26 ноября
26 ноября
Если рассмотреть по отдельности приказы, полученные советскими формированиями второго эшелона ночью 25 ноября, они вряд ли покажутся бесчеловечными или противоречивыми. 6-й танковый корпус Армана с 170 танками должен был ночью форсировать Вазузу, а утром атаковать в секторе 247-й стрелковой дивизии, «чтобы немедленно развить успех дивизии и овладеть Нов. Гриневка, Никоново, Арестово, Подъяблонька, Бобровка» (13). После захвата этих немецких опорных пунктов корпусу Армана предстояло двинуться на запад и пересечь железную дорогу. К утру корпус должен был собраться для атаки к востоку от рек, 22-я танковая бригада и 6-я моторизованная стрелковая бригада — восточнее Кузнечихи, 200-я танковая бригада — к юго-востоку от этой же деревни, а 100-я танковая бригада — к северо-востоку от Прудов. Тем временем генерал Крюков должен был вывести свою кавалерийскую группу в бывший район сбора 6-го танкового корпуса и приготовиться следовать за бронетехникой ближе к вечеру 26 ноября. Пехотинцам 8-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Захарова предстояло выйти к переправам вместе с 100-й танковой бригадой, а также переправиться на западный берег реки далее к югу. Одновременно 1-я мотострелковая дивизия генерала Рявякина должна была переправиться через реку по следам 6-го танкового корпуса и совместно с наступающей кавалерией. Все это означало, что за какие-нибудь 24 часа, преимущественно ночью и под почти непрерывным изматывающим огнем немцев, свыше 200 танков, 30 тысяч пехотинцев и 10 тысяч кавалеристов должны выдвинуться вперед по двум дорогам, и без того разбитым постоянным артиллерийским огнем.
Но если рассмотреть все эти приказы в совокупности, ясно, что ни один из них выполнить невозможно. Ночь с 25 на 26 ноября стала кошмаром для штабных офицеров (14). Несмотря на все старания офицеров штаба армии и штабов наступающих формирований, войска и техника на марше неизбежно перепутались и задержались в пути. В результате ни одно формирование не сумело завершить сосредоточение к назначенному времени. 6-й танковый корпус закончил выдвижение в район сбора к середине утра, в то же время, когда 8-й гвардейский стрелковый корпус завершил развертывание в боевой порядок у реки. В тылу кавалерийский корпус потратил почти целый день на то, чтобы занять позиции, оставленные 6-м танковым корпусом, а 1-я гвардейская мотострелковая дивизия вообще не сдвинулась с места. В итоге к рассвету 26 ноября 247-я и 331-я стрелковые дивизии возобновили продвижение к плацдарму, но без дополнительной поддержки бронетехники. В довершение всего, немецкие войска уже начали предпринимать местные контратаки с целью отвоевать потерянные вчера территории.
В 6:30, в предрассветной темноте, 1-й батальон 14-го пехотного полка под командованием подполковника Кэтера и при поддержке пяти танков 1-го батальона 13-го танкового гренадерского полка нанесли удар по русским позициям севернее Пруды. Одновременно kampfgruppe фон Боденхаузена, составленная из 2-го батальона 215-го гренадерского полка и нескольких поддерживающих танков, атаковала позиции русских у Зеваловки. Между ними разведчасти самокатчиков и 9-й батальон 14-го танкового гренадерского полка воздвигли тонкий щит, упреждая новое наступление русских и прикрывая фланги контратакующих немецких сил. Почти непрестанный артиллерийский огонь противника нарушил порядок сбора немецких частей для атаки и продолжал, как минимум, затруднять связь.
Контратака фон Боденхаузена немедленно столкнулась с трудностями и в 6:30 была решительно остановлена к северо-востоку от Никоново русской пехотой, которую поддерживали танки, противотанковые орудия и умело примененные противотанковые ружья. Войскам фон Боденхаузена пришлось уйти в глухую оборону в условиях угрозы со стороны прибывающих русских войск, в том числе шестидесяти танков, собирающихся в преддверии новой атаки. На левом фланге фон Боденхаузена 2-й батальон 14-го гренадерского полка и 1-й батальон 14-го танкового гренадерского полка были вскоре сметены и рассеяны возобновившимся наступлением русских, командир танкового батальона получил ранение. Атака подполковника Кэтера из Прудов потерпела фиаско, поддерживающий батальон 13-го танкового полка был уничтожен. В итоге части Кэтера отступили к северным окраинам населенного пункта Хлепень, где и закрепились (15).
Известия с северного участка фронта оказались для немцев более обнадеживающими. В 9:00 русская пехота возобновила атаку при поддержке танков Т-34, наступающих под прикрытием тумана. Батальон 195-го гренадерского полка и 2-й батальон 14-го танкового гренадерского полка отразили атаку к 11:00, уничтожив около 10 русских танков и потеряв четыре своих. Несмотря на неоднократные попытки русских перехватить инициативу, немцы удержали оборону у Гредякино.
