Глава 3. О НЕБО, ТЫ ДУШИ НЕ ЧАЕШЬ В ПОДЛЕЦАХ!

Глава 3. О НЕБО, ТЫ ДУШИ НЕ ЧАЕШЬ В ПОДЛЕЦАХ!

Однако подставить было невозможно. «Частокол» договоров о нейтралитете и ненападении, которыми Сталин огородил Советский Союз по периметру, особенно западных, границ, в сочетании с «частоколом» симметричных двусторонних и многосторонних договоров других европейских государств, в том числе и граничивших с ним, не позволяли даже на шаг приблизиться к советским границам.

В этом смысле очень характерно поведение предвоенной Польши. «Органически» сочетавшиеся в менталитете высшего польского руководства того времени зоологическая германофобия и круто замешанная на зверином антисоветизме такая же зоологическая русофобия, как это ни парадоксально, играли исключительно положительную роль. Особенно когда этих двух предвоенных шакалов Европы связал пакт о ненападении от 1934 г., поскольку он наложился на советско-польский пакт о ненападении от 1932 г., продленный в 1935 г. еще на три года, то есть до 1938 г. включительно. Именно благодаря совокупности этих обстоятельств Польша парадоксальным образом являла собой очень серьезный буфер, реально препятствовавший продвижению гитлеровской агрессии к западным границам Советского Союза.

Колоссальную роль в этом играла и трусливо-двойственная позиция Франции. Центральным объектом агрессивного реваншизма Гитлера была донельзя унизившая Германию по итогам Первой мировой войны Франция. И первым, кто особенно сильно вздрогнул в Европе после привода к власти Гитлера, была именно Франция. Но, сильно вздрогнув, Франция пошла по проторенной исторической дорожке — использования «русской карты» в диалоге с Германией. Всего через год после привода Гитлера к власти, весной 1934 г., на стол Сталина легла агентурная информация от источника, близкого к Министерству иностранных дел Франции. В ней говорилось, что «задачей Барту (министр иностранных дел Франции. — А. М.) является в настоящее время создание своего рода континентального блока держав из Франции, Бельгии, СССР, Малой Антанты[369], возможно, Болгарии, стоящих на французской точке зрения»[370]. В этой информации в первую очередь важно следующее — намерение Барту сконструировать новый континентальный блок при участии СССР, что являлось ключевым звеном в его замысле.

Импульс к сплачиванию против угрозы нацизма охватил многих в Европе. Даже в том же британском Министерстве иностранных дел у многих здравомыслящих сотрудников реакция на привод Гитлера к власти была не только крайне негативной, но и даже выходящей за рамки как дипломатического этикета, так и традиционной британской сдержанности. Британский делегат на женевских переговорах по разоружению весной 1933 г. — А. С. Темперли, — не выбирая выражений, заявил: «За границей снова завелся бешеный пес. И мы должны решительно сплотиться, чтобы или безоговорочно уничтожить его, или добиться, по крайней мере, его изоляции, пока болезнь не будет вылечена»[371].

Все верно. Одни разводят за границей «бешеных псов», другие пытаются сплотиться ради того, чтобы безоговорочно их уничтожить, ну, а третьи, как свидетельствует вся история, мешают вторым, но поощряют первых. Вот так человечество и живет тысячелетиями — «героически» преодолевая последствия селекции бешеных псов».

Однако лишь частично хорошая идея мгновенно взбесила Великобританию. Ну не терпит эта сволочь — PERFIDIOUS ALBION — никаких континентальных блоков в Европе, исключающих даже тень намека на какое бы то ни было участие Великобритании. Хоть тресни, но не терпит. Даже сейчас, когда Великобритания превратилась всего лишь в послушного «пуделя» США. Взбесила еще и потому, что не для того Великобритания приложила столь много усилий для привода Гитлера к власти, чтобы какая-то там Франция, тем более в союзе с СССР и другими государствами, создала континентальный блок против Германии. И даже не столько против Германии во главе с «бешеным псом», сколько против планов англосаксонского Запада по установлению контроля над Восточной Европой. По непреклонным убеждениям верхушки британской правящей элиты, выразителем взглядов которой был легендарный британский геополитик Маккиндер: «Кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендом; кто правит Хартлендом, господствует над Мировым Островом; кто правит Мировым Островом, господствует над миром».

