5-й гв. иап против пилотов и асов-«экспертов» 52-й истребительной эскадры люфтваффе Взгляд спустя полвека

5-й гв. иап против пилотов и асов-«экспертов» 52-й истребительной эскадры люфтваффе

Взгляд спустя полвека

Ожесточенные воздушные бои и сражения в борьбе за господство в воздухе в дни Курской битвы оставили в памяти не только гордость великой победы, но и поучительные уроки, и горькие переживания, связанные с потерей боевых товарищей. Сегодня, вспоминая и осмысливая еще и еще раз события тех далеких дней, зная результаты исследований, проведенных различными сторонами, имея некоторые архивные данные, пора подвести итоги, сделать выводы, основываясь на всей той информации, которая накопилась за все прошедшие годы.

А начать эти рассуждения считал бы целесообразным с того, что опыт Великой Отечественной войны убедительно показал: ни в одном виде Вооруженных сил, ни в одном роде войск боевые потери несоизмеримы с небоевыми потерями. Только в авиации они примерно равны! Так, в 1943 году (в Сталинградской битве, в небе Кубани, в Курской битве, в битве за Днепр и других) потери боевых самолетов составили: общие — 22,5 тысячи, из них боевые — 11,2 тысячи; в том числе в истребительной авиации: общие — 11,7 тысячи, из них боевые — 5,6 тысячи. Штурмовая авиация: общие — 7,2 тысячи, из них боевые — 3,9 тысячи.

В целом за всю войну общие потери всех самолетов (боевых, транспортных, учебных и других) составили 106,4 тысячи; из этого числа потери боевых самолетов — 88,3 тысячи, из них боевые потери — 43,1 тысячи. («Гриф секретности снят». Потери ВС СССР в войнах и боевых действиях. М.: Воениздат, 1993).

Казалось бы, главная причина — слабая подготовка летного состава, его недоученность… А если «копнуть поглубже»?

Подготовка и становление военного летчика изначально дело весьма сложное. Суть его в том, что и без воздействия противника успех выполнения боевой задачи зависит от многих факторов: степени летной подготовки, опыта и качества владения своим самолетом, складывающихся погодных условий, способности быстро адаптироваться к изменению специфических условий полета. Одновременно с обучением технике пилотирования исподволь отрабатывается устойчивость к физическим и психологическим нагрузкам.

Профессия летчика-истребителя — воздушного бойца — уникальна, сложна и опасна. Для нее характерна индивидуальность действий, она требует мужества, постоянного совершенствования, максимальной самоотдачи и величайшей ответственности и, наконец, специфической одаренности. Если экипаж любого вида авиации для более успешного выполнения своей боевой задачи всячески стремится избежать воздушного боя, то истребитель решает свою задачу только в воздушном бою!

Еще Первая мировая война показала, что подготовка летчика — воздушного бойца необычна и весьма сложна. В ответ на превосходство авиации Франции и Англии в воздухе германское командование формирует специальные истребительные отряды, которые укомплектовывались отборными пилотами. Именно в это время летчиков, сбивших в воздушных боях не менее пяти самолетов, стали называть асами. Фактически уровень среднего летчика-истребителя Первой мировой войны был весьма невысок, и истребительная авиация воюющих сторон держалась почти целиком на асах.

Здесь уместно привести высказывание идеолога войны в воздухе, самого результативного германского аса Первой мировой войны Манфреда Рихтгофена, сбившего, по немецким данным, 80 самолетов противника: «Летчиком-истребителем способен быть не каждый… ему приходится бороться со страхом… Честный летчик приходит, наконец, сам с докладом, что он не может выдержать, что его нервы сдали… Кто же занимается самообманом, продолжает летать. Он якобы выполняет свой долг, принимая небольшое участие в воздушных боях, старается, например, помочь другому… но сам никогда не нападает, так как не решается подвергнуть себя настоящей опасности… Только ничтожный процент преодолевает порог, который должен переступить каждый летчик-истребитель, чтобы стать сознательно смелым, и только этот процент дает действительно хороших воздушных бойцов».

Это высказывание осталось на вооружении истребителей-асов германских люфтваффе Второй мировой войны, которые также считали, что летчик-истребитель может стать хорошим воздушным бойцом только после преодоления некоего психологического барьера, после чего летчик приобретает уверенность в своих силах, своем превосходстве, а это достигается большим опытом в многочисленных воздушных боях. В подтверждение правоты Рихтгофена: в Первую мировую войну асы — а их было 7 % в люфтваффе — сбили 65 % всех уничтоженных в боях самолетов.

