Захват и сожжение чилийского города Ла-Серена

Захват и сожжение чилийского города Ла-Серена

Миновав Арику, Икике и Уаско, флибустьеры из шайки Бартоломью Шарпа приблизились к приморскому городу Аа-Серена, лежащему на берегу залива Кокимбо.

«2 декабря [1680 года], ранним утром, мы обнаружили землю, которая выглядела очень высокой, — рассказывает Бэзил Рингроуз. — Около полудня мы находились в шести лигах от нее. Всю предыдущую ночь дул такой сильный ветер, что мы вынуждены были использовать лишь два курса. Согласно обсервации, проведенной этим днем, мы находились на 30°35? ю. ш. Мы пошли прочь довольно резво, проходя за вахту более девяти лиг. При таком ветре мы подняли все паруса, какие только могли, намереваясь таким образом еще до ночи прийти в Кокимбо, возле побережья коего мы теперь находились. Но ветер стал таким сильным, что иногда мы были вынуждены убирать все паруса… К вечеру он ослабел, а в полночь совсем затих. В это время мы спустили наши ланчу и каноэ и, погрузив в них сотню людей, отгребли прочь от корабля с намерением неожиданно захватить значительный город, расположенный на том побережье, который испанцы называют Сьюдад-де-ла-Серена».

По данным капитана Шарпа, в набег отправились «восемьдесят пять крепких парней», которые собирались разорить «город Кокимбо» в отместку за тот обман со стороны испанцев, с которым они столкнулись ранее в городе Ило. Поскольку Рингроуз говорит о нападении на Ла-Серену, а Шарп и некоторые другие источники — о нападении на Кокимбо, следует уточнить, что города Ла-Серена и Кокимбо в наши дни образуют агломерацию. На чертеже, составленном Рингроузом, атакованный флибустьерами город именуется именно Ла-Сереной, а залив, на берегу которого он стоит, — заливом Кокимбо. Очевидно, в XVII веке Ла-Серену нередко именовали так же, как и залив (то есть Кокимбо).

«Пятница, 3 декабря 1679 [1680] года. Когда мы отошли от корабля, чтобы грести к берегу, мы находились от него на расстоянии примерно двух лиг, — сообщает Рингроуз. — Однако из-за того, что ланча (в которой я находился) шла на веслах очень тяжело по сравнению с каноэ, мы не могли поспеть за упомянутыми лодками. Именно по этой причине день уже давно начался, когда мы добрались до какого-то склада, расположенного на берегу; здесь мы поняли, что наши люди прошли мимо него в ночной темноте, не заметив его. Высадившись на берег, они тут же отправились от своих каноэ к вышеупомянутому городу Ла-Серена, но, не успев пройти достаточно далеко, они к великому своему сожалению поняли, что мы были обнаружены здесь точно так же, как ранее в двух других местах — в Арике и Ило. Ибо, когда они двигались тесным строем в количестве тридцати пяти человек — а это были все те, кто высадился на берег с каноэ, — их неожиданно встретил и атаковал большой отряд из ста испанских кавалеристов. Мы находились позади, но, услышав шум борьбы, бросились следом за ними и со всей возможной поспешностью постарались прийти им на помощь. Однако еще до того, как мы смогли достигнуть места сражения, они успели разгромить испанцев и вынудили их бежать в сторону города».

Информацию Рингроуза дополняет переписчик дневника Шарпа «Каноэ, в которых находилось тридцать пять человек, оторвались от лодки и высадили людей перед рассветом, и, когда рассвело, они обнаружили патруль, который находился возле бухты и насчитывал в то время около 150 человек; осмелев от своего превосходства в численности, они решили взять нас в кольцо, не сомневаясь, что легко одолеют столь малое число людей, и смело устремились на нас; наш командир, учитывая, что нас было лишь тридцать пять, приказал, чтобы вначале во врага выстрелили только шесть человек, чтобы не вступать в ближний бой; будучи вооруженными только фузеями и пистолетами и не зная, сможет ли наш основной отряд быстро прийти к нам на помощь, мы решили повернуться спиной к берегу, чтобы каждый стоял на своей позиции до последнего».

Когда испанские кавалеристы приблизились, пираты, имевшие в патронташах по несколько готовых зарядов, открыли по ним огонь из ружей и пистолетов. Несколько испанцев было убито, и их атака туг же захлебнулась. Подобрав тела убитых, они предпочли ретироваться на безопасное расстояние.

