Глава 6 Неудовлетворенные аппетиты

Глава 6

Неудовлетворенные аппетиты

«И того, и этого, и можно без хлеба»

Винни-пух

Нехватка подготовленного личного состава была одной из основных проблем советских танковых войск в 1941-м. Одной — но далеко не единственной. Не хватало и много другого — начиная от банальных напильников в ремонтных мастерских и заканчивая танками. Да-да, именно так — хотя для мехкорпусов «веником с пола» были собраны почти все танки Красной Армии, включая древние БТ-2 и двухбашенные Т-26 первых выпусков. Но и при этом начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант танковых войск Федоренко в июне 1941-го докладывал Главному военному совету: «При существующем на 1941 г. плане выпуска танков в количестве 5220 шт., этот некомплект может быть покрыт только к концу 1943 года»[193].

Подчеркиваем — не полностью перевооружить на новые танки, а всего лишь доукомплектовать. С сохранением в составе мехкорпусов «бэтэшек» и остальных танков старых типов.

Конечно, танки — это основа бронетанковых войск. Костяк. Но много вы видели боксерских поединков, где одним из противников выступал бы скелет? Обычный скелет, наглядное пособие по анатомии, из тех, что стоят в углу кабинета биологии. Не доводилось видеть? Ну да, обычно все же у противников имеются не только кости, но и плоть, кровь, нервы, дыхательная и пищеварительная системы и так далее.

Если продолжать эти анатомические параллели, то можно заметить, что в прошлой главе мы бегло обозрели «мышцы» и «нервную систему» бронетанковых войск РККА. Знание, откровенно говоря, не радующее — мышцы хоть и «объемные», но по большей части неразработанные, так что к 22 июня их скорее стоит называть «мясом». С нервами тоже дело обстоит не очень — качество «нервных волокон» такое, что приказ мозга, допустим, правой руке — подняться вверх и дать противнику в челюсть — может дойти до многопудового кулака, а может и не пройти. Если не пройдет — правая лапа останется чесать затылок, а противник в это время сам отработает «прямой в глаз», да не один раз.

Нет, на боксера или каратиста такой боец явно «не тянет». Куда больше он похож на японского борца сумо. Самый халявный вид спорта, как шутят некоторые — ограничений по спиртному нет, по еде так даже наоборот — жри сколько влезет и даже больше, чем больше вес, тем больше шансов мощным толчком обширного пуза выпихнуть соперника за пределы круга. Что ж, с аппетитом у советских мехкорпусов было все в порядке, горючее и боеприпасы танки пожирают отменно, а вот справлялся ли живот с такой нагрузкой? Товарищ Федоренко, что вы про это скажете?

«Потребность и наличие автомобилей в Красной Армии составляют:

По грузовым машинам ЗИС, мастерским типа „А“ и „Б“ и походно-зарядным станциям Красная Армия имеет значительный некомплект.

Рассчитывать на покрытие некомплекта по этим машинам за счет поставки по мобилизации из народного хозяйства, как показал опыт польской и финской кампаний, не представится возможным, так как громадное количество машин будет поступать на сдаточные пункты в плохом техническом состоянии и с изношенной резиной.

Отпуск НКО автомашин и в особенности, грузовых ЗИС до сего времени был недостаточен. При годовой заявке НКО в 93 540 автомобилей, из них ГАЗ — 40 785, ЗИС — 43 205, прочих — 9550 или 66,5 % от общего выпуска —140 000 машин в год.

За пять месяцев поставлено: 27 633 автомашины, или 29,5 % годовой заявки НКО.

Недополучение машин по заявке НКО не давало возможности обеспечить автотранспортом проводимые по Армии оргмероприятия.

Снабжение Красной Армии спецмашинами лимитируется, с одной стороны, дефицитом специального оборудования (станки, инструмент и проч.), с другой стороны — 3-осными автомобилями, на которых монтируется около 50 % всех типов спецмашин.

Намеченный перевод ряда спецмашин на прицепы на сегодня не обеспечен необходимым выпуском соответствующих типов прицепов.

Существующие на снабжении армии автомобили по проходимости не отвечают современным требованиям, необходимо:

1. Организовать массовое производство легковых и грузовых автомобилей повышенной проходимости с 2-мя и 3-мя ведущими осями.

Для работы в тылу армии по подвозу грузов часть автомобилей выпускать грузоподъемностью 6–10 тонн.

Увеличить отпуск грузовых автомобилей ЗИС до 70–80 % от общего количества поставляемых НКО грузовых автомобилей, так как некомплект по Красной Армии, главным образом, идет за счет этого типа машин, замена которых грузовиками ГАЗ нецелесообразна из-за увеличения водительского состава и тыла войсковых частей.

Обеспеченность Красной Армии прицепами составляет:

За пять месяцев НКО поставлено 4302 прицепа или 13 % от годовой заявки.

Промышленность медленно переходит на изготовление в массовом масштабе необходимых для Красной Армии двухосных прицепов в 2–5 тонн.

Такое положение со снабжением Красной Армии прицепами задерживает обеспеченность ими, главным образом, артиллерии на мехтяге и возможность перевода ряда специальных установок с автомашин на прицепы»[194]

Оценили аппетиты военных? 66,5 % от общего выпуска — скромненько так. Можно представить, что думали про подобные «просьбы» руководители других наркоматов. Причем, судя по ощутимому сокращению квоты наркомата обороны (с 93 540 до 52 850 машин)[195], не только думали, но и произносили на соответствующих совещаниях. Впрочем, военные не теряли надежд и еще в середине мая 1941 г. указывали в переписке обе величины — заявку наркомата на 93 540 машин и «предназначенные к отпуску по постановлению Комитета обороны при Совнаркоме и проекту Госплана» 52 850 автомобилей.