Кайзеровская Германия проиграла Первую мировую войну. Вместе с тем война продемонстрировала умение германского командования эффективно использовать последние достижения науки и техники, в том числе новое средство вооруженной борьбы — военную авиацию. Неслучайно в Версале союзники запретили побежденным иметь в будущем военно-воздушные силы: «В составе вооруженных сил Германии не должно быть военной и военно-морской авиации» (ст. 209 Версальского мирного договора от 28 июня 1919 года).

История оставляет нам не только победы и поражения, но и уроки! Их надо глубоко изучать, особенно так называемые «белые пятна» и «малоизвестные страницы истории», всесторонне анализировать с учетом архивных данных, а также информации бывших противников, сопоставляя их по тому или иному событию, и делать соответствующие выводы. Ибо не зная прошлого, трудно разобраться в настоящем и предвидеть будущее.

…Вскоре после окончания Первой мировой войны в Германии начался подогреваемый идеями реваншизма период тайного строительства современных Военно-воздушных сил. Немцы уделяли большое внимание преемственности в подготовке личного состава авиации. Руководители рейхсвера старались всеми способами сохранить кадры летного состава (после войны их оставалось около 5000 человек), используя их в пехотных частях, штабах, а также в государственных авиакомпаниях и авиастроительных фирмах («Юнкерс», «Дорнье», «Хейнкель», «Арадо», а с 1926 г. — «Мессершмитт»), которые широко разворачивали свою деятельность как в самой Германии, так и в других странах, где уже более открыто строились военные самолеты.

В начале 20-х годов начало развиваться военное сотрудничество в области военной авиации между Германией и СССР как в подготовке авиационных кадров так и в производстве самолетов, под видом совместных советско-германских предприятий и концессий. Вскоре фирма «Юнкерс» приступила к строительству под Москвой в Филях авиазавода, который уже с 1924 года выпускал несколько сот самолетов в год. В учебно-летном центре в Липецке, для которого Германия закупила 100 истребителей фирмы «Фоккер», проходили переподготовку летчики бывшей кайзеровской Германии, а затем стали готовить молодых пилотов. В Липецке были подготовлены 450 человек летного состава, в том числе 120 истребителей. Испытанные здесь опытные образцы самолетов стали основой первых серийных типов истребителей и бомбардировщиков люфтваффе. После прихода Гитлера к власти немецкий Липецкий учебный центр был расформирован.

В конце 20-х годов в ВВА имени Н.Е. Жуковского, на командном факультете, работала группа немецких сотрудников, старшим группы в звании капитана был Мартин Фибиг, который в своих донесениях в штаб рейхсвера высоко оценивал профессиональный и интеллектуальный уровень советских авиаторов и ученых академии. Эта оценка М. Фибига подтвердилась в годы Великой Отечественной войны, когда уже в Сталинградской битве генералу М. Фибигу, осуществлявшему общее командование силами люфтваффе с 29 ноября 1942 года, противостояли командующие советскими воздушными армиями генералы Красовский, Судец и Руденко, бывшие выпускники ВВИА им. Н.Е. Жуковского. Итоги битвы известны. Следует добавить, что командующим транспортной авиацией противника, пытавшейся обеспечить снабжение по воздуху окруженной под Сталинградом группировки, был генерал Ф. Морциг, который в 20-х годах был летчиком-испытателем на авиазаводе в Филях.

С приходом к власти Гитлера (1933 г.), который открыто порвал с Версальским договором, началось лихорадочное строительство германских ВВС — люфтваффе. Было образовано имперское министерство авиации, которое возглавил Г. Геринг, ставший вскоре и главнокомандующим люфтваффе. В создаваемые люфтваффе поступали многие офицеры кайзеровской авиации. Сам Геринг, как известно, был одним из ведущих асов Первой мировой войны. Он сбил 22 самолета противника, а в 1918 году возглавил лучшую немецкую эскадру, первым командиром которой был погибший в бою М. Рихтгофен.

