ГЛАВА 15. Николай Васильевич Гоголь

ГЛАВА 15.

Николай Васильевич Гоголь

Нельзя отнимать от человека права совершенствоваться.

Елена Рерих

Профессиональный историк из Петергофа и лауреат премии «Национальный бестселлер» Илья Бояшов в 2008 году дал интервью журналу «Эксперт», в котором выразил очень верное наблюдение: «Конечно. Гоголевский Акакий Акакиевич - один из самых мощных образов не только русской, но и мировой литературы. Это глубина, которая смотрится в тебя, и этот писатель - самый мощный проводник в потустороннее, какой только может быть в нашей культуре. Если ты пробуешь нанести визит в метафизику, то без Гоголя не обойтись».

Могу только подтвердить - желающему окунуться в тайны Мироздания и человеческой души, в религиозную глубину и понять немного Бога без Николая Гоголя не обойтись. Гоголь (1809-1852) был актуален во многих аспектах и также, если не больше, актуален и сегодня, в 21 веке.

«Беспощадный к себе и людям Гоголь» - метко выразился М. Горький. Н. Гоголь видел «неправильную» действительность и говорил правду, или объяснял правду действительности, «неправильность» в жизни, болезни общества и человека в своих произведениях. Я всю жизнь боролся с Ложью, - объяснял Н. Гоголь, - а Ложь боролась со мной. Но при этом Гоголь преданно и горячо любил свой народ и свою Отчизну, и тогда он не разделял украинцев и русских, Россию и Украину - это для него был единый народ и одна Родина-Отчизна.

Из прекрасных сказок, деревенских баек вырос Николай Гоголь и писал на этой основе свои первые произведения. Но когда Гоголь приехал в 1828 году в Санкт-Петербург, надеясь увидеть блистательную просвещённую столицу России, а увидел серую толпу чиновников, разводящих бюрократию и взяточничество, то пришлось ему написать «вечные» произведения: «Ревизора» и «Мёртвые души». Николай Гоголь наблюдал за окружающими и приходил в ужас:

«Среди России я почти не увидел России. Все люди, с которыми я встречался, большею частью любили поговорить о том, что делается в Европе, а не в России. Я узнавал только то, что делается в английском клубе…» («Авторская исповедь»).

Было такое впечатление, что по замыслу Бога евразийская Россия потеряла одно своё азиатское, восточное крыло, потеряла свою естественную половину, и пыталась, ополовиненная, лететь с одним «западным» крылом. И Гоголь возмущался этой потерей целостности, самобытности, этим односторонним увлечением русской интеллигенции западничеством. В письме к графу А. П. Толстому Гоголь писал: «Друг мой, храни вас Бог от односторонности: с неё всюду человек произведёт зло: в литературе, на службе, в семье, в свете, словом везде! Односторонний человек самоуверен; односторонний человек дерзок…» Причём понятие односторонности Гоголь рассматривал широко, к различным тематикам: «Односторонний человек не может быть истинным христианином: он может быть только фанатиком». И в этом аспекте про «неистового» Виссариона Гоголь говорил:

«Он видит совершенно одну сторону дела и не может даже подумать равнодушно о том, что может существовать другая». Об этом могли говорить люди, достигшие большой мудрости, такой глубины и высоты, такой целостности, какой в Европе достиг И. Гете, который также пытался объяснить своим сородичам ущербность односторонности. В. Белинскому, как и В. Розанову, было до этого уровня далеко, не допрыгнуть, и они прыгали, завистливые, перед гигантом Гоголем, что-то истерично пищали и пытались доплюнуть, но не могли - и всё сваливалось обратно на их же лица.

В российских «регионах» и провинциях ситуация была также не радостна, и хотя Н. А. Некрасов писал:

В столицах шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России,

Там вековая тишина.

Но присмотревшись, можно было увидеть серьёзный «застой» и соответственно - признаки разложения морали, нравственности, общества. Яркий пример этому описание Б. Зайцевым в его книге «Жизнь Тургенева» повседневной жизни матери знаменитого писателя И. С. Тургенева, которая «считала себя верующей, но к религии относилась странно. Православие для неё какая-то мужицкая вера, на неё и, особенно, на её служителей она смотрела свысока, вроде как на русскую литературу.