Руководителей гражданских наркоматов можно понять. Война, конечно, дело серьезное, вопрос жизни и смерти — вот только будет ли она? С немцем-то договор — а план выполнять надо здесь и сейчас. Для тех же вояк, между прочим.

Вот и получалось…

11-й мехкорпус ЗапОВО.

По штату / В наличии

Грузовые ГАЗ — 1131 / 553

Грузовые ЗИС — 1544 / 199

Мастерские типа «А» — 99 / 10

Мастерские типа «Б» — 70 / 5

Автоцистерны — 343 / 233

Не лучше ситуация и у соседнего 13-го мехкорпуса.

По штату / В наличии

Грузовые ГАЗ — 1131 / 540

Грузовые ЗИС — 1544 / 260

Мастерские типа «А» — 99 / 12

Мастерские типа «Б» — 70 / 2

Автоцистерны — 343 / 30[196]

Может, в великом и могучем КОВО дела обстоят получше? Смотрим.

19-й мехкорпус КОВО.

По штату / В наличии

Грузовые ГАЗ — 1147 / 332

Грузовые ЗИС — 1565 / 250

Мастерские типа «А» и «В» —166 / 20

Прочие спецмашины — 955 / 201[197]

В 7-й мотострелковой дивизии 8-го мехкорпуса чуть получше.

По штату / В наличии

Грузовые ГАЗ-АА — 478 / 764

Грузовые ЗИС — 377 / 145

Мастерские типа «А» — 26 / 10

Мастерские типа «Б» — 13 / 6

Автоцистерны — 166 / 39[198]

Циферки в первой строке, те, что про ГАЗ-АА, — это не ошибка. Просто в условиях дефицита «трехтонок» ЗИС они заменялись на «полуторки». Таким образом заметно росло общее число в графе «грузовики» — но не улучшалось реальное положение дел, потому что по грузоподъемности заменить один ЗИС могли две «полуторки», а не одна. Да и то не во всех случаях — далеко не все предназначенные для ЗИСов грузы можно было «разбить» на две части.

Ничего не забыли? Ведь где-то у нас уже поминались грузовики 8-го мехкорпуса. Ну да, точно, во 2-й главе.

«Резиной грузовые и колесные машины обеспечены на 60 %; бронемашины на 100 %. Из числа наличия грузовых машин, 200 машин из-за отсутствия резины стоят на колодках. Средний износ резины на 70 %»[199].

Забавно до дрожи, как любил говорить герой популярного ныне фильма про карибских пиратов. А ведь получается, что и у других дивизий, корпусов и так далее цифра наличия грузовиков может оказаться не такой уж окончательной. Даже за вычетом всех и всяческих ремонтов — потому что машина без резины, она как бы ремонта вовсе не требует. Просто, чтобы ездить, шины нужны. А их нет.

«Все имевшиеся у Наркомата обороны запасы авторезины израсходованы за период 1939–1940 г.

На 1941 г. Наркоматом обороны заявлено 525 000 комплектов резины. На первое полугодие 1941 г. выделен фонд в 195 000 комплектов или 35 % от годовой заявки»[200]. Надеяться на исправление ситуации не приходилось — «к отпуску» на 1941 год наркомату обороны было выделено лишь 260 тыс. комплектов резины[201], так что за первые полгода военное ведомство получило даже больше половины выделенной ему квоты.

Теоретически остроту проблемы с грузовиками должна была снять мобилизация машин из народного хозяйства — по предвоенным планам в армию должно было поступить 239 744 машин.

Но — как раз-таки наиболее дефицитные машины в их число не входили. Еще раз.

«По грузовым машинам ЗИС, мастерским типа „А“ и „Б“ и походно-зарядным станциям Красная Армия имеет значительный некомплект.

Рассчитывать на покрытие некомплекта по этим машинам, за счет поставки по мобилизации из народного хозяйства, как показал опыт польской и финской кампаний, не представится возможным, так как громадное количество машин будет поступать на сдаточные пункты в плохом техническом состоянии и с изношенной резиной».

Как в воду смотрел товарищ Федоренко: например, начальник автобронетанкового управления Юго-Западного фронта в донесении от 17 июля 1941 г. о состоянии автобронетанковых войск фронта сообщал, что «…имущество, имеющееся во фронтовых и армейских складах, потребности фронта обеспечит на 40–60 % из-за отсутствия ходовых деталей и особенно резины всех размеров. Большая потребность в резине объясняется тем, что в войска фронта поступили машины из народного хозяйства, не обеспеченные на 90 % резиной. Кроме того, машины требуют ремонта (среднего и капитального)»[202]. Вполне исчерпывающее представление о том, как выглядела «передача машин войскам доблестной Красной Армии из народного хозяйства» на практике, дает донесение о проверке на Дарницком распределительном пункте машин, находящихся в ремонте: «Начальник пункта доложил, что пункт начал работать с 28.6.41 г., а учет прибывающей матчасти заведен с 2.7.41 г., в результате чего на 27.7.41 г. имеются следующие данные: на пункт прибыло 2527 машин, убыло 2599.