Отбор в люфтваффе был очень строгим, принимались только члены национал-социалистической партии и организации «гитлерюгенд». Офицерский корпус авиации должен был стать «элитой с бурным наступательным духом», заявил военный министр Бломберг. Так обеспечивалась преемственность традиций реваншизма и агрессивная направленность в подготовке летных кадров. Из состава сухопутных войск были выделены способные генштабисты и образован генеральный штаб люфтваффе, который возглавил генерал Вебер. Также на руководящие посты в министерство авиации из рейхсвера пришли опытные Каммхубер, Кессельринг, Штумпф и др.

Таким образом, в развитии люфтваффе после поражения в Первой мировой войне фактически не было никакого перерыва. Была сохранена преемственность. Подготовка немецкой авиации к войне шла полным ходом.

В июле 1936 года по приказу Гитлера для помощи Франко, возглавившему фашистский мятеж в Испании, было сформировано специальное соединение «легион кондор», включавшее в свой состав бомбардировочную, истребительную, разведывательную и транспортную авиацию. Эти части укомплектовывались наиболее опытными летчиками, политическая благонадежность которых проверялась особенно тщательно. Война в Испании для немецкой и итальянской авиации являлась «полигоном», о чем на Нюрнбергском процессе откровенно говорил Геринг, называя цель боевого применения «легиона кондор»: проверить в боевых условиях, отвечают ли авиационная техника и вооружение тем требованиям, которые к ним предъявлялись; дать некоторый опыт личному составу, обеспечивая его частую смену; проверить в реальных условиях положения уставов и наставлений боевой авиации.

В боях с подразделениями республиканских ВВС, в составе которых сражались и советские летчики-истребители на самолетах типа И-16 и И-15, фашистские летчики на истребителях Не-51 и «фиатах» в единоборстве уступали нашим летчикам. Это обстоятельство заставило командование люфтваффе срочно перебросить в Испанию новейшие самолеты: истребители Ме-109, бомбардировщики Не-111 и пикирующие бомбардировщики Ю-87, а также опытный, еще не переданный в серийное производство многоцелевой самолет Ю-88. Немцы внимательно изучили опыт войны в Испании и оперативно усовершенствовали свою авиацию. Одним из главных для самолетов-истребителей был вопрос о сравнительных характеристиках по скорости и мощи вооружения. Созданный немецкими конструкторами Me-109 с мотором ДБ-601 мощностью 1100 л. с. имел скорость до 570 км/ч, а установленная пушка калибром 20 мм существенно увеличила огневую мощь. Самолет был оборудован двухсторонней радиосвязью. Me-109 имел решительное преимущество перед И-16 как по скорости полета (на 100 км в час), так и по мощности стрельбы. В ходе войны в Испании выдвинулся ряд таких летчиков, как В. Мельдерс, А. Галланд, X. Илефельд, В. Оесау, Г. Лютцов и др., в ходе Второй мировой войны ставшие известными авиационными командирами.

Основные концепции применения люфтваффе в ходе молниеносной, тотальной войны, которая предусматривалась планом «Барбаросса», получили практическую проверку в ходе Польской (1939 г.) кампании, Битве за Англию и в других кампаниях против европейских стран (1940-й — начало 1941 г.) и для нашего командования накануне войны секрета не представляли. Таким образом, к началу агрессии против Советского Союза немецкий летный состав имел почти двухлетний опыт боевых действий в Европе. Командование люфтваффе уделяло большое внимание подготовке своих летчиков к боевым действиям, постепенному вводу их в строй, понимая, какую ценность представляет хорошо подготовленный пилот, дорожило ими и доверяло им. В. Мельдерс в мае 1940 года был сбит в воздушном бою и оказался во французском плену. После капитуляции Франции он тут же вернулся в строй и стал командиром истребительной эскадры. Подобное отношение к летным кадрам сохранялось и в последующем.