К 12:00 фон Арниму стало ясно: чтобы избежать серьезного ухудшения ситуации по всему участку Вазузы, необходимо и подкрепление, и новый план действий. И он отдал 9-й танковой дивизии приказ сформировать две боевых группы, названные по фамилиям командиров — Ремонта и фон Цеттвица. Каждая состояла из сорока танков, материально-технического обеспечения и бронепехоты. Эти две группы должны были наступать по шоссе Ржев-Сычевка, оказывая сопротивление авангарду атакующих русских. Но обе группы сообщили, что готовы вступить в бой не раньше 27 ноября. Тем временем фон Арним приказал 2-му батальону 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии (kampfgruppe Бюшена) с приданными ему восемью тяжелыми танками держать оборону в секторе Хлепень вместе с 5-й танковой дивизией (16). Однако и батальон смог выдвинуться на позиции лишь к концу дня. В 14:00, едва были отданы эти приказания, в центральном секторе начался настоящий ад: совместной атакой тяжелых русских танков и пехоты были сметены стоящие в обороне немцы, поэтому возникла необходимость в изменении приказов. Новое наступление русских началось как раз в то время, когда командующий 5-й танковой дивизией генерал Метц и фон Арним обсуждали наилучший способ ликвидации плацдарма противника. Метц предлагал атаковать с севера, от Кобылино, где разведбат дивизии (К-55) и 2-й батальон 14-го танкового гренадерского полка по-прежнему твердо удерживали Гредякино по краю прорыва. То, что немцы досконально изучили эту местность, должно было облегчить атаку боевой группы 9-й танковой дивизии, а она в случае успеха — отделить главные силы русских на севере и на участке Вазузы. С другой стороны, фон Арним хотел нанести прямой удар восточнее Никоново, по направлению к Вазузе. Метц возражал: несмотря на то что этот путь к реке действительно кратчайший, на нем придется выдержать столкновение с крупными бронетанковыми соединениями противника. В довершение ко всему на КП дивизии прибыл генерал-майор Шеллер, командующий 9-й танковой дивизией, и сообщил, что боевая группа 1-й танковой дивизии под командованием Бюшена будет готова к действиям не раньше вечера. Поэтому он порекомендовал отложить контратаку до полной готовности группы. Метц настаивал на том, что обстановка требует немедленных действий, и без дальнейшего обсуждения было принято решение атаковать из Никоново и Большого Кропотово на восток, не дожидаясь прибытия боевой группы Бюшена (17).
Приняв это решение, генерал фон Арним, командующий 39-м танковым корпусом, изменил приказы, чтобы обеспечить согласованность действий сил к северу и к югу от предмостного плацдарма, который приобрел особое значение, поскольку уже возникла угроза прорыва русских к шоссе Ржев-Сычевка и рассечения немецких войск. Генерал-майору Фелькеру, командующему 78-й пехотной дивизией, штаб которой находился в Сидорове, фон Арним поручил командование всеми силами 5-й танковой дивизии у южной границы плацдарма, а на генерала Шеллера из 9-й танковой дивизии возложил ответственность за северный сектор. Генералу Шеллеру предстояло держать под контролем свою дивизию (когда она прибудет) и подразделения 5-й танковой и 78-й дивизий, ведущих борьбу к востоку от дороги Ржев-Сычевка и у северной границы плацдарма. Шеллеру было приказано удерживать оборону на северной границе предмостного плацдарма и атаковать в восточном направлении совместно с боевой группой 9-й танковой дивизии, когда она выйдет на исходные рубежи. А тем временем генералу Фелькеру предстояло стабилизировать южную границу от Подосиновки до Хлепень (18). Решение оказалось более чем своевременным, поскольку уже в середине дня русские бронетанковые соединения нанесли сокрушительный удар на стыке двух немецких групп.
Ни полковник П.М. Арман и командиры подчиненных ему бригад, ни экипажи танков и мотострелки русского 6-го танкового корпуса в ночь с 25 на 26 ноября не спали. Выполнение приказов Кирюхина уже вымотало их, а врага они еще и в глаза не видели. Всю ночь и утро длинные колонны танков и грузовиков мучительно медленно продвигались в темноте по бесконечным заснеженным дорогам речной долины, форсировали замерзшую Вазузу, взбирались на противоположный берег, к указанным районам сбора. Колонны постоянно находились под изматывающим огнем противника, уничтожающего без разбору и усталые войска на марше, и закоченевших солдат комендантской службы, выстроившихся у обочины и указывающих путь к местам заправки. К тому времени, как над дорогой забрезжил серый утренний свет, канонада усилилась далеко впереди, с ней смешались треск противотанковых пушек и стаккато автоматной стрельбы. Стало ясно, что атака уже началась. Где-то на передовой находилась пехота 247-й стрелковой дивизии, вместе с которой продвигающимся солдатам предстояло наступать, но где именно — искать было некогда.
