Схватка между Востоком и Западом
Схватка между Востоком и Западом
Запад есть Запад, Восток есть Восток…
Р. Киплинг
Между первой «мировой державой» – империей Ахеменидов, как и созданной позже иранцами, парфянами и персами Аршакидской и Сасанидской державами, с одной стороны, и эллинистическим и греко-римским Западом, с другой, возникло неизбежное противоборство. У этого противоборства было несколько составляющих – идейно-политическое, военное, религиозное, экономическое и культурное. На них и остановимся в последующем повествовании. В древности важным фактором, определявшим положение той или иной страны, того или иного народа, был «фактор происхождения». В борьбе за лидерство в мире большое значение имели древность народа и его родословная. Греки строили свои представления о древних азиатских монархиях с учетом собственной истории и мифологии. Еще до Геродота среди них распространилось мнение, что древние правители азиатских народов происходили от греческих легендарных персонажей. Отсюда представления о связи Персея с персами и Медеи – с мидянами. Так, Геродот писал, что в Лидии (в Нижней Азии) некогда правили Гераклиды; первым из них был сын Нина, правнука Геракла. Нин же считался первым царем Ассирии. Таким образом насчитали 22 поколения Гераклидов, царствовавших 505 лет, и еще 5 поколений Мермнадов, царствовавших 170 лет. В Верхней же Азии, как сообщал Геродот, 520 лет господствовали ассирийцы, потом 150 лет мидяне (каждый царь назван поименно и с указанием лет правления), и, наконец, власть перешла к Киру, который, завоевав Лидию, объединил тем самым Верхнюю и Нижнюю Азию. Однако вся эта хронология фиктивна. Нас она интересует лишь потому, что показывает, как идеологи и историки Запада уже тогда волюнтарно привязывали правление, государственность азиатских монархий к западной системе ценностей (в данном случае к Гераклу). Таким же образом русскую историю сознательно, злонамеренно и необоснованно привязали к норманнам.
Краснофигурный кратер
Хотя, разумеется, все (в том числе греки и персы) постоянно участвуют в культурных и торговых контактах. Даже битвы и сражения преследовали торговые и культурные цели, хотя внешне эти интересы, казалось бы, отодвигались на второй план. После того как войска Кира, перейдя южную цепь Кавказских гор, достигли побережья Черного моря, где располагались торговые поселения ионических греков, интерес к культуре и достижениям Ионии среди персов возрос. В скифских степях не было ни городов, ни гаваней, но лишь курганы покойников, их стражи, да еще женщины-воительницы. Сарматские гробницы он разграбил, но подлинные богатства лежали там, где протекала бурная жизнь тогдашнего «цивилизованного мира». Греческие полисы в Ионии признали власть Кира, когда их отказалась поддержать Спарта. Прав был лидийский царь Крез, говоря, что греки могут прийти к соглашению лишь по одному вопросу – ни за что не найдут согласия между собой. Они то и дело воевали друг с другом, соперничая во всем – от торговли до политики, от философии до дам.
Знатная персиянка
Любопытный от природы Кир, пожелав побольше узнать об их взглядах, религии и культуре, вызвал к себе некоторых философов. Переговорив с ними, он понял, что блага культуры и в самом деле имеют большое значение. Греки с успехом пользовались достижениями цивилизации (повозками, сбруей, рубилами, топорами, часами, картами). Это вызывало у него изумление. Кир посетил Милет, где его без споров признали царем. Там он увидел мраморное надгробие на могиле Фалеса, вычислившего и предсказавшего затмение солнца (это некогда поразило лидийскую и мидийскую армии). Кир отметил, как умело милетяне орошают сады, пуская проточную воду с горных источников по трубам (персы ранее не знали такого механизма). Он даже попросил, чтобы один из их милетских ученых поехал с ним в Пасаргарды. Но Фалес и Анаксимандр уже умерли, а Пифагор находился в ссылке на Самосе. Крез, находившийся у перса на положении скорее гостя, чем пленника, посоветовал Киру послать подарки в святилища греков – в Дельфы и в святилище Милета. Золотые слитки были переданы.
Одежды жителей Малой Армении и финикийцев
Кир повел разумную политику, поняв, что некоторых правителей, жрецов, ученых, философов проще подкупить, тем самым превратив в друзей. Он назначил местным тиранам содержание из тех денег, которые получил от Креза… Внешне власть Кира («Пастуха») не была обременительной. При нем заметно оживилась торговля (вазы, керамика, оружие, зеркала, пряжки, браслеты). Со стороны Ионии прибывали специалисты по ранее незнакомым персам наукам (медицина, математика, астрономия, искусства). Тиран Афин Писистрат не без оснований упоминал предсказание Солона о грядущем с Востока просвещении. В то же время и Коринф, Афины и Фивы почувствовали мощный импульс культуры, идущий с восточного континента. Всех коснулись происходящие изменения. Г. Лэмб пишет, что, возможно, главной значительной переменой в Анатолии был мир. Междоусобные и губительные войны малых городов при господстве персов были прекращены.
