ДВР. Ленинград

ДВР. Ленинград

Председатель Военного совета, главком и военный министр

После поражения армии Колчака уцелевшие ее соединения и части (прежде всего, 1-й, 2-й и 3-й корпуса Сибирской армии генерала Каппеля) покатились к Тихому океану, стремясь зацепиться в Забайкалье, Приамурье и Приморье. На Дальнем Востоке сложилась запутанная обстановка. В Западном Забайкалье утвердилось земское правительство, в котором превалирующее положение занимали большевики. В Амурской области и во многих местах Восточного Забайкалья была установлена советская власть. Но Амурская область и часть Восточного Забайкалья не были территориально связаны с Западным Забайкальем. Их разъединяла территория, занятая каппелевцами, белоказаками атамана Семенова и японскими войсками. Эта зона клином врезалась в центр Забайкалья, образуя так называемую «читинскую пробку». Надо было найти гибкие формы борьбы, которые позволили бы избежать открытых военных столкновений с Японией.

Руководство РСФСР решает создать Дальневосточную республику (ДВР), которая стала бы своеобразным заслоном, буфером Советской республики от ударов Японии.

28 марта 1920 года состоялся съезд трудящихся Забайкалья, провозгласивший рождение на территории Дальнего Востока — от Байкала до Тихого океана — самостоятельной Дальневосточной республики. При этом, политическое управление республикой, говорилось в постановлении съезда, будет осуществлять Дальбюро ЦК РКП(б).

С образованием ДВР забайкальские партизанские отряды превратились в Народно-революционную армию (НРА). Главнокомандующим НРА правительство ДВР назначило Г.Х. Эйхе. В ноябре «читинская пробка» ликвидируется, Народно-революционная армия освобождает Забайкалье от белогвардейцев и иностранных интервентов.

Несмотря на успехи в центральной части Забайкалья, ситуация на Дальнем Востоке по-прежнему оставалась сложной. Японцы, хотя на словах признавали ДВР, продолжали оккупировать значительное пространство ее территории.

26 мая во Владивостоке белогвардейцы при явной помощи японских войск совершили контрреволюционный переворот. В Приморском крае к власти пришло марионеточное правительство во главе с фабрикантами братьями Меркуловыми. Началось опасное противостояние между Приморской республикой Меркуловых, поддерживаемой японскими интервентами, и ДВР.

В это трудное для Советской России время Москва направляет на Дальний Восток свои лучшие политические и военные кадры. Для укрепления руководства Вооруженными силами ДВР в середине июня в Читу прибыл Василий Блюхер.

По приезде в ДВР Блюхер узнает, что приказом Реввоенсовета Советской республики № 197 от 14 июня 1921 года он награжден третьим орденом Красного Знамени с формулировкой «За выдающуюся храбрость, военный талант и организаторские способности, проявленные в борьбе с Дутовым и другими белогвардейцами в 1918 году». Он с головой погружается в работу в войсках. Знакомясь с Народно-революционной армией, Блюхер видел, какое тяжелое ему досталось наследие. В частях царила анархия, не хватало оружия, боеприпасов, снаряжения, обмундирования. Предстояла нелегкая борьба по искоренению «партизанщины» в сознании народоармейцев, повышению уровня военного умения личного состава.

Яркой иллюстрацией воинского «порядка», царившего в то время в частях НРА, является рассказ Блюхера на собрании командного и политического состава ОКДВА и участников Гражданской войны на Дальнем Востоке в феврале 1937 года: «Вот возьмем те командира Забайкальской кавалерийской дивизии тов. Коротаева. Я его люблю, он человек заслуженный. Сейчас он закончил три академии. В 1921 году приезжаю к нему и говорю: «Постройте для смотра дивизию», а он отвечает: «Это невозможно». Я приказываю: «Выстраивайте на парад!» А он говорит: «Не послушаюсь: бойцы в бой пойдут, а на парад не выйдут». Я говорю: «Какая это армия, которая на парад не идет, ведь парад — это демонстрация наших сил, она вселяет в нас уверенность. На параде мы видим, что представляем крупную силу». Говорю ему: «Дайте мне строевую записку». А он отвечает: «Какую записку?» Я говорю: «Строевую, в которой должно быть сказано: сколько в дивизии людей, лошадей, повозок; сколько людей в строю, в госпитале и просто нахлебников». Я должен вам сказать, что в дивизии числилось 4800 человек, а в строю — 920 человек… Такое же положение было и в других частях…»

На 1 июля 1921 года численность Народно-революционной армии по штатам определялась в 198 тысяч человек. В действительности же в армейских частях было только 76 тысяч. Республика не располагала ни финансовыми, ни материально-техническими средствами для содержания не только штатного, но и наличного состава армии…

Изучив состояние дел, Блюхер предлагает правительству, в целях упрочения армии, учредить при военном министре Республики Военный совет. Предложение Блюхера принимается. 27 июня 1921 года он назначается председателем Военного совета, главнокомандующим всеми вооруженными силами и военным министром ДВР. Членами Военного совета стали М.И. Губельман и В.И. Буров. Позже Бурова сменил С.М. Серышев.

Блюхер отправляет в ЦК РКП(б) доклад с анализом военно-политической ситуации как внутри вооруженных сил ДВР, так и вокруг них. Блюхер информирует ЦК: «Существующие отношения правительства и Совмина к армии можно определенно отметить, как индифферентные. Жизнью армии, ее нуждами ни правительство, ни Совет министров, по-видимому, не интересовались, было стремление ничего не отпускать, урезывать и за счет армии содержать в продовольственном и вещевом отношениях гражданские учреждения».