Увы, в нашей стране преемственности поколений в области военной авиации после Первой мировой войны не наблюдалось. За всю Гражданскую войну (1918–1920) было проведено всего 144 воздушных боя и сбит 21 самолет. Практически создание отечественной авиационной промышленности, своих Военно-воздушных сил Советской России предстояло начать с нуля. Но уже в середине 30-х годов на вооружении наших ВВС состоял замечательный по своим летным данным самолет-истребитель H.H. Поликарпова И-16, который воплотил все последние достижения авиационной науки и был одним из самых скоростных и маневренных истребителей своего времени. Тогда же у нас появился лучший в мире истребитель — биплан И-15, обладавший исключительной маневренностью и выполнявший вираж на высоте 1000 метров за 8 секунд. В период 1934–1939 годов И-16 и И-15 составляли основу истребительной авиации СССР, и, как показал опыт их совместного применения в Испании, они обладали преимуществом в боях с самолетами германо-итальянской авиации до появления в августе 1938 года нового истребителя — Me-109. Тревога в связи с отставанием отечественной военной авиации выявилась у нас в начале 1939 года и вызвала чувство огромной озабоченности у правительства. Принятые экстраординарные меры обеспечили коренной перелом в развитии авиационной техники, и за короткий срок, всего за 1,5–2 года, были созданы и переданы на испытания новые и вполне современные боевые самолеты, в том числе истребители МиГ, ЛаГГ и Як. Все эти истребители, не ожидая окончания испытаний, на основе предварительных результатов были запущены в серийное производство. Одновременно широко развернулось серийное производство штурмовиков Ил-2, бомбардировщиков Ил-4 и пикирующих бомбардировщиков Пе-2.

К несчастью, бесценный опыт, полученный нашими летчиками перед Великой Отечественной войной в Испании, Китае, на Халхин-Голе, в Финляндии, не стал достоянием широкого круга наших истребителей. Итоги советско-финляндской войны (30.11.1939–12.03.1940) показали существенные недостатки в подготовке войск к ведению современной войны, их оснащении вооружением и боевой техникой, отсутствие необходимого опыта руководства вновь назначенных командиров соединений и частей. Обстановка и условия, сложившиеся накануне Великой Отечественной войны, для Советского Союза были исключительно сложными и неблагоприятными. Подготовке летных кадров уделялось исключительно большое внимание. Ускоренными темпами создавались новые авиационные вузы. Как уже отмечалось, если в 1937 году их было 18, то на 1 мая 1941 года их было более 100, в том числе только летных — 60. До 1940 года уровень подготовки летного состава ВВС был достаточно высок, но с началом формирования большого числа новых авиационных соединений и частей из старых сколоченных полков были взяты наиболее опытные кадры, а пополнение новых авиационных частей шло в основном за счет выпускников летных школ, прибывших к месту службы осенью 1940 года и имевших незначительный налет. Ввод их в строй задерживался нелетной погодой зимой 1940/41 года и сопровождался большим количеством летных происшествий. Все это сильно снизило уровень боеготовности соединений и частей, существенно усложняло освоение поступавшей в части новой авиационной техники.

Преимущество немцев в первые годы войны заключалось прежде всего в том, что они попадали на фронт, имея не менее 200–300 часов налета, в том числе несколько десятков часов именно на том самолете, на котором предстояло воевать. У нас же, как я уже писал, по нормативам 1940 года после девяти месяцев обучения в летной школе летчик-истребитель должен был получить не менее 55 часов налета, а при обучении за шесть месяцев — не менее 35 часов. Прямо скажем, это очень немного… До конца 1942 года наши курсанты обучались на устаревших типах самолетов, а приходили на фронт в полки уже оснащенные новейшей техникой.

В 70-х годах мне довелось ознакомиться с книгами двух американских авторов — Р. Толивера и Т. Констебла «Снимите Хартманна с неба» и «Немецкие истребители-асы 1939–1945 гг.». Обе книги — о боевых действиях люфтваффе во Второй мировой войне. Они вызвали значительный интерес в мире. В Германии в 60–80-е годы книги многократно переизданы. Авторы этих работ более 12 лет активно изучали различные источники, лично беседовали со многими участниками боевых действий. По существу, эти книги — основательное, хотя и политизированное, исследование о войне в воздухе. Так, Р. Толивер — полковник, бывший летчик-истребитель и летчик-испытатель, летавший более чем на 200 типах различных самолетов, официальный историк американской ассоциации истребителей-асов, а Т. Констебл — офицер связи.

Предисловие к этим книгам написал генерал-инспектор немецкой истребительной авиации в 1941–1945 годах генерал-лейтенант А. Галланд, который от имени бывших летчиков-истребителей люфтваффе благодарил авторов. До издания их просмотрел и Э. Хартман. Так что можно считать, что книги выражают взгляды и мнения не только авторов, но и летного состава люфтваффе. Мое внимание вначале привлекла первая книга, в которой описаны боевые действия самой сильной в люфтваффе 52-й истребительной эскадры. При этом, естественно, превозносятся самые результативные немецкие асы и дается оценка действиям наших летчиков. Лично меня привлекло еще и то обстоятельство, что после сражений на Кубани места и сроки базирования частей 52-й эскадры точно совпадают с районами и периодами боевых действий нашего 5-го гвардейского истребительного авиационного полка. С лета и до конца 1943 года истребители знаменитой эскадры были нашими главными противниками в битвах под Курском и Харьковом на реке Северский Донец, в битве за Днепр на участке Днепропетровск — Запорожье.