Именно поэтому-то даже гипотетически мысль о фактически полном контроле над Восточной Европой какой-то Францией, тем более в союзе с СССР, была в прямом смысле слова физически невыносима для Великобритании. За такие фокусы PERFIDIOUS ALBION в те времена удавил бы кого угодно! Ведь Гитлера-то приводили к власти, чтобы этот австрийский «баран» во главе тевтонов проторил дорогу к этому самому контролю над Восточной Европой. Чтобы уже PERFIDIOUS ALBION в союзе с США, а по сути-то, «Они» правили бы там ради господства не только над Хартлендом, но и над Мировым Островом и далее во всемирном масштабе! А тут, видите ли, союзная Великобритании Франция начинает мешать. Лично с Барту «разобрались» быстро — 9 октября 1934 г. министр иностранных дел Франции Луи Барту был убит в Марселе.

Всего за два года до убийства Л. Барту, в 1932 г., был убит также и президент Франции — Думерг, при котором велись переговоры о заключении советско-французского договора о ненападении. Тут следует иметь в виду то обстоятельство, что именно этот договор имел все шансы стать той самой скобой, что намертво скрепила бы «бронежилет» безопасности СССР, который методично ковал Сталин еще с середины 20-х гг. Потому как по условиям тех времен в континентальной Европе было всего два по-настоящему крупных игрока — СССР и Франция. И оба игрока имели разветвленную систему договоров о ненападении и о взаимопомощи, которые во многом перекрещивались, фактически делая невозможной любую агрессию в Европе. В целом контроль над Восточной Европой находился в руках Франции, что явилось итогом Первой мировой войны. Именно Франция стала главным военно-стратегическим партнером для Польши, Чехословакии и других стран Малой Антанты. Даже на Балканах Франция составляла громадную конкуренцию Великобритании.

Однако если с самим Барту «разобрались» быстро, то с высказанной им идеей Великобритании пришлось изрядно повозиться, чтобы уничтожить ее в корне. Дело в том, что договор о ненападении от 1932 г. был усилен еще и подписанием 2 мая 1935 г. франко-советского договора о взаимопомощи в отражении агрессии, в орбиту действия которого вошли также и аналогичные франко-чехословацкий бессрочный договор от 1924 г. и симметричный или советско-чехословацкий договор от 16 мая 1935 г. При наличии же советско-польского договора о ненападении от 1932 г. и с 20-х гг. действовавшего франко-польского договора о взаимопомощи в отражении агрессии, а также ряда иных аналогичных договоров Советского Союза с государствами по периметру его европейских границ ситуация сложилась тупиковая. Для PERFIDIOUS ALBION, естественно. В этой ситуации ни о каком установлении англосаксонского господства в Восточной Европе мечтать не приходилось, а Гитлер оставался всего лишь ничего не могущим сделать «бешеным псом», сидящим на цепи в своей тевтонской будке.

Великобритания предвидела такую ситуацию задолго до ее возникновения. Ее лидеры были твердо убеждены, что «никакие обязательства, французские или иные, не должны привести нас к войне на стороне русских». Исходя из этого, Великобритания мешала, как только могла, — на Францию был оказан беспрецедентный нажим, дабы не допустить заключения нового франко-советского договора. Давление Великобритании было столь сильным, что 17 февраля 1935 г. правительство СССР вынуждено было поручить своему послу в Англии — И. Майскому — сделать официальное представление британскому МИДу, в котором говорилось, что «советская общественность склонна считать Англию ответственной за упорное сопротивление Германии установлению системы безопасности на востоке Европы». Но Великобритания не была бы сама собой, если бы параллельно дипломатическим средствам давления не использовала и тайные. Она не только крайне резко протестовала против намерения Франции подписать с СССР такой договор, да еще и с такими довесками, но и пыталась всерьез напугать Париж, дабы воспрепятствовать его подписанию.

Как было установлено советской разведкой в 1935 г., британская разведка умышленно пустила по Европе слух о том, что-де якобы Тухачевский и Геринг тайно встретились в январе (1935 c.), чтобы совместно выработать план нападения на Францию![372] PERFIDIOUS AI LION было наплевать не только на то, что это была чистейшей воды фальшивка, которую в Париже запросто разоблачили, но и даже на то, что сие было форменным идиотизмом! Но чего только не сделает эта сволочь по имени PERFIDIOUS ALBION ради того, чтобы развязать руки Гитлеру и устроить-таки в Европе войну. Ведь нацистское руководство, к слову сказать, тоже мечтало помешать заключению этого договора. Геринг, например, в том же 1935 г. втолковывал Муссолини, что «если бы германской политике удалось разрубить узел, связывающий Париж и Москву, то это было бы, несомненно, большим успехом». И Лондон проявлял исключительно «нежную» заботу о реализации сокровенных мечтаний нацистов.