Незадолго до 13:00 бронетанковые колонны доползли до передовых районов сбора и устало и терпеливо ждали еще час, когда подтянутся танки, попавшие в заторы на переправах через реку (19). Все танки так и не успели достигнуть района сбора вовремя, но откладывать наступление и дальше Арман уже не мог. В 13:30 он в последний раз посовещался с командирами подчиненных ему бригад, узнал, что все готово, и дал команду выступать в 14:00. По его сигналу армейская артиллерия в последний раз дала мощный заградительный огонь по его участку фронта, и четыре бригады наконец выдвинулись вперед, к боевому порядку 247-й стрелковой дивизии, которая уже сражалась за несколько деревень, превращенных немцами в опорные пункты. Отличить своих от врагов и определить, какая из деревень кем захвачена, было нелегко, но для полковника Армана это не имело значения. Ему приказали любой ценой выйти к дороге Ржев-Сычевка, и он вместе с командирами бригад твердо решил выполнить приказ. Наступая сразу тремя бригадами, танковые колонны Армана шли попарно — в одном месте преодолевая сопротивление немцев, в другом обходя их опорные пункты. Фланги колонн несли потери от противотанкового огня, отряды немецких пехотинцев оказывали сопротивление, отступали или закреплялись в деревушках по обе стороны пути следования бригад. Путаница достигла апогея, колонны ориентировались лишь по смутным очертаниям фронтовой полосы; некоторые из них поддерживала советская пехота, другие действовали самостоятельно.
На правом фланге корпуса 22-я танковая бригада полковника Н.Г. Веденичева атаковала укрепленные деревни Большое Кропотово и Малое Кропотово — кирпичные дома, которые немцы превратили в неприступные крепости. Завязался ожесточенный и кровопролитный бой, танковые бригады пытались выбить упорно обороняющихся немцев из деревень. Танкистам удалось войти в них, но немецкие солдаты повсюду цеплялись за отдельные позиции, а штаб немецкой 5-й танковой дивизии временно переместился на несколько километров к западу. Измученный атакой и потерявший почти половину из своих шестидесяти танков, к вечеру полковник Веденичев расположился лагерем чуть западнее Малого Кропотово, оставив несколько батальонов пехоты из 247-й пехотной дивизии защищать Большое Кропотово. Ближе к ночи 2-й батальон танковой бригады под командованием капитана М.С. Пинского вырвался вперед, чтобы захватить сектор шоссе Ржев-Сычевка близ Березовки и подступить к ключевой деревне Ложки южнее стратегически важного моста через Осугу. Пинский добился успеха, но к ночи немецкие контратаки выбили усталую пехоту 247-й стрелковой дивизии из Большого Кропотово (20). Воплощение упрямого сопротивления немцев, генерал Метц, перевел штаб своей дивизии обратно в деревню. Так Метц показал образец действий, препятствовавших советскому наступлению на всем протяжении этой операции. Как бы далеко ни продвигалась советская бронетехника, докучливые немецкие части продолжали занимать ключевые опорные пункты у нее в тылу.
Пока 22-я танковая бригада сражалась за две деревни и прорывалась к дороге на Сычевку, солдаты полковника И.Т. Есипенко из 6-й мотострелковой бригады двигались вперед на нескольких танках, на машинах соседних танковых бригад и пешком, отклонившись на север от пути 22-й бригады, обходя сбоку немцев, защищающих Кобылино, и угрожая с тыла защитникам Гредякино. В жестокой схватке южнее Гредякино полковник Есипенко был убит, его заменил комиссар Е.Ф. Рыбалко (21).
На левом фланге 22-й танковой бригады 200-я бригада полковника В.П. Винокурова и 100-я танковая бригада полковника И.М. Иванова устремились на запад через Бобровку, Никоново, Арестово и Подосиновку, и в конце дня заняли позиции в нескольких километрах восточное шоссе Ржев-Сычевка. Но, торопясь прорваться к дороге, они не смогли полностью выбить противника из деревень, через которые прошли. В итоге к ночи обошедшие их и контратаковавшие немецкие подразделения отбили Никоново, Арестово и Подосиновку у последовавшей за танками советской пехоты. 6-й танковый корпус выполнил основную задачу этого дня. Его бригады вышли или почти вышли к магистрали, но эта победа далась им ужасной ценой. За несколько часов яростной схватки корпус потерял половину своих ста семидесяти танков и почти половину личного состава. Мало того, запасы боеприпасов и топлива иссякали, а их пополнение оставалось под вопросом, пока немцы не будут выбиты из деревень по обе стороны от путей снабжения корпуса. Но эти соображения для Армана оставались второстепенными. Ему приказали перерезать дорогу Ржев-Сычевка, и завтра он намеревался сделать это.
Как только танковый корпус Армана перешел к действиям, в лоб и с флангов наступающим советским танкам ударила первая крупномасштабная контратака противника. В 17:30, когда на поле боя уже стемнело и русские танки гнали остатки немецкого 14-го гренадерского полка и поддерживающих танковых частей на юго-запад от Арестово, к шоссе Ржев-Сычевка, боевая группа 9-й немецкой танковой дивизии под командованием полковника Хохбаума, подготовившаяся к бою раньше, чем ожидалось, бросилась в атаку на советскую пехоту, стоящую в обороне Большого Кропотово. Контратакой Хохбаума пехотинцы 147-й стрелковой дивизии были отброшены в открытое поле к востоку от деревни. Закрепившись в ней, боевая группа Хохбаума приготовилась к ночлегу и стала ждать вестей от немецких частей из южного сектора, где продолжали вспыхивать отдельные очаги сражений (22).