Греческий полководец Кимон
Тогда же стали говорить о неизменности законов мидян и персов, которые, по-видимому, запрещали применять оружие. «Они призывали к терпимости в отношении чужих богов, с помощью каких-то невидимых весов ставили на один уровень богатого торговца оливковым маслом и селянина, арендующего землю торговца… Лишь милетские ученые понимали эти законы, но милетяне, как говорили ионийцы, всегда поворачивали паруса в зависимости от направления ветра. Теперь, когда ветер дул с внутренней части Азии, жители Милета повернулись лицом в ту же сторону… Греки были хорошо знакомы с прежними империями: лидийской, египетской, ассирийской. Но это новое объединение всех земель и всех народов казалось безымянным. Самые прозорливые мыслители-политики не рассчитывали, что оно выдержит и пару лет. Лишь очень немногие, и в том числе милетяне, подозревали, что возникло первое мировое государство». Вскоре, однако, выяснилось, что привести столь непохожие друг на друга народы хотя бы к внешнему согласию не только трудно, но и невозможно. Тем не менее Кир остался в памяти людей как царь строгий и справедливый. Персы умели себя ограничивать, их воины были отважны. Позже их нравы и привычки заметно изменились, и далеко не в лучшую сторону. Ксенофонт в «Киропедии» напишет: «Теперь ни один из них (персидских генералов. – В. М.) не выходит на битву без помощи эллинов… В наши дни персы менее религиозны, менее послушны долгу перед своими соплеменниками, менее справедливы к другим людям, менее отважны на войне. Если же кто сомневается в моих словах, пусть он сам изучит их поступки». Во многом этот грек, хорошо знавший обычаи персов, был прав.
Стоит отметить и еще одно обстоятельство. Спор и борьба между Древней Грецией и Ираном были схваткой не только армий, но и образов жизни. Во всяком случае, для начальных этапов противоборства сей фактор играл важную, возможно, даже ключевую, определяющую роль. Тогда греки находились в расцвете своих юных сил. Их отличали скромность, строгость, простота жизненных нравов, равенство и демократия. Рассказ Плутарха о правителе Греции, Солоне, и Крезе, властителе Лидии, видимо, наглядно должен был показать все различия между ними. Эта история была известна еще до Геродота. О ней знал и Аристотель. В ней развивается морализирующая тема преимуществ бедности и скромности. Качества эти противопоставляются богатству, пышности и кичливости. Понятно, что Солон – грек и европеец, а Крез – азиат.
Знатный мидянин в почтительной позе перед «царем царей». Персеполь
История во всех отношениях знаменательная и поучительная… Плутарх пишет, что, когда Солон по приглашению Креза явился в Сарды, столицу Лидии, он, проходя по дворцу, обратил внимание на множество придворных в богатых нарядах, важно расхаживавших в толпе слуг и телохранителей. Пораженный богатством их нарядов, он чуть ли не каждого принимал за царя. Но вот его привели к самому Крезу. На том было надето все, что тот счел возможным надеть на себя (драгоценные камни, золотые украшения, роскошные цветные одежды и т. д.). Солон воспринял все это богатство с полнейшим равнодушием. Он почти не скрывал своего презрения к отсутствию у Креза духовных интересов и к мелочному тщеславию царя. Тогда Крез, полагая, что увиденного им недостаточно, и желая произвести впечатление, велел открыть все сокровищницы, потом показал роскошь своего дворца.
Когда после созерцания этого внешнего великолепия Солона вновь привели к Крезу, тот спросил: знает ли он человека, счастливее его, царя Лидии. Солон назвал Телла, человека высокой нравственности, оставившего после себя достойных детей, храбро сражавшегося за отечество и погибшего со славой. Крезу сие показалось странным. Солон казался ему чудаком и грубияном. Возможно, даже дураком, раз он не измерял счастье обилием серебра и золота, а жизнь и смерть простого человека ставил выше царского могущества, власти и богатства. Вторая попытка Креза доказать, что он великий счастливец, также завершилась ничем – конфузом.
Голова статуи парфянского вельможи
Возмущенный Крез в гневе воскликнул: «А разве нас ты не ставишь совсем в число счастливых людей?» На это Солон, не думая льстить царю, но и не желая его раздражать, заметил, что эллины тем отличаются от Креза, что бог дал им «способность соблюдать во всем меру». Вследствие этого их ум и нравы, как и их поведение, ближе к простонародному, нежели к царскому. К тому же они понимают, что в жизни всегда возможны превратности судьбы. Судьба переменчива: сегодня ты богат и красив, здоров, а завтра? К каждому незаметно подкрадывается будущее, а оно ведь полно случайностей. Называть счастливым человека при жизни, когда он подвержен стольким опасностям и случайностям, – это все равно, что провозглашать победителем и венчать венком атлета, когда еще не кончились состязания. Дело пустое и неверное. После этих слов Солон удалился, а Крез обиделся. Донесший до нас эту историю Геродот пишет: «Эти слова Солона были, как я думаю, не по душе Крезу, и царь отпустил афинского мудреца, не обратив на его слова ни малейшего внимания. Крез счел Солона совершенно глупым человеком, который, пренебрегая счастьем настоящего момента, всегда советует ждать исхода всякого дела». Баснописец Эзоп, находившийся в Сардах по приглашению Креза, также упрекнул Солона за столь резкую отповедь. Он сказал ему: «С царями, Солон, надо говорить или как можно меньше, или как можно слаще». На это Солон возразил: «Нет, клянусь Зевсом, или как можно меньше, или как можно лучше». Будущее вырастает из настоящего. Поэтому тот, кто мудр и благоразумен, может с большей или меньшей уверенностью, но все же с некоторой надеждой глядеть в будущее, не опасаясь подвоха со стороны судьбы.
Жизнь показала правоту греческого мудреца… После поражения в битве с Киром Крез потерял свою столицу и был взят в плен. Ему предстояла, отмечает Плутарх, печальная участь быть сожженным на костре. Костер был уже готов и его, связанного, возвели на него. Персы предвкушали захватывающее зрелище. Тогда Крез, насколько хватило голоса и сил, трижды воскликнул: «О Солон!» Кир очень удивился и послал спросить, что это за бог или человек – Солон, к которому одному взывает он в таком безысходном положении. Крез рассказал ему и о встрече с эллинским мудрецом, и о разговоре между ними. Увидев, сколь точно предсказал Солон возможный поворот в жизни, Кир сделал выводы и изменил прикааз. Он не только освободил Креза, проявив милосердие, но и отнесся к нему с уважением. «Так прославился Солон: одним словом своим одного царя спас, другого вразумил», – заканчивает сюжет Плутарх. В действительности, царь Крез, вероятно, погиб при взятии Сард (при пожаре). Античная литературная традиция (Геродот и другие) приукрасила это событие и «оживила» царя, продлив ему жизнь в истории.