Ведущими пилотами эскадры были три аса, имевшие, по немецким данным, к концу войны наибольшее в люфтваффе число побед. Эрих Хартман — 352, Герхард Баркхорн — 301, Гюнтер Ралль — 275. Известно также, что пилоты именно этой эскадры — И. Штейнхоф, В. Крупинский и Г. Ралль — после войны в разное время командовали ВВС бундесвера Германии. Этот факт, кстати говоря, противоречит утверждениям о том, что сильнейшие немецкие асы воевали на Западном фронте.

Интересно, что 21 февраля 1995 года на военно-исторической конференции в Кубинке присутствовал президент ассоциации истребителей-асов ФРГ, бывший командующий ВВС бундесвера Германии в послевоенные годы генерал-лейтенант Гюнтер Ралль. Тот самый Ралль, что под Курском капитаном возглавлял 3-ю группу 52-й эскадры и имел уже в то время, по немецким данным, 165 побед. В состоявшейся у нас беседе Г. Ралль подтвердил район и время действий пилотов своей группы в период Курской битвы и далее, уже в октябре, в боях за Днепр, счел вполне вероятными боевые встречи и воздушные бои его группы с летчиками нашего полка.

Гюнтер Ралль был очень энергичен, бодр, быстр в движениях, без малейшей заминки отвечал на любой вопрос. У нас он находился в гостях, но чувствовалось, какой жесткий характер у бывшего немецкого аса и командующего. Никакой скованности в его поведении не чувствовалось, относился он к нам скорее как к коллегам. Ралль сразу сказал: «Я с первых дней войны с Советским Союзом на вашем фронте, очень хорошо знаю русских летчиков-истребителей. В боях с ними я был семь раз сбит и трижды ранен». Кстати говоря, у нас так редко кто скажет, у нас старались говорить: «Я ни разу не был сбит…» Я невольно вспомнил тех немецких мальчишек, которых знал в Берлине в начале 30-х годов. Как они гордились «боевыми» шрамами и полученными в соревнованиях или драках травмами. В нашем разговоре Ралль говорил о том, что среди русских летчиков в начале войны было много неподготовленной молодежи, что немецкие самолеты были тогда лучше. «Мы чувствовали поначалу, что вы слабее. Но с получением новых машин и с приобретением большего опыта на этих машинах мы поняли, что вы стали значительно сильнее и с вами надо быть внимательными и осторожными…»

Несмотря на свой большой личный счет, Ралль нигде не старался подчеркнуть, как иные у нас: «Ну что, подумаешь, ваш Покрышкин сбил всего-то 59…» Ни слова об этом не было.

В своем отчете о встрече Ралль пишет: выступавшие говорили о том, что он был капитаном в Курской битве, из чего он понял, что его знают. Сказал это я. Потом я подошел к Раллю, мы немного поговорили, он сказал:

— Наверно, мы встречались там.

Я ответил, что вполне возможно… Он поинтересовался, откуда я знаю немецкий язык, удивился, пригласил приехать в Германию. Подписал мне книгу «Немецкие истребители-асы. 1939–1945»: «Генералу Баевскому. С пожеланием всего наилучшего. Гюнтер Ралль».

На встречу в Германию поехал генерал-полковник авиации Владимир Константинович Андреев. Присутствовали там, кроме немцев, ветераны Второй мировой войны — американцы, англичане, французы. Андреев был поражен тем, что, когда ему, представителю России, дали слово, весь зал встал…

Особого внимания, на мой взгляд, заслуживает в первой книге американских авторов глава «Сталинские соколы», а во второй — две главы: «Воздушная война на Востоке» и «Асы Восточного фронта». В этих главах представлены взгляды бывших противников на характер воздушной войны против советских ВВС, дается характеристика нашего летного состава, самолетов, тактики с попыткой аргументировать свои взгляды. В двух главах второй книги раскрывается отличие воздушной войны на советско-германском фронте от войны на Западе, дана характеристика ряда ведущих истребителей-асов люфтваффе, действовавших против наших ВВС.

