17 Россия – федерация или унитарное государство?

17

Россия – федерация или унитарное государство?

12 октября 1350 года родился Дмитрий Донской – великий князь Московский и Владимирский, победитель в Куликовской битве и объединитель русских земель вокруг Москвы.

Монгольское иго (еще его именуют монголо-татарским, татаро-монгольским, ордынским) – традиционное название системы эксплуатации русских земель пришедшими с Востока завоевателями-кочевниками с 1237 по 1480 год. Русские княжества не входили непосредственно в состав монгольской державы и сохранили местную княжескую администрацию, деятельность которой контролировалась баскаками – представителями хана на завоеванных землях. Русские князья были данниками монгольских ханов и получали от них ярлыки на владение своими княжествами.

С усилением Московского княжества иго постепенно ослабевало. Московский князь Иван Калита (княжил в 1325–1340) добился права самому собирать дань со всех русских княжеств. С середины XIV века повеления ханов Золотой Орды, не подкрепленные реальной военной угрозой, русскими князьями уже не выполнялись. Дмитрий Донской (1359–1389) не признавал ханские ярлыки, выданные его соперникам, и силой захватил владимирское великое княжение. В 1378 году он разгромил татарское войско на реке Воже в Рязанской земле, а в 1380 году одержал победу над золотоордынским правителем Мамаем в Куликовской битве.

Великий московский князь Иван III Васильевич (1462–1505) в 1476 году отказался от уплаты дани. В 1480 году после неудачного похода на Русь хана Большой Орды Ахмата и «стояния на Угре» иго было окончательно свергнуто.

Спор о том, было ли татаро-монгольское иго на самом деле, в какой форме оно существовало и что принесло Руси, разделил историков на несколько лагерей, и пока не видно перспектив для какого-либо компромисса. Политкорректность, безусловно, нужна, особенно если учесть, что русские и татары живут в единой России, да и кровь изрядно перемешалась, но исторические факты отменить нельзя.

Но возможен ли вообще здесь компромисс в принципе?

«Таким образом за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай, Русь получила надежную крепкую армию, которая отстояла не только Новгород с Псковом. Более того, русские княжества, принявшие союз с Ордой, полностью сохранили свою идеологическую независимость и политическую самостоятельность. Одно это показывает, что Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивавшей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно».

(Историк Лев Гумилев, из книги «От Руси к России», 2008 год).

При всем уважении к Льву Гумилеву, его версия тоже отнюдь не бесспорна. Для начала, далекие от остальной Руси Новгород и Псков – это по тогдашним временам всего лишь провинция Русского государства. И то, что Александр Невский сумел договориться с Ордой, совсем не означает таких же привилегированных отношений для остальных русских княжеств. Да и сама формула Гумилева: «получили за налог» означает ограниченную свободу действий, а вовсе не отношения равноправных партнеров, и уж тем более союзников. Для свободолюбивого человека это уже иго. Хотя и в самой дипломатичной, мягкой форме.

Но были и другие формы – жесточайшие. Есть множество летописных источников, на которые опираются корифеи русской истории, рассказывая об ужасах татарского нашествия, – здесь и разорение Москвы, и уничтожение Козельска, и сожженные Рязань с Владимиром, и множество других бед и несчастий, обрушившихся на головы тех русских, которые сражались, чтобы защитить родину и свою семью.

«Татары одолели, разгромили всю Рязанскую область (1237 год, нашествие Батыя), подожгли города, избили и пленили население и пошли дальше на север. Они разорили город Москву, бывшую прикрытием с юга Суздалю и Владимиру, и вторглись в Суздальскую область. Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, бросив свою столицу, Владимир, ушел на северо-запад собирать войско. Татары взяли Владимир, убили княжескую семью, сожгли город с его чудесными храмами, а затем опустошили и всю Суздальскую землю».

Из дореволюционного учебника «Русской истории» для средней школы историка Сергея Платонова.

Другое дело – не в традициях Орды было навязывать покоренным народам свою культуру, религию и вообще убивать и жечь ради удовольствия. Те города, что сдавались на милость победителя, оказывались в условиях, которые можно назвать сносными для проживания, – если, конечно, забыть про само понятие «суверенитет».