Сожжение богача (Креза). Греческая ваза
У персидской монархии были как сильные, так и слабые стороны. Сильные стороны включали: огромную и мощную армию, умение при достижении поставленных целей сочетать силу и дипломатию, религиозно-культурную терпимость и т. д. Слабые стороны вытекали из самого характера и размеров восточной деспотии: пестрота империи, слабая военная подготовка и дисциплина войск, сложность в управлении такой территорией, любовь к роскоши и гедонистические наклонности двора, ненадежность и непрочность союзов, ну и традиционная нерешительность.
Город на Ниле
Обрисуем (в качестве примера) поведение персов в Финикии и Египте… Начиная с Дария I власть персов над Египтом все время находилась как бы в подвешенном состоянии. Древний народ, египтяне, не желали мириться с завоевателями. Персидские цари с едва скрываемым презрением относились к жителям и не удостаивали внимания местных богов. Они ничего там не строили, а камень добывали только для нужд в метрополии. Жрецы, видя пренебрежение, часто выступали на стороне восставших. При первой же возможности они истребляли войска Ахеменидов (Дария II). Восстание 411–410 годов до н. э. привело к тому, что Египет в конечном итоге стал независимым. Но по прошествии некоторого времени Артаксеркс двинул на Египет огромную армию. В 374 году до н. э. 200 тысяч персов и 20 тысяч греков-наемников, не считая 300 судов, были направлены в Египет. Правда, фараону Нектанебу I все же удалось отстоять страну, но его трон унаследовал Джехор (Теос), слабый и бездарный фараон. Примкнув к восстанию против персов, тот не смог им противостоять. И тогда фараон не нашел лучше решения, как бежать в Персию под крыло «царя царей». Артаксеркс милостиво назначил его главнокомандующим будущей карательной экспедиции в Египет. Марионетка персов Джехор (Теос) закончил жизнь довольно-таки анекдотично – фараон умер от обжорства.
Персидские воины на верблюдах
Не все цари персов были воинственными. Тот же Артаксеркс, по сообщению Диодора, отличался леностью и миролюбием. В войне против финикийцев, в частности против Сидона, он больше надеялся на помощь предателей, чем на силу своих войск. Сидонский династ Тенн обещал ему сдать город с потрохами. И он действительно сдал персу 100 знатнейших граждан и 500 своих воинов. «Царь, приняв его как друга, расстрелял этих сто как виновников восстания. Когда же явились пятьсот «первых» сидонян с умилостивительными знаками… царь, оставаясь верен неумолимому гневу, расстрелял всех пятьсот… Из-за такого предательства Сидон достался персам. Царь, полагая, что Тенн больше ему не нужен, казнил и его. Сидоняне же до прибытия царя сожгли все корабли, чтобы никто из граждан не был в состоянии искать на них личного спасения. Когда же увидели, что стены заняты многими мириадами солдат, (они) сожгли себя, запершись в домах с детьми и женами. Говорят, что (в этой бойне) погибло от огня, включая домашнюю прислугу, более сорока тысяч. После гибели и исчезновения города Сидона вместе с жителями, царь отдал (для эксплуатации) пожарище за много талантов. Поскольку жители города были (очень) богаты, там нашли много сплавившегося от огня золота и серебра». Собрав после взятии Сидона все войска, царь двинулся далее – на Египет.
Персидские воины
Когда армия персов пришла на землю Египта, Артаксеркс приказал распустить слух, что он будет вести себя гуманно в отношении сдавшихся городов. А так как их гарнизоны состояли из двух народов – греков и египтян и многие египтяне стали оставлять города, то и те и другие, испытывая недоверие друг к другу, стали наперебой сдаваться персам. Такая тактика поощрения предателей оказывалась весьма эффективной в случае с восточными вояками. Фараон Нектанеб II оставил Мемфис и бежал в Эфиопию. Так произошло второе завоевание Египта Артаксерксом. Завоевав Египет, срыв стены важнейших городов, он разграбил все храмы, собрав множество золота и серебра. Мало того, он еще унес из храмов древние документы, которые потом (за большие деньги) продал все тем же египетским жрецам. Египтяне ненавидели его и называли ослом (т. е. Сетом, который после этого стал богом зла). В ответ Артаксеркс заявлял им: «Этот осел съест вашего быка». Он приказал изжарить священного Аписа и тут же съел его, убил мендесского священного овна, а вместо Аписа поставил в храме осла и велел служить ему. Этот случай позволит трезвее оценить власть персов.
Значительная часть древней истории прошла под знаком борьбы греков и персов. В те времена решающее слово в выяснении «кто есть кто» должна была сказать армия. Тот, кто имел сильное, выносливое, мужественное, прекрасно обученное и лучше вооруженное войско, тот, как правило, и становился победителем. Известно, что ядро персидской армии составляли персы и мидийцы, которые начинали служить с 20 лет и ранее. Армия состояла из пехоты и конницы (конницу для армии Ахеменидов поставляли сакские племена, превосходные наездники и лучники). Как и всюду, кавалерия составлялась из представителей знатных родов, пехота же включала обычно простых землепашцев. Ударным отрядом персидской армии являлись так называемые «бессмертные», составленные из знатных воинов. Все они были вооружены длинными копьями. Впрочем, имелись и другие полки «бессмертных». Однако все же самым боеспособным кулаком в армии персов оказались греческие профессионалы-наемники, охотно шедшие на службу.
