8. Возобновление действий русских под Анконой и конфликт Ушакова с австрийцами

8. Возобновление действий русских под Анконой и конфликт Ушакова с австрийцами

Частям эскадры Ушакова было суждено еще принять боевое участие в действиях против неприятеля в тех северных рукавах Средиземного моря, которые носят названия моря Адриатического и Лигурийского, другими словами - воевать под Анконой и Генуей.

В нерадостной общей политической обстановке приходилось действовать теперь Ушакову. Австрийский император и двор, взывавшие ранее к Павлу о спасении и пресмыкавшиеся перед Суворовым, когда он появился с русскими войсками по мольбе австрийцев, осенью 1799 г. круто изменили фронт и переменили тон. Теперь, после того, как Суворов, одержав ряд блестящих побед, изгнал французов из Северной Италии и, совершив героический переход через Альпы, ушел в Швейцарию, можно было от тайных интриг перейти к довольно откровенной неприязни. Правда, русские еще нужны были, чтобы завершить дело Суворова и отнять у французов два порта, оставшиеся в стороне от стремительного победоносного движения Суворова: Анкону на Адриатическом море и Геную - в глубине Генуэзского залива. Но австрийцы надеялись, что Павел так или иначе из коалиции не выйдет, а поэтому ни с кем из русских начальников и представителей особенно церемониться не считали уже нужным. Страшный Бонапарт, отнявший у австрийцев Италию, пропадает где-то далеко в египетских песках, а Суворов, освободивший от французов Северную Италию, ушел. Словом, все обстояло как будто благополучно. Не могли же в Вене предвидеть, что Бонапарт неожиданно вернется из Египта, вторично разгромит австрийцев под Маренго 14 июня 1800 г. и снова завоюет Италию. Не могли австрийцы предвидеть и того, что слишком уж большая бесцеремонность австрийских генералов и английских адмиралов по отношению к России может способствовать такому совсем неожиданному крутому дипломатическому перевороту, как решительное сближение между Павлом и Бонапартом.

Попутно укажем, что адмирал Ушаков уже весной 1799 г. имел вполне надежную документацию по вопросу о степени искренности и сердечности австрийских чувств касательно России вообще и его самого, в частности. В мае 1799 г. Ушакову доставили письмо, писанное австрийским комендантом («губернатором») района Боко-ди-Каттаро (Bосса di Cattara) Брадесом и адресованное австрийскому консулу на о. Занте. В этом письме, заблудившемся по дороге, перехваченном и попавшем в руки Ушакова, австриец интриговал против введенной Ушаковым «конституции», слишком «демократичной», очевидно, с австрийской точки зрения. Ушаков в точности узнал об австрийских попытках внести «развратность и помешательство в наших учреждениях островов» и о том, что австрийцы стараются склонить жителей Ионических островов «на сторону австрийской нации».

То, что произошло сначала под Анконой, а потом под Генуей, оправдало самые пессимистические предчувствия Ушакова, которые могли у него возникнуть при чтении этого перехваченного письма.

По настоятельной просьбе Австрии Ушакову еще в июне 1799 г. пришлось отделить от своего и находившегося в его распоряжении турецкого флота особую эскадру под командованием капитана 2 ранга графа Войновича и послать ее к Анконе.

Началась блокада Анконы.

Вот что писал Войнович в письме полковнику Скипору 5 октября 1799 г.:

«Батареи наши со всех сторон построены на картечных выстрелах, канонада производится непрестанно со всех сторон, и с моря отчасти фрегатами и по большей части вооруженными мной требакулами и лодками, на которых поставлены большого калибра пушки. Неприятель неоднократно покушался делать великие вылазки, но прогоняем был с немалым уроном».

Блокада Анконы, установленная Войновичем, была очень реальна. В Анконе начался голод, усиливалось дезертирство из полуторатысячного французского гарнизона, запертого в городе и крепости38.

Так обстояло дело, когда в сентябре под Анкону прибыл австрийский отряд генерала Фрелиха.