Блюхер считает порядок расходования золотой валюты, высылаемой для нужд НРА, ненормальным. Для того чтобы его нормализовать, он просить вмешательства Москвы.

Каково отношение к «буферу» народоармейцев? При наличии вышеизложенных условий, с одной стороны, непонимание задач его создания, а с другой — недоверие, рассеять которое можно, только если повернуться лицом к нуждам армии.

Снабжение армии находится в руках большинства нечестных работников, ненавидящих правопорядки ДВР и настроенных контрреволюционно.

Исключительно плохо решаются продовольственный и вещевой вопросы. Жалкие подачки из центральных органов убили всякую веру в войсках в возможность планомерного получения необходимых видов довольствия и заставили части искать средства на. жизнь не свойственным для них путем. Многие занялись производственно-коммерческой деятельностью — заготовкой дров, обжиганием извести, гонкой смолы и рядом других промыслов. Реализуя на рынках полученные продукты производства, они за вырученные деньги приобретают обмундирование, питание и т.д. В итоге строевые части превратились в трудчасти, где личный состав не имеет возможности заниматься главным своим делом — боевой подготовкой.

Такое же отвратительное обеспечение войск холодным, стрелковым оружием, артиллерией, лошадьми…

Блюхер приводит красноречивые примеры. Пехотные части вооружены на 50–70%. Оружие — винтовки, карабины, дробовики; наполовину это русские, на одну треть японские, остальные французские, английские и другие системы… В кавалерии НРА конники имеют лишь 10 процентов шашек… В артиллерийских подразделениях тягловых лошадей практически нет…

Блюхер подробно излагает выявленные серьезные недостатки в бронечастях (бронепоезда), авиачастях, в автотранспортных, инженерных и связных подразделениях.

Не лучшее положение с командным и рядовым составом армии. 80% бойцов НРА подлежат по возрасту демобилизации. Но демобилизация не проводится, отсюда рост дезертирства.

Младших командиров никто не готовит, они ничем не отличаются от рядовых народоармейцев.

Начальствующий командный состав, от взвода и выше, Блюхер разделил на три группы. К первой он отнес тех, кто происходит из местных партизан, как правило, безграмотные или малограмотные, но отлично разбирающиеся в боевой обстановке, имеющие навыки ведения войны в местных условиях. Однако слабое место этих командиров в том, то многие их них не могут отвыкнуть от старых принципов партизанской самостоятельности, они зачастую не считаются с указаниями высшего командования.

Вторая группа — ранее присланные в НРА командиры Красной Армии из Советской России. Пользуясь правами советских работников, они занимают ответственные должности, хотя в большинстве случаев по уровню военных и технических знаний не отвечают своему назначению.

Третья группа — бывшие офицеры каппелевских и семеновских частей — «спецы». В армию они пошли ввиду безвыходного материального положения. Идеи НРА им чужды; многие из них с ненавистью относятся к насаждающимся новым порядкам в Дальневосточной республике. «Спецы» являются богатым материалом для бело-японского шпионажа.

В конце доклада Блюхер заключает: «…Должен констатировать безотрадную картину состояния армии. Необходимы срочные меры улучшения снабжения всем необходимым, чтобы армия не развалилась и могла бы оказаться боеспособной, тем более что тучи реакции на Дальнем Востоке сгущаются и, возможно, армии придется грудью встретить врага для защиты интересов трудящихся не только ДВР, но и Советской России… Верю, что Советская Россия придет на помощь в деле улучшения состояния армии во всех отношениях и даст то, в чем она терпит недостаток, и этим самым предотвратит надвигающуюся катастрофу».

Уже в первые месяцы пребывания на посту председателя Военного совета, главкома вооруженными силами и военного, министра ДВР Блюхер проявляет себя не только как грамотный, целеустремленный военачальник, но и как крепкий хозяйственник, зрелый политик.

Блюхер остро ставит перед правительством ДВР вопрос о кардинальной реорганизации армии со значительным сокращением ее численности. Он добивается от Москвы перечисления на нужды вооруженных сил полутора миллионов рублей золотом.

Предложенная Блюхером схема «оздоровления» вооруженных сил республики начала работать. Активно проводились демобилизация старших возрастов и призыв молодежи. Боевые части сокращались на треть, а штабы, различные тыловые учреждения в два, нередко и в три раза. К ноябрю в НРА под ружьем осталось 38 тысяч человек. Но это уже была совсем другая армия, в которой «дух партизанщины» постепенно уходил в прошлое; она обретала черты регулярного войска.

«В ходе реорганизации, — указывал в одном из своих приказов Блюхер, — надо сделать армию однородной по возрасту и по физической выносливости. Сокращая НРА, мы еще преследуем цель усилить ее обеспечение продовольствием, вещевым имуществом, вооружением. Лучше иметь меньше полков и дивизий, но зато укомплектованных до полного штата, снабженных всем необходимым, чем множество малочисленных и, значит, малобоеспособных частей… Надо также поставить во главу угла политическое воспитание и обучение личного состава военному мастерству. Только хорошо обученные и идейно воспитанные бойцы могут составить крепкие, надежные боевые ряды, способные на выполнение ответственных задач».

В этот период, наряду с организационными мероприятиями по укреплению вооруженных сил республики, Блюхеру нужно было решать и другие, не менее, а, скорее, более сложные, ответственные задачи на дипломатическом и боевом фронтах.

В конце лета перед Блюхером на одно из первых мест встала борьба с Унгерном.

Роман Федорович Унгерн-Штернберг, потомок рыцарей времен Крестовых походов, родился в 1885 году в австрийском городе Граце. Затем вместе с родителями переехал в Россию. Роман закончил в Санкт-Петербурге Морской кадетский корпус. Участвовал в войне с Японией. В 1908 году стал офицером Забайкальского казачьего войска и снова отправился на Дальний Восток. Там он зарекомендовал себя выносливым воином и лихим наездником. А еще, по словам людей, знавших Унгерна лично, прослыл человеком настойчивым и жестоким.