Молитвы в Спасском произносились по-французски… В Светлое Воскресенье 1846 года Варвара Петровна проснулась крайне раздраженная. В церкви звонили - она отлично знала, что на Пасху всегда бывает радостный звон. Но велела позвать «министра» (поместья). - Это что за звон?

Святая Неделя! Праздник!

Какой? У меня бы спросили, какая у меня на душе святая неделя. Я больна, огорчена, эти колокола меня беспокоят. Сейчас велеть перестать…»

Мы наблюдаем такое личное и «местное» люциферство мелкого человечка, возомнившего себя местным божком, это вид язычества в самом худшем его понимании.

«Уже в царствование Николая Первого, всего за восемь лет до отмены крепостного права, отдельные помещики не боялись травить собаками осмелившегося противоречить им дьякона (очерк С. Терпигорева «Псовая охота»), - отметил в своём исследовании Б. Башилов.

Когда видишь в тот период в России таких людей и такие явления, то невольно появляется мысль - эта варварская кровавая вакханалия большевиков, пришлых комиссаров в 1917 году - не была ли для них заслуженным наказанием, «встряхнувшей» их от скуки, тупости «высотной болезни» и морального разложения…- и умылись, смыли кровью грязь со своих душ…

Можно представить, как страдал и мучился, наблюдая подобное безбожье Н. Гоголь, написав:

«На будущее время глядите на небо, чтобы сноснее было жить на земле».

А ведь многие «прогрессивные» современники не понимали глубокой религиозности Гоголя, и к концу жизни Гоголя считали его чудаком или даже сумасшедшим - ну что этот автор потешного «Вия», язычник, отобразивший всякую нечисть, бытующую в народном фольклоре холопов, пишет:

«… На колени перед Богом, и проси у Него гнева и любви. Гнева против того, что губит человека, любви - к бедной душе человека, которую губят со всех сторон и которую губит он сам»

(Письмо № 15),

«Остались считанные дни, ещё немного и грехами своих предков и своими мы отрежем путь России к спасению».

Самые «образованные», хвастаясь своей эрудицией, могли свысока воскликнуть: «Да это впрямь - наш Яков Бёме!»

Нет, «господа» - товарищи, - это уровень наших: Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского. Гоголь бил в колокола - предупреждал, молил, взывал.

Николай Гоголь бесспорно являлся прекрасным религиозным философом, чего стоят такие его высказывания как - «Зачем Бог разделился на многочисленные разумные создания (сознания)?», «Нужно людей видеть так, как видит их Христос», «Тот, кто познаёт одно во всём и во всех, это частица Божества, которая и есть наше действительное «я»».

Всего три фразы - и сразу видна огромная высота и глубина. Это был не столько писатель, сколько мыслитель, философ, мудрец - «реформатор жизни» к лучшему, желающий изменить, преобразить эту некрасивую жизнь, грязную действительность силою искусства. Именно для этого он написал «Ревизора» и «Мёртвые души», герои которых уже поражены новой модной западной страстью наживы, корысти, злата и романтическими страстями. Гоголь внимательно наблюдал за тенденциями в обществе и верно уловил развивающееся люциферство, в письме к Жуковскому он писал:

«Время настанет сумасшедшее. Человечество нынешнего века свихнулось с пути только от того, что вообразило, будто нужно работать на себя, а не для Бога».

Причем официальная церковь не видела опасности, не била в колокола как Гоголь, не принимала никаких мер, не сражалась так самоотверженно, как Гоголь. К середине 19-го века в России европейский «прогресс» в религиозной тематике в высших слоях общества достиг полного выхолащивания религиозной сути наличия Бога в этом мире, здорово «рос» только Иоанн Кронштадтский. Когда произошёл разрыв связки «религия-духовность», духовность как бы вышла из религии, и осталась одна пустая религиозная оболочка, религия превратилась в еженедельную формальность, в традиционную привычку-обрядность. А «самые образованные» на неё смотрели как на рудимент прошлого, и вынуждены были её терпеть и не критиковать публично, только потому, что она удерживала пока в рамках приличия и страха прислуживающий им чёрный люд. Поэтому и вели себя многие так, как мы наблюдали выше на примере Тургеневой.

Успех упомянутых произведений Николая Васильевича был огромен. Персонажи произведений Гоголя созданы правдиво, смачно показаны, ярко и эмоционально окрашены. Глубокий психологизм и философия в творчестве Достоевского выглядели закономерным продолжением Гоголя. Мыслители этой волны выработали-установили метод показа истин, их объяснения через литературный показ.