Персидский боевой слон
Когда в 521 году до н. э. на персидский престол взошел Дарий, ему удалось завершить консолидацию державы. Он перешел в наступление на страны, лежащие на западе. К концу VI века персы покорили Геллеспонт и Фракию, а затем и острова у Малой Азии. Наконец, в ходе греко-персидских войн они вторглись в Аттику, заняв Афины (479 г.). Дарий стал именовать себя «царем всего мира». Персы в то или иное время становились властителями в Индии, Египте, Эфиопии, Ассирии, Малой Азии. Они сражались с греками в Македонии и Фракии, постепенно тесня их.
В ходе первой фазы Пелопоннесской войны персы не смогли воспользоваться расколом в рядах греков. Хотя уже то, что ряд греческих полисов сражались на стороне персов, указывало на острые противоречия в стане греков. «Поодиночке многие члены Делосского союза на материке приняли персидские гарнизоны и направили царю дань. Фарнабаз, сатрап Даскилея, и Тиссаферн, занявший пост верховного военного правителя, совместными усилиями привели всех греков Малой Азии под правление персов. Таким образом, Пелопоннесскую войну за Спарту косвенно выиграла Персия». С большим трудом разногласия внутри стана эллинов тогда удалось преодолеть (да и то далеко не полностью).
Персидский царь перед жертвенником
О том, сколь нелегкой была участь греков под персидским ярмом, показывает пример острова Коса, родины известнейшего врача древности Гиппократа. В начале V века некоторые города Малой Азии, населенные греческими колонами, попытались освободиться от ига персов. Восстание возглавил Милет. Дарий мятеж подавил и организовал карательный поход против Афин и Эретрии, активно поддержавших ионийский мятеж. Царь попросил греческие города помочь ему кораблями (для переброски войск). Так греки оказались перед нелегким выбором – стать предателями, но сохранить в неприкосновенности свои жилища, или, отказавшись, не воевать против своих – и испытать на себе гнев персов. Кос выбрал второе. В «Посольской речи» сын Гиппократа, Фессал, говорил: «Когда Великий Царь с персами и другими варварами участвовал в походе против тех греков, кто не давал воду и землю, наша родина (Кос) сделала выбор: лучше умереть со всем своим народом, чем взяться за оружие и послать морскую экспедицию против вас (афинян) и тех, кто был за вас. Она (Греция) отказалась с благородным великодушием, достойным наших предков, которые называли себя рожденными от земли и Гераклидов (потомков Геракла). Было решено, что все покинут укрепленные пункты острова – их было четыре – и укроются в горах, чтобы там искать спасения. Но какие же тяжкие несчастья нам были при этом уготованы! Опустошенная земля, свободные люди, обращенные в рабство или преданные смерти, город и другие укрепления, так же как и храмы, обращенные в пепел…» Этот мятеж Коса против Персии, видимо, имел место в 490 году до н. э., когда их азиатский флот шел из Киликии по направлению к Самосу. Кос попал под тяжкое иго персов, и освободился он только в 479 году до н. э. после поражения персов у мыса Микале.
Собрав все силы и понимая, что решается их судьба, греки дали решающее сражение у города Платеи в 480 году до н. э. (в Южной Беотии). Греческая армия под командованием спартанца Павсания насчитывала 80 тысяч человек, тогда как персидская, во главе с Мардонием, – 120 тысяч персов и 50 тысяч греческих наемников (беотийцев, локрийцев, фессалийцев, фокидцев) и македонян. Перед битвой греки, как и было положено, обратились с молитвами и жертвами к небу. Это же сделал и персидский вождь. Жрецы предсказали победу своим, но не советовали переходить реку Азоп, по обеим сторонам которой располагались станы противников. Полководцы обеих сторон показали себя искусными воинами. Мардоний дал указание отрезать пути подвоза продовольствия и засыпать ручей, из которого греки получали питьевую воду. Павсаний приказал ночью отступить к Платеям, на более выгодные позиции. Отход главных сил прикрывали спартанцы. Мардоний начал атаку, бросив вперед конницу (у греков ее не было вовсе). Спартанцы приняли первый удар и, отразив натиск, перешли в контратаку. Греческая фаланга доказала свое превосходство над войском персов. Решающую роль в победе сыграл и фактор тяжелого вооружения, которого у персов не было. Греки имели копье, меч, длинный щит, шлем, латы и поножи. «В отваге и силе персы не уступали эллинам, но они были безоружны, неопытны и по ловкости не могли равняться с противниками. Наиболее гибельно для них было отсутствие тяжелого вооружения – им, легковооруженным, приходилось воевать с тяжеловооруженными», – писал Геродот. То, что персы были отважными воинами, продемонстрировал их полководец Мардоний. Во главе лучших воинов он храбро сражался впереди войск на белом коне. Однако военная подготовка греков была лучше, да и оружие их оказалось сильнее. После смерти Мардония персы дрогнули, повернули вспять и вскоре обратились в паническое бегство. Выявилась и гораздо большая стойкость греческого войска в сравнении с азиатским. Персы укрылись за стенами укрепленного лагеря, но афиняне после долгой и продолжительной борьбы пробили брешь в стенах и ворвались в их лагерь. И тогда остатки персидского войска беспорядочно, в полнейшей панике устремились к Геллеспонту.
Два греческих гоплита и лучник готовятся выступить в поход
Преследуя персов, греки убивали их в огромных количествах. Уцелело всего 3 тысячи персов, да еще 40 тысяч персидских воинов, покинувших поле битвы в начале сражения. Шатер Мардония был взят и разграблен. Греческий военачальник Павсаний собрал богатейшие трофеи (золото, серебро, наложниц, животных). Победителям достались разного рода золотые стаканы, чаши и сосуды для питья, серебряные и золотые котлы на телегах, золотые панцири и сабли. Павсаний захватил и золототканный шатер Мардония. В источниках имеется упоминание, что после этого он приказал накрыть для него стол, как это делали для Мардония персы.