Конечно же, необходим критический подход к предлагаемому авторами этих книг материалу, со многим можно и не согласиться, но в них есть немало полезного, много до сих пор неизвестного не только широкому читателю, но и специалистам.

Главный недостаток книг американских авторов в том, что они написаны только на материале бесед с представителями немецкой стороны. Почему же отсутствует мнение русских, тех, кто был их главным противником? Излагать только одну точку зрения в этом конфликте — несерьезно. Риторический вопрос: зависело ли это только от авторов? Вероятно, если бы подобные беседы состоялись, многое смотрелось бы по-другому. И цифры были бы иными… Думаю, тоже немалые, но значительно меньше.

А тогда, в 1943 году, мы не знали о немецких асах ничего, кроме одного: действуя, как правило, отдельными парами, которые никак не вписывались в общий боевой порядок, всегда на больших скоростях, стремясь обеспечить внезапность атаки, они были наиболее опасны. Мы быстро научились узнавать их «по почерку». Да, эти асы были наиболее опытными, лучшими пилотами-истребителями люфтваффе, на счету каждого из них были десятки сбитых в воздушных боях самолетов. Конечно, далеко не все истребители люфтваффе действовали столь эффективно. Р. Толивер и Т. Констебл пишут о немецких летчиках-асах: «Но и они начинали свой путь, как и тысячи неизвестных немецких летчиков, которые погибли, не одержав победы ни в одном бою».

На наш взгляд, заслуживает внимания мнение авторов книг о значении психологии в подготовке молодого летного состава, воспитания «индивидуализма», «своего почерка» в бою, наконец, о психологической устойчивости, которая становилась решающим фактором успеха.

«Охотников» отличали индивидуальность тактического почерка, инициатива и самостоятельность. Впоследствии в своих мемуарах асы истребительной авиации люфтваффе особо выделяли именно эти качества: «умение делать не так, как другие» и «не ждать команды».

Высокая психологическая устойчивость считалась обязательным качеством «охотника». Она должна была оградить его от эмоциональных перегрузок и необдуманных решений, а также способствовать гарантированному возвращению в строй после неудач. Десятки ведущих летчиков-истребителей люфтваффе не раз были сбиты, после чего совершали вынужденные посадки или покидали самолет с парашютом. И если при этом не погибали, как правило, возвращались в строй. Эрих Хартман не раз совершал вынужденные посадки, неоднократно был ранен. 20 августа 1943 года после 90-й победы он в очередной раз был сбит, попал в плен, откуда ему удалось бежать. А с 15 сентября ас вновь участвовал в боях. Другой известный летчик-истребитель, Хельмут Липферт, был сбит в общей сложности 15 раз — дважды советскими истребителями и 13 раз — зенитным огнем. Неоднократно были сбиты и садились «на живот» Гюнтер Ралль, третий после Хартмана ас люфтваффе, и другой известный ас Вальтер Крупински.

И еще раз об астрономическом счете сбитых самолетов истребителями люфтваффе. Об этом вместе с Героем Советского Союза, заслуженным летчиком-испытателем СССР А. Щербаковым мы писали в статье «Кем коронованы „короли воздуха“ люфтваффе?» (см. журнал «Крылья Родины», № 8, 1991 г.). Известно, что мы не единственные, кто выражает сомнение в правильности указанного количества сбитых самолетов у ведущих немецких асов. Эти сомнения высказывали и некоторые служившие с ними пилоты, о чем пишут американские авторы. Об этом же говорили и английские летчики-истребители, участвовавшие еще в операции «Морской лев» (август 1940 г. — май 1941 г.) и позднее, которые не могут понять абсолютно несравнимые цифры количества сбитых самолетов за Вторую мировую войну лучшими летчиками Англии (38), Америки (40) и Германии (352). Известно, что в указанной операции люфтваффе потерпели серьезное поражение, потери немцев вдвое превышали потери англичан. Англия была спасена от вторжения. Премьер-министр У. Черчилль заявил: «Наши доблестные летчики-истребители выдержали все испытания. Никогда еще в истории… не было случая, когда столь многие были бы так обязаны столь немногим».