И не только потому, что была строгая царская цензура, но глупо и смешно было бы объяснять россиянам того времени истины языком Канта и Гегеля, как это делалось в Европе. Это было нелёгкое искусство, ибо кроме того, что требовалось уметь очень доходчиво показать истину, и через мышление, и через переживания и через чувства. Так появилась своеобразная, гениальная эзоповская речь-язык с двумя и более подтекстами. Русский человек, читая такие произведения, продвигается одновременно по нескольким «этажам». Появление такого языка-речи было обусловлено природной мощью мышления, его нелинейностью, его шириной и глубиной. Формировалась характерная национальная особенность понимания, мышления.

Успех гоголевских произведений был большой, но автора не особенно радовал, ибо восхищались художественной стороной произведений - формой, остроумием, а никто в суть-содержание не заглянул, не проник и не проникся. Для Гоголя это было большим разочарованием - в принципе его замысел не удался, всё в пустую. Нет смысла писать, некому писать. Он ощутил воющее одиночество и космическую тоску, находясь среди толпы пустышек и глупых пожирателей трюфелей. Он был подобен Иисусу Христу, родившемуся слишком рано, не вовремя, и стоя среди глупой толпы, восхищающейся вторичностью и не понимающей первичной сути, для доходчивости которой и демонстрируется вся эта яркая вторичность. Пожалуй, в минуты отчаяния он понимал бессмысленность своей просветительско-реформаторской работы; понимал, что эта толпа, почти стадо, готова в любой момент, благодаря своей глупости, растерзать, распять.

Возможно, находясь в подобном состоянии, понимая бессмысленность своих стараний, трудов, Николай Гоголь и сжёг второй том «Мёртвых душ»… К месту вспомнить потрясающие стихи его современника Афанасия Фета:

Не жизни жаль,

А жаль того огня,

Что в тьму уходит

И плачет уходя…

Почему так бывает среди людей, что самые талантливые, помеченные Богом, оказываются невостребованными, неуслышанными? Почему эти умные, умнее намного других, - живут и умирают, как Гоголь, в нищете, в отличие от менее умных? Общество о них совсем не заботится, а через некоторое время гордится и кичится, что среди них жили эти умные люди…

Когда Николая Гоголя спрашивали - как удается писать такие произведения, то он говорил, что когда к нему приходит Бог писателей и поэтов, то произведения создаются сами, ему остаётся только записывать. Он был не просто метафизиком, он был глубоким религиозным мистиком, искал Бога и пытался Его найти в душе человека:

«Церковь наша должна святиться в нас, а не в словах наших».

Эту линию Гоголя позже попытался продолжить и развить Лев Толстой, - и оказался не только в подобном положении, но ещё и был предан анафеме. Потому что «церковь в нас» - это не грубая конструкция из камня и бетона… увешанная историческими образами, пусть и великих людей. Конечно, неправильно отвергать внешнюю церковь, но должно быть гармоничное сочетание обеих церквей. Н. Гоголь объяснял правильную настройку «внутренней церкви» и заодно разность между умом и разумом:

«… ум не есть высшая в нас способность. Его должность полицейская. Он может только привести в порядок и расставить по местам то, что у нас уже есть… Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями…»

Эту тему важности борьбы со страстями продолжил и углубил Фёдор Достоевский во многих своих произведениях: «Страшны разрушительные действия человеческого разума…» Огромное значение этой теме уделил Лев Толстой, который даже рекомендовал в борьбе со страстями пользоваться достижениями буддизма.

И теперь можно понять слова Льва Шестова: «… В русской литературе Достоевский не стоит одиноко. Впереди его и даже над ним должен быть поставлен Гоголь. Не в одной России, а во всём мире увидел Гоголь бесчисленное множество «мертвых душ»…». И Гоголь заслужил эту высоту уважения. «Гоголь - первый у нас пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры», - утверждал В. В. Зеньковский.