За два дня до подписания франко-советского договора, 30 апреля 1935 г., Великобритания открыто пригрозила войной… Франции — своему союзнику и партнеру! Причем в качестве мотивировки было избрано следующее: Англия «будет обязана, согласно Локарнскому соглашению, прийти на помощь Германии, если бы Франция совершила на нее нападение»[373]. И вот ведь что характерно — этот демарш Великобритания устроила не перед Францией, а перед Советским Союзом, вручив соответствующее письмо советскому полпредству в Лондоне. Ну не гнусь ли англосаксонская?! Ведь Франция вовсе и не собиралась нападать на Германию. Наоборот, она искала взаимопомощи в отражении германской агрессии. Хотя уже и тогда было видно, что Париж преследует также и подловатые цели. Во время встречи с Г. Герингом через две недели после заключения договора с СССР французский министр П. Лаваль заявил наци № 2, что «этот договор является ничего не значащим в международных делах документом, а его появление на свет было вызвано лишь внутренней необходимостью», то есть для обмана собственного населения. Уж что-что, но это-то в Лондоне понимали. Соответственно эта угроза означала, что в рамках своих полномочий по Локарнским соглашениям Великобритания готова к нападению на Францию, если та, в соответствии с уже подготовленным к подписанию франко-советским договором о взаимопомощи в отражении агрессии, посмеет прийти на помощь Советскому Союзу в случае, если Германия нападет на него?![374] Вот сколь «нежно» «добрая, старая» сволочь по имени PERFIDIOUS ALBION «заботилась» о том, чтобы гитлеровская Германия спокойно напала на Советский Союз!

Более того. Сугубо по географическим причинам реализация положений франко-советского договора напрямую зависела от позиции Польши, участие которой в, «Восточном пакте» также предполагалось. Чтобы прийти на помощь Франции, советские войска по условиям тех времен должны были пройти через территорию Польши. Иного короткого сухопутного пути не было. Прекрасно понимая это, высшее руководство Великобритании приказало разведке провести провокационную акцию в отношении Польши и СССР. По признанию известного польского разведчика того времени — начальника Русского отдела 2-го Бюро польского Генштаба Ричарда (Рышарда) Враги, польской разведке были подкинуты якобы особо секретные советские документы (протоколы Политбюро), будто свидетельствовавшие о намечаемом Советским Союзом и Германией «четвертом разделе» этой страны! Р. Врага лично занимался этим вопросом. И надо отдать ему должное — несмотря на то, что как истинный поляк, к тому же сотрудник спецслужбы, он неизлечимо страдал круто замешанной на зоологическом антисоветизме патологической русофобией, тем не менее даже у него хватило ума и проницательности, дабы тогда же сообразить, что это грязные фальшивки.

Сталин знал об этих далеко не безобидных фокусах британской разведки. Об одном из них — о якобы имевшей место встрече Тухачевского с Герингом по поводу выработки плана совместного нападения на Францию — он умышленно упомянул во время встречи с лордом-хранителем печати Антони Иденом в конце марта 1935 г. Причем столь же умышленно сделал вид, что верует в то, что в распускании таких слухов повинны немцы, которых обвинил в проведении мелкотравчатой политики, хотя докладывавшиеся ему данные разведки четко свидетельствовали о том, что авторами этих слухов являются именно англичане[375]. Иден прекрасно понял, кому адресовались это и другие обвинения Сталина. Обращаю особое внимание на этот факт, потому как он свидетельствует о том, что Сталин не только был прекрасно осведомлен обо всех или, по крайней мере, о многих порочивших СССР и его видных деятелей слухах, что циркулировали по Европе, но и относился к ним как к слухам. Тем более что в ряде случаев он точно знал, откуда дует ветер». В отечественной историографии широко распространена беспочвенная точка зрения о том, что-де на судьбу Тухачевского в немалой степени повлияли распространявшиеся в зарубежной прессе сплетни и слухи, что-де Сталин черпал компромат на маршала именно из таких источников. Как «черпал» — выше уже показано. Кто был источником такого «компромата» — тоже. Как Сталин относился к таким компрометирующим слухам — тем более очевидно[376].