Персеполь. Царь Дарий, а за ним его сын и наследник Ксеркс
Когда его приказание было исполнено и все увидели это пышное великолепие, греческий военачальник велел (в качестве шутки) изготовить обычный спартанский обед. Еда спартанцев, как вы знаете, была крайне неприхотливой. Возник поразительный контраст между роскошным столом, убранным золотом, и строгой, почти аскетической трапезой. Позвав своих предводителей, Павсаний, смеясь, сказал: «Эллины, я пригласил вас для того, чтобы доказать вам глупость мидянина, который, имея такой богатый стол, пришел сюда отнять у нас наш бедный (обед)». Но главным трофеем греков стало то, что персы после поражения при Платеях оставили на время мысль о вторжении в Грецию.
Вооружение греческих гоплитов
Хотя от планов покорения Эллады они не отказались. Напрасно Артабан, дядя Ксеркса, пытался отговорить его от нападения на греков, напоминая печальный опыт походов Дария в страну скифов, напрасно предупреждал о силе объединенных греков, напрасно указывал на сложность содержания огромной армии и напоминал, как флот Мардония был почти весь уничтожен штормом во время огибания им Афонского мыса. Ксеркс собрал совещание вельмож и сказал: «Персы! Я вовсе не собираюсь вводить ничего нового, но буду следовать лишь старому обычаю. Ведь, как я слышал от старых людей, мы, персы, никогда еще не жили в мире с тех пор, как владычество перешло к нам от мидян и Кир одолел Астиага. Однако это также – воля божества, и все наши великие начинания и замыслы складываются ко благу. О деяниях Кира, Камбиса и отца моего Дария и о том, какие они сделали завоевания, вы сами прекрасно знаете и рассказывать вам не нужно. Я же по вступлении на престол всегда размышлял, как бы мне не умалить царского сана моих предков и совершить не меньшие, чем они, деяния на благо персидской державы. И вот, думая об этом, я нахожу, что мы можем не только стяжать славу и завоевать страну, не меньше и даже прекраснее, плодороднее нашей нынешней державы, но и покарать врагов. Ныне я собрал вас, чтобы открыть мой замысел. Я намерен, соединив мостом Геллеспонт, вести войско через Европу на Элладу и покарать афинян за все зло, причиненное ими персам и моему родителю. Вы видели, что и отец мой Дарий также снаряжался на войну с этим народом. Но его нет в живых, и ему не дано уже покарать виновных. Поэтому в отмщение за него и за остальных персов я не сложу оружия до тех пор, пока не возьму и не предам огню Афины, которые начали творить зло мне и отцу моему. Сначала они вместе с Аристогором из Милета, нашим рабом, пришли в Сарды и предали пламени священную рощу и храмы. Потом всем вам, вероятно, известно, что они сотворили нам, когда мы высадились на их земле под предводительством Датиса и Артафрена. Поэтому-то ныне я и готов к походу на них, причем этот поход, я думаю, принесет нам дальнейшие выгоды. Если мы покорим афинян и их соседей, обитающих на земле фригийца Пелопса, то сделаем персидскую державу сопредельной эфирному царству Зевса. И не воссияет солнце над какой-либо другой страной, сопредельной с нашей, но все эти страны я обращу с вашей помощью в единую державу и пройду через всю Европу». Цели похода были абсолютно ясны – наложить на всех виновных и даже на невиновных ярмо рабства.
Персидский конный и пеший воин
Как известно, в 480 году до н. э. огромная армия Ксеркса вторглась в Грецию. Вот как описывали историки ее состав: «Необозримые полчища неотвратимо надвигались на Элладу. Шли, разделившись на племена, каждое племя в своей одежде, со своим оружием. Персы в длинных штанах, в мягких войлочных шапках, в чешуйчатых панцирях, с плетеными щитами, с короткими копьями, с акинаком на правом бедре. Киссии в митрах – повязках, концы которых свисали у них по обе стороны лица. Чернобородые ассирийцы в льняных панцирях, в медных, искусно сплетенных шлемах, со щитами, копьями и деревянными палицами с железными шишками на конце. Стройные длиннобровые бактрийцы с тростниковыми луками и короткими бактрийскими копьями. Арабы из оазиса Дисоф в длинных, высоко подобранных бурнусах, с луком за правым плечом. Мелкокудрявые ливийские эфиопы в львиных и барсовых шкурах, с луками из пальмовых ветвей, с маленькими камышовыми стрелами и копьями, у которых острия были сделаны из рога антилопы. Смуглые индийцы в белых хлопковых одеждах и вместе с ними восточные эфиопы. Эти носили на себе лошадиные шкуры, снятые целиком, над ушами у них торчали лошадиные уши, а лошадиная грива развевалась на затылке, как султан. Узкоглазые саки, скифское племя, в островерхих шапках, с луками, кинжалами и сагариссами – обоюдоострыми боевыми секирами. Ливийцы в кожаных одеждах и пафлагонцы в плетеных шлемах и сапогах, доходящих почти до колена. Фракийцы в лисьих шапках и ярких одеждах, с дротиками, кинжалами и пращами… Арии, каспии, хорасмии, согдийцы и все другие бесчисленные азиатские племена». Все это огромное войско, собравшее более пятидесяти народов, представляло собой громадную массу, которую, разумеется, нужно было все время кормить и поить. Цифры численности персов всеми приводятся разные. По словам того же Геродота, всего людей, так или иначе связанных с армией Ксеркса, насчитывалось более пяти миллионов. Другие же говорят о двухмиллионной армии. Звучит просто невероятно.
