21. «Корреспонденты» А.И. Чернышева
21. «Корреспонденты» А.И. Чернышева
Начатая Барклаем практика направления в длительные зарубежные командировки военнослужащих для выполнения разведывательных заданий получила широкое развитие с приходом в Военное министерство Александра Ивановича Чернышева, бывшего доверенного представителя российского императора в Париже. Примечательно, что к разведывательной работе привлекались не только кадровые военные, но и сотрудники Министерства иностранных дел и других ведомств, находившиеся на работе за рубежом. Эти лица не были профессиональными разведчиками, но порой им удавалось приобрести весьма ценную агентуру, через которую выполнялись важные разведывательные задания.
В начале 30-х годов XIX века Россия остро ощущала отставание в промышленном развитии, в том числе в техническом оснащении армии, по сравнению со странами Западной Европы. Поэтому именно эти вопросы особенно волновали российское руководство.
В ноябре 1831 года по инициативе А.И. Чернышева Николай I дал указание российскому посольству в Лондоне «собрать самые точные и верные сведения» о только что изобретенном в Англии новом ружье, заметно превзошедшем, по имевшимся в России сведениям, уже существовавшие в европейских армиях, и добыть, если представится возможность, его образцы[55].
Одновременно всем российским посольствам при европейских дворах было велено в обязательном порядке обращать особенное внимание на все появлявшиеся в странах их пребывания изобретения, открытия и усовершенствования «как по части военной, так и вообще по части мануфактур и промышленности» и немедленно «доставлять об оных подробные сведения»[56].
В феврале 1832 года министр иностранных дел К.В. Нессельроде предложил конкретные кандидатуры для выполнения этой работы: находившегося во Франции коллежского советника Мейендорфа и работавшего в Германии действительного статского советника Фабера.
В августе 1832 года потребности Военного министерства в разведывательной информации были подкреплены указаниями во все дипломатические представительства лично генерал-инспектора по инженерной части российской армии великого князя Михаила Павловича: закупать открытую и добывать секретную литературу по инженерному искусству, относящуюся «к долговременной и полевой фортификации, атаке и обороне крепостей, военно-строительному и понтонному искусству»[57].
И российские дипломаты активно выполняли эти поручения. Посол в Париже, например, лично купил в 1832 году за 600 франков описание с рисунками новых лафетов для французской полевой артиллерии. В 1835 году за 6500 франков он добыл «чертежи и описание нового рода зажигательных ракет, ударное ружье и чертежи крепостной, осадной, береговой и горной артиллерии» — последние достижения французов в военной области.
В 1834 году были получены закрытое учебное пособие для военного инженерно-артиллерийского училища в Меце, посвященное новой французской полевой артиллерии, а также программа обучения в этом училище, а в следующем году — документация по производству французских пушек на заводах в Тулузе.
В 1835 году один из сотрудников посольства в Париже приобрел образцы витых ружейных стволов, которые выпускались на одном из заводов в Вогезах.
Посол в Вене сообщил в 1834 году об изобретении австрийским оружейником Цейлером нового ударного механизма для огнестрельного оружия, а также сменного магазина для патронов и выслал их краткое описание и чертеж. Он даже негласно договорился с Цейлером о поездке в Россию для налаживания там производства новых ружей.
Генеральный консул в Гамбурге Роман Иванович Бахерахт приобрел в 1835 году через свои связи в Бельгии копию донесения полковника Пюйдта бельгийскому королю о военных дорогах в Вандее, модели орудия с лафетом, модели двух ружей новейшего образца, модель телеграфа нового типа.
Николай I наградил Бахерахта по представлению Чернышева «за усердную службу его и особенные труды» орденом Св. Анны 2-й степени, украшенным императорской короной.
Подобных фактов можно привести много. И за всеми ими стояла напряженная, кропотливая работа. Вот, например, как добывалась информация об изготовлении ударных колпачков для ружей в Англии, где это дело было доведено до совершенства.
Российский посол в Лондоне Х.А. Ливен получил задание непосредственно от А.И. Чернышева. Он поручил это дело генеральному консулу в Англии Бенкгаузену. Тот обратился к своей связи — главному инспектору английского арсенала Чарли Мантону. Последний пояснил, что одно только описание ничего не дает, если не будет под рукой самой машины для производства этих колпачков. Тогда Бенкгаузен заказал Мантону помимо описания саму машину, дополнительный экземпляр которой еще надо было изготовить, несколько бывших в употреблении ружей, переделанных под эти колпачки, и серию самих колпачков.