Что же происходило на Восточном фронте? Чем сложнее для немцев становилась обстановка (особенно после Курской битвы) и чем выше становилось наше мастерство, тем (удивительно!) количество побед у немецких асов становилось все больше. Похоже, что это скорее «успех» пропаганды доктора Геббельса. Непрерывно отступая, как могли они указывать место падения якобы сбитого самолета? Очевидно, главным «арбитром» становится фотокинопулемет (ФКП). Тут следует привести воспоминание командира 52-й истребительной эскадры Д. Храбака, приведенные теми же Толивером и Констеблом: «Я летел в составе моей эскадрильи и наблюдал, как один из четырех Me-109 атаковал одиночный Ил-2. Атака за атакой он расходовал боезапас с кратчайших дистанций по русскому самолету. Однако Ил-2 невозмутимо продолжал полет. Я остолбенел: „Что же там внизу происходит?“ — запросил по радио, на что получил классический ответ: „Господин полковник, этого дикобраза никак невозможно укусить в задницу“». «Я не видел другого самолета, который мог выдержать такой обстрел и еще держаться в воздухе, как Ил-2», — заключал Д. Храбак.

А наш вопрос здесь таков: сколько же раз ФКП фиксировал в этом эпизоде поражение Ил-2 или сколько этих Ил-2 смог записать как «сбитых» пилот Me-109? Наверное, много! А по существу, это хорошее подтверждение живучести нашего Ил-2. И не только Ил-2. Автору этих строк не раз приходилось после боя благополучно возвращаться на аэродром на своем Ла-5фн с многочисленными пробоинами, а через несколько часов на этом же самолете вновь вылетать на боевое задание.

Таким образом, подтверждение побед немецких истребителей в ходе наступления наших войск практически могло осуществляться на основе докладов заинтересованных лиц и ФКП без подтверждения свидетелей с земли, что существенно ограничивало достоверность этих данных. В английском журнале «Летное обозрение» (№ 4, 1965 г.) приводится высказывание немецкого автора: «Большинство самолетов, сбитых в последние месяцы, не могли быть проверены официально. Однако… их утверждение в министерстве было предрешено».

Вместе с тем мы не пытаемся принизить высокую профессиональную подготовку и боевые качества немецких истребителей-асов, чему случалось быть свидетелем. Немецкие асы могли иметь больший, чем советские, счет побед, особенно до 1943 года, когда люфтваффе имели количественное и качественное превосходство в самолетах, а также более эффективно использовали их тактически (по прямому предназначению — для уничтожения самолетов противника в воздушных боях). Нашим же истребителям, особенно в первый период войны, приходилось выполнять очень много заданий по разведке и штурмовке наземных целей.

Пилоты-асы люфтваффе были исключительно сильным противником, но двух- и трехсотенные претензии на победы мы отклоняем как совершенно бездоказательные. Можно лишь сожалеть, что авторы подобных книг не пытаются критически оценить приводимые ими цифры количества самолетов, якобы сбитых ведущими летчиками люфтваффе, и найти более достоверные подтверждения этих цифр. Отметим и следующее. «Десятки немецких асов были сбиты в России и погибли. Наиболее известные из них обер-лейтенанты Отто Киттель (267 побед) и Антон Хафнер (204)…» — пишут Р. Толивер и Г. Констебл в главе «Воздушная война на Востоке». Еще Гитлер в 1942 году поучал (это изречение взято эпиграфом к одной из глав книги американских авторов): «История не знает ни одного случая, когда победа досталась бы слабейшему».

В заключение этой главы — об итогах воздушных боев в ходе великой Курской битвы, какой она видится спустя 57 лет.

5 июля на рассвете более 400 наших штурмовиков и истребителей нанесли массированный упреждающий удар по аэродромам Харьковского узла: Основа, Рогань, Сокольники, Померки, а также по аэродромам Барвенково и Краматорская в целях ослабления авиационной группировки противника и дезорганизации ее действий. Однако обеспечить внезапность удара по авиационной группировке противника не удалось. Над позициями сухопутных войск развернулись воздушные сражения. В отдельные моменты над полем боя находилось до 300 немецких бомбардировщиков и не менее 100 истребителей. Немецкие бомбардировщики шли волнами по 100–150 самолетов, в воздухе часами продолжались непрерывные воздушные бои, каждая из сторон по мере возможностей наращивала силы, сменяя в воздухе одну группу за другой. Это было начало Курской битвы.