В Первую мировую войну есаул Унгерн получил за храбрость пять орденов, в том числе офицерский Георгиевский крест. В 1917-м он принял участие к корниловском мятеже. После его подавления отправился в Маньчжурию, примкнув к своему фронтовому другу есаулу Григорию Семенову, ставшему правителем восточных окраин России.

В сентябре 1918-го, после того как белые взяли столицу Забайкалья Читу, Унгерн на два года осел в Даурии. Здесь он сформировал знаменитую конную Азиатскую дивизию из казаков, бурят, монголов, корейцев и других народов Востока. Произведенный Семеновым в генерал-майоры, барон установил в Даурии суровый режим личной власти.

С поражением каппелевских и семеновских войск в Забайкалье и их уходом на монгольскую территорию дивизия Унгерна была с помощью Японии переформирована, оснащена в полном объеме оружием, боеприпасами, различным снаряжением. Она представляла собой хорошо организованную, мощную боевую силу в 12 тысяч штыков и сабель. Барон повел ее в глубь Внешней Монголии, в направлении столицы — Ургы. 4 февраля 1921 года Унгерн выбил из Ургы китайские войска и занял ее. Укрепившись там, собрал разбросанные по монгольской территории белогвардейские отряды и, увеличив дивизию до 14 тысяч, с середины весны начал осуществлять периодические вторжения в пределы Дальневосточной республики.

Японцы, воспользовавшись этим, приступили к подготовке наступления на Хабаровск: обустраивали так называемую «нейтральную зону», откуда планировалось нанесение удара по красным; переправляли из Маньчжурии по КВЖД в Приморскую область каппелевские корпуса (сам генерал Каппель умер к этому времени). Они считали, что боевые акции Унгерна должны отвлечь военные силы ДВР в Забайкалье и тем облегчить прорыв белогвардейцев на север Приморья и захват Хабаровска.

В последнее время Азиатская дивизия Унгерна заметно активизировала налеты на ДВР, неся погромы и смерть в мирные приграничные города, деревни и поселки. За эти «успехи» Семенов повышает барона в звании, присваивает ему звание генерал-лейтенанта.

Разрозненные, слабо обученные отряды Народно-революционной армии молодой Дальневосточной республики вначале не могли давать достойный отпор Унгерну. Однако, по мере того, как усилиями нового военного министра ДВР эти отряды превращались в организованную боеспособную силу, действия барона становились все менее успешными.

В одно из нападений Унгерну удалось вклиниться довольно далеко в глубь территории Забайкалья и подойти вплотную к реке Чикой. Его части заняли несколько населенных пунктов в 10–20 километрах от Троицко-Савска, также проникли в районы Ван-Курена и Селенгинска, угрожали Верхнеудинску. Блюхер немедленно принимает ответные меры. Он сносится с командованием 5-й армии, дислоцированной в Иркутской области, и договаривается о скоординированных шагах против Унгерна.

В этой напряженной обстановке Блюхер по телеграфу непосредственно руководит действиями начальников гарнизонов, командиров частей. Вот фрагмент его разговора по прямому проводу с начальником гарнизона Верхнеудинска Головачевым 2 августа 1921 года:

«— У аппарата начальник гарнизона Верхнеудинска Головачев.

— У аппарата Блюхер. Здравствуйте, товарищ Головачев! Сообщите последние сведения о противнике.

Головачев: Противник занимает Селенгинскую Думу, Гусино-Озерский дацан, Верхне-Убукун. Селенгинск еще не занят. Численность противника от 4000 до 5000 сабель. Командующим группой войск 5-й армии приняты меры к недопущению переправы унгернского отряда, 800 штыков и 270 сабель, на правый берег реки Селенги.

Блюхер: Мне передали, что из Верхнеудинска Правительство ДВР и отдельные министерства забрасываются телеграммами, чрезвычайно нервными по содержанию, если не сказать больше.

Головачев: Нервность телеграмм вызвана серьезным положением, которое для Верхнеудинска действительно таково…

Блюхер: Прошу передать ответственным работникам, что за посылку таких телеграмм буду требовать суда… Вам даны необходимые распоряжения для приведения запасного полка в порядок, а начальнику Всевобуча об организации территориальных частей и коммунистических отрядов, а равно и отрядов из революционно настроенного населения для борьбы с Унгерном. Завтра выясню, какие распоряжения были отданы начальником Всевобуча… Вследствие недостаточной энергии, проявляемой начальником Всевобуча, приказываю вам совместно с обкомом партии приступить к формированию территориального полка. Нужное количество винтовок и боеприпасов срочно затребуйте от начальника снабжения НРА, которому прикажу незамедлительно их выслать. Средства связи в возможном количестве по выяснении наших запасов вам будут высланы, за исключением мотоциклетов, которых у нас нет. Аэропланов послать вам не могу за отсутствием исправных аппаратов… В случае движения противника на Верхнеудинск вам будет переброшен бронепоезд. Принимайте меры, как начгар, к проведению необходимых мер по обороне города. Формируйте территориальный полк и отряды, как я указывал уже выше, требуйте оказания содействия партийных организаций и используйте для этого все силы и средства города. Для обозов и прибывающей артиллерии завтра же мобилизуйте лошадей в гражданских учреждениях, а в случае необходимости, у граждан города. О ходе событий на фронте и принимаемых мерах доносите мне.

Из моего разговора с командующим 5-й армией выяснилось: части Унгерна перешли с юга в решительное наступление по правому и левому берегу Селенги. Не исключен захват Унгерном Верхнеудинска. Вы должны готовиться… Все ли вам понятно?