В тот исторический момент в России Н. Гоголь смотрел вглубь общества и вглубь человека и призывал человека к самосовершенствованию, к труду над собой, убеждая его, что без этого жизнь лучше не станет. А либералы, западники предлагали простое решение - человека трогать не надо, он нормальный, наоборот - человеку необходимо дать больше свободы, а вот реформировать общество и государство необходимо, причем - по западному образцу и даже с помощью кровавых революций - и после этого жизнь станет лучше… В одно время в России сошлись в борьбе две различные точки зрения, два различных мировоззрения: восточное и западное, славянофилы-патриоты и западники-космополиты. И Н. Гоголь В. Белинскому объяснял, писал:

«Вы говорите, что спасение России в европейской цивилизации, но какое это беспредельное и безграничное слово. Хотя бы определили, что нужно подразумевать под именем европейской цивилизации. Тут и Фаланстеры и красные и всякие, и все готовы друг друга съесть и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивается поневоле: где же цивилизация?»

Белинскому трудно было ответить на этот вопрос потому, что и в самом деле, если посмотреть в тот период на все французские революции, - проходящие в потоках крови и под шум постоянно работающей гильотины, в условиях потрясающей грязи и всеобщего разврата, то все разговоры о западной прогрессивной цивилизации выглядели весьма странно и даже кощунственно.

При этом непонятно было - что хотят создать в России масоны, и прозападная интеллигенция, на кого они равняются… - на раздираемую многочисленными революциями и утопающую в крови Францию? На раздробленную на множество княжеств Германию? На безбожно грабящую свои колонии и уничтожающую туземцев Англию? На «Новый свет» - США (?), про которые Николай Гоголь писал:

«С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме… Всё благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к удовольствию; большинство, нагло притесняющие общество; рабство негров посреди образованности и свободы…».

И при этом всё, что приходило в Россию с Запада, с Европы - масонские и марксистские умности наши западники принимали на ура, как нечто самое «прогрессивное» в человечестве, самое «продвинутое». Николай Гоголь по этому поводу недоумевал:

«Безделицу позабыли: позабыли, что пути и дороги к этому светлому будущему сокрыты именно в этом темном и запутанном («в близи не видать») настоящем, которого никто не хочет узнавать; всяк считает его низким и недостойным своего внимания и даже сердится, если его выставляют на вид всем».

Дело в том, что Гоголь разобрался в настоящем, и особенно точно в настоящей технологии проникновения и продвижения масонского мировоззрения и марксистских разрушительных идей в незрелые умы русской молодежи. - Н. Гоголь:

«Поразительно: в то время, когда уже люди начали было думать, что образованием выгнали злобу из мира, злоба другою дорогою, с другого конца входит в мир - дорогой ума, и на крыльях журнальных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердца людей повсюду…

Что значит, что уже правят миром швеи, портные и ремесленники всякого рода, а Божии Помазанники в стороне. Люди темные, никому не известные («Швондеры». - Р.К.), не имеющие мыслей и чистосердечных убеждений, правят мнениями и мыслями умных людей, и газетный листок, признаваемый лживым всеми, становится нечувствительным законодателем его неуважающего человека. Что значат все незаконные эти законы, которые видимо, на виду всех чертит исходящая с низу нечистая сила - и мир видит весь, и, как очарованный, не смеет шевельнуться. Что за страшная насмешка над человечеством… Диавол выступил уже без маски в мир».

Как видим - Гоголь прекрасно разобрался в «ноу-хау» К. Маркса, который с начала 40-х годов предложил считать прессу Богом, заменить священников журналистами и активно целенаправленно воздействовать на сознание человека, пропитывая его своими идеями разрушения государств и наций.

И наглый блеф Ленина-Бланка, что государством и народом могут руководить прачки и уборщицы Гоголь прекрасно понял ещё до рождения этого коварного плута и обманщика.

Карл Маркс - это лохматый кучерявый булгаковский Швондер - наглый, лживый и рвущийся к власти, пытающийся вначале забросить в наш почтовый ящик свои газетенки и агитки, а затем и войти в вашу квартиру вместе с «интернационалом» на языке и с вооружёнными одурманенными матросами и солдатами за плечами. Смысл вышеприведенного высказывания Гоголя поймете ещё лучше, когда будем далее, в следующей книге (№ 3), детально разбираться в Марксе и Ленине.

О появившемся в Европе марксизме Гоголь выразился, что у него было ощущение «холода в пустыне»… То ли он почувствовал смертельный холод приближающейся опустошающей революции, то ли - что эти революции в России совершат «выдающиеся» представители народа пустыни…

Гоголь писал в наброске статьи «О сословиях в государстве»:

«Прошло то время, когда идеализировали и мечтали о разного рода правлениях, и умные люди обольщенные формами, бывшими у других народов, горячо проповедовали: одни - совершенную демократию… Наступило время, когда всякий более или менее чувствует, что управление не есть вещь, которая сочиняется в голове некоторых, что она образуется нечувствительно, само собой, из духа и свойств самого народа, из местности - земли, на которой живёт народ, из истории самого народа».