«Несмотря на то, что кавалерия была разбита, — продолжает свое повествование Рингроуз, — они снова собрались примерно в миле от того места, делая вид, что ожидают нас и хотят биться дальше. Но как только все наши силы объединились, имея в общей сложности восемьдесят восемь человек, тогда как прочие остались охранять лодки, мы двинулись на них и предложили им сразиться. Однако едва мы приблизились к ним, то сразу поняли, что они не хотят этого, поскольку сразу же ретировались и ускакали прочь от нас, держась на расстоянии, не досягаемом для наших ружей. Мы следовали за ними в том направлении, куда они скакали, а они умышленно уводили нас в сторону от дороги, ведущей в город, надеясь, что мы не сможем достигнуть ее или отыскать так скоро. В этом столкновении с кавалерией наш отряд убил трех их начальников и ранил еще четверых, убив также четырех лошадей. Когда мы обнаружили, что были уведены этой хитростью врага прочь от дороги на город, мы вернулись к бухте и пошли через зеленые поля, чтобы найти ее; часто шли вброд через отдельные канавы с водой, которые служили здесь для ограждения отдельных участков земли. На этом пути мы встретили несколько домов, но нашли их покинутыми… Кроме того, двигаясь по направлению к городу, мы видели в полях лошадей и крупный рогатый скот. Наш пилот сообщил, что Ла-Серена — небольшой город, но, прибыв туда, мы нашли в нем не меньше семи больших церквей, а также одну часовню (по данным Шарпа, «в Кокимбо» было «девять хороших церквей». — В. Г.). Четыре из этих церквей были монастырями или обителями, и каждая церковь имела собственный орган для исполнения различных богослужений. Некоторые дома имели посадки фруктовых деревьев и сады; и дома, и сады были так же хороши и так тщательно ухожены, как и те, что можно видеть в Англии…

Когда мы приближались, жители Ла-Серены, обнаружив нас, бежали прочь, унеся с собой наиболее ценные вещи и драгоценные камни или те, что не были очень громоздкими. Многие ценные вещи они успели спрятать или зарыть, поскольку имели достаточно времени, чтобы сделать это, с того момента, когда мы впервые были замечены. Кроме того, они получили достаточно предупреждений, чтобы опасаться нас, которые были отправлены им по суше из Арики и некоторых иных мест, где мы высаживались или были замечены в море. Тем не менее, мы захватили в городе одного монаха и двух чилийцев, или испанцев, родившихся в королевстве Чили… Эти пленные сообщили нам, что испанцы, услышав о нашем прибытии, убили много чилийских рабов, так как боялись, что они могут взбунтоваться и сбежать от них к нам Кроме того, что мы были обнаружены со стороны берега за четыре дня до нашего прихода или высадки на сушу, всё это время они занимались перевозкой своего серебра и вещей. К этому сообщению они добавили, что для своей защиты они получили в помощь шестьдесят человек из Арики. После взятия города в тот же вечер к нам явился один негр, сбежавший от испанцев. Он также сообщил нам, что, когда мы находились возле Панамы, мы захватили негра, который считался лучшим пилотом на всем Южном море, а особенно в этом месте и на всем побережье Кокимбо… Этой ночью, около нолуночи, наш боцман, сопровождаемый сорока людьми, имея проводником одного чилийца, отошел от города на несколько миль в глубь страны с намерением найти места, где укрылись испанцы, и где они спрятали свои вещи и серебро. Но еще до их прихода испанцы получили сообщение об этом от неких тайных соглядатаев, затаившихся в городе, и как мужчины, так и их женщины убежали в более глухие и отдаленные места. Так что во время своих поисков они обнаружили лишь одну старую индеанку и трех детей, но не нашли ни золота, ни серебра, ни других пленных. Этим утром наш корабль стал на якорь недалеко от вышеупомянутого склада..

На следующее утро, в субботу 4 декабря, в город прибыл от врага парламентер. Они предлагали заплатить выкуп за город, чтобы сохранить его от сожжения; ибо теперь они стали бояться, что мы можем поджечь его, так как не нашли в нем значительной добычи. Капитаны, или старшие командиры с обеих сторон… договорились между собой, что полная цена выкупа будет равна 95 000 пиастров».