Между Фрелихом, недружелюбно и в высшей степени нагло относившимся к русским, и графом Войновичем произошла ссора. Неприятности начались почти непосредственно после прибытия восьмитысячного австрийского корпуса под Анкону. Войнович полагал, что австрийцы желают под Анконой поправить свою военную репутацию, сильно пострадавшую в Риме, который они никак не могли взять без русских: «Австрийцы, сожалея, что не могли иметь чести в Риме, всеми мерами и происками стараются получить верх при взятии Анконы»,- зло иронизирует Войнович в донесении Ушакову от 17 октября 1799 г. Русский командир явно усмотрел в этих происках австрийцев вполне реальную цель: «Они крайне стараются и желают отдалить нас от сей экспедиции и захватить все себе. Я известился партикулярно под Триестом, что они хотят, если удастся, заключить капитуляцию тайно. Но я уверен, что в сем им успеть не удастся».

Стремление Фрелиха было заставить русских убрать свой десант с берега и вообще уйти от Анконы. А Войнович, не желая отказываться от чести победы, предлагал Фрелиху покончить дело штурмом39. Но Фрелих, конечно, отказался.

Проведав о том, что Фрелих завел с французами переговоры о капитуляции, Войнович немедленно дал знать об этом Ушакову, который командировал в качестве русских представителей двух офицеров. Фрелих их не принял. Тогда Войнович написал австрийцу резко протестующее письмо: «Я не могу быть равнодушным к сей новой обиде… и я должен еще раз учинить представление против такого поступка, столь противного честности, долженствующей существовать между начальниками союзных войск, и которые разрушают взаимное согласие»40.

Протест не возымел действия. Фрелих выпустил неприятеля из Анконы, и Войнович решил довести обо всем происходящем до сведения Ушакова: «Австрийский господин генерал Фрелих тайным образом, не уведомя меня, учинил с французским генералом Монье о сдаче Анконы сего ноября 2 дня капитуляцию и через 24 часа 4 ноября (sic!-Е. Т.) выпустили французский гарнизон из крепости.

…я в то же время ему объявил, что на такую капитуляцию не согласен, но он, введя тайно в крепость в числе 3000 чел. гарнизон, писал мне, что нашим и турецким войскам назначает квартиру в Фано и Сенигалии». Французы, уходя, обобрали жителей Анконы, составив их без ничего», как выражается неискушенный в стиле капитан Войнович41.

Ссора жестоко обострилась, и Войнович резко объяснялся с австрийцем.

Фрелих пожаловался Ушакову и немедленно получил от русского адмирала ответ, представляющий собой интереснейший документ, который совсем по-новому и очень ярко освещает все дело.

Прежде всего Ушаков настаивал на том, что капитан 2 ранга Войнович имеет полное право на начальствование в освобожденных русскими силами местах.

Что именно успели сделать русские,- об этом Ушаков напоминает австрийцу весьма внушительно.

Во-первых, русская эскадра очистила Адриатическое море «от множества корсаров французских», бравших в плен «всякие суда», вследствие чего «коммерция австрийских судов и прочих союзных держав в бедственном состоянии находилась». Все это русскими судами прекращено, «и коммерция открыта безопасная».