Головачев: Все понятно, товарищ главком, и меры, диктуемые вами, будут приняты».

Совместными усилиями НРА и Красной Армии Советской России наступавшие части Унгерна были изрядно побиты, они вынуждены были отступить в Монголию. По просьбе временного монгольского правительства войска ДВР пересекли монгольскую границу и помогли монгольской Народно-революционной армии освободить Ургу.

Унгерн уже не мог противостоять хорошо обученным и достаточно вооруженным войскам ДВР. С остатками своих войск он отошел на север в безводные степные районы. НРА плотно блокировала участки, где располагались потрепанные полки Унгерна, и после решающего сражения у Гусиноозерского дацана (крупнейшего ламаистского монастыря в Бурятии) барон понял, что попал в смертельное кольцо.

Бывшая гроза юга Забайкалья — Азиатская дивизия — металась в агонии, ища спасительный выход. «Нас обложили, как волков. Мы уже не думали о сопротивлении, все мысли лишь о том, как выскользнуть из расставленных нам капканов», — рассказывал потом один из плененных сподвижников Унгерна.

В начале августа барон с горсткой всадников вырвался из кольца и растворился в северомонгольских степях. Однако в ночь на 22 августа «верные» подчиненные генерала-кумира предательски арестовали его и выдали командованию одной из частей Народно-революционной армии.

15 сентября 1921 года в Новониколаевске, ныне Новосибирск, белый генерал-лейтенант Р.Ф. Унгерн-Штернберг был расстрелян по приговору чрезвычайного трибунала.

В августе 1921 года в Китае, в городе Дайрене (в поздние годы — Дальний), открылась русско-японская конференция (закрылась в апреле 1922 г.), где шли переговоры между Дальневосточной республикой и Японией об эвакуации японских войск с Северного Сахалина, из Приморья и Николаевска-на-Амуре. Делегацию ДВР возглавлял заместитель председателя Совета министров Ф.Н. Петров.

Японскую сторону представлял опытный работник министерства иностранных дел Мацушима. Хитрый дипломат вел переговоры вязко, всячески затягивая их. Мацушима пытался обходить обсуждение главного вопроса — об эвакуации японских войск с территории ДВР. Он мотивировал это тем, что слабо компетентен в военных делах и ждет приезда профессионалов. Да и в русской делегации нет военных специалистов.

Федор Николаевич Петров обратился к главе ДВР Краснощекову с просьбой дополнить делегацию военными представителями. И вскоре в Дайрен прибыл главком Блюхер с группой советников. Несколько позднее приехали и японские генералы во главе с Танакой.

Генералы повели себя совсем не так, как дипломат Мацушима. Они сразу же заявили о «кровных интересах японской нации на Дальнем Востоке», о «законных притязаниях Японии на территории Приамурья, Приморья и часть острова Сахалин». Все предложения Блюхера и его советников генералы безапелляционно отклоняли и диктовали свои, явно неприемлемые условия.

Как позже рассказывал Блюхер, представители Японии предъявили Дальневосточной республике так называемые 17 требований, основные из которых сводились к следующему:

Сделать Владивосток вольным городом, поставив его под иностранный контроль.

Пересмотреть рыболовную конвенцию, расширив права японских рыбопромышленников.

Не вводить на территории ДВР коммунистического режима и сохранить принцип частной собственности не только для японских, но и для русских граждан (понимай — белогвардейцев).

Отменить на территории ДВР ограничения японским подданным в горной и лесной промышленности, торговле, земледелии, предоставив японцам право собственности на землю.

Предоставить свободное каботажное плавание и плавание по внутренним рекам ДВР судам под японским флагом.

Срыть и взорвать все наши укрепления по морскому побережью Владивостока и по границе с Кореей, в будущем же никогда их не восстанавливать.

Признать свободное официальное пребывание и путешествие японских миссий и отдельных японских чинов по всей территории ДВР.

Никогда не держать военного флота в водах Тихого океана и уничтожить существующий.

Передать японскому правительству северную часть острова Сахалин на 80 лет.

Взамен же этого японское правительство эвакуирует свои войска из Приморской области по собственному усмотрению и в срок, который оно найдет нужным и удобным для себя.

Эти наглые требования делегация Дальневосточной республики, естественно, отвергла. В ответ японцы заявляли, что они найдут другое русское правительство, которое подпишет этот договор (имея в виду, конечно, владивостокское белогвардейское)…

5 декабря Блюхер получил шифрованную телеграмму от своего зама Трифонова, в которой сообщалось, что так называемая белоповстанческая армия генерала Молчанова перешла в наступление на станцию Уссури и, смяв немногочисленные части народоармейцев, заняла ее. Противник повел широкое наступление на всем фронте, отбросив наши части на линию Муравьеве—Амурский—Рождественка. Белые рвутся к Хабаровску. Участие в боях японцев не отмечается.

Блюхер сразу же оценил всю глубину опасности наступления Молчанова. Если белогвардейские части так легко и быстро продвигаются к Хабаровску, значит, на их пути нет достаточных сил Народно-революционной армии. Поэтому он остро поставил перед Петровым вопрос о своем отъезде с конференции. «Мне нужно на фронт. Необходимо остановить Молчанова. Чем быстрее мы разобьем белогвардейцев, тем быстрее японцы примут наши предложения о выводе своих войск», — убеждал он Федора Николаевича Петрова…

Во второй половине декабря Блюхер убыл из Китая в Читу. Убыл вместе с женой.