Едва ли не в первую очередь Великобритании было необходимо в корне уничтожить хотя и хрупкий, но уже созданный вопреки ее массированному противодействию фундамент системы коллективной безопасности в Европе в виде заключенных между СССР, Францией и Чехословакией в мае 1935 года договоров о взаимопомощи в отражении агрессии[377]. Потому что в орбиту их действия — при возникновении реальной угрозы войны — автоматически втягивалась и Великобритания, прежде всего как особо союзная Франции держава. В то время формально продолжали действовать подписанные в Локарно в конце 1925 г. одноименные соглашения. И рискни Германия на какую-нибудь самостоятельную, не санкционированную самим Западом (Великобританией) агрессию, то, в соответствии с положениями этих соглашений, она должна была бы нарваться на вооруженный ответ со стороны основных европейских игроков того времени, особенно Англии[378].

А триада договоров между СССР, Францией и Чехословакией о взаимопомощи в отражении любой агрессии (Германии в первую очередь) прямиком выводила на уровень последствий применения указанных положений Локарнских соглашений. В таком случае должна была бы вмешаться и Польша, еще с 20-х гг. также имевшая договор о взаимопомощи с Францией. Ликвидировать или хотя бы полностью дезавуировать такие препятствия, прежде всего Локарнские соглашения, было очень сложной задачей, тем более юридически не отрекаясь от них и не аннулируя их, поскольку на тот момент они еще являлись как бы краеугольным камнем западной системы коллективной безопасности в Европе. Решение столь сложных международно-правовых вопросов было не под силу бараньим мозгам фюрера — в таких делах надо обладать чисто британским коварством, а у Адольфа ума хватало в основном на грубый плагиат, да и то безрезультатный. К тому же он был ведомый, а следовательно, не знал, что и как планирует и намеревается сделать его ведущий, то есть Великобритания. По-любому выходило, что без Великобритании (и в целом Запада) Адольфу было «и не туды, и не сюды». Причем прежде всего в вопросах вооружения и стратегически удобного плацдарма для нападения на Советский Союз. Дело в том, что к 1935 г. Великобритания еле-еле смогла добиться для нацистской Германии всего лишь равенства в правах на вооружение.

Но от равенства прав до реальной вооруженности, тем более до уровня, достаточного для реализации идеи «Дранг-нах-Остен», особенно в форме блицкрига, — слишком большая дистанция. И преодолеть эту дистанцию Германия могла только при помощи Великобритании. Иного варианта в те времена просто не существовало. В марте 1935 г. личная разведка Сталина перехватила доклад германского посла в Лондоне, суть которого была сконцентрирована в следующих строках: «Сейчас достигнуто фактическое равенство прав Германии в вооружениях на суше, задача германского государственного руководства состоит в том, чтобы завершить это огромное достижение… Ключ к положительному решению находится в руках Англии»[379]. Германский посол был прав — ключ к положительному решению интересовавших Германию проблем находился в руках Англии. Но в том-то и была вся печаль Великобритании, что если она и далее продолжила бы политику открытой поддержки Гитлера во всех его агрессивных замыслах, особенно в гонке вооружений, то вскоре сама бы угодила на скамью подсудимых Нюрнбергского трибунала, где, собственно говоря, ей и было бы самое место. Однако не в практике PERFIDIOUS АLBION стремиться на скамью подсудимых и уж тем более в поте лица трудиться ради кого-то — в его практике на чужом горбу в рай въезжать, даже если и дорога туда будет вымощена костьми миллионов людей, сцементированными океанами их спекшейся крови.

В середине 30-х гг. особую сложность представляло решение задачи предоставления Гитлеру именно территориального «кредита» для нападения на СССР. Наиболее целесообразным с военной точки зрения было бы нападение через западные границы СССР. Западные же границы СССР в то время являли собой советско-польскую границу. Но, во-первых, Польша не раз и не два открыто и категорически заявляла, что ни при каких обстоятельствах не допустит пребывания иностранных войск на своей территории, даже кратковременного, в том числе и германских. Даже в том случае, если их цель будет заключаться в нападении на СССР. В этом Польша проявляла редкостную для себя принципиальность. Во-вторых, между Германией и Польшей в 1934 г. был заключен пакт о ненападении сроком на десять лет. Соответственно, вопрос о проходе германских войск через польскую территорию к советским границам подниматься не мог. Даже при гипотетических рассмотрениях, вариантов совместного германо-польского нападения на СССР Польша тем не менее и теоретически начисто исключала любую возможность вступления германских войск на свою территорию. Даже ради столь благостной для Польши тех лет цели, как совместное нападение на Советский Союз.