Во-вторых, на берегах Италии высадившиеся русские войска истребили и частью изгнали неприятеля «боем» из Фано, из Сенигальи и других мест. Ушаков напомнил забывчивому австрийскому генералу, что от русского флота был отделен и послан к Анконе отряд судов под командованием Пустошкина с прямым приказом отнять у французов Анкону, «и была уже верная надежда» добиться этого успеха, когда появление в Средиземном море французского и испанского флотов заставило Ушакова отозвать Пустошкина для соединения русских сил с английскими, требовавшими этой помощи. Но вскоре же после отозвания Пустошкина Ушаков послал к Анконе капитана 2 ранга графа Войновича. Что же застал Войнович, прибыв на место? Оказалось, что с уходом отряда Пустошкина австрийцы не смогли удержать ни Сенигалью, ни Фано; французы их выгнали оттуда и снова водворились в этих местах, которые, таким образом, находились «вторично в бедственном состоянии от французов». Мало того, французы укрепились там еще лучше прежнего. Пришлось снова спасать австрийцев. «Граф Войнович употребил наиприлежное старание неприятеля десантными войсками в разных местах разбить, а в Фано неприятельский гарнизон сверх убитых 653 человек взят им военнопленным». Все это Войновичу удалось также с помощью присоединившейся тотчас к русским части населения - «нерегулярных войск из обывателей к нему присоединившихся». Укрепившись на суше, Войнович «обложил сильною осадою Анкону, устроил около ее батареи к ближней дистанции даже на картечный выстрел, поставя на них большие корабельные орудия». Держа Анкону в течение двух месяцев в «тесной осаде» и с суши и с моря и бомбардируя ее из больших орудий, Войнович привел неприятеля «в немалое ослабление». Было все это, иронически напоминает Ушаков генералу Фрелиху, еще «прежде прибытия вашего превосходительства с войсками». Когда Фрелих прибыл, то дело казалось выигранным: «Войнович уповал, что вы по существующей дружбе императорских дворов… согласитесь с ним общими силами в самой скорости и нимало не медля настоящими действиями принудить Анкону к сдаче». Но ничего подобного не случилось. «С крайним сожалением узнал я, что ваше превосходительство по приходе к Анконе не сделали императорским (русским-Е. Т.) войскам, столь долго осаждающим оную, ни малейшего уважения и требовали одни сами собой, от французов сдачи Анконы на капитуляцию». Не довольствуясь этим, Фрелих стал распоряжаться в тех городах на берегу, которые были дважды, как уже сказано, завоеваны русскими (после того как французы выгнали австрийцев). Фрелих «показал виды и желание отдалить войска наши с сухого пути». С этой целью австриец пустился на все. «Вы употребили некоторые предлоги под видом разных жалоб обывателей и делаете заметное промедление в надежде, когда настанут крепкие ветры и бурливая погода, тогда десантные войска наши неминуемо должны будут возвратиться на суда, о чем и господин граф Войнович упоминает». Ушаков напрямик показал Фрелиху, что понимает все его хитрости. «Я крайне о таковых происшествиях сожалею, они совершенно противны общей пользе союзных держав»42.

Но курс, взятый Фрелихом, как и всеми другими австрийскими генералами, диктовался из Вены, и курс этот был твердый. Русские освободили своей кровью от французских захватчиков Северную Италию, и Суворов уже стал не нужен. Русские очистили Адриатическое море, могущественно способствовали падению Анконы, и Ушаков со своими моряками тоже оказался не нужен. Значит можно было распоясаться окончательно и уже никак и ничем себя не стеснять.

Фрелих, не потрудившись даже уведомить Войновича, принял сдачу Анконы и отказался допустить русских в гавань после сдачи. «Я предвижу,- доносил Войнович Ушакову,- что они (австрийцы- Е. Т.) хотят всем завладеть сами, но сие никаким образом допустить не могу, чтобы дать обеспечить флаг его императорского величества, разве что возможно он по своей многочисленности учинит то силой»43.

Ушаков всецело одобрил образ действия Войновича. Русский адмирал был возмущен тем, что Фрелих, не уведомляя Войновича, приступил к переговорам с французами о капитуляции Анконы. «Таковой поступок, -« писал Ушаков Войновичу 7 (18) ноября 1799 г.,- противен есть общественным правам законов, ибо всегда тот начальствовать должен, кто имеет крепость в осаде, а не тот, который пришел уже после»44.

7 (18) ноября 1799 г. Ушаков написал Фрелиху решительное письмо, в котором категорически требовал, чтобы капитуляция Анконы была принята и австрийцами и русскими сообща. С письмом в Анкону был послан лейтенант Балабин, которому поручалось на месте «ибо всем осведомиться». Извещая об этом Фрелиха, Ушаков угрожал австрийцу в случае «неприятных происшествий» довести дело до императора Павла.