Лучник в восточном костюме. Конец VI?в. до н. э.
Вряд ли эти огромные цифры соответствуют действительности, особенно если учесть относительно малое число греков, встречавших войска персов. В любом случае движение чудовищной армады представляло страшную угрозу. Мифические драконы, требовавшие себе постоянных жертв, – это невинные агнцы по сравнению с драконами армии. Приведу только один пример. Когда в Аканте Ксеркс заставил местных жителей устроить грандиозное пиршество для его армии, те вынуждены были доставить все съестные припасы не только из окрестных обителей, но и закупить в отдаленных районах. Солдатам накрывали столы прямо на земле, на открытом воздухе, а для Ксеркса и знати построили огромный шатер. Туда снесли роскошную мебель, уставили столы золотой и серебряной посудой, взятой у местных жителей. Все, что наживали люди десятилетиями, оказалось на столах и на земле. Все, словно саранча, пожрало войско завоевателей. Ужасные поборы разорили народ… Те, кто избежал насильной вербовки, покинули свои дома и ушли прочь, иные из них навсегда. Ксеркс оставил после себя вконец разоренную и обезлюдевшую страну. Мы не говорим уже о такой «мелочи», как принесение жертвы богам по окончании возведения моста. Персы схватили 9 юношей и 9 девушек из местных жителей: по приказу великого царя их закопали заживо на глазах у всего войска.
Греки, не имея тогда возможности биться на суше с превосходящими силами, встретили врага на море, в проливе у острова Саламин, куда они эвакуировали граждан из Афин. В ожесточенном сражении полководец греков Фемистокл разбил флот Ксеркса, которым руководил брат царя, Ариомен. Персы потеряли в том бою 200 кораблей, греки всего – 40 триер. Ксеркс тогда сказал Артемисии, своей даме-адмиралу, правительнице Галикарнаса (кстати, заодно и бабушке Геродота): «Мужчины стали для меня женщинами, а женщины – мужчинами». Смысл этого понятен тем, кто знает: сказана фраза после поражения от греков в морском сражении. Ксеркс этими словами хотел выразить свое глубокое возмущение поведением мужчин его войска. «Для Ксеркса Саламин стал личной трагедией, – отмечает историк. – Он надеялся демонстрацией силы внушить грекам благоговейный страх, и то, как он, по рассказам, реагировал на провал, казнив финикийского адмирала, тем самым заставив отвернуться от него финикийских союзников, показывает его слабость и невысокий интеллект. После поражения он вернулся в Персеполь и, насколько нам известно, никогда больше не покидал Персию. Великий человек сумел бы понять, что в монолитной системе обширные территории, приобретенные завоеваниями, нельзя удерживать и бесконечно расширять».
Дарий Великий
Эти битвы, как и само противостояние персов и греков, нашло отражение в трагедии греческого драматурга Эсхила «Персы». Ни одна из дошедших до нас из того времени трагедий не имеет столь реальных исторических персонажей, действующих на сцене. Атосса, Дарий, Ксеркс – правители могучего Персидского царства. Время действия трагедии – 480 год до н. э., когда персы потерпели от греков сокрушительное поражение. Самое знаменательное в этой истории то, что автор, Эсхил, был непосредственным участником решающих сражений – в битвах при Марафоне, Саламине и Платеях. Действие трагедии происходит в персидской столице Сузах. Сведения о ходе тех событий читатель получает из уст персов. Гонец, донесший весть о поражении персов под Саламином, говорит: «О Саламин, о имя ненавистное!» Хор ему вторит: «Будут Афины в памяти // Вечным проклятьем жить: // Так много в Персии теперь // Безмужних жен, матерей бездетных!» Далее появляется тень царя персов, Дария; в пространном монологе он рисует картину триумфа греков и печальную судьбу персов:
Войной на греков не ходите в будущем,
Каким бы сильным войско наше
ни было:
Сама земля их с ними заодно в бою….
Лишь горсть вернется. Божьим
прорицаниям
Должны мы верить, судя по событиям:
Коль что-то подтвердилось,
подтвердится все.
А это значит – воинство отборное,
Пустой надежде веря, там оставил сын.
Оно на той равнине, где Асоп течет,
Поилец добрый беотиийских пажитей,
И где в расплату за мечты безбожные
И за гордыню горе ожидает тех,
Кто, в Грецию явившись, позволял себе
Кумиры красть святые или храмы жечь.
До основанья алтари разрушены,
С подножий сбиты и разбиты статуи.
Так вот, не меньшим злом
за это воздано
Теперь злодеям будет. Не исчерпана
Страданий чаша.
Бед еще полным-полно.
И возлиянье совершат кровавое
Копьем дорийским греки
под Платеями,
И цепь могил пребудет вплоть
до третьего
Колена молчаливым назиданием:
Не заносись, мол, смертный,
не к лицу тебе.
Вины колосья – вот плоды кичливости,
Расцветшей пышно.
Горек урожай такой.
Возмездье это видя, вечно помните
Элладу и Афины. Своего добра
Не расточайте и, богатством
собственным
Довольствуясь, не зарьтесь
на чужой кусок.
Персы вскоре испытали на себе гнев богов… После того как Александр, став царем Македонии, усмирил в двух походах греческие государства (причем разрушил до основания и город Фивы, где его отец в молодые годы учился военному искусству, а все население продал в рабство), он двинулся походом на Персию. Страна эта всегда была непрочной в силу пестрого состава входивших в нее областей и народов. В период, предшествовавший вторжению Македонии, там обострилась борьба за власть между Дарием III (336–330 гг. до н. э.) и рядом сатрапов. В первом же сражении при реке Граник (334 г. до н. э.) персы были наголову разбиты: на стороне македонцев – подготовка воинов, тактика, вооружение. Персы попытались скопировать у греков фалангу, но механическое заимствование далеко не всегда приносит удачу. Вооружение части армии персов длинными копьями и мечами также не сделали их войско боеспособным. Идея, предложенная командующим греческими наемниками Мемноном – не ввязываться в сражение, но отступать через Малую Азию, увлекая македонян в глубь страны, отрывая их от основных баз, вынуждая отвлекать силы на бои с оставшимися малыми гарнизонами, – эта разумная тактика была Дарием отвергнута. Тот предпочел сразу же броситься очертя голову в решающее сражение. В итоге, Александр разбил персов, им не помогли даже и греки-наемники.