Южнее генерал Фелькер из 78-й пехотной дивизии изо всех сил пытался восстановить порядок в своем секторе фронта. Его левый фланг, охватывающий Арестово и Подосиновку, был рассеян; последняя надежда спасти мелкие немецкие подразделения, окруженные глубоко в тылу русских, улетучилась, как только русские бронетанковые войска продвинулись на запад, в сторону шоссе Ржев-Сычевка. Оставалось надеяться лишь на то, что 9-я танковая дивизия сумеет заполнить эту зияющую брешь. К середине дня батальон Фелькера и другие подразделения 13-го и 14-го танковых гренадерских полков восстановили почти сплошную линию обороны между Жеребцово и Хлепень, чтобы противостоять вновь введенной в бой русской пехоте (8-му гвардейскому стрелковому корпусу). Тем временем еще одна боевая группа 9-й танковой дивизии под командованием полковника Ремонта готовилась к наступлению на север вдоль дороги Ржев-Сычевка, навстречу продвигающимся русским бронетанковым частям.
Позднее тем же днем фон Арним из 39-го танкового корпуса ввел очередные изменения в организации командования, соответствующие стремительно меняющейся обстановке. Он возложил на 9-ю танковую дивизию генерала Шеллера ответственность за проведение контратак против основных русских бронетанковых войск вдоль дороги Ржев-Сычевка и к востоку от нее. Одновременно фон Арним поручил 5-й танковой дивизии генерала Метца возвести блокирующие позиции по всей периферии предмостного плацдарма от реки Осуга до Жеребцово (23). Но все прочие контратаки немцев тем вечером захлебнулись — возобновился снегопад.
26 ноября немцам лишь чудом удалось избежать катастрофы. Эффективно перемещая свои войска, они сумели удержать оборону на флангах русского предмостного плацдарма. Несмотря на то что авангард русских бронетанковых войск — по оценкам немецкого командования, почти 200 танков — подошел почти вплотную к шоссе Ржев-Сычевка, он явно не выполнил предполагаемую задачу первого дня наступления. Северный фронт у Гредякино держался крепко, как и немецкие укрепления у Жеребцово и Хлепень. Более того, немецкие резервы заняли выгодные позиции, чтобы вступить в бой с крупными русскими танковыми силами, если те возобновят атаку. Однако эти успехи дались дорогой ценой. За первые два дня наступления 5-я танковая дивизия потеряла 91 человека убитыми, 318 — ранеными, 156 — пропавшими без вести, а потери 78-й пехотной дивизии были еще больше (24). Позднее тем же вечером генерал Фелькер рапортовал в штаб корпуса: «Все подразделения серьезно ослаблены, <имеются> большие потери техники и оружия, особенно легких и средних противотанковых пушек и тяжелых орудий пехоты» (25). Русские заплатили за достигнутый успех еще дороже: немцы насчитали по меньшей мере 50 уничтоженных русских танков, заснеженные поля перед немецкими и русскими позициями и между ними были усеяны трупами советских солдат в бурой и белой одежде.
Вечером 26 ноября интенсивность боев ослабла, немцы предприняли отчаянную попытку вновь наладить снабжение своих войск на передовых позициях. Но это было нелегко: многие подразделения по-прежнему оставались отрезанными, транспортные пути во многих местах пересекали русская пехота и бронетехника. Майор Штейгер, защищающий Гредякино со своим 2-м батальоном 14-го танкового гренадерского полка, очутился почти в окружении, топливо и боеприпасы у него были на исходе. Поэтому он сформировал из нескольких оставшихся танков стационарные «команды» и распределил их по опорным пунктам. Немецкие войска, отвоевавшие Большое — Кропотово, тоже были почти окружены, и никто не знал, где именно русские нанесут самые мощные удары утром.
По другую сторону линии фронта Конев и Кирюхин, к которым присоединился на КП 20-й армии Жуков, также подводили итоги дня. Увиденное отнюдь не радовало их, Жуков то критиковал своих подчиненных, то подгонял их. На вечерних совещаниях выяснилось, что 326-я, 251-я и 331-я стрелковые дивизии продолжают бои по указанным направлениям без сколько-нибудь заметных результатов. Транспортный затор у реки помешал им перегруппироваться и двинуться на помощь 247-й стрелковой дивизии на предмостном плацдарме. Ценой больших потерь в живой силе и технике 42-я гвардейская стрелковая дивизия прорвалась к окраине Гредякино, продвинула батальон в немецкий тыл к западу от деревни и захватила несколько строений на ее окраине. Но наступательная мощь была растрачена, поддерживающая бронетехника большей частью повреждена или уничтожена. Это означало, что лишь 247-я стрелковая дивизия могла взаимодействовать с 6-м танковым корпусом по мере его продвижения в глубь немецкого тыла со стороны предмостного плацдарма.