Из общего числа прибывших на пункт машин, находятся в ремонте и ожидании ремонта на отдельной площадке всего 304 машины. Из числа находящихся на этой площадке машин 42 машины находятся в совершенно разукомплектованном состоянии…

По докладу воентехника Ч., отвечающего за ремонт машин, разукомплектование этих 42 машин произведено по распоряжению Дарницкого райвоенкома для восстановления ремонтируемых машин…

Во время моего пребывания на пункте ремонта машин из Кировского райвоенкомата были доставлены для сдачи Дарницкому райвоенкомату несколько машин, причем две машины М-1 были доставлены на грузовых машинах в совершенно разукомплектованном виде. При опросе сдатчика машин о причинах разукомплектования машин, он заявил, что „раздевание“ машин было произведено по распоряжению Кировского райвоенкома. Запчасти с этих машин… пошли на восстановление других машин… В последнее время с Киевских райвоенкоматов… прибыло до 60 разукомплектованных машин разных марок»[203]. То есть на площадке в ожидании ремонта одномоментно находится свыше 10 % от общего количества машин, прошедших через распредпункт за целый месяц, и восстановление машин возможно только за счет демонтажа запчастей с их менее везучих собратьев — тоже, замечу, переданных из народного хозяйства по мобилизации.

А вот отчитывается об организации службы ремонта и эвакуации 40-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса Киевского особого военного округа: «Поступившая материальная часть из народного хозяйства требовала в основном среднего, а зачастую и капитального ремонта. Ремонтно-восстановительный батальон выступить на фронт одновременно с дивизией не мог из-за отсутствия автомашин, а комплектовался сам за счет восстановления автомашин, брошенных другими частями. Восстановив 31 автомашину, РВБ[204] только 10.7.41 г. прибыл на фронт, имея одну походную мастерскую типа „Б“. Мастерские типа „А“ были организованы и укомплектованы уже в боевых условиях на грузовых автомобилях, силами РВБ за счет оставленного оборудования и инструментов на заводах и мастерских… Ремонтно-восстановительный батальон эвакуационных средств не имел. Дивизия, выходя на фронт, не имела ни одного трактора. Имеющийся трактор „Коминтерн“ находился в это время на ремонте и, выйдя из ремонта, не мог обслужить потребность дивизии»[205].

Кстати, а почему, собственно, ремонтно-восстановительный батальон танковой дивизии имеет всего одну летучку типа «Б» и совершенно не имеет летучек типа «А», оборудуя их собственными силами? Почему весной сорок первого мехкорпуса дружно рапортуют о менее чем посредственной укомплектованности подвижными ремонтными средствами? Наверно, недалекие коммунистические милитаристы требовали от промышленности одних только танков и совершенно не заботились о ремонтных средствах? Нет, и в данном случае ситуация не так проста и очевидна, как могло бы показаться.

«Подвижные танкоремонтные средства впервые возникли в 1929 году в виде подвижных танкоремонтных мастерских — летучек типа „Б“, оборудованных универсальными токарно-винторезными станками типа „Краузе“. Численный рост танковых войск и практика организации ремонта в них в дальнейшем показали необходимость усиления летучек типа „Б“. Вследствие этого в 1932 году была создана танкоремонтная летучка типа „А“, являясь наиболее подвижным ремонтным средством. Летучка типа „А“ совместно с летучкой типа „Б“ обеспечивали кратковременным ремонтом танки непосредственно в войсках.

По мере развития танкового производства изменялись и совершенствовались типы танков. Это, в свою очередь, вызывало изменение оборудования мастерских и летучек. В 1934 году обе летучки („А“ и „Б“) были частично модернизированы (переоборудованы). Однако все эти мероприятия не были коренными, и многое в оборудовании летучек сохранилось до начала Отечественной войны, остались без изменения базирующие их машины (ЗиС и ГАЗ) с их неизменными тактико-техническими данными; сохранилась та же форма кузова и многое другое оборудование и его размещение в мастерской.

Дальнейший рост танковых войск изменил систему их боевого обеспечения. Особенно это заметно отразилось на ремонтной службе, в которой выполнение средних ремонтов внутри части стало к этому времени массовым явлением. Количественный рост средних ремонтов вызвал необходимость создания подвижных мастерских специального назначения. В связи с этим, начиная с 1937 года, в бронетанковых войсках Красной Армии создавались специальные ремонтные части типа АРВБ[206]. Летучки типа „А“ и „Б“ были сохранены и предназначались для обслуживания мелким ремонтом подразделений (танковых рот и батальонов)…

Однако танковый парк, начавший изменяться еще до войны, в начале войны почти полностью был заменен на новые, более совершенные и более сложные по устройству танки. Это изменение потребовало от ремонтных средств наличие другого, более совершенного специального оборудования. В этот период стало особенно заметно несоответствие производственного оборудования ремонтных средств ремонтному фонду. Требовалась быстрая переукомплектовка ремонтных частей некоторыми видами основного и специального оборудования»[207].

Ну хорошо, скажет читатель, с не соответствующим техническому оснащению танковых войск качеством подвижных танкоремонтных средств вроде как все понятно. А что же с количеством? И с количеством дела обстоят совсем не радужно:

«Председателю Экономсовета при СНК Союза ССР тов. Молотову.

4 марта 1941 г.

По вопросу материально-технического обеспечения плана заказов по походным мастерским.

В течение 1939–40 г.г. заказы НКО на изготовление походных мастерских типа „А“, „Б“ и мастерских армейского ремонтно-восстановительного батальона (АРВБ) не выполняются по причине плохой обеспеченности фондами на необходимое оборудование, инструмент и материалы.

Вопрос о выделении фондов в обеспечение плана заказов по походным мастерским 1941 года до сих пор остается не решенным. Заводы, в соответствии с указаниями их Наркоматов и Главков, отказываются подписывать договорные обязательства с НКО СССР, мотивируя отсутствием решения Правительства о материально-техническом обеспечении заказа.

Имея большую нуждаемость в походных ремонтных средствах в Красной Армии, прошу Вашего решения по обеспечению материальными фондами заказа НКО по ремонтным мастерским наравне с основными оборонными заказами.

Маршал Советского Союза С. Тимошенко

Начальник Генерального штаба К.А. генерал армии Жуков.

Приложение: проект постановления Экономического совета при Совнаркоме СССР.