Персидские Ворота, соединяющие восточную и западную часть юга страны
Второе крупное сражение с Александром произошло при Иссе (333 г. до н. э.), в Сирии, где войско Дария вновь встретилось с войском Александра Македонского. Сражение носило ожесточенный характер. По словам Квинта Курция Руфа, Александр так напутствовал воинов перед битвой: «Персы будут сражаться, перехваченные в бегстве, потому что они уже не могут продолжать его. Уже третий день они стоят на одном месте, обессиленные страхом, отягченные своим вооружением. Верным доказательством их отчаяния служит то, что они сжигают свои города и поля, будучи уверены, что все, чего они не уничтожат, достанется победителю… Македонцы своим мужеством достигли того, что нет на земле места, где бы о них не знали. Пусть они только посмотрят на неустройство персидского войска: у одних нет ничего, кроме дротика, другие мечут камни из пращей, лишь у немногих есть полное вооружение. Итак: там больше людей, у нас же больше готовых сражаться».
Золотая пластина из Хамадана
Иначе говоря, Александр Македонский подчеркнул, что в его войске больше опытных воинов-профессионалов, у персов же огромное количество тех, кого позже будут называть «пушечным мясом». Разумеется, он не преминул рассказать и о том, что его воины знают, что он один не участвует в разделе общей добычи и что все, добываемое их победами, расходится среди них же, на награды и потребности. В свою очередь, Дарий обратил внимание воинов на то, что они пришли туда, откуда нельзя (да и некуда) бежать – все у них в тылу разорено войной: в городах не осталось жителей, в полях – земледельцев. Их войско сопровождают жены и дети – готовая добыча для врагов, – если только телом своим они не прикроют дорогие существа. Войско персов огромно, македонцев же – малочисленно. Их можно просто затоптать лошадьми, если послать в бой серпоносные колесницы. Победив в этом сражении, персы победят и в войне. К тому же и бежать им некуда: с одной стороны их запирает Тигр, с другой – Евфрат. Войско персов легкое и подвижное, тогда как войско македонцев отягощено большой добычей. «Поэтому надо перебить их, заваленных нашим добром». Может быть, заключил свою речь Дарий, боги окажутся благосклонны к Персидскому царству, которое они в течение 230 лет подняли на величайшую высоту и вели от победы к победе (еще со времен царя Кира). Такова психологическая подготовка.
Понятно, что обе стороны преследовали в войнах грабительские и захватнические цели. Слухами о богатствах Дария полнился мир. Поговаривали, что в хранилищах Персеполя и Суз, двух персидских метрополий, хранятся огромные сокровища – одного лишь золота и монет на сумму 235 000 талантов, что соответствовало сумме в 6 миллиардов современных марок. Александру было чем поживиться… Геродот дает подробное описание огромных богатств Дария, получаемых им из разных районов ойкумены. «Эти подати поступали Дарию из Азии и из небольшой части (стран) Ливии. Позднее стали доставлять также подати с эллинских островов и от европейских народностей вплоть до фессалийцев. А сохраняет царь эти сокровища вот каким образом: он приказывает, расплавив металл, выливать его в глиняные сосуды. Когда сосуд наполнен, его разбивают. Всякий раз, когда нужны деньги, царь велит отрубать сколько требуется золота. Таковы были эти округи и размеры податей. Только одну Персидскую землю я не упомянул в числе земель, обложенных данью, потому что персы живут в стране, свободной от податей. Но есть еще народности, которые, правда, не платят дани, а доставляют дары.
Комплекс храмов в Персеполе. Реконструкция
Это – эфиопы, живущие на границе с Египтом (их покорил Камбис во время похода на долговечных эфиопов); затем обитатели области у священной Нисы (Геродот помещает ее в стране азиатских эфиопов в Индии. – В. М.), которые справляют известные празднества в честь Диониса… Оба этих эфиопских племени доставляют в дар царю каждые три года (и делают это до нашего времени) 2 хеника самородного золота, 200 стволов эбенового дерева, 5 эфиопских мальчиков и 20 больших слоновых клыков. Даже колхи и их соседи до Кавказского хребта (до сих пор ведь простирается Персидская держава, области же к северу от Кавказа уже не подчинены персам) налагают на себя подати в виде добровольных даров. Так вот, эти народы еще и поныне посылают царю по 100 мальчиков и 100 девочек (Геродот говорит о землях Грузии и Абхазии. – В. М.). Наконец, арабы ежегодно посылают 1000 талантов ладана. Эти дары они шлют царю помимо подати». Сюда же относятся дары золотого песка из Индии, от подчиненных царств.
В?арабско-персидском мире Александр Македонский получил имя Искандер
Эти данные косвенно указывают на истинные цели походов войска Александра Македонского. Цель одна – обогащение и грабеж. Вспомним, при вступлении на трон Александр обнаружил в казне всего 70 талантов. А это – жалкие крохи… Отсюда нетрудно сделать вывод: в основе походов Александра Македонского лежали сугубо экономическо-финансовые нужды. Чтобы содержать войско, ему пришлось взять в долг 800 талантов; еще в 1000 талантов должно было обойтись ему строительство нового флота. Без флота ведь противник мог перерезать пути подвоза продовольствия и оружия для армии. Деньги были нужны позарез. Планируя свой поход, Александр предвкушал захват огромной добычи, и в итоге не ошибся.