Свободным и суверенным не был и Александр Невский. Да, он сумел дипломатично подстроиться под желания Орды, что давало ему возможность защищать русские земли хотя бы с запада, – и слава богу, собственно, для этого его и нанимал вольный Новгород. Что же касается Москвы, то и она со временем приспособилась: сначала сумела, опираясь на тех же татар, обеспечить, чтобы все финансовые потоки в Орду шли через московские руки, причем часть этих денег, безусловно, до татар не доходила. На этих деньгах и возник первоначальный капитал города, а потом уже идет хрестоматийная история: Москва набрала силу, а затем, выбрав удачный исторический момент, сбросила с себя ненавистное ярмо.

Конечно, это все давно в прошлом, и сейчас татарский народ второй по численности в России, русские и татары живут бок о бок уже фактически в пятом государстве – если начинать от Тюркского каганата, после которого были еще Золотая Орда, Российская империя, СССР и наконец Российская Федерация. И иго, конечно, было – иначе надо выбросить не только все летописи, но и фольклор русского народа и других народов, населяющих территорию России.

Но разумеется, нельзя считать, что иго принесло Руси только плохое, были и положительные моменты. Во-первых, объективно оно помогло объединиться Российскому государству. Иностранный захватчик заинтересован иметь дело с одним контрагентом, а не с десятком – это всегда удобнее. Во-вторых, первая перепись населения 1235 года была проведена именно Золотой Ордой с вполне практической целью уточнения числа домов и суммы податей. Ну и, наконец, первое время притеснений в вопросах веры не было. Хотя на последних этапах, когда ханы приняли ислам, появились и религиозные проблемы.

Дмитрий Донской действительно объединил русские земли и сумел сильно поколебать власть Орды. Но иногда о нем еще говорят, что он превратил федеративное государство в унитарное, что совершенно неверно. Он именно объединил, а не сменил тип устройства. А целостность государства и тип его устройства – это разные вопросы. Глупо было бы считать, что федеративное государство менее объединенное, чем унитарное. Можно назвать много федеративных государств – те же США или Германия, например, – которые куда более объединены и целостны, чем унитарные Ирак или Афганистан.

Современная Россия как фактически, так и по Конституции – федеративное государство, каковым является с 20-х годов, когда был подписан первый Союзный договор. И это вполне естественно – организацией управления такого территориально большого, многонационального и многоконфессионального государства должна быть федерация. При этом она много раз видоизменялась – даже с 1990 года, после Декларации о суверенитете РФ, эксперты насчитывают уже третью модель федерации.

Что такое федерализм? Это система управления территориями, система организации власти в пространстве, механизм взаимодействия центра и периферии. Федерация – это исторический выбор нашего государства. И очень важный фактор нашего федерализма – это присутствие элементов этнического, национального федерализма, уходящего корнями в нашу древнюю историю.

Россия и не сможет существовать иначе, как только в виде федерации. Но если говорить не юридически, а де-факто, Россия – это государство двойной имитации. С одной стороны, оно имитирует федеративность, но с другой – идет имитация и унитарности. Что касается имитации федеративности, то случай с Юрием Лужковым – самый яркий пример. Сначала Московская дума единогласно одобрила деятельность бывшего мэра, потом так же единогласно промолчала, когда его сняли, и буквально сразу, в чем никто и не сомневается, единогласно одобрила новую кандидатуру. В нормальной федерации такое безропотное следование воле федерального центра обычно невозможно.

Между тем что такое федерация? Есть масса определений, но суть их в основном в том, что это страна, в которой выделяются отдельные территориальные образования, обладающие определенной политико-правовой субъектностью. В чем выражается эта субъектность? Прежде всего – политико-правовые возможности к самоуправлению, к формированию законодательства и собственных органов власти. И первый элемент этой самой субъектности – это возможность выбирать себе тот тип устройства и того главу, который их устраивает. В России, несмотря на установленную Конституцией федеративность, этого нет, хотя вертикаль власти, подобную российской, даже не каждое унитарное государство может себе позволить. Англия, Португалия, Греция, Румыния – все это унитарные государства, но представить себе, что их президенты или премьеры могут назначить мэра столицы или снять его, совершенно невозможно.