Экономсовет при Совнаркоме СССР постановляет:

Считать заказ НКО СССР по походным ремонтным средствам военно-текущим заказом и обеспечение его материальными фондами производить наравне с основными оборонными заказами.

Наркомату земледелия СССР, Наркомату среднего машиностроения СССР, Наркомату тяжелого машиностроения СССР и Наркомату автомобильного транспорта РСФСР представить в Госплан СССР отдельно заявки на оборудование, инструмент и материалы для укомплектования ремонтных средств НКО СССР.

Госплану СССР выделить целевым назначением фонды на оборудование, инструмент и материалы для укомплектования походных ремонтных мастерских НКО СССР по заявкам Наркоматов — изготовителей в соответствии с планом заказов на 1941 год.

Председатель Экономсовета при СНК СССР В. Молотов»[208].

То есть в сухом остатке получаем: танки ремонтировать нечем. И запчасти, и ремонтные средства остродефицитны, причем с течением времени дефицит на них только возрастает. Не приходится удивляться тому, что в сложившихся условиях мастерские типа «А» пытаются заменить грузовыми машинами с набором инструментов. А склонность к снятию дефицитных запчастей с неисправных машин приводила подчас к печальным курьезам: в акте на списание легковой машины ГАЗ-М1 № 20051 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса указано, что 8 июля 1941 г. в районе города Остров у машины вышла из строя полуось, и в связи с невозможностью восстановления на месте «эмка» была оставлена на дороге до прибытия дивизионных эвакосредств; прибывшие из дивизии на место аварии ремонтники не обнаружили ни машины, ни водителя, после проведенных поисков остов полностью «раскулаченной» машины, с которой были сняты практически все подлежащие демонтажу приборы, узлы и агрегаты, был обнаружен сброшенным в канаву[209].

В целом же по Киевскому округу картина выглядела следующим образом.

«СПРАВКА О БОЕГОТОВНОСТИ ТАНКОВЫХ ЧАСТЕЙ КИЕВСКОГО ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

по состоянию на 5 мая 1941 года.

4 КОРПУС

8 танковая дивизия — полностью боеспособна, автотранспорт — полностью.

32 танковая дивизия — боеспособна, может вести ближний бой, автотранспортом обеспечена на 35 %.

81 моторизованная дивизия — полностью боеспособна, автотранспортом обеспечена.

8 КОРПУС

12 танковая дивизия — боеспособна, тяжелых танков не имеет, автотранспортом — полностью.

34 — ' — боеспособна, средних танков не имеет, автотранспортом — на 60 %.

7 моторизов. дивизия — по боевым машинам боеспособна на 60 %, автотранспортом на 90 %.

9 КОРПУС

20 танковая дивизия — не боеспособна.

35 — ' — не боеспособна.

131 моторизов. дивизия — не боеспособна.

15 КОРПУС

10 танковая дивизия — полностью боеспособна, автотранспорт — полностью.

37 боеспособна, тяжелых и средних танков не имеет, автотранспорт — на 40 %.

212 моторизов. дивизия — не боеспособна.

16 КОРПУС

15 танковая дивизия — боеспособна, тяжелых танков не имеет, автотранспортом — полностью.

39 — ' — боеспособна на 50 %, тяжелых и средних танков не имеет.

240 моторизов. дивизия — не боеспособна.

19 КОРПУС

43 танковая дивизия — боеспособна на 40 %, тяжелых и средних танков не имеет.

40 — ' — не боеспособна.

213 моторизов. дивизия — не боеспособна.

22 КОРПУС

19 танковая дивизия — не боеспособна.

41 боеспособна, тяжелых и средних танков не имеет, автотранспорт — на 50 %.

215 моторизов. дивизия — не боеспособна.

24 КОРПУС

45 танковая дивизия — не боеспособна.

49 — ' — не боеспособна.

216 моторизов. дивизия — не боеспособна»[210]

К 22 июня ситуация чуть улучшилась, но это было именно «чуть» — значимо изменить положение могла бы лишь мобилизация машин из народного хозяйства.

Нехватка грузовиков ставила под сомнение способность мехкорпусов не то что к «глубокой операции», но и к контрударам по прорывавшемуся противнику. «Способна вести ближний бой», да. Попытка хоть как-то наладить снабжение горючим и снарядами танкистов, как правило, оставляла их без «своей» мотопехоты — что весьма наглядно показано в вышеприведенной «справке». Где-то там, в тылу, обычно оставалась и артиллерия, с черепашьей скоростью буксируемая сельскохозяйственными тракторами: «Мотострелковый полк полностью не сформирован, не укомплектован и не обучен, находился в 150 км от дивизии (в Бережанах) и не имел средств передвижения. Артполк находился в составе 12 122-мм орудий без панорам и 4 орудий 152 мм, имея всего 5 тракторов. Остальная часть орудий тракторов не имела… Была выведена всего лишь одна 122-мм батарея, а через 4 дня было приведено еще 4 152-мм орудия на тракторах, прибывших из народного хозяйства»[211], — отчитывается о состоянии 37-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса на начало войны исполняющий обязанности комкора полковник Ермолаев. «212 мотострелковая дивизия, имея почти полностью обеспеченность личным составом красноармейцев, не имела совершенно машин для перевозки личного состава и не могла даже обеспечить себя автотранспортом для подвоза боеприпасов. Артполк имел 8 76-мм орудий, 16 122-мм орудий и 4 152-мм орудия, а средств тяги было лишь на один дивизион и то без тылов. Поэтому на огневые позиции орудия выводились по мере освобождения мехтяги и вручную»[212]. Хорошо еще, что 15-й мехкорпус товарища Карпезо смог избежать перед вступлением в бой полутысячекилометровой бессмысленной гонки: как известно, «два солдата из стройбата заменяют экскаватор», но вот заменить собою трактор, особенно на 500-километровом марше, не сумеет никакой самый подготовленный и самый мотивированный расчет, даже сплошь составленный из комсомольцев-коммунистов-стахановцев-отличников боевой и политической подготовки.