По мере продвижения вперед 6-го танкового корпуса поддержка артиллерии становилась недостаточной — поначалу из-за трудностей в выявлении целей на поле боя, представляющем собой «лоскутное одеяло» перекрывающих позиций, а впоследствии — из-за возобновившегося сильного снегопада. Снег также препятствовал действиям советской авиации, которая попыталась приступить к воздушной операции на второй день наступления. Следовательно, ни артиллерия, ни пехота, ни кавалерия не поддерживали наступление танков (26). Этим объясняются огромные потери под немецким противотанковым огнем и минимальное продвижение. Самым досадным было то, что кавалерия и пехота не имели возможности вступить в бой, поддержать действия 6-го танкового корпуса. 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Крюкова выдвинулся в бывший район сбора танкового корпуса восточнее реки Вазуза, разведотряд кавалеристов пробился через расположения войск, сосредоточенных близ Вазузы, и вышел к переправам, которыми мог бы воспользоваться на следующий день. Наконец 20-я кавалерийская дивизия полковника П.Т. Курсакова достигла восточного берега реки. Но офицер оперативного отдела штаба 20-й армии сообщил полковнику, что все переправы через реку заняты армейскими тыловыми службами и подразделениями материально-технического обеспечения (27). Курсаковбыл вынужден встать на ночь лагерем на восточном берегу реки и ждать новых приказов. Остальные части кавалерийского корпуса продвинулись немногим дальше.
Тем временем 8-й гвардейский стрелковый корпус генерала Захарова достиг реки, передовые части 150-й и 148-й стрелковых бригад сумели переправиться через нее и вступить в бой севернее Хлепень. А в это время основные силы, особенно 26-я гвардейская стрелковая дивизия, оставались на восточном берегу реки и бездействовали. 1 — я гвардейская мотострелковая дивизия генерала Рявякина и поддерживающая ее 31-я танковая бригада попали в плотный транспортный затор на полпути между районом сбора и назначенной переправой через реку (28).
По настоянию Жукова и Конева поздно вечером Кирюхин издал новые приказы. Утром танковый корпус полковника Армана должен был возобновить движение к шоссе Ржев-Сычевка. Кавалерии Крюкова предстояло переправиться через Вазузу ночью и рано утром, а затем ринуться вперед, поддерживая бронетехнику; следующим за ней пехотинцам Захарова и Рявякина — укрепить оборону предмостного плацдарма, уничтожить сохранившиеся очаги сопротивления противника, расширить район наступления на флангах. Планируя поддержку артиллерии на очередной день операции, собравшиеся военачальники с досадой услышали, что артиллерия армии не смогла выдвинуться вперед и потому не в состоянии поддерживать операцию вдоль дороги Ржев-Сычевка и за ней. Жуков обрушился на подчиненных и, несмотря на отсутствие артиллерии, настоял на продолжении атаки. Рано утром 27 ноября полковник Арман из 6-го танкового корпуса доложил в штаб 20-й армии, что он не сможет выполнить новый приказ Кирюхина, пока его части не получат снабжения и подкрепления (см. карту 8) (29). Поскольку немцам удалось отвоевать несколько деревень у него в тылу, а запасы топлива и боеприпасов стремительно иссякали, Арман заявил, что продолжение атаки равносильно самоубийству. После ожесточенного спора Армана с Кирюхиным последний нехотя признал правоту первого. Кирюхин разрешил бригадам Армана занять оборонительные позиции неподалеку от дороги Ржев-Сычевка и на окраинах Подосиновки. Сам Кирюхин и штаб армии посвятили остаток дня отправке подкрепления и упрочению шаткого положения на предмостном плацдарме Вазузы. Целый день батальон капитана Пинского из 22-й танковой бригады удерживал опасные позиции по другую сторону дороги Ржев-Сычевка, к югу от Ложки. В результате день ознаменовался суматошными передвижениями советских войск и ожесточенными локальными боями у немецких опорных пунктов на территории предмостного плацдарма, а также контратаками противника извне.
27 ноября первоочередной задачей советских войск было выдвижение кавкорпуса генерала Крюкова вперед, в поддержку удара 6-го танкового корпуса, отложенного до утра 28 ноября (30). Сразу после полуночи и позднее 8-й гвардейский стрелковый корпус генерала Захарова завершил переброску на территорию плацдарма, 20-я кавалерийская дивизия полковника Курсакова наконец переправилась через Вазузу близ Зеваловки и Прудов под периодическим артиллерийским огнем немцев и двинулась в сторону Никоново. В 2:00 3-я гвардейская кавалерийская дивизия полковника М.Д. Ягодина достигла Вазузы у населенного пункта Пруды, но, поскольку 20-я кавалерийская дивизия все еще продолжала переправляться через реку, Ягодину пришлось отложить дальнейшие передвижения до рассвета. В свою очередь, 4-я гвардейская кавалерийская дивизия полковника Г.И. Панкратова подошла к Вазузе в 6:15, но была вынуждена задержаться на восточном берегу, поскольку все переправы были заняты солдатами 3-й кавалерийской дивизии. Через несколько часов новым приказом штаба армии усталые колонны Панкратова были направлены на север, к новой переправе у Зеваловки. Происходящее напоминало трагикомедию ошибок. Вместо того чтобы выполнять боевую задачу, кавалерийский корпус тратил драгоценные часы на перемещение, ожидание и контрмарш, а тем временем 6-й танковый корпус бездействовал на виду у подтягивающихся немецких резервов. В советском отчете о ходе действий с горечью отмечалось:
«Ответственные офицеры штаба 20-й армии, руководившие переправами, настолько мало понимали обстановку, что продолжали переправу на западный берег реки обозов и тылов частей и в то же время оставляли на восточном берегу боевые части фронтового эшелона развития успеха. Следует также отметить, что и командование кавалерийского корпуса не проявило достаточной гибкости, чтобы предотвратить скопление войск на переправе в районе Пруды» (31).