Нередко говорят, что в России бельгийская модель государственного устройства – чистая федерация. Но и в Бельгии даже разговора не может быть о том, чтобы глава центрального правительства снял или назначил какого-нибудь местного руководителя. Король и в Бельгии, и в Испании, и в Англии формально имеет право только на одно – не утвердить предложенную кандидатуру. Но за последние сто лет, наверное, не было ни одного случая, при котором избранного парламентом премьер-министра Англии, или премьер-министра некоего кантона, или главу автономной области в Италии кто-то мог бы снять или назначить. Там глава государства практически автоматически одобряет избранную кандидатуру – такова сложившаяся традиция. Хотя формально у него есть право ее отвергнуть.

Россия – федерация или унитарное государство?

• Федерация – 42%

• Унитарное государство – 58%

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).

Федерализм – это такая система управления, в которой существуют двойные полномочия: полномочия центра и полномочия регионов. И в России это закреплено 72-й статьей Конституции. Но при этом сейчас федерация именно имитационная: по юридическим нормам есть распределение полномочий, а фактически они сегодня сконцентрированы в руках центра.

Вроде бы можно тогда сказать, что государство превратилось в унитарное, но на самом деле унитарность оно тоже только имитирует, потому что можно привести кучу примеров, доказывающих, что выстроенная «вертикаль власти» на практике не работает.

И централизация тоже достаточно имитационная. Трудно себе представить централизованное унитарное государство, в котором региональная власть самостоятельно, без контроля сверху, устанавливает себе зарплаты, многократно превышающие зарплаты федерального начальства. А в России мы имеем массу таких примеров, в том числе и в Москве. Или: трудно представить себе такое унитарное государство, да и вообще какое-либо государство, в котором региональные власти могут отказать в приеме исполнения обязанностей человека, назначенного не на региональную должность, а на выполнение федеральных обязанностей. А, скажем, в Дагестане подобное произошло не так давно – федеральной властью был назначен уполномоченный по налогам и сборам Владимир Радченко, но, когда он приехал, его просто не пустили на должность. Группа граждан вышла на стихийный митинг, чтобы сообщить «волю народа», что эта должность по традиции, по распределению, закреплена за лезгином, а Владимир Радченко таковым не является. Так и уехал Владимир Радченко, не приступив к должности. Поэтому сказать, что наши региональные власти совсем несамостоятельны, невозможно. Они несамостоятельны только в определенных вопросах, – тех вопросах, которые касаются политики. Но когда речь идет об экономике, о своих доходах и так далее, самостоятельности у них становится даже слишком много.

При взгляде на современную Россию создается впечатление, что она движется к унитарности. Все последние нововведения, в том числе в политической системе, по своему содержанию – унитарного характера. И если бы спросили руководство страны и оно захотело бы честно ответить, то оно наверняка было бы за унитарность. Если спросить общественное мнение – граждане России хотят порядка, и в этом смысле они тоже хотят унитарности. Но при этом ситуация такова, что в сегодняшней России обеспечить порядок унитарно невозможно. Россия устроена таким образом, что если она хочет остаться целостным государством – ее путь только к настоящей федерации, потому что сейчас она имитирует федерацию, но не является таковой. Более того, в современном мире уже не так легко найти унитарное государство, которое бы не включало в себе элементов федерализма, особенно в условиях, когда существуют компактные группы этнических сообществ.

«Раньше было федеральное государство. А сейчас только унитарное – пока высшее руководство из Москвы в заброшенный город с проверкой не прилетит, дела так и будут там стоять».

«Пусть и считается федерацией, на деле некую самостоятельность имеют лишь северокавказские республики».

«По факту вертикаль власти хорошо выстроена с начала президентства Путина и продолжается его последователем».

«Хотелось бы верить, что федерация».

«Федерация, но в извращенной форме».

(Из комментариев к опросу о государственном устройстве России на сайте «SuperJob»).

Есть распространенное мнение, что если бы при большевиках не создали автономные республики, то никакого бы федерализма и не было бы. Конечно, факт наличия в СССР некоторой автономии республик и автономных областей, пусть и формальной, сыграл определенную роль для закрепления националистических идей. Но опыт многих стран мира, которые нередко даже не числятся федерациями, показывает, что если есть территориальное компактное расселение этнических меньшинств, и не в городе, не приезжих, не мигрантов, а исторически сложившееся, то неизбежно возникает необходимость формирования определенных автономий. Например – Италия не федеративное государство ни по закону, ни по факту. Но элементы федерализма там существуют – есть двадцать автономных областей, причем из них пятнадцать так называемых простых и пять – этнически выраженных. Там существуют система самоуправления и масса элементов, подчеркивающих их культурную специфичность. Причем речь идет не о культурной автономии, которая может быть разбросана, а именно о территориальной. И пока опыт большинства стран мира с очень разным устройством и очень разными политическими системами показывает, что при наличии таких образований практически всегда возникает федерализм. Говорить можно только про симметрию и асимметрию.