Однако и там, где трактора вроде как были в положенном по штату количестве, положение дел не внушало оптимизма: «В Военную Прокуратуру Северо-Западного фронта поступили материалы о потерях за период военных действий автотранспортного парка 110 гаубичного артполка им. тов. Ворошилова. В своих объяснениях командир полка сообщил: „Тракторный парк.

а) трактора „Къоммунар“ в количестве 95 штук потеряны ввиду их неисправности и отсутствию запчастей к восстановлению.

Эти трактора были изготовлены и получены в 1926–27 гг. и проходили неоднократно капитальные ремонты. Начиная с 1934–35 гг., то есть с момента прекращения их выпуска и появления в свет других марок тракторов, ставился вопрос об их изъятии. За 14 лет пребывания в полку неоднократно писалось о состоянии этих тракторов. Мною в Бессарабии (1940 г.) после длительного четырехсоткилометрового марша, трудности которого видел генерал-полковник Лебедев, доносилось непосредственно письмом на имя Наркома Обороны и на имя Начальника ГАУ КА[213] генерал-полковника Воронова о непригодности тракторов и замене таковых. В ответ на мое письмо последовала резолюция генерал-полковника Воронова „Поставлен вопрос о замене этих тракторов на другие марки“.

По прибытии в Литву, точно так же неоднократно ставился вопрос перед Начартом и Начальником АБТВ о замене этих тракторов, кроме того, вышеуказанные комиссии в своих актах отмечали подобное же требование.

Только зимой сего года полк получил 25 тракторов „Ворошиловец“, которых хватило только лишь на боевую часть одного дивизиона. Эти трактора были выведены в лагеря.

Накануне войны в адрес полка было отгружено из Риги 26 тракторов „Ворошиловец“, которые до сего времени[214] в полк не прибыли, так как затерялись на железной дороге[215].

По пути движения полка не было баз горючего, и трактора приходилось заправлять разным случайным горючим. Ветхие дребезжащие машины, идущие на горючем, не соответствующем данному мотору; без единой запасной части, естественно, дотянуть в таком длительном пути системы и прицепы не могли и выходили из строя.

От общего числа 95 штук — 25 тракторов стояли гробами на зимних квартирах, и отремонтировать их было нельзя.

Кроме того, к моменту начала военных действий из этого же числа 31 трактор требовал капитального ремонта, 20 среднего и остальные имели запас хода в 10–30 часов.

б) Трактора „Коминтерн“ в количестве 2 штук были получены полком в 1938 г., исходили все моторесурсы и требовали заводского ремонта. Запчастей к ним полк не имел, так как такой марки тракторов в полку больше не было. Эти трактора стояли в ожидании капитального ремонта в течение одного года.

в) Трактора ЧТЗ-65 в количестве 7 штук вышли из строя в пути, так как эксплуатировались в течение зимнего и летнего периода и требовали ремонта, в пути из-за отсутствия запчастей нельзя было их восстановить.

г) Трактора ЧТЗ-60 в количестве 12 штук получены полком в 1936–1937 годах и, не пройдя капитального ремонта, были неспособны к столь длительному пути; запчастей для ремонта двигателей полк не имел.

д) Нетабельные трактора СТЗ-НАТИ 1 шт. и ХТЗ-колесный 1 шт. ожидали заводского ремонта, наряд на производство которого был получен накануне войны и отправить в ремонт их не успели.

Все трактора, как не взятые с зимних квартир, так и оставленные в пути были выведены из строя путем поломки агрегатов и путем поджога…“[216] Комиссия, проверявшая 15-ю танковую дивизию 8-го мехкорпуса, не стала вдаваться в излишние подробности и просто указала в отчете: „Гаубичный полк укомплектован тракторами СТЗ-5. Эти трактора маломощны и тихоходны. При движении на подъем одно орудие приходится буксировать двумя-тремя тракторами“»[217].

Впрочем, такое положение дел трудно счесть неожиданным:

«Зам. начальника Главного артиллерийского управления

Красной Армии

генерал-полковнику артиллерии тов. Воронову

9 июня 1941 г.

Трактор СТЗ-5, применяемый в Красной Армии для буксировки дивизионных артсистем, выпускается Сталинградским тракторным заводом с 1935 года на базе сельскохозяйственного трактора СТЗ-3.

Предполагалось, что трактор СТЗ-5 будет универсальным типом трактора, отвечающим как требованиям сельского хозяйства и транспорта, так и требованиям, предъявляемым к артиллерийскому тягачу.

На первых же образцах трактора завод убедился, что созданная машина не отвечает ни одному из перечисленных требований.

Отказавшись от мысли создать такую универсальную машину; завод приступил к выпуску тракторов СТЗ-5, отвечающих, по его мнению, требованиям сельского хозяйства и транспорта. Все же и этим требованиями трактор СТЗ-5 не удовлетворял по многим показателям, и заводу пришлось в течение этих лет ввести около 900 изменений в конструкцию выпускаемых им тракторов.

Так как для дивизионной артиллерии никакого трактора в Красной Армии не было, то, несмотря на то, что трактор СТЗ-5 не выдержал ни одного полигонного испытания, пришлось идти на применение этого трактора в Красной Армии в качестве временной меры, до появления нового трактора, целиком отвечающего новым требованиям НКО.