Проблема как раз и состоит, к великому сожалению, в том, что «не прошло то время», и Гоголя не читали ни в 20-м, ни в начале 21-го века, и сами до этого не дошли. Иначе не было бы «перестроечной попытки» натянуть на себя западные костюмы узкого покроя и маленьких размеров, в которые попытались влезть даже с миллионными потерями населения.

Идеологических врагов у Гоголя было много, и со многими, во главе с Белинским и Розановым, мы познакомились, даже во второй половине 20 века западники не давали Гоголю покоя. Некто, теперь уже никому неизвестный Н. Валентинов, писал в 1957 году:

«Но я вступаю в Никитский бульвар и иду мимо дома с мемориальной доской: здесь жил и скончался Гоголь. Вот уже поистине черная противоположность Пушкину. Как бы мы не ценили его «Мертвые Души», нельзя забывать отвратительную книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». В ней до конца выговариваются идеи, инспирировавшие «Мертвые Души», все помыслы последних лет. Эта книга дышит черносотенным, «стрелецким» антиевропеизмом…»

Только недавно появился памятник Гоголю в Петербурге, хотя памятники критикам Добролюбову, Чернышевскому, Белинскому стоят давно. Обратите внимание - в конце 20-го века и сегодня, в начале 21 века, вы часто в прессе, из радио и ТВ слышите имя Н. Гоголя или А. Пушкина? - Но в сотни, нет - в тысячи раз больше слышите имена Б. Пастернака и И. Бродского, хотя эти имена с Гоголем и Пушкиным несопоставимы…

«Сущность жизни не есть отдельное существование, а Бог, заключённый в человеке; смысл жизни открывается тогда, когда человек признаёт собою свою божественную сущность»,

 - объяснял и подстёгивал к самосовершенствованию Николай Гоголь. Этот великий русский человек задолго до Фридриха Ницше и Владимира Соловьёва понял сущность человека, смысл его существования и предназначение Иисуса Христа, Будды, Мухаммеда, Лао-цзы и других настоящих просветителей.

Слава тебе, великий русский гений - Николай Гоголь!!!

Гоголь во второй части «Мёртвых душ» вопрошал:

«Где же тот, кто мог бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: ВПЕРЁД?

Кто, зная все силы и свойства и глубину нашей природы, одним чародейным мановением мог бы устремить на высокую жизнь?»

Но будем оптимистичны, подобно Николаю Васильевичу Гоголю, и возможно, будем свидетелями его видения:

«Что значит это наводящее ужас движение и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?… Русь, куда несёшься ты? Дай ответ! Не даёт ответа.

Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что есть на земле, и косясь, постораниваются и дают ей дорогу народы и государства».

Переходя к следующей главе, стоит обратить внимание на указание Н. Гоголя в «Мертвых душах» на новую опасную тенденцию в российском обществе, известную ему с детства, с жизни на Украине - дух его знакомого с детства «героя» еврея-шинкаря Янкеля уже осваивал российские столицы, помогая продвижению в российском обществе и сознании русского человека капиталистической идеологии и психологии. И многие русские уже хотели быть на него похожими. И Гоголь, пожалуй, первым стал с такой силой бить в колокол об этой опасности русской душе, и русскому обществу.

Взяточника Гоголь обличил в «Ревизоре», а «нового русского» коммерсанта-мошенника он показал в образе Чичикова в «Мёртвых душах». «Герои» его произведений были живые люди, но уже с пораженными мертвыми душами - живые трупы. И Гоголь старался «раскрыть легкомыслие современных людей» в этом вопросе, показать всю пагубность переходящей из Запада в Россию философии бизнеса - «успеха любой ценой», принципа - «цель освящает средства» Чичиковых. Гоголь пытался показать всю опасность «новых российских» бездуховных Чичиковых, потерявших свою русскую чистоту и самобытность, душу, и превратившихся в универсальных западников.

На развитие этой тенденции в России в период правления Николая I, и на борьбу Николая I с насущными проблемами обратим внимание в следующей главе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.