Мегатренд развития нашего общества, которому нет альтернативы, – это все-таки федерация. А вот в какой она форме будет развиваться, какие будут взаимоотношения центра и периферии, здесь мы уже в четвертый раз за нашу историю находимся перед выбором – уменьшать возможности периферии, увеличивать централизацию или наоборот. Конечно, экономический кризис и международный терроризм на данном новейшем этапе потребовали определенных решений, направленных на централизацию управления, но это не значит, что так будет всегда.

Один из основных принципов нынешней политики – забыть об этничности, сделать вид, что ее не существует. Отсюда – отсутствие специального министерства, отсюда комиссия в Думе, которая за 2000-е годы не приняла ни одного законодательного акта, хотя законов требуется очень много.

Каким государством должна быть Россия для того, чтобы остаться единой?

• Федеративным – 78,5%

• Унитарным – 21,5%

(По результатам опроса слушателей радио «Эхо Москвы»).

Большую территорию, на которой живет мало людей, нужно как-то удерживать, не давая ей развалиться. Как известно, простые ответы и простые решения всегда наиболее привлекательны, и самое простое решение – это вертикаль власти, унитарное государство. Но большой территорией невозможно управлять из одного кабинета, поэтому продолжают идти поиски оптимальной модели. Россия переживает третью модель федерализма, но, возможно, будет и четвертая.

Реальный федерализм возможен только при определенных условиях – когда люди знают, что их воля и интересы кому-то нужны, что они будут интересны и услышаны. Но у нас очень любят говорить, что Россия не готова к демократии, а вот лет через двадцать пять наше гражданское общество подрастет, и тогда можно будет «включить» демократию. Но на это можно ответить, что как невозможно по самоучителю научиться плавать в пустыне, так и совершенно невозможно научиться гражданскому обществу, не действуя.

«Почему СССР распался – Советский Союз был федерацией».

Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы».

В распаде Советского Союза любят обвинять его федеративное устройство, забывая, что он развалился прежде всего не как государство, а как режим. Швейцарская федерация, например, существует уже более двухсот лет и распадаться не собирается. Тем не менее риск распада и Российской Федерации реально существовал в 90-е годы. И современный федеративный принцип стал ответом на мобилизацию этнонационализма, и в какой-то форме это решило вопрос сохранения государства. При этом в России полно федералистов, которые вообще и слышать не хотят ни о какой этничности, говорят, что хорошая федерация внеэтническая.

Но мы сейчас переживаем действительно критический момент, потому что этнополитическая ситуация изменилась и переместилась из регионов в крупнейшие города. Этнические и миграционные проблемы сливаются воедино и становятся все более существенными. Это новое для России явление, которого никогда не было, поэтому взаимосвязи миграционного законодательства и этнического не существует. Причем миграционное еще хоть как-то изменяется в соответствии с требованиями реальности – в 2006 году был целый ряд изменений, тогда как национальное застыло на месте. Россия – одна из немногих стран, у которой нет закона о этнических меньшинствах, и не очень понятно, что такое этнические меньшинства по закону.

Сейчас в России нет крупных межнациональных и межрегиональных противоречий. Отсюда идет и недооценка этничности, вызванная временной стабильностью межэтнических отношений.

Совет Европы требует от России принятия законов об этнических меньшинствах, и даже подписана соответствующая конвенция, но нет юридических актов. У нас есть хороший закон, принятый в 90-е годы, – о национальной культурной автономии, но он не жизнеспособен, потому что нужно наполнить его экономическим содержанием, а это не делается. Институциональных механизмов, которые решают межэтнические отношения, тоже не существует. И пока эти вопросы не начнут хотя бы постепенно решаться, целостность государства и межнациональный мир в России будут оставаться под угрозой[19].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.