Кто бы ни был в этом виноват, весь график наступления нарушился, понадобилось несколько часов, чтобы возместить ущерб и отправить кавалерию вперед. В 8:00 передовые части 20-й кавалерийской дивизии без поддержки взаимодействующих дивизий наконец вступили в бой, отбили у немцев Арестово и Крюково, но в конце дня были остановлены шквальным огнем противника. Тем временем 3-я гвардейская кавалерийская дивизия завершила переправу и в 11:00 атаковала немцев, держащих оборону Подосиновки и Жеребцово. К 22:00 полковник Ягодин прервал ряд безуспешных атак — после того, как его дивизия понесла исключительно тяжелые потери. Дальнейшие вечерние атаки с целью сокращения численности упорных немецких гарнизонов потерпели фиаско и не принесли ничего, кроме дополнительных потерь. 4-я гвардейская кавалерийская дивизия полковника Панкратова, едва переправившись через реку, весь день провела под огнем немецкой авиации и артиллерии, встав лагерем в балке у Кузнечихи. Не имея возможности открыть стрельбу, она пассивно оставалась на одном месте и при этом несла большие потери.
Введение в бой кавалерии Крюкова не помогло укрепить и советскую тыловую зону. Весь день немецкие бомбардировщики и штурмовики, а также орудия и минометы из неотвоеванных опорных пунктов вели эффективную и губительную стрельбу по обозам 6-го танкового и 8-го гвардейского стрелкового корпусов. Короче говоря, введение в бой кавалерийского корпуса с треском провалилось. И опять-таки в отчетах о ходе действий вина возлагается на штабы армии, фронта и самого кавалерийского корпуса:
«Необходимо также отметить, что при подходе 2-го гвардейского кавалерийского корпуса к переднему краю обороны противника командир корпуса был неправильно информирован штабом фронта о том, что противник якобы уже разбит и отходит, прикрываясь арьергардами, тогда как в действительности оборона противника не была еще полностью прорвана.
Разведка 2-го гвардейского кавалерийского корпуса работала плохо и к началу наступления не смогла дать командиру корпуса данных о действительной обстановке. В результате командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса действовал вслепую и избрал неудачный для данной обстановки метод наступления с ходу.
Части 20-й кавалерийской и 3-й гвардейской кавалерийской дивизий вступили в бой без достаточной огневой подготовки. Взаимодействие дивизий и полков было организовано плохо» (32).
В сущности, действия кавалерийского корпуса были наглядным примером в целом неудовлетворительных действий советских войск 27 ноября. К концу дня 6-й танковый корпус оставался неподвижным на позициях у дороги Ржев-Сычевка, отрезанным от пехоты и кавалерии усиления, вне зоны действия поддерживающей артиллерии. В течение дня он получил достаточно боеприпасов и топлива, чтобы возобновить наступление на следующий день, но ненадолго. На правом фланге 20-й армии 326-я, 42-я гвардейская и 251-я стрелковая дивизии продолжали атаковать немецкие позиции со стороны реки Осуга на Гредякино, но нигде, за исключением района к западу от Гредякино, эти атаки не принесли хоть сколько-нибудь ощутимых результатов. На западной окраине Гредякино солдаты 42-й гвардейской стрелковой дивизии чуть было не окружили упрямо сопротивляющийся 2-й батальон майора Штейгера из 14-го танкового гренадерского полка. Две стрелковых бригады 8-го гвардейского стрелкового корпуса укрепили свои позиции у Жеребцово и Хлепень, но, несмотря на неоднократные атаки, так и не продвинулись вперед. Позднее вечером 26-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора И. И. Корженевского, также из 8-го гвардейского стрелкового корпуса, выдвинулась вперед и заменила кавалеристов, измученных сражениями за Арестово и Подосиновку. Две ослабленных кавалерийских дивизии (20-я и 3-я гвардейская) отступили к новым районам сбора с приказом соединиться с взаимодействующей дивизией в ходе новой атаки утром, в помощь возобновившемуся наступлению 6-го танкового корпуса. Немилосердно затравленный Жуковым, Конев лично вынес Крюкову «выговор» за медленное продвижение и «потребовал», чтобы ночью усталые кавалеристы обошли немецкие опорные пункты и прорвались к дороге Ржев-Сычевка и железнодорожной ветке «любой ценой». У Крюкова и его подчиненных не осталось другого выхода, кроме как предпринять попытку.