«Между прочим,- писал Ушаков Фрелиху,- в письме вашего превосходительства упомянуто о графе Войновиче весьма оскорбительно. Я столь верного службе его императорского величества и исправного офицера отнюдь ни в чем не подозреваю и посылаю с сим и с прочими к вам письмами нарочно правящего при мне должность адъютанта флота лейтенанта Балабина и приказал ему обо всем осведомиться. Долгом поставляю еще напомянуть вашему превосходительству, ежели на письма мои в рассуждении капитуляции и всех принадлежностей не получу удовлетворение, непременно обо всем со всякой подробностью всеподданнейше донесу его императорскому величеству, но надеюсь, что по существующей между дворами совершенной дружбе таковых неприятных происшествий до разбирательства высочайших дворов вы не допустите…»45

На другой день, 8 (19) ноября 1799 г., Ушаков получил точное извещение о сдаче Анконы, состоявшейся 2 (13) ноября. Ушаков немедленно написал обо всем Павлу I:

«После всеподданнейшего донесения моего вашему императорскому величеству сего ноября 7-го дня о переписке австрийского генерал-лейтенанта Фрелиха и флота капитана и кавалера графа Войновича, осаждающих с войсками Анкону, 8-го числа получил я рапорт и письма графа Войновича и приложенную при оных капитуляцию о сдаче Анконы, присланную к нему от генерал-лейтенанта Фрелиха. Граф Войнович в письме своем объясняет, что господин Фрелих тайным образом, не уведомя его, учинил с французским генералом Монье о сдаче Анконы сего ноября 2 дня капитуляцию и чрез 24 часа французский гарнизон выступил из крепости. Сия капитуляция прислана к Войновичу для одного только сведения, и войска вашего императорского величества вместе с войсками Блистательной Порты Оттоманской, с давнего времени осаждающие Анкону и приведшие оную до последней уже крайности, при всех надлежащих законных правах победителем от капитуляции и от договоров с французами отдалены, даже о правах, им надлежащих, в капитуляции не помянуто, кроме что в прелиминарном пункте, опробованном генерал-лейтенантом Фрелихом, сказано: французы для того с командующим союзных войск не хотят сделать капитуляцию, будто бы не выполнена им капитуляция, сделанная о сдаче Фано, но ясно заметно, что сие учинено несправедливо и для единственной пользы французов и генерал-лейтенанта Фрелиха: первые не имели надежды по данному от меня предписанию графу Войновичу получить от него столь величайшие выгоды, каковы даны им оною капитуляциею, а генерал-лейтенант Фрелих воспользовался отдалением войск союзных от всех почестей, им надлежащих. Вошед в Анкону с войсками, старается все взятое в плен и в призы завладеть и удержать за собою, даже в письме к графу Войновичу объяснил назначение квартир союзным войскам в Фано и Сенигалии. По таковых последствиях граф Войнович послал флотилию в Анконскую гавань и приказал поднять флаг вашего императорского величества на моле и на всех пленных кораблях и прочих судах, которые после ночного времени при рассвете и подняты (прежде нежели были какие другие) по праву блокирования эскадрою оную гавань и удержания их от вывода из оной, также приказал командующему десантными войсками войти в крепость и поднять флаг вашего императорского величества вместе с флагами австрийскими, а сие также исполнено. Вторым письмом граф Войнович доносит, что дал он повеление флота капитану Мессеру и лейтенанту и кавалеру Ратманову с назначенными к ним офицерами сего ноября 4-го дня описать все состоящие в Анконе суда и гавань, но генерал-лейтенант Фрелих к тому оных не допускает; флаги российские на всех судах и в гавани подняты и караулы поставлены, но он требовал, чтобы везде спустить поднятые везде флаги, и уведомляет, что послал к своему двору эстафет и до получения на оной ответа ни к чему допустить не намерен. О чем с глубочайшим благоговением вашему императорскому величеству донося, рапорт флота капитана графа Войновича и приложенную капитуляцию, тож два письма означенных последствиях, ко мне доставленное в оригинале, всеподданнейше доношу и ожидаю об Анконе, о пленных в оной кораблях и прочих судах, о магазинах и о разных припасах и материалах, принадлежащих французам, высочайшей конфирмации вашего императорского величества, а затем, когда посланный от меня флота лейтенант Балабин из Анконы возвратится и какие еще обстоятельные сведения мною получены будут, старание иметь буду за сим же всеподданнейше представить»46.

Павел одобрил действия Ушакова и приказал Коллегии иностранных дел обратиться с протестом к австрийскому двору. В Вене, очевидно, нашли, что Фрелих слишком уж торопится и что русские еще, пожалуй, могут понадобиться. Ретивый генерал был смещен и даже отдан под суд, ничем дурным для него впрочем не окончившийся.