Аналогичный пакт у Польши был и с Советским Союзом. А у последнего — пролонгированный, вплоть до лета 1938 г., советско-германский договор о нейтралитете и ненападении от 1926 г. В связи с истечением в 1935 г. срока действия советско-польского договора о ненападении от 1932 г. СССР удалось «дожать» официальную Варшаву и вынудить ее пролонгировать этот договор еще на 3 года. То есть получился треугольник, ни с какого угла которого к советским границам подобраться было невозможно. Хотя, подчеркиваю это вновь, стратегически нападение через польскую территорию — наиболее оптимальный вариант для любого западного агрессора, тем более что он исторически является «традиционным». В-третьих, в пределах непосредственно восточноевропейского театра военных действий для Германии оставались практически только два варианта:

1. Либо через Прибалтику, что также было сложно, поскольку у этих лимитрофов тоже имелись договора о ненападении с СССР. Но в этом случае возникли бы еще более серьезные трудности, в частности с воинскими перевозками на большие расстояния, в том числе и через территорию Польши, а это упиралось в проблему «Данцигского коридора». А позиция Польши была известна. К тому же в военно-экономическом смысле Прибалтика не могла представлять для Германии хоть какой-либо интерес. Разве что по части снабжения вермахта беконом, из-за чего прибалтийских лимитрофов в Европе так и называли — «беконными республиками».

2. Либо через Чехословакию, с которой Германия граничила, но к которой, правда, имела серьезнейшие территориальные притязания из-за населенной немцами Судетской области. Но у Чехословакии, в свою очередь, с 25 января 1924 г. был действующий бессрочный франко-чехословацкий договор о взаимопомощи в отражении агрессии, усиленный в мае 1935 г. дуэтом советско-французского и: советско-чехословацкого договоров также о взаимопомощи в отражении агрессии, которые с 8 марта 1936 г. полностью вошли в силу. К тому же Чехословакия непосредственно не граничила с СССР. В сущности, получался все тот же треугольник неразрешимых проблем, ни с какого угла которого к советским границам невозможно было подобраться.

Сложив оба треугольника, Великобритания разглядела уникальную возможность извлечь из черной бездны, казалось бы, неразрешимых проблем феноменальный вариант их решения. Оказалось, что наиболее выгодно «сдать» Чехословакию. Во-первых, потому, что из всех международных договоров того времени только договора с Францией и Чехословакией превращали Советский Союз в важнейший фактор не только европейского, но и мирового уровня, который запросто мог предотвратить вступление Германии в войну. Дезавуировав же эти договора, а затем еще и негласно аннулировав их, можно было, выражаясь языком упоминавшегося выше меморандума британского Комитета имперской обороны, добиться полного исключения Советского Союза как предотвращающий «вступление Германии в войну» важнейший фактор. Во-вторых, потому, что, «сдав» Чехословакию, можно было осуществить фактически мгновенную и мощную военно-экономическую, в том числе и военно-техническую, накачку милитаристских мускулов нацистской Германии. Причем без прямого или, по меньшей мере, без прямого видимого участия британского (и вообще западного) капитала. Обратное во второй половине 30-х гг. было уже чрезвычайно опасно для международного имиджа «доброй, старой» сволочи по имени PERFIDIOUS ATH ION.

А сделать это Великобритания считала необходимым, так как любезный ее сердцу Гитлер опаздывал со своей милитаризацией. СССР же стремительно двигался вперед в своем экономическом и военном развитии. Великобритания прекрасно знала, что Чехословакия обладает одним из самых мощных и высокоразвитых ВПК во всей Европе и является одним из крупнейших в мире экспортеров оружия — на ее долю приходилось тогда свыше 40 % мирового экспорта оружия! Лондону было известно, что мощная (45 — 50 дивизий) для такой небольшой страны чехословацкая армия не только хорошо вооружена и технически оснащена, но и располагает громадными арсеналами. И если позволявшие вооружить до двух миллионов человек чехословацкие военные арсеналы, а британская разведка прекрасно это знала, «мирно сдать» Гитлеру, то, не напрягая собственную экономику, Адольф смог бы в кратчайшие сроки резко увеличить и численность вермахта, и его оснащенность, и пополнить собственные арсеналы и т. д. Более того, мощный военно-промышленный комплекс Чехословакии мог оказать фюреру неоценимую помощь в ускорении всех военных приготовлений. К слову сказать, оно так и вышло — только заводы знаменитого концерна «Шкода» к 1 сентября 1939 г. произвели оружия больше, чем вся военная промышленность Великобритании.