Каким образом Галина Покровская оказалась с Василием Блюхером в Дайрене? Дело в том, что по предложению Блюхера она была официально включена в состав дополнительной делегации. При формировании в середине сентября группы военного министра ДВР на переговоры между Дальневосточной республикой и Японией потребовалась машинистка; ею стала Галина.

О пребывании ее с мужем в Дайрене во время работы русско-японской конференции она, арестованная в октябре 1938 года, на допросе даст показания. Галина расскажет, что в группе Блюхера находились в качестве военных советников лично доверенные ему люди, в частности, его старый и верный соратник по боевым делам на Урале, в Сибири и Крыму Русяев Виктор Сергеевич и новый сподвижник, бывший барон, Розен Георгий Николаевич. До работы в аппарате военного министра ДВР этот Розен проживал с семьей в японской столице, затем уехал в Читу, оставив жену в Японии. И дальше — чудовищное: «В Дайрене Блюхер занимался шпионской деятельностью в пользу Японии. Активную помощь в этом ему оказывали Русяев и Розен. Помогала и я; муж дважды поручал мне передавать пакеты представителям японской разведки».

Волочаевские дни

Когда Василий Блюхер приехал из Китая в Читу, ужаснулся — насколько катастрофическим было положение на фронте.

Генерал Молчанов «сработал» расчетливо, умело и в то же время решительно. Его белоповстанческие войска были хорошо организованы и вооружены. Они атаковали позиции частей НРА с выгодного плацдарма, из «нейтральной зоны», охранявшейся японскими дивизиями. Белогвардейцы двумя колоннами ринулись вдоль железной дороги и в обход ее на север от Спасска по реке Уссури. Малочисленные части Народно-революционной армии пытались оказать им сопротивление под Иманом, Бикином и Казакевичевом, но быстро были сломлены. После ожесточенных боев в районе Новотроицкого они, неся большие потери, отошли к Хабаровску.

Блюхер анализировал. Успеху наступления белогвардейцев способствовали многие факторы. Во-первых, генерал Молчанов выбрал удачный момент, когда шла реорганизация партизанских отрядов в регулярные части Народно-революционной армии. Из отрядов, переформировываемых в регулярные войска, увольнялись старшие возраста, составлявшие основную массу бойцов, а новые еще не призвались. Поэтому полки по своему составу были малочисленны. Во-вторых, дальневосточная Народно-революционная армия переживала огромные затруднения в продовольствии и вооружении.

Дальбюро ЦК РКП(б) и правительство ДВР категорически потребовали от Блюхера любой ценой задержать дальнейшее продвижение противника, а затем и разгромить его.

Блюхер начал действовать. Для оперативного руководства борьбой с белоповстанческой армией генерала Молчанова был создан штаб и военный совет Восточного фронта во главе с командующим С.М. Серышевым и членами военного совета П.П. Постышевым и Б.Н. Мельниковым. На фронт спешно перебрасывались из Забайкалья 1-я отдельная Читинская стрелковая трехполковая бригада и Троицко-Савский кавполк. Все имевшиеся в республике запасы теплого обмундирования, продовольствия, боеприпасов были направлены в сражающиеся с белогвардейцами части.

Положение на фронте не улучшалось. Полки Народно-революционной армии беспорядочно отступали. Серышев отдал приказ оставить Хабаровск, и в ночь на 22 декабря весь правый берег Амура был уже в руках белых.

Легкие победы поднимали воинственный дух войск генерала Молчанова, белоповстанческие полки в стремительном темпе двигались на запад. Они захватили Волочаевку, на очереди была железнодорожная станция Ин.

Василий Блюхер был недоволен действиями штаба Восточного фронта, да и лично командующего. Когда он ознакомился с содержанием приказа Серышева об отступлении частей НРА и карательных мерах против народоармейцев, то понял, что командование фронта излишне нервничает.

В результате оно не смогло глубоко осмыслить причины неудач на фронте и свело их в основном к преступной беспечности и халатности многих командиров и комиссаров и трусости рядовых бойцов.

Приказ Серышева был вреден для войск фронта, его нужно аннулировать. Но как? Отменить решением главкома, значит подорвать авторитет комфронта. И Блюхер убеждает Степана Серышева сделать это ему самому.

Сложившаяся накануне нового, 1922 года обстановка удручала. Давили лютые морозы. Собравшиеся в небольшом поселке Ин части Народно-революционной армии — плохо одетые, голодные — пытались привести себя после панического отступления в порядок, подготовиться к отпору врагу.

Был получен приказ: любыми средствами остановить фронт под Ином. К Ину подходили эшелоны с частями группы Н.Д. Томина, подразделениями, сформированными из коммунистов Забайкалья и Приамурья, курсантов Центральных читинских курсов. Шли вагоны с собранной населением теплой одеждой — полушубками, валенками, шапками, рукавицами и продовольствием.

Блюхер работал дни и ночи. Он бился над задачей: как задержать продвижение противника, а затем разгромить его.

В ночь на 28 декабря белоповстанческие части Поволжской бригады под командованием генерала Сахарова неожиданно начали наступление на станцию Ин с целью окружить и уничтожить гарнизон красных. Камский стрелковый полк обошел с севера правый фланг народоармейцев. Уфимский кавалерийский совершил стремительный рейд с юга. Основные силы бригады — Уфимский и Волжский пехотные полки ударили в лоб по станции, вдоль линии железной дороги. Первым в жестокий бой с белогвардейцами вступил резервный полк, и новобранцы не выдержали бешеного натиска противника, дрогнули, стали отходить. Но командир и комиссар полка все же сумели развернуть бойцов и бросить их в контратаку. На помощь пехотинцам подошел Отдельный пластунский отряд Ф.М. Петрова-Тетерина. Пластуны подняли в ружье команду бронепоезда № 8 под командованием Ивана Дробышевского. Губительный огонь пушек и пулеметов бронепоезда решил исход боя.