Более подробно об этих переговорах сообщается в опубликованной версии дневника Шарпа:

«На второй день нашего пребывания в городе к нам явились шестеро джентльменов с флагом перемирия, спросившие, не можем ли мы отправить их губернатору немного вина, так как у него не было ни капли в тех полях, где он расположился, на что мы согласились, присовокупив также птицу и такую любезность: мол, ежели он сам и его леди нуждаются в каких-либо вещах, которых они лишились, то они вольны их потребовать, за исключением золота, серебра и драгоценных камней. После этого, найдя нас такими дружественными врагами и победителями столь доброго нрава, он пригласил нашего капитана выпить с ним по стакану вина на вершине холма, прямо на окраине города, и пожелал, чтобы наш капитан пришел без оружия и лишь с одним человеком, а он поступит точно так же; на что наш командир согласился и встретил губернатора с двумя бутылками вина Они выпили и весело пообщались, и среди прочих разговоров наши интересы не были забыты. Наш командир договорился с губернатором, который не хотел, чтобы город был разрушен, о выкупе в 95 000 пиастров, каковые он обещал прислать нам на следующий день.

Так, выпив вино, они разошлись; мы встретили капитана в городе салютом из ручного оружия».

О дальнейших событиях сообщает Рингроуз: «В тот же день пополудни я был отправлен в бухту Кокимбо с отрядом из двадцати человек, чтобы доставить туда как вещи, захваченные в городе, так и провизию для нашего корабля… Испанцы предложили собрать и уплатить выкуп на следующий день…

Утром следующего дня я вернулся в город с теми людьми, которых я забрал днем ранее. Только шестеро из них я оставил позади, чтобы присматривать за нашими каноэ в конце бухты. Когда я поднялся в город, я обнаружил, что испанцы не выполнили своих обещаний и не доставили выкуп, на который они дали согласие; но просили дать им еще время до завтра, до восьми часов утра. Этим вечером другой отряд наших людей спустился к кораблю, чтобы доставить туда вещи, которые мы награбили в городе. Кроме того, этой ночью, примерно в девять часов, произошло землетрясение, оказавшееся для нас весьма ощутимым, так как мы все находились в церкви Святого Иоанна, где располагались наша штаб-квартира и гауптвахта. В эту ночь испанцы открыли шлюзы и пустили потоки воды возле города, намереваясь либо затопить его, либо таким образом принудить нас покинуть это место, либо, наконец, для того, чтобы им было легче гасить пламя, если мы подожжем город.

На следующее утро мы подожгли город, обнаружив этот потоп, поскольку испанцы не выполнили, а точнее, даже не собирались выполнять свои обещания. Мы самым тщательным образом поджигали каждый дом в городе, собираясь полностью обратить его в пепел С тем мы и покинули Ла-Серену, увезя с собой добычу, которую смогли найти… Когда мы спускались к бухте, мы разбили засаду из двухсот пятидесяти всадников, которые затаились у дороги с намерением напасть на наших людей в том случае, если бы мы отправили еще один отряд с вещами на корабль. Когда мы шли к морскому побережью, находясь примерно на полпути от нашего корабля, мы получили сообщение, что испанцы предприняли попытку с помощью обычной уловки сжечь наш корабль и таким образом уничтожить нас всех. Они сделали следующее: надули лошадиную шкуру, словно пузырь, и на этом надувном плавсредстве один человек рискнул поплыть от берега и подобраться под корму нашего корабля. Прибыв туда, он засунул конопат, серу и другие горючие материалы между пером руля и ахтерпггевнем Сделав так, он зажег это с помощью фитиля, так что вскоре руль был в огне, а весь корабль в дыму. Наши люди всполошились и были изумлены этим дымом, окутавшим корабль, заподозрив пленных в поджоге судна, которые таким образом хотели освободиться и уничтожить нас Наконец, они отыскали источник огня и, к счастью, загасили его раньше, чем он смог распространиться далее. Как только они справились с этим, они отправили лодку на берег и нашли там как вышеупомянутую шкуру, так и горевший с двух сторон фитиль, благодаря чему они поняли, как все было устроено. Когда мы пришли к складу на берегу моря, мы освободили монаха, нашего пленного, и другого джентльмена, который был нашим заложником — гарантом уплаты выкупа Кроме того, когда мы прибыли на борт, мы отпустили и дали свободу капитану Перальте, дону Томасу де Аргандоне, дону Бальтасару, дону Кристобалю, капитану Хуану, помощнику пилота, старому мавру и некоторым другим нашим главным пленникам К этому освобождению наших пленных нас подтолкнуло отчасти то, что мы не знали, что с ними делать дальше, а отчасти опасение, как бы они по примеру этой хитрости не составили заговор с целью нашего полного уничтожения и не осуществили это с помощью столь многих людей…»

Покинув побережье Чили, флибустьеры взяли курс на острова Хуан-Фернандес Там они поделили добычу, сместили Шарпа с капитанской должности и избрали на его место некоего Джона Уотлинга

Данный текст является ознакомительным фрагментом.