В этот момент последние крупные формирования второго эшелона 20-й армии наконец достигли поля боя. Хорошо представляя себе, как измучена 247-я стрелковая дивизия, помощь которой ему предстояло оказать, генерал Рявякин неумолимо направлял свою 1-ю гвардейскую мотострелковую дивизию вперед (33). Преодолевая постоянное раздражение из-за бесконечных транспортных заторов, к середине дня 27 ноября он сумел успешно вывести дивизию к переправе через Вазузу у Зеваловки, миновав неистово бранящуюся дорожную охрану и ничего не понимающих офицеров штаба. В сгущающихся сумерках, не дожидаясь, когда подтянутся поддерживающие танки, Рявякин прямо с ходу ввязался в бой за немецкие опорные пункты у Никоново и Малого Кропотово. Атаковав Никоново без надлежащей поддержки танков, его 3-й гвардейский стрелковый полк вскоре был вынужден отступить под разящим автоматным и минометным огнем противника. Тем же вечером полк возобновлял атаки дважды, в отчаянной схватке погибла ровно половина из 3000 солдат полка. Та же участь постигла 1-й гвардейский стрелковый полк Рявякина, атаковавший неприступный опорный пункт Малое Кропотово. Проволочные заграждения и минные поля ломали строй наступающих формирований, огонь стрелкового оружия, пулеметов и минометов сокращал численность пехоты. Без поддержки танков и артиллерии эти атаки были самоубийственными, обреченными на полное поражение с огромными потерями. Утратив всю боевую эффективность, оба полка отступили зализывать раны, а Рявякин нехотя сообщил в штаб армии о своем фиаско.
Преобладающими настроениями на КП 20-й армии были напряжение, тревога и острый гнев. Жуков и Конев то грозили забегавшимся штабным офицерам, то подбадривали их и встречали донесения бранью и новыми угрозами. План проваливался, и это понимали все. Что характерно, и Жуков, и Конев знали, что лишь страх способен породить сверхчеловеческие усилия, необходимые для преодоления бедствий того дня, а внушать страх они умели. Как опытные военачальники, они также знали, что предстоит сделать, чтобы преобразовать временное поражение в победу, и намеревались добиться этого. Обдумывая ситуацию, они поняли, что дальнейшее наверняка покажут завтрашние действия. 6-й танковый корпус все еще находился у дороги Ржев-Сычевка и вполне мог перерезать ее. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить корпусу необходимую поддержку, то есть выдвинуть кавалерийский корпус Крюкова вперед, пока остальная пехота усердно очищала от противника предмостный плацдарм.
Решением Жукова, с которым быстро согласился Конев, было возобновление атаки во всех секторах с увеличением интенсивности — в надежде, что где-нибудь да удастся прорвать немецкую оборону. Любой, даже самый незначительный прорыв отвлечет немцев от удара бронетанковой техники в самом центре обороны. И, кроме того, рассуждал Жуков, немцы должны опасаться потенциальной угрозы по периметру Ржевского выступа. «Пока мы говорим, — отмечал Жуков, — подвижные силы Тарасова <41-я армия> рвутся в немецкий тыл близ Белого, в двух других важных секторах немцы тоже подвергаются атаке… Следовательно, — заключил он, — наше решение — упорно атаковать по всем направлениям любой ценой». На Кирюхина и других командиров армии была возложена обязанность донести строгие приказы до сражающихся солдат. Эту задачу они выполнили ночью, когда Жуков улетел в штаб Калининского фронта — мобилизовать силы для поддержки недостаточных усилий 20-й армии у Вазузы.
Не подозревая о передышке, подаренной ему неувязками в действиях противника, немецкое командование спешно крепило ослабленную оборону. В любую минуту оно ожидало удара русской бронетехники, обрушенного на жизненно важную транспортную артерию Ржев-Сычевка. Рано утром генерал фон Арним внес в свои планы еще одну поправку, переподчинив 102-ю пехотную дивизию 9-й танковой дивизии в северном секторе. Поскольку 102-я дивизия успешно отражала все атаки русских на севере, вдоль реки Осуга и между Осугой и Вазузой, некоторые ее подразделения могли быть использованы в качестве местных резервов в прилежащих секторах. На рассвете русские возобновили наступление по всему фронту. Но, к облегчению немцев, оказалось, что русские рассеивают силы, проводя одновременные атаки в нескольких секторах. Рано утром боевая группа Штейгера отразила одну из таких атак у ненадежных позиций в окрестностях Гредякино (34). Фон Арним требовал усиления поддержки авиации, но погодные условия по-прежнему ограничивали количество самолетовылетов. Восточное Вазузы русские встречали эти вылеты интенсивным зенитным огнем и усилением вылетов собственной авиации. Сильный снегопад минувшей ночи сменился густой облачностью, местами плотным низким туманом и переменными снегопадами. Несмотря на плохую погоду и перекрытие советских и немецких позиций, немецкая артиллерия вела постоянную стрельбу по наступающим русским частям и предполагаемым местам скопления войск в тылу противника. Но поскольку штаб 39-го танкового корпуса не удовлетворил неоднократные требования генерала Метца отдать артиллерию корпуса под контроль дивизии, для передачи данных о целях от наблюдателей артиллеристам и для получения разрешения на стрельбу требовалось время, и момент для наиболее удачного обстрела русских бывал упущен.