В бою за Ин потерпели поражения и Камский стрелковый, и Уфимский кавалерийский полки. Стрелковый полк был взят подразделениями народоармейцев в кольцо и едва не уничтожен полностью; его командир полковник Сотников был убит. Понесли большие потери всадников и лошадей уфимские кавалеристы. Урон Поволжской бригады составил в целом около 300 убитых и раненых, 50 белогвардейцев попали в плен.

Наступление Сахарова захлебнулось.

Этот Инский бой имел большое значение для народоармейцев. Была одержана первая победа над молчановскими войсками, весть о которой тут же разнеслась по всему Восточному фронту. У бойцов и командиров укрепилась вера в свои силы.

Блюхер радовался: наконец-то пришел успех. В телеграмме командующему фронтом Серышеву он просил «передать всему личному составу, принимавшему участие в Инском бою, глубокую благодарность Военного Совета и Правительства ДВР, выделить отличившихся и представить их к награде».

Белые отступили к станции Ольгохта и спешно стали укреплять свои позиции в районе Волочаевки. Инская группа попыталась на плечах белоповстанческих войск занять Ольгохту, но из этого ничего не вышло.

Окрыленные успехом под Ином, штаб и командующий фронтом Серышев намечали в первой декаде января 1922 года осуществить масштабное наступление в районе Волочаевки с перспективой освободить Хабаровск. Блюхер был против этой идеи. Он считал, что до полного сосредоточения на фронте всей Забайкальской группы и проведения тщательной подготовки наступление начинать нельзя; иначе оно будет безуспешным. Главком предложил свой план операции в районе Волочаевки.

О несогласии с «сырой» идеей командования Восточного фронта и предложении Блюхером своего плана по разгрому белогвардейской армии в районе Волочаевки свидетельствует его разговор по прямому проводу с Серышевым 10 января:

«— У аппарата Серышев.

Блюхер: Здравствуйте, Степан Михайлович!.. Решил вас вызвать к аппарату, с тем, чтобы выяснить задачу ваших войск на ближайшие дни. Прошу сообщить, прежде чем перейти к этим разговорам, обстановку на фронте и ваши предположения.

Серышев: Здравствуйте, товарищ Главком! Вчера в разговоре с вами я уже напоминал о накапливании в Ольгохте, Волочаевке частей 2-го каппелевского корпуса… Всю ночь противник проявлял большую активность и продвижение своих разведпартий к ст. Ин, зажег мост между 2-й и 3-й казармами западнее Ольгохты. Я решил, что дальше мы задыхаться на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта не можем, ввиду неимения на этом участке возможности вести какую-нибудь сторожевую службу. Получив от начальника Инской группы удовлетворительные сведения о состоянии наших войск, выявивших большой подъем идти вперед, я дал приказ ликвидировать группу противника на Ольгохте, развивая успех до Волочаевки включительно, ибо считаю нужным надломить 2-й корпус каппелевских войск, чтобы иметь возможность выиграть пространство и время для развертывания благоприятных условий подходящим подкреплениям. Мое мнение: эта операция достигнет успеха. Мосты все исправлены, выезжал на боеучасток с товарищем Томиным. Мой план — захватывать с собой части, по № 31/оп,[18] только изменяю путь следования Троицко-Савского кавалерийского полка и место его сосредоточения. Полк должен был идти — ст. Ин, Луговская, Забелевский, теперь — Ольгохта, Волочаевка, Самарка, Орловка. Его задача — уничтожить перед собой противника и облегчить нашим пехотным частям овладение Волочаевкой…

Блюхер: Товарищ Серышев, вчера, прося оставить Троицко-Савский полк на ст. Ин, вы мотивировали это тем, что не имеется полной уверенности в удержании ст. Ин в случае перехода противника в наступление… Сегодня вы от вчерашней неуверенности перешли к убеждению, что сможете не только отбросить наступающего противника, но и занять ст. Волочаевку. Свое решение перейти в наступление вы мотивируете тем, что задыхаетесь на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта и что не можете на этом участке вести какую-нибудь сторожевую службу. Эти противоречия мне непонятны. Поэтому я вынужден потребовать от вас выполнения следующего плана: перешедшего в наступление противника разбить и отбросить к Волочаевке, не переходя своими частями в решительное наступление до полного сосредоточения кавалерийского дивизиона Читинской бригады в районе ст. Ин. Этот дивизион сменить на ст. Тихонькая сводным отрядом, сформировать который вам надлежит из частей тыла в районе ст. Вира. Второй этап операции должен состоять в следующем: 5-й, 6-й и Особый Амурский полки составляют сводную стрелковую бригаду, которая переходит в наступление по линии железной дороги на Волочаевку. 4-й кавалерийский полк, Троицко-Савский полк, кавалерийский дивизион Читинской бригады составляют сводную кавалерийскую бригаду, обеспечивая успех наступления сводной стрелковой бригады, наносят удар по непосредственному тылу волочаевской группы противника. Отряд Шевчука с этой же целью с севера наступает на Дежневку. Второй этап имеет задачей овладение районом Волочаевки. На выполнение этой задачи мною своевременно будет отдан вам приказ. Без приказа и моего распоряжения наступать не разрешаю. И, наконец, третий этап — овладение Хабаровском и уничтожение противника в районе его — должен начаться только после занятия Волочаевки и проводиться следующим образом: Особый Амурский пехотный полк, 6-й пехотный полк и вся сводная кавалерийская бригада, объединенная командованием Томина, составляют ударную группу и направляются через Новгородское — Ново-Троицкое, захватывая Казакевичево, на ст. Корфовская, разъезд Красная Речка с задачей отрезать пути отступления противника на юг и уничтожить его живую силу. Отряд Шевчука и 5-й пехотный полк составляют группу, задача которой — наступление на Хабаровск по железной дороге. Вот идея занятия Хабаровска и уничтожения в его районе живой силы противника. Она для успешного завершения требует не поспешного и случайного решения, а строгой предусмотрительности и соответствующей подготовки.

