обша, близ переправы у Подвойской, а дивизии «Великая Германия» приказал развернуть батальон разведки к северу от реки, у Егорье. Удовлетворенный тем, что он сделал все возможное, чтобы преградить русской бронетехнике путь на север, Крюгер вместе с Гарпе стал ждать атак противника со стороны новой юны прорыва. Но ударов так и не последовало, и, по меньшей мере, в течение дня восточные укрепления у Белого оставались невредимыми.

Далее к югу боевая группа фон дер Медена также пережинала кризисную ситуацию и весь день боролась за свою жизнь. Атаки противника выбили и без того ослабленный разведывательный батальон (К-1) 1-й танковой дивизии с предмостного плацдарма у Семенцово, «разорвали» батальон, перерезали дорогу на Владимирское и окружили батальон у дороги, на восточном берегу реки. Еще одна атака, предпринятая русскими в южном направлении из Басино, оттеснила назад 1-й батальон 1-го танкового гренадерского полка и не дала ему соединиться с К-1. 2-й батальон танкового полка и другие остатки батальона разведки цеплялись за позиции у дороги далее на юг, но не могли прорваться к окруженному батальону. В непрерывной череде атак и контратак командир К-1, капитан Фрейгерр фон Фрейтаг погиб в ожесточенном бою вместе с множеством солдат. Немцам так и не удалось выбить русских с позиций у дороги, но в яростной схватке был уничтожен 31 русский танк (38). Немецкий участник этого боя позднее вспоминал о том, насколько серьезным было положение: «С востока надвигались русская пехота и танки. Пехота, стреляя из автоматов, ехала на броне. Положение боевой группы фон дер Медена вечером 29.11 стало чрезвычайно опасным: танковый гренадерский полк с подразделениями К-1 под командованием капитана Гупперта попал в окружение в Петелино <южнее Басино>. Учитывая измотанность батальона, мы понимали, что он вполне может быть уничтожен» (39). 29 ноября фон дер Медену не давал покоя один вопрос: смогут ли его измученные солдаты продержаться еще один день? Фон дер Меден, как и его начальник Гарпе, гордился своими подчиненными, но уже ни в чем не был уверен.