С целью улучшения конструкции трактора СТЗ-5… намечалась модернизация этого трактора (увеличение мощности двигателя, улучшение общей динамики, изменение общей длины трактора, улучшение сцепления с грунтом…), хотя заранее было видно, что даже и после этой доработки трактор не будет целиком отвечать требованиям НКО, предъявляемым трактору для дивизионной артиллерии…

Сталинградским заводом были изготовлены 2 образца модернизированных тракторов СТЗ-5, которые были подвергнуты полигонным испытаниям в 1940 году. Полигонных испытаний модернизированные трактора не выдержали, после чего Сталинградский завод эти работы забросил и до настоящих дней ничего не делает по модернизации трактора СТЗ-5…

Трактор СТЗ-5 ни по динамическим качествам, ни по удобству обслуживания, ни по надежности работы ни в коей мере не отвечает требованиям, предъявляемым к трактору дивизионной артиллерии, и неотложно требует большого количества изменений, охватывающих всю конструкцию трактора…

Дивизионная артиллерия не имеет соответствующего трактора, отвечающего ее тактико-техническим данным и требованиям.

Следовательно, имеется острая необходимость развернуть срочные работы по конструированию и изготовлению нового трактора для дивизионной артиллерии… с тем, чтобы уже в этом году иметь возможность испытать опытные образцы, а с начала 1942 года поставить на производство…

Зам. начальника отдела мехтяги майор Иванов»[218].

На прошедшем в апреле 1941 г. на Сталинградском тракторном заводе совещании конструкторов с представителями армии относительно эксплуатации СТЗ-5 военные не стеснялись в выражениях: «…возьмите этот трактор и попробуйте работать с пушкой: не тянет требуемый вес пушки, мощность как военной машины мала… неплавный ход, варварские условия для водителя в кабине совсем обесценивают этот трактор. А если эту машину оставить как транспортную и как средство для перевозок грузов, то она тоже не подходит по грузоподъемности… Армии нужны трехтонные машины, а если она будет полуторатонной, то тоже армию не устроит… На всех ваших транспортных машинах неповторимое число недостатков… Максимальная скорость этой машины 8 км/ч, но обычно она делает 6 км/ч… машина сама себя не тянет на 4-й скорости… если я встал на боевую позицию, а потом мне надо позицию переменить немедленно, а мне нужно 40 минут, чтобы только завести трактор…»[219]

В итоге обеспеченность Красной Армии тракторами выглядела достаточно безотрадно:

«Тракторы. Потребность и наличие тракторов в Красной Армии составляет:

В числе общего наличия тракторов на 15.06.1941 г. имеется 14 277 устаревших тракторов типа ЧТЗ-60, СТЗ-3 и „Коммунар“, которые подлежат изъятию, так как по своим техническим качествам не могут обеспечить боевой работы войсковых частей, особенно артиллерии. Для обеспечения потребности Красной Армии тракторами, с учетом изъятия устаревших тракторов и покрытия некомплекта по штатам военного времени, требуется 66 833 трактора, из них:

„Ворошиловец“ и С-2 — 25 436;

ЧТЗ-65 и СТЗ-5 — 41 397.

При существующем объеме производства в 29 700 тракторов в год, НКО получит около 13 500 тракторов типа С-2, ЧТЗ-65 и СТЗ-5 (при условии, что поставка в 4 квартале будет на уровне плана 3 квартала), 670 тракторов „Ворошиловец“ и 2500 тракторов СТЗ-3 для авиационного тыла.

Такое положение со снабжением Красной Армии тракторами из года в год не снижает, а увеличивает разрыв между поступлением материальной части артиллерии большой мощности и мехтягой.

Если по тракторам ЧТЗ и СТЗ при мобилизации можно рассчитывать на получение необходимого количества тракторов для Красной Армии из народного хозяйства, то по тракторам „Ворошиловец“, „Коминтерн“ и С-2, обеспечивающим артиллерию АРГК — эта возможность исключена.

Применение в качестве арттягачей дивизионной и корпусной артиллерии тихоходных и маломощных тракторов ЧТЗ и СТЗ, не обеспечивает артиллерию тягачами, отвечающими современным ее требованиям…»[220] Но и СТЗ-5 — безусловный лидер по численности заказанных на 1941 год тракторов, 5175 машин из общей численности заказа 13 645 тракторов[221], как выясняется, не удовлетворяет армию, ей нужен специальный тягач…

И далее, по цепочке. Нехватка ремонтных средств, особенно подвижных, затрудняла ремонт подбитых танков — даже тех, кого удавалось вытащить с поля боя. А вытаскивать в отсутствие мощных тягачей чаще всего приходилось танками же, отвлекая их от боевых задач. Все это в условиях лета 1941-го приводило к тому, что почти каждый подбитый и сломанный танк становился безвозвратной потерей, и эти потери «растворяли» советские мехкорпуса, как растворяется брошенная в кипяток льдинка. Несколькими годами позднее, в 1943–1945-м, в огне советских наступательных операций точно так же будет истаивать детища наконец-то раскочегарившейся немецкой танковой промышленности — тысячи «тигров» и «пантер».

Это будет. Но потом. А пока, в 1941-м, боеспособность мехчастей могла оказаться на уровне «ниже плинтуса» даже из-за отсутствия такого нетанкового вроде бы аппарата, как… компрессор.

«Начальнику бронетанкового управления ГАБТУ Красной Армии

14-й танковый полк 15 дивизии, имеющий на вооружении танки БТ-7М в количестве 170 машин, не имеет возможности производить зарядку баллонов сжатым воздухом из-за отсутствия компрессора. Такое же положение получается в 11 и 16 дивизиях.

Прошу Вашего распоряжения о выделении Округу 3-х компрессоров АКС-2, в крайнем случае, на первое время заимствовать таковые через управление ВВС КА.