В-третьих, потому, что на тот момент это был единственный шанс прорубить Гитлеру проход непосредственно к границам СССР„чтобы фюрер начал столь желанный для Лондона «Дранг-нах-Остен». Проще говоря, это был единственный в то время шанс предоставить Гитлеру плацдарм для нападения на СССР в непосредственной близости от его границ.

Сталин предвидел принципиальный вариант такой сделки еще по состоянию на начало весны 1936 г. В состоявшейся 1 марта 1936 г. беседе с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Роем Говардом, отвечая на вопросы последнего «Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?», Сталин заявил следующее: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 г., когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду. Я не знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу "в кредит" могут найтись»[380].

В-четвертых, потому, что это был не просто единственный в тот момент шанс предоставить Гитлеру плацдарм для нападения на СССР, а именно же подконтрольный Западу плацдарм. К тому же с возможностью нанесения сокрушительных фланговых ударов по Германии. Блиц «Дранг-нах-Остен» -криг с чехословацкого плацдарма и частично из Восточной Пруссии оставлял оголенными как правые, так и левые фланги обоих направлений удара (в то время германские стратеги исходили из стратегии «клещей», то есть зажатия войск противника с двух сторон, о чем было известно британской разведке). Оголенным оставался и их тыл. Соответственно и Польша, и прибалтийские лимитрофы могли по сигналу из Лондона нанести соответствующие удары по вермахту, особенно по его растянутым коммуникациям, и перерезать их, в то время как Франция и Великобритания объединенными силами нанесли бы удар по самой Германии. К сожалению, приходится отдать должное сообразительности Адольфа. То ли до Мюнхена, то ли, что скорее всего, после Мюнхена, но он смекнул, чем может кончиться «любезность» англо-французских «друзей» — подельников по мюнхенской сделке. Упоминавшаяся выше поэтапность военных операций вермахта — сначала Польша, затем поворот на Запад и только потом нападение на СССР — проистекала именно из этого.

В-пятых, в отношении Чехословакии имелся сильный рычаг давления — проблема Судетской области, прогермански ориентированный сепаратизм немцев которой с момента привода Гитлера к власти в Германии расцвел махровым цветом.

Эта ситуация была запрограммирована Великобританией еще во время Версальской конференции 1919 г. У британской дипломатии есть одна филигранно отточенная за многие века подлая «традиция», суть которой в следующем. Если на крутых поворотах истории тоном Кассандры британская дипломатия начинает вещать о причинах будущих войн и в эти же переломные времена подписывает важные международные документы, закрепляющие эти причины как константу международных отношений лет на 20 — 25 вперед, то это означает, что PERFIDIOUS ALSION уже спланировал новую войну! И потому заранее готовит себе алиби, прежде всего за счет интернационализации текущей и грядущей ответственности за будущую войну. То есть растворяя личную ответственность в «интернациональной». Ни одно государство мира не умеет так делать, причем до сих пор. США, например, единственное, что могут, так это требовать международной резолюции, дающей право на бомбардировки — Ирака или Югославии. На большее у Белого дома ума просто не хватает. Но ведь только по факту, а не на перспективу. А Великобритания умеет это делать на дальнюю перспективу. Сознательно следуя этой «традиции», в основе которой старый принцип Ф. Бэкона — «всегда надо иметь поводы для того, чтобы начать войну», — еще 25 марта 1919 г. премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж направил участникам Версальской «мирной» конференции меморандум под названием «Некоторые соображения для сведения участников конференции перед тем, как будут выработаны окончательные условия». В нем, в частности, говорилось: «Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень пятиступенной державы, однако, если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 г., она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты и прощены. По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств, и нужно воспрепятствовать этому, насколько это практически возможно. Я не могу не усмотреть причину будущей войны в том, что германский народ, который проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, а теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной». Это, между прочим, напрямую относилось к Чехословакии и Польше. Меморандум завершался категоричным выводом — такая политика должна «рано или поздно привести к новой войне на востоке Европы»!