Однако в первые три дня оборонительной операции наши ВВС не смогли овладеть инициативой. Уже 7 июля в своей директиве маршал авиации A.A. Новиков отмечал существенные недостатки в действиях нашей авиации и управлении ею. Так, отмечалось слабое взаимодействие между родами авиации, действия наших истребителей были пассивны и малоэффективны, что объяснялось поздним оповещением о приближении врага, близким расположением зон патрулирования истребителей от наших войск, плохим управлением истребителями с передовых пунктов, слабо подготовленными офицерами. В результате истребители противника успевали связать боем наших истребителей, отвлекая их от атак своих бомбардировщиков.

В результате энергичных и жестких мер по устранению вскрытых в директиве A.A. Новикова недостатков обстановка изменилась, активность люфтваффе стала с каждым днем снижаться, и вскоре наша авиация завоевала оперативное господство в воздухе.

О Главкоме ВВС Александре Александровиче Новикове мы в полку, конечно, знали тогда немного. Но знали точно, что он здесь, на Курской дуге, вместе с Жуковым. Близость к передовой, знание боевых действий, наверно, и помогли Главкому принять должные меры. Когда же после войны, в 1946 году, Новиков был внезапно смещен со своего поста, арестован, и это вскоре после вручения ему второй Звезды Героя Советского Союза, у всех ощущение было, прямо скажем, хреновое. «Ну вот, опять… Что же дальше?» — появлялась мысль…

Но вернемся к лету 1943 года. В ходе обороны советская авиация совершила более 28 тысяч самолетовылетов, оказала большую помощь сухопутным войскам в отражении мощного наступления врага. В воздухе наша авиация провела около 1000 воздушных боев, в которых было сбито более 1400 вражеских самолетов, в том числе на Орловско-Курском направлении — 517 и на Белгородско-Харьковском — 899.

После окончания оборонительного периода Курской битвы с переходом советских войск в контрнаступление борьба за господство в воздухе вступила в новую, решающую фазу.

За время контрнаступления под Курском советская авиация совершила 90 тысяч самолето-вылетов. В 1700 воздушных боях, по нашим официальным данным, было уничтожено 2100 самолетов противника, разбито и повреждено на аэродромах 145, сбито зенитной артиллерией 780.

В конце августа активность люфтваффе резко упала.

Ожесточенная борьба за стратегическое господство в воздухе, продолжавшаяся в течение первых двух лет войны, закончилась нашей решающей победой над главными силами люфтваффе под Курском в августе 1943 года. Боевая мощь фашистской авиации была окончательно подорвана. Наша истребительная авиация в целом показала возросшее мастерство в ведении групповых воздушных боев и сражений. Большие потери летного состава и невозможность его восполнения были главной причиной потери немецко-фашистской авиацией стратегического господства в воздухе. В воздушных боях уничтожались не только вражеские самолеты, но выводились из строя и летные экипажи, которые либо погибали, либо попадали в плен. Потери люфтваффе были тяжелыми. Так, по немецким документам, в июле 1943 года погибли все три командира групп 54-й истребительной эскадры «Зеленое сердце». В июле — августе в воздушных боях были сбиты тринадцать асов-«экспертов», имевших, по немецким данным, от 59 до 189 побед.

Огромные потери люфтваффе, гибель большого количества опытных пилотов и командиров были катастрофой. Многие руководители люфтваффе понимали ее последствия. Так, начальник штаба люфтваффе и штаба оперативного руководства авиацией генерал-полковник Ганс Ешоннек (который в 20-е годы учился в летном центре в Липецке), не дожидаясь решения фюрера в связи с провалом действий немецкой авиации в Курской битве, 19 августа 1943 года застрелился.

В Курской битве получили дальнейшее развитие оперативное искусство наших ВВС и тактика родов авиации. Утвердилось понятие авиационного наступления — наиболее активные совместные действия всех родов авиации.

Истребительная авиация вела групповые воздушные бои, прикрывала сухопутные войска, части и соединения штурмовой и бомбардировочной авиации. Основной целью действий истребительной авиации явилось завоевание господства в воздухе и удержание его.

Действия советской авиации в Курской битве завершились разгромом основных сил авиации противника, привели к завоеванию стратегического господства в воздухе, которое было надежно закреплено в битве на Днепре и уверенно удерживалось до конца Великой Отечественной войны.