О Вашем решении прошу меня уведомить.

Врид. Начальника АБТУ ОдВо майор Устинов

Начальник 2 отдела АБТУ в/инженер 2 ранга Кожевников».

«Начальнику ГАБТУ К. А.

Огнеметные танковые батальоны имеют полностью новые боевые машины ОТ-133[222], но у них имеется всего два компрессора, из которых один совершенно негодный.

Огнеметные танковые б-ны поэтому совершенно не боеспособны, т. к. нечем заряжать баллоны для сжатого воздуха.

Я неоднократно просил АБТУ отгрузить Округу компрессоры, но в течение года компрессоров так и не получил.

Просил компрессора у ВВС, но у них также компрессоров нехватка. В дальнейшем необходимо вместе с боевыми машинами для огнеметных батальонов давать и компрессоры, так как без них огнеметы небоеспособны.

Прошу Вашего распоряжения срочно отгрузить ЗАКВО 5 компрессоров, для огнеметных батальонов.

О Вашем решении и времени отгрузки прошу мне сообщить.

Начальник АВТУ ЗАКВО генерал-майор танковых войск

Королев».

Надеемся, сказанного в этой главе достаточно, чтобы осознать: броневые коробки на гусеницах с их экипажами — это всего лишь вершина айсберга под названием «танковая часть». Для нормальной боевой работы за каждым танком должен тянуться шлейф «слуг» побольше, чем за иным средневековым рыцарем. Иначе наш «боец сумо» окажется просто страдающим от ожирения инвалидом, который и вне ринга едва перетаскивает с места на место свои многочисленные килограммы, то и дело хватаясь за сердце и дыша, как табун загнанных лошадей.

«Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище!» — как печально говорил в таких случаях ослик Иа из популярного советского мультфильма.

Впрочем, можно вспомнить и другую фразу оттуда же. Можно гордо встать в позу Кролика, поправить сползшие очки, вскинуть подбородок и очень нравоучительным тоном произнести: «Это все оттого, что кто-то слишком много ест!» В смысле — кто-то наделал слишком уж много танков. Не озаботившись при этом, как делают все приличные люди, обеспечить эти самые танки экипажами с высшим техническим образованием, бронетранспортерами, самоходками, БРЭМ и прочими «машинами танкового шлейфа», а также снующими повсюду мотоциклистами, висящими в небе «рамами», ну и далее по списку — до тисков и напильников в рембатах.

Правда, на эту фразу можно возразить, что «кто-то» закончил свою войну в Берлине, а некоторые из «приличных людей» — на скамье подсудимых в Нюрнберге. Но не будем забегать вперед. У нас пока на дворе весна — лето 1941-го, а еще на этом же дворе — двадцать девять (изначально 30 минус один расформированный) советских механизированных корпусов.

И все они «немножко» разные.

Порядок укомплектования мехкорпусов даже формально делился на две «очереди»: 19 боевых и 7 сокращенных МК первой и 4 сокращенных — второй[223]. Однако на практике и среди 19 боевых не наблюдается социалистического равенства — например, 9-й мехкорпус Рокоссовского, имевший на 22 июня около 300 танков старых типов, был явно слабее своего соседа по КОВО — 15-го мехкорпуса генерал-майора Карпезо, где танков было более 700, в том числе 64 KB и 72 Т-34.

О причинах подобного явления догадаться несложно. С одной стороны, в преддверии будущей войны советское военное руководство и желало получить в свое распоряжение как можно большее число мехсоединений. С другой — возможности советской промышленности были весьма далеки от компьютерной игры с введенными чит-кодами бесконечных ресурсов.

Реально более-менее «собранными» можно бы посчитать восемь мехкорпусов «первой» волны формирования — но и среди них вполне заметно выделяются лидеры и аутсайдеры. Среди последних, например, 2-й мехкорпус ОдВО, имевший к 22 июня чуть больше 500 танков, причем если 50 Т-34 мехкорпусу достались «штатно», то 10 KB корпус получил «по ошибке»[224]. 5-й мехкорпус, изначально формировавшийся в Забайкалье, равно как и 7-й мехкорпус из Московского военного округа, танков новых типов к началу войны не имели вовсе.

Но, как мы сейчас знаем, самые «благополучные» мехкорпуса РККА тоже не слишком-то успешно сыграли в увлекательную игру «разбей подлеца Гудериана»[225].

Копаем дальше? Следующие по счету, но не по важности, как гласит одна заграничная поговорка, органы — глаза и уши. Сиречь разведка. На первый взгляд в мехкорпусах дело с ней должно быть неплохо: в каждой дивизии по целому разведбатальону, в самом же мехкорпусе — мотоциклетный полк и даже своя отдельная авиационная эскадрилья.

Однако если присмотреться чуть пристальнее, то положение дел перестает выглядеть таким простым. Давайте сравним организацию советского мехкорпуса 1941 г., немецкого «моторизованного» корпуса и, например, советской танковой армии 1945 г., благо она по численности поголовья танков и общей численности личного состава достаточно близко подошла к мехкорпусу начала войны.