Из тезисов его меморандума со временем получились аргументы для будущей программы будущей нацистской партии, условия для возникновения которой были подготовлены Великобританией также задолго до начала даже Первой мировой войны. Естественно, что Гитлер воспользовался великолепно сформулированными самим британским премьер-министром тезисами. За все время своего существования в качестве фюрера сначала нацистской партии, а затем и Германии Гитлер так и не смог выдумать ничего лучше. Великобритания периодически подсказывала Гитлеру «новые повороты» в старых тезисах в поисках «немедленного исправления самых вопиющих несправедливостей». В целом Лондон вполне цинично наплевал на Чехословакию задолго до привода Гитлера к власти и с тех же давних пор имел виды на Прагу как на разменную монету в своих интригах. Еще 24 сентября 1930 г. знаменитый «король» британской прессы, тесно связанный как с правящей верхушкой страны, так и с британской разведкой, член Комитета 300 — лорд Ротемир — в своей газете «Дейли мейл» писал: «Более вероятно, что с приходом к власти национал-социалистского правительства под энергичным руководством этой партии Германия сама найдет способ немедленного исправления самых вопиющих несправедливостей… В результате таких событий Чехословакия, которая систематически нарушала мирный договор как угнетением расовых меньшинств, так и уклонением от сокращения своих вооружений, может в одну ночь прекратить свое существование». За восемь лет до Мюнхена столь беспрецедентная прозорливость, когда даже Гитлер, не являясь гражданином Германии, был всего лишь главарем одной из политических партий Веймарской республики?! Категорически нет! Это преднамеренное разглашение незавидной судьбы Праги в корыстных комбинациях Лондона на мировой арене! Хуже того. Это умышленно заблаговременное наведение Гитлера на стезю так называемого решения чехословацкого вопроса через его Судетский аспект как на вариант прорубания одного из магистральных коридоров прохода к границам СССР. И Гитлер с тех же пор все отлично понял — вся его «аргументация» по этому вопросу чуть ли не слово в слово повторяла британские «изыски» на эту же тему.

О том, что высшее руководство Великобритании нацелилось на использование проблемы судетских немцев как на наиболее оптимальный вариант решения вышеуказанных проблем, свидетельствует и такой факт. Несмотря на то что сепаратизм судетских немцев давно оформился в мощное политическое движение, которое с приводом Гитлера к власти едва ли не буквально по часам набирало особую силу, британская разведка установила прямой контакт с лидером этого движения — Конрадом Генлейном — лишь в 1935 г. Причем контакт был установлен под прикрытием МИДа Великобритании, по линии которого К. Генлейна и пригласили в Лондон, где он подробно обрисовал ситуацию. Но самое интересное заключалось в его втором визите в Лондон — в 1937 г. Именно тогда ему выработали такую линию поведения в судетской проблеме, которая, по уже имевшемуся лондонскому сценарию, должна был завершиться (Мюнхенским) сговором с Гитлером.

Не менее интересна и позиция президента Чехословакии Бенеша. Убедившись в неизбежности трагической роли, которую движение судетских немцев сыграет в судьбе возглавлявшегося им государства, а произошло это еще в 1932 г., Бенеш отдал своим военным очень любопытный приказ — через четыре года быть готовыми к войне…

Таким образом, очевидно, что все упиралось в так называемое ненасильственное вынуждение Франции и Чехословакии к собственноручному, добровольному же дезавуированию подписанных ими в мае 1935 г. с Советским Союзом и вступивших в законную силу договоров о взаимопомощи в отражении агрессии. Потому как, намертво скрепив советский «бронежилет» безопасности, одновременно они трансформировали роль Советского Союза в обеспечении европейской безопасности в ключевую. Впервые после Первой мировой войны.

В добровольном (но без одностороннего аннулирования) дезавуировании этих договоров Францией и Чехословакией до крайности была заинтересована Великобритания! Потому что, к глубокому сожалению, эти же договора символизировали собой и центральный расшивной узел, позволявший одним ударом расковать не только «бронежилет» безопасности Советского Союза, но и, лишив его таким образом ключевой роли в решении вопросов европейской безопасности, изолировать Москву на мировой сцене. «Благодарить» за это надо, конечно, двух агентов стратегического влияния Запада — М. Литвинова и М. Розенберга. Действительно, трудно понять, чем они руководствовались, когда тихо согласились с поправкой президента Чехословакии, вследствие которой в тексте советско-чехословацкого договора о взаимопомощи появилась оговорка о том, что военная помощь Советского Союза Чехословакии может быть оказана лишь в том случае, если, в упреждение таковой; первой помощь Праге окажет Франция. Ведь эта оговорка создавала реальный шанс для полного дезавуирования франко-советского и советско-чехословацкого договоров одним лишь росчерком пера Генерального штаба Франции, что, собственно говоря, впоследствии и произошло!