В начальный период битва Александра с Дарием шла с переменным успехом. Обе армии сражались мужественно. Персидские всадники, переправившись через Пинар, сумели разбить один из фессалийских отрядов. Но в это время левый фланг персов, где находился Дарий, дрогнул и обратился в бегство. Персам не помогли и греческие наемники. Боеспособнейшая часть войска Дария, греческая пехота, не смогла переломить хода битвы. Началось беспорядочное и паническое бегство. Потери персов были огромны. По некоторым сведениям, 100 000 человек персов, в том числе 10 000 всадников, пали на поле сражения. Македонская армия потеряла только 450 человек. Рассеялся и персидский флот при известии о поражении при Иссе. Дарий бежал, «стыдом покрытый». Оказавшись в безопасности, он стал посылать верноподаннические письма Александру, предлагая тому мир и дружбу. Он забыл, что никто и никогда не будет на равных вести переговоры с побежденным. Среди причин поражения Дария можно назвать и ту, что войско персов состояло из покоренных и порабощенных персами народов. Македонское войско было гораздо более спаяным, сплоченным, подготовленным. Главное же то, что македонцы были лучше вооружены и обучены, чем персы. Да и как полководец Александр заметно превосходил персов… Добыча македонцев после победы была огромной: 26 000 талантов в золотых монетах, четверть тонны серебра, 70 виночерпиев, 277 поваров, 46 плетельщиков венков, 40 массажистов, множество наложниц и т. д.
Руины царской резиденции. Зал ста колонн в Персеполе
Дарий бежал, бросив на произвол судьбы семью – мать Сизигамбу, жену Статиру и детей. Дарий выразил готовность предоставить выкуп за семью и даже уступить Александру свои обширные территории в Азии. Но тот ответил: «Поскольку я властитель Азии, я требую, чтобы ты явился лично… Я – не равный тебе царь, а хозяин всего, что было твоим… Если ты другого мнения, то будь готов к новой встрече в открытом поле. И не спасайся бегством! Куда бы ты ни убежал, я найду тебя». После битвы под Иссом другие города и территории, ранее принадлежавшие персам, переходят под власть Александра. Лишь Тир не пожелал склониться перед великим полководцем, и тому пришлось осаждать город долгих семь месяцев (с января по август 332 г. до н. э.). Для взятия города македонцы воздвигли специальную плотину, на которую водрузили осадные орудия. В кровавой битве погибает 6000 воинов Тира, оставшихся в живых 2000 царь приказывает распять, 13 000 женщин и детей были обращены в рабство. Мужественного коменданта города Александр казнит, проткнув ступни, протянув через раны веревки и протащив по земле… Просьбы Гефестиона о милосердии отвергнуты. «Жестокость позволяет избежать будущих кровопролитий» – таков девиз Александра Македонского. Путь его теперь лежал в Египет, который находился тогда под властью персов.
Александр не удовлетворился военным разгромом противника, но и разрушил великую столицу – Персеполь. Случилось это, как утверждают, во время разгульного пиршества, когда он, по словам греческого историка Диодора, «уж не владел собой». Одно из таких застолий и стало роковым. Утверждают, что всему виной афинская блудница Таис, что в пьяном порыве якобы подожгла дворец. Или гибель дворца в Персеполе – это месть за сожжение персами афинского Акрополя?
У И. Ефремова в романе «Таис Афинская» именно она выступает инициатором поджога, горячо упрекая Александра Македонского: «Завтра вы уходите на север, оставляя в неприкосновенности обиталище сокрушенной вами деспотии! Неужели я одна ношу в своем сердце пожарище Афин? А мучения пленных эллинов, длившиеся до сих пор, слезы матерей, хотя бы это и было восемьдесят лет назад?! Неужели божественный Александр нашел удовольствие в том, чтобы усесться на троне разорителя Эллады, будто слуга, забравшийся в покои господина?» После этих слов разгоряченный вином Александр вместе с Таис будто бы поджег зал Ксеркса, откуда огонь быстро перекинулся на остальные деревянные дворцы комплекса.
Комплекс храмов в Персеполе, от которого остался лишь фундамент
Понять мотивацию причин, побудивших Александра Македонского к столь варварскому поступку, вообщем-то трудно, но можно… Все, что было построено персами, создавалось на крови мастерами покоренных стран. Сюда же свозились сокровища, богатства народов. Когда Дарий строил роскошный дворец в Шушане, он сам признавался ремесленникам: «Я воздвиг сей дворец в Сузах (Шушане). Украшения его привезены издалека… кирпичи были сформованы, сделал это народ Вавилона. Древесина кедра привезена с горы по названию Ливан. Доставил ее ассирийский народ от народа карианского и ионийского. Использованное здесь золото доставлено из Сард и Бактрии. Камни – сердолик и лазурит – привезены из Согда. Бирюза привезена из Хорезмии, а серебро и медь – из Египта. Украшения для стен достали в Ионии. А камнетесы были ионийцами, ювелиры – мидянами и египтянами, и они также украшали стены… Здесь, в Сузах, я, Дарий, приказал сделать величественную работу, и она действительно оказалась величественной».
Золотое украшение из Малой Азии
И все ж мы не желаем оправдывать чудовищный акт вандализма, осуществленный Александром. За эту персидскую Гернику он несет ответственность перед всемирной историей. Кстати говоря, когда Крез попросил персидского военачальника, великого Кира, не сжигать его дворец в Сардах, тот мудро сказал: «Зачем же я буду сжигать то, что принадлежит мне?»
Александр Македонский разрубает гордиев узел
Данный текст является ознакомительным фрагментом.