Самым ожесточенным атакам русских 27 ноября подверглись немецкие укрепления в секторе Никоново. В 9:15 боевая группа генерала Хохбаума (9-я танковая) сообщила, что яростные атаки противника вынудили ее оставить Новую Гриневку и отступить к Никоново. Затем генерал доложил, что русские дезертиры и пленные предсказывают еще более интенсивную атаку в том же районе позже утром (предположительно силами 2-го гвардейского кавалерийского корпуса). Чтобы предупредить это наступление и ослабить натиск противника на Хлепень, боевой группе генерала Шеллера было приказано атаковать в северном направлении, в районе Арестово, предположительно на южном фланге атакующих русских войск. В 12:00 еще одно русское подразделение (3-я гвардейская кавалерийская дивизия) атаковало немецкие позиции у Подосиновки, смяло и захватило две немецких артиллерийских батареи прежде, чем огонь четырех 88-миллиметровых и пяти штурмовых орудий немецкого 667-го штурмового орудийного расчета остановили атаку (35).
Вскоре после этого обстановка осложнилась. В 13:00 новые русские подразделения (вероятно, части 20-й кавалерийской дивизии) предприняли двухстороннюю атаку из Новой Гриневки и Арестово в направлении Никоново. Не имея телефонной связи со штабом 5-й танковой дивизии, командир никоновского гарнизона, полковник фон Боденхаузен из 31-го танкового полка, сообщал по рации: «Мощные танковые удары с востока и с юга чрезвычайно осложнили ситуацию». Вскоре после этого 9-я танковая дивизия передала по рации рапорт: «Танковые атаки группы Хохбаума на Арестово потерпели поражение. Уничтожено 18 вражеских танков, потеряно восемь наших. Много наших танков пострадало, но их можно доставить в расположение части» (36). Остатки группы Хохбаума прорвались через линию фронта в Никоново, где соединились с группой полковника фон Боденхаузена. Под сильным артиллерийским огнем русских окруженная группа на протяжении всего дня испытывала неоднократные атаки: первую предприняли солдаты 247-й стрелковой дивизии, затем к ним присоединился полк только что подоспевшей 1 — и гвардейской мотострелковой дивизии.
К середине дня зона сражений охватила сначала Малое Кропотово, где немецкие укрепления осаждал еще один полк моторизованной дивизии Рявякина с частями 247-й стрелковой дивизии, затем Большое Кропотово, где служба безопасности, патрули, повара и зенитчики с трудом выдерживали натиск русских. Яростная схватка кипела вокруг этих опорных пунктов весь день, пока немецкий «отряд быстрого реагирования», сформированный в никоновском гарнизоне, не покинул надежные оборонительные позиции и не соединился с таким же отрядом 9-го батальона 14-го танкового гренадерского полка, вышедшим из Жеребцово. Вместе они атаковали русских с обоих флангов и некоторое время препятствовали наступлению.
Обстановка стала достаточно серьезной, чтобы вновь запросить о помощи штаб 39-го танкового корпуса. Штаб фон Арнима без промедления ответил на этот запрос, отправив один полк 129-й пехотной дивизии, дислоцированной в районе Ржева, на помощь 78-й пехотной и 5-й танковой дивизиям. 430-й гренадерский полк 129-й пехотной дивизии прибыл по железной дороге из Ржева и ввел в бой 1 — и батальон в Подосиновке, а 2-й батальон оставил в резерве 5-й танковой дивизии у северного сектора предмостного плацдарма. По настоянию штаба 39-го танкового корпуса последний следовало ввести в бой только с разрешения штаба корпуса. Генерал фон Арним рассчитывал с помощью подкрепления компенсировать сильную усталость подразделений корпуса, поскольку 27 ноября 5-я танковая дивизия потеряла еще 33 человека убитыми, 142 ранеными и 7 пропавшими без вести, а общие потери дивизии с 25 ноября превысили 700 человек (37).
Словом, 39-й танковый корпус и подчиненные ему дивизии наконец осознали, что русские нацелились на слабое место между 78-й пехотной и 5-й танковой дивизиями, и твердо уверовали, что утром русские попытаются прорвать оборону именно в этом месте. Сведения разведки, в том числе показания дезертиров и военнопленных и данные воздушной разведки, указывающие на интенсивные перемещения в центральном секторе на протяжении всего дня, только подтверждали эту оценку. Но до прибытия необходимого подкрепления немцам не оставалось ничего, кроме как ждать и надеяться, что их позиции выдержат возобновившийся натиск русских.