«Стараниями» именно Литвинова и Розенберга внешнеполитическая безопасность СССР была поставлена в чреватую для державы односторонней зависимостью от прихоти даже не правительства, а Генерального штаба Франции[381]. Достаточно было представить Советский Союз (крайне) ненадежным партнером — и столь желанные для Великобритании цели оказались достигнуты! А сделать это, как ни странно, было легко. Договора-то в значительной мере были завязаны на военную силу СССР. Соответственно, подвергнув массированной и всесторонней дискредитации международный имидж советской военной мощи, можно было полностью опорочить и международный авторитет Советского Союза в целом, а следовательно, полностью дезавуировать и сами договора ввиду несостоятельности и ненадежности партнера в организации отпора агрессии. А уж что-что, но очернять других Великобритания умеет как никто другой в мире.

В том числе и при полном отсутствии даже внешних признаков своей причастности к этому. Да и Париж большой «умелец» сваливать ответственность с больной головы на здоровую.

У Франции и Чехословакии особым «пунктиком» параноидального характера был неподдельный страх перед агрессивно позиционировавшим себя германским реваншизмом. С приводом Гитлера к власти этот страх резко усилился. И единственный шанс спровоцировать у них дальнейшее его резкое обострение и вызвать полное недоверие к военной силе СССР, на которую они вначале и рассчитывали, состоял в следующем. Необходимо было до смерти напугать их не контролируемым Кремлем развитием событий. А «нитью Ариадны», что позволила бы Великобритании вытянуть выгодное для нее решение всех ранее перечисленных задач, являлась проблема Судетской области Чехословакии, населенной немцами, из-за которой Гитлер предъявлял Праге серьезные территориальные претензии. Из всех формально на то способных сюжетов для таких серьезных интриг той поры реально на это была способна только указанная выше совокупность. Даже миф о «большевистской угрозе» не смог бы сыграть такой роли, потому как всем бандерлогам Запада прекрасно было известно, что это всего лишь миф. Это тем более был единственный комплексный сюжет и одновременно шанс — как говорится, «два в одном флаконе», — поскольку Западной Европе прекрасно было известно как о тесном политическом и торгово-экономическом, так и о тайном военном советско-германском сотрудничестве в догитлеровский период.

Причем пугать было необходимо только чем-то особенно конкретным, в немалой степени как бы очевидным, легко проверяемым всеми сторонами, на которые будет рассчитана соответствующая информация. Соответственно то, чем предполагалось пугать; должно было реально существовать в природе. Французская и чехословацкая военные разведки того времени очень высоко котировались в табели о рангах мира спецслужб. Этим туфту впарить было невозможно.

Тем более нельзя было показывать крайнюю заинтересованность Великобритании. Дикий испуг должны были спровоцировать не ее прямые действия как стороны, откровенно стремящейся к разрушению этой триады договоров. На это надо было подтолкнуть ту сторону, которая абсолютно не была заинтересована в их разрушении. Соответственно действия этой стороны должны были быть добровольными, предпринятыми по собственной инициативе. Они просто обязаны были быть именно такими. То, чем возможно было до смерти напугать Францию и Чехословакию, должно было не только всерьез, но именно же в первую очередь обеспокоить саму не заинтересованную в разрушении триады договоров сторону. Причем настолько, чтобы это беспокойство начисто перевесило бы любые опасения по поводу явно негативных международных последствий ликвидации источника такого беспокойства. Проще говоря, безальтернативно продиктовать средство для ликвидации источника такого беспокойства. Хуже того. Избранное средство для ликвидации источника беспокойства, в свою очередь, как бы исподволь, само по себе должно было спровоцировать возникновение ни от кого не зависящей собственной инерции развития.

Наконец, прежде чем пугать, необходимо было не только достоверно, в деталях знать то действительно реально существующее в природе, чем намеревались пугать, но и точно выбрать момент для начала такой операции с условным названием «Испуг». То есть необходим был еще и особый Момент Истины, когда достоверное знание реально существующего в природе начинает в резкой форме интенсифицировать потребность в реализации такого знания. Причем Момент Истины должен был быть осознан всеми практически одновременно. Так оно и случилось в действительности. Вошедший со второй половины 1936 г. в апогей заговор Тухачевского не только предоставил Великобритании (а также Франции и Чехословакии) все необходимые козыри, но и вынудил Сталина от словесных увещеваний перейти к ликвидации заговора. Чем и воспользовались Великобритания и Франция.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.