Теперь же, т. е. в ближайшие дни, к ней следует подготовляться… Не подготовившись, к решительному наступлению не переходить. Ваш план «31/оп» значительно в деталях расходится с намеченным мной планом, поэтому должен быть отменен, так как намеченная в нем разбросанность частей и отсутствие концентрированного удара по противнику может вызвать неуспех…»

28 января для непосредственного руководства боевыми операциями на станцию Ин прибыл Блюхер вместе с полевым штабом. Впоследствии он вспоминал, что по приезду в Ин сразу же дал задание в 6 часов выстроить войска для осмотра. Комиссар фронта П.П. Постышев возразил ему: «Зачем парад, когда надо воевать? Зря поморозим людей». Блюхер ответил: парад нужен для того, чтобы люди видели, что войск много, чтобы бойцы поняли, что наступило время дисциплины и порядка, без которых ничего нельзя сделать. Во имя этого можно померзнуть на параде. «Проехались по фронту, устроили митинг, и впервые армия прошла церемониальным маршем, — вспоминает Блюхер. — Я сказал Постышеву: «Теперь будем наступать на Волочаевку. Почувствовали регулярную армию?..»

Блюхер с головой ушел в подготовку операции. Фактическое командование фронтов в это время перешло в его руки. Серышев, формально числясь командующим, на практике стал помощником главкома.

Командир Сводной стрелковой бригады, участвовавшей в боях за Волочаевский узел, Я.З. Покус, говорил о Блюхере, что тот поражал его своим трудолюбием и трудоспособностью. Почти ежедневно заканчивал работу в четыре часа утра. Вел беспрерывно переговоры, давал приказания, составлял планы, вникал в самые, казалось бы, мелкие дела. Когда кончался его трудовой день, он любил в кругу друзей за чашкой чая вспоминать эпизоды перекопских боев, уральского похода, задавался планами, делился своими думами. Невзирая на жестокие морозы, главком торопился с завершением подготовки к наступлению. К выполнению этой задачи он подходил не только как военный специалист, но и как государственный деятель — затягивание операции грозило серьезными осложнениями как международного, так и внутреннего порядка.

Датой начала наступления намечалось 10 февраля. Штаб готовил, по плану Блюхера, выдвижение двух групп. Одна группа — Инская (Сводная стрелковая бригада Покуса и партизанские отряды) — наносила удар по Волочаевке по правому флангу и в случае успеха должна была преследовать противника до Хабаровска. Другая — Забайкальская (ею руководил Томин) в составе 1-го и 2-го Читинских пехотных полков, Троицко-Савского кавдивизиона, легкого артиллерийского дивизиона и 1-й Отдельной читинской бригады — действовала по левому флангу в направлении на Верхне-Спасскую и Нижне-Спасскую и в последующем на поселок Казакевичево.

Надо сказать, подготовку наступления осложняло отсутствие у командования НРА точных данных о противнике; разведка, как ни старалась, добыть их не сумела. Было лишь известно, что главные силы белоповстанческой армии расположены в районе Волочаевки, Дежневой, Даниловки.

Что касается белых, то они определенно знали количественный и качественный состав красных войск, места их сосредоточения и намерение в ближайшее время перейти в наступление. Поэтому всеми силами укрепляли оборону и, прежде всего, Волочаевку, стремясь превратить ее в настоящую крепость.

Генерал Молчанов рассчитывал прочно закрепиться в Волочаевке. Она становилась главным стратегическим узлом как для Народно-революционной армии, так и для белоповстанческой. Для НРА она была ключом к Приморью, для белогвардейцев — к Забайкалью и Восточной Сибири.

Волочаевский узел имел выгодную для оборонительных позиций местность. Линия фронта здесь тянулась с севера на юг и пролегала через ряд сопок с господствующей возвышенностью Июнь-Карань, деревню Волочаевку и далее вплоть до реки Амур, заканчиваясь в деревне НижнеСпасской. Общая протяженность фронта — около 20 километров.

Противник стянул сюда свои лучшие части. Оборонительный рубеж состоял из железной изгороди с восемью рядами колючей проволоки. Брустверы из мешков с землей были засыпаны снегом и политы водой; на морозе они сделались скользкими ледяными горками. Пулеметные и артиллерийские площадки располагались на выгодных позициях, подходы к ним были тщательно пристреляны.

Молчанов считал сооруженный рубеж непреодолимым для армии Блюхера. Он говорил: красные расшибут здесь свой лоб; для того, чтобы взять Волочаевку, им надо иметь не менее десяти тысяч бойцов, а у НРА столько войск не имеется.

У Народно-революционной армии действительно столько бойцов не имелось. В 1936 году заместитель командующего войсками ОКДВА комкор М.В. Сангурский опубликовал в «Тихоокеанской звезде» статью к пятнадцатилетию боев под Волочаевкой (он участвовал в этих боях), где указывал, что правительство ДВР из-за отсутствия средств было вынуждено в очень неподходящий момент пойти на сокращение Народно-революционной армии. Это сокращение непосредственно отразилось на боевом составе войск Восточного фронта. К 10 февраля 1922 года против войск Молчанова сосредоточилось 6200 штыков, 1400 сабель. Кроме того, народоармейцы несравнимо уступали противнику в боевой выучке. И по технической оснащенности НРА была крайне слаба.