Итак, в состав мехкорпуса входят две танковых и одна моторизованная стрелковая дивизии, мотоциклетный полк, отдельный моторизованный инженерный батальон, отдельный батальон связи и другие более мелкие подразделения обеспечения, вроде полевой почтовой станции и полевой кассы Госбанка. В состав немецкого моторизованного корпуса входят одна-две танковых, одна-две моторизованных пехотных дивизии (иногда еще обыкновенная пехотная дивизия), несколько дивизионов тяжелой артиллерии на быстроходной мехтяге, иногда самоходные артдивизионы истребителей танков РГК, иногда полки реактивной артиллерии («Небельверферы» на мехтяге), моторизованные инженерные подразделения, зенитные батальоны люфтваффе и т. д. Советская танковая армия 1945 г. — это один-два танковых и механизированный корпуса плюс богатейший набор средств усиления — отдельные танковые бригады, самоходные артбригады, отдельные тяжелотанковые и тяжелые самоходные артполки…

Что общего и что отличного между столь непохожими друг на друга на первый взгляд соединениями? Структуры действительно различны, но, присмотревшись к ним, можно отметить и кое-что общее: и у командующего немецким моторизованным корпусом 1941 г., и у советского командующего танковой армией 1945 г. в распоряжении есть весомые средства качественного, а подчас и количественного усиления, немецкий комкор и советский командарм могут повлиять на ход и исход боя своих соединений, «подпирая» их по мере необходимости находящимися в их непосредственном подчинении средствами усиления, будь то тяжелая артиллерия на быстроходной мехтяге, полк тяжелых танков или самоходная артбригада. А вот командующий советским мехкорпусом 1941 г. был такой возможности начисто лишен, так как мотоциклетный полк, имеющий по штату 1700 чел. личного состава, вооруженных только легким стрелковым оружием и 50-мм минометами, по сравнению хоть с танковой, хоть с мотострелковой дивизией в качестве «средства усиления» совершенно определенно «не смотрится».

Таким образом, командующий мехкорпусом может реагировать на изменения обстановки лишь маневром главных сил корпуса — танковых и моторизованной дивизий. В принципе ничего невозможного в этом нет. Однако необходимо понимать, что такая «архитектура» механизированного соединения выдвигает особые требования к качеству штабной работы. Проще говоря, для того чтобы своевременно отреагировать на изменения обстановки и действия противника, необходимо знать об этих самых «изменениях» и «действиях». Причем знать заранее, «с упреждением», чтобы успеть перестроением боевого порядка мехкорпуса или изменением направления его движения парировать контрудар противника или обойти мощный узел сопротивления. С чисто практической точки зрения это означает, что штаб мехкорпуса должен «видеть» обстановку в радиусе примерно ста километров от текущего местоположения частей корпуса. Отчего так много? Оттого, что мехкорпус — это механизированное соединение, его колонны перемещаются со средней скоростью около 20 км/ч (советский Полевой устав ПУ-36 указывал в ст. 320 скорость движения моторизованных частей 15–25 км/ч, механизированных соединений 12–20 км/ч). Если противник вводит в бой против мехкорпуса свое механизированное соединение, перемещающееся с такой же скоростью, то скорость сближения противников составит 30–40 км/ч, и «упреждение» в сто километров эквивалентно всего лишь двум с половиной — трем часам времени на сбор информации о противнике, анализ обстановки в штабе мехкорпуса, принятие решения, оформление его в форме приказа, передачу приказа в штабы дивизий и исполнение дивизиями решения штаба корпуса.

И в этот самый момент «вечер утрачивает томность» — для ведения разведки в распоряжении командующего мехкорпусом наличествовал лишь отдельный разведывательный батальон в составе мотострелковой роты на мотоциклах, роты бронеавтомобилей и роты малых плавающих танков, итого по 17 бронеавтомобилей и малых танков да около полусотни мотоциклов. Мягко скажем, негусто на полукруг радиусом в сто километров. Вдобавок радиостанций в разведбате всего десять — три станции 5-АК во взводе связи управления батальона, 2 станции 71-ТК на бронеавтомобилях и 5 радиостанций на «плавунцах». Как не крути, а больше пяти разведдозоров не выделить никак. Да еще нужно учесть, что дальность связи радиостанций составляла до 50 км в телеграфном режиме на стоянке, на ходу дальность связи падала до 30 км в телеграфном и 15 км в телефонном режиме (помните про поддержку связи «при приложении невероятных усилий»?), то есть с дальнего конца 100-километрового круга у радиостанций разведбата (даже находящихся в самом что ни на есть идеальном состоянии и настраиваемых выдающимися мастерами своего дела) просто не было шансов «докричаться» до главных сил мехкорпуса.

Ничем не мог помочь в этом отношении и мотоциклетный полк — на штатных 738 мотоциклов полк имел всего 5 радиостанций 5-АК (две станции в управлении полка и по одной в каждом из трех мотоциклетных батальонов) с такой же дальностью связи (50 км телеграфом со стоянки).

Потому даже в самом наилучшем случае — заблаговременной высылки разведывательных отрядов и дозоров в радиусе 100 км — дозоры, обнаружившие противника на границе 100-км радиуса наблюдения, должны были затратить немалую часть драгоценного запаса времени на передачу собранной информации в штаб мехкорпуса. Соответственно, шансы мехкорпуса своевременно среагировать на предпринятые противником контрмеры становились призрачными.

Вполне вероятно, что в ходе запланированных на сентябрь 1941 г. опытных маневрах мехкорпуса в Московском военном округе слабость разведывательных средств мехкорпуса была бы выявлена, и были бы предприняты соответствующие организационные меры… однако вместо учебных полей мехкорпусам пришлось проверять совершенство своей организационной структуры на самом твердом в мире немецком «оселке», расплачиваясь за неудачные решения сгоревшими танками и жизнями танкистов.

Теоретически «глазами» командования мехкорпусов могли стать собственные отдельные разведывательные эскадрильи в составе 9 самолетов-разведчиков Су-2 и 6 самолетов связи У-2, которые предписывалось иметь в каждом мехкорпусе. Однако жизнь в очередной раз внесла коррективы — ни один из мехкорпусов до начала войны не успел получить самолетов Су-2, перспективы же использования, в условиях господства авиации противника над полем боя, в дневное время самолетов У-2 в качестве разведчиков выглядели более чем туманно…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.