Соотношение сил народоармейцев и укрепившихся в Волочаевке белогвардейцев было не в пользу НРА. А, как известно, по теории военного искусства части, ведущие наступление, должны обязательно значительно превосходить обороняющегося противника как численно, так и по своей технической оснащенности. Такого превосходства тут и в помине не было.

9 февраля Блюхер отдал приказ Покусу и Томину быть готовыми в ночь на 10-е начать наступление.

Накануне он направил с парламентером П. Подеревянским письмо командующему белоповстанческими войсками генералу Молчанову, в котором писал: «Какое же солнце предпочитаете вы видеть на Дальнем Востоке? То, которое красуется на японском флаге, или восходящее солнце новой русской государственности, начинающее согревать нашу родную землю после дней очищающей революционной грозы? Какая участь вам более нравится — участь Колчака, Врангеля или Унгерна или жребий честного гражданина своей революционной Родины?.. Я — солдат революции и хочу говорить с вами, прежде чем начать последний разговор на языке пушек… Именем русского революционного народа в последний раз гарантирую вашим солдатам, офицерам и вам сохранение жизни в случае, если вы добровольно прекратите сопротивление и сложите оружие…».

Генерал Молчанов на обращение Блюхера не ответил…

В ночь на 10 февраля войска НРА начали развертываться, а утром — жестокие, полные драматизма и героизма бои.

По воспоминаниям Покуса, Инская группа начала сражение с восходом солнца при трескучем морозе. 5-й пехотный и 4-й кавалерийский полки сравнительно благополучно обошли Волочаевку с севера и достигли проволочных заграждений. Батальон Особого амурского полка атаковал в центре. Одновременно 6-й пехотный полк вышел на противника с юга.

Бой, завязавшийся по всему фронту, стал затягиваться. Артиллерия сильно отстала от пехоты и заняла неудачную диспозицию, наблюдательных пунктов не было. Бойцы изматывались в глубоком снегу. Приданный группе 4-й кавалерийский полк действовать в конном строю не мог. Спешившись, конники прикрывали левый фланг 5-го полка.

Белые оборонялись стойко, умело используя преимущества своей укрепленной позиции. Когда народоармейцы стали преодолевать проволочные заграждения, они обрушили на них ливень ружейного и пулеметного огня. Огонь велся организованно, прицельно, на заранее пристрелянной дистанции. Бойцы десятками падали в снег, скошенные пулями, не успев даже подойти к проволоке.

К 17 часам все атаки частей Инской группы белые отбили. Потери были большие: 428 человек убитыми, ранеными и замерзшими.

В ночь подразделения народоармейцев, участвовавшие в дневном бою, отошли от линии проволочных заграждений на 600–500 метров. Мороз достигал 42 градусов по Цельсию — начались обморожения.

Противник отводил в течение ночи свои войска греться в деревню, у народоармейцев такой возможности не было. Пользовались примитивными укрытиями. В одно из отапливаемых помещений размером не более в 25 квадратных метров свезли до 400 человек раненых и обмороженных. Здесь же проводили ночь главком Блюхер, комиссар Постышев и комфронтом Серышев…

А Забайкальская группа войск Томина, выдвинувшаяся с Ольгохты, заняла поселок Забеловский, выбила противника с разъезда Поперечная. В течение дня она вела упорные бои за овладение селениями Верхне-Спасское и Нижне-Спасское; к вечеру они были взяты.

Инская группа 11 февраля наступление не возобновила. Вели себя пассивно и белые. Блюхер приказал привести в порядок потрепанные части, пополнить их свежими силами, починить железнодорожные мосты, чтобы можно было пустить в дело бронепоезда.

Временное затишье активно использовалось для сбора сведений о противнике. В деревне Архангельское были захвачены оперативные документы, из которых следовало, что командование белоповстанческой армии главный удар красных ожидает не в центре обороны, а на правом фланге фронта. Это подтверждала начавшаяся переброска туда некоторых частей.

К вечеру все мосты, лежащие на пути к Волочаевке, саперы НРА привели в исправность, и к исходным пунктам подтянулись бронепоезда № 8 и 9. Блюхер и штаб фронта принимают решение: с рассветом 12 февраля нанести основной удар по противнику в центре волочаевских позиций и одновременно дополнительный — с юга.

По рассказу одного из участников волочаевских боев В. Голионко, на рассвете 12 февраля по полкам пролетел приказ главкома: «Взять Волочаевку во что бы то ни стало!»

По орудийным сигналам поддерживающих наступление бронепоездов пехота, утопая по пояс в сугробах, двинулась на врага. Скаты господствующей высоты Июнь-Карань с сетью вырытых ям и канав, покрыты снегом; так что все эти рытвины для бойцов были незаметны. Преодолеть такие ловушки под силу не каждому. Когда народоармейцы достигли проволочных заграждений, противник открыл огонь из всех видов оружия. Но остановить их было уже нельзя. Они ломали рогатки, рубили колючую проволоку лопатами, топорами, рвали прикладами, руками…

Массированный огонь скосил первые цепи атакующих. На смену им накатывались новые; пехотинцы рвались вперед, падали, вставали, ползли на четвереньках. Ободряющий клич командиров то затихал, то вновь раздавался, переходя в ревущее «ура» бойцов.

Наконец, красные артиллеристы меткими залпами подавили наиболее опасные огневые точки врага, пробили несколько брешей в заградительных проволочных рядах, куда тут же устремились атакующие. Белые дрогнули. Их бронепоезд, обстреливавший наступавших с фланга, начал отходить. Покидали окопы и стрелки переднего края обороны. Сопротивление белоповстанцев было сломлено. Командная высота Июнь-Карань пала.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.