Ружья новой марки, приспособленные для указанных колпачков, Мантон передать не мог, так как они только что стали поступать в арсенал и были все на строгом учете. Тогда Бенкгаузен обратился к другой своей связи — Лэси Дэвису, имевшему оружейную мастерскую в Лондоне. Тот был в приятельских отношениях с директором государственного оружейного завода в Энфилде под Лондоном, где изготавливались эти новые ружья, и сумел добыть один экземпляр. Через полгода задание А.И. Чернышева было выполнено[58].
Приведем другое «прошение» Чернышева, адресованное министру иностранных дел Нессельроде, от 20 декабря 1843 г.:
«Одна из обязанностей вверенного мне министерства состоит в собирании по возможности верных сведений о военных силах и способах иностранных государств. Сведения эти доставляются, как Вашему сиятельству из прежней моей переписки известно, корреспондентами Военного министерства в чужих краях. О некоторых государствах оные весьма удовлетворительны. Но об Австрийской империи нет вовсе полных и верных сведений.
Заботясь об успешном исполнении всех обязанностей, на вверенном мне министерстве лежащих, и зная, сколь важно в военном отношении иметь верные сведения о силах и способах иностранных государств, я обращаюсь к Вашему сиятельству с покорнейшею просьбою почтить меня уведомлением Вашим, нельзя ли будет поручить доставление сведений об Австрии старшему секретарю посольства нашего в Вене камергеру Озерову, по примеру того, как исполнял это предместник его г. Кудрявский.
К сему имею честь присовокупить, что Ваше сиятельство крайне меня бы одолжили, если бы изволили также поручить одному из чиновников миссий наших в Лондоне и Константинополе доставление подобных сведений об Англии и Турции»[59].
В январе 1851 года А.И. Чернышев писал К.В. Нессельроде, что «для успешнейшего преподавания военной статистики в Императорской Военной академии оказалось необходимым иметь верные сведения о тех изменениях, которые с 1848 года произошли в устройстве военных сил Австрии». После такого вступления он передал указание Николая I поручить сотруднику российского представительства в Вене, действительному статскому советнику Фонтону «следить за преобразованием Австрии по военной части» и просить его «о доставлении сведений о настоящей организации и состоянии военных сил в Австрийской империи»[60].
Одновременно Чернышев посылал в столицы ряда европейских государств и своих кадровых разведчиков. Однако их было немного, и только своими силами они не могли достаточно эффективно решать возникавшие разведывательные задачи. Поэтому в значительной степени приходилось рассчитывать на помощь российских дипломатов. Сложившаяся перед Крымской войной обстановка четко отражена в следующем письме А.И. Чернышева в МИД от 8 мая 1852 г.:
«Государь император, желая, чтобы Военное министерство имело всегда сколь возможно полные и верные сведения о военных силах иностранных государств, своевременное получение коих необходимо для соображений министерства, высочайше повелеть соизволил: возобновить с Министерством иностранных дел сношение о поручении посольствам нашим в тех государствах, где нет особых военных корреспондентов, доставлять повременные, в определенные сроки, сведения о состоянии военных сил сих государств по краткой и удобоисполнимой программе.
Во исполнение таковой монаршей воли и основываясь на прежней переписке моей по сему предмету с г. государственным канцлером иностранных дел, я покорнейше прошу Ваше превосходительство о поручении нижеозначенным посольствам нашим доставлять военному министерству два раза в год: к 1-му января и к 1-му июля, по прилагаемым у сего краткой инструкции и формам (приложение не публикуется. — Авт.), сведения о военных силах:
а) Посольству в Штутгардте и при Германском союзе — о силах Вюртембергского королевства и о состоянии 8-го германского корпуса.
б) Посольству в Мюнхене — о силах Баварии.
в) Посольству в Неаполе — о силах Королевства Неаполитанского.
г) Посольству в Риме — о папских и тосканских войсках.
д) Посольству в Дрездене — о силах Саксонии.
е) Посольству в Лиссабоне — о войсках Португалии.
ж) Посольству в Тегеране — о войсках Персии.
Корреспондентам же Военного министерства предписано доставлять нижеследующие сведения:
Корреспонденту в Берлине — кроме Пруссии, о войсках и военном положении Северной Германии, а именно: о Ганновере, Ольденбурге, Мекленбурге, Гамбурге, Бремене, Любеке и Брауншвейге.
Корреспонденту в Стокгольме — кроме Швеции, о Дании.
Корреспонденту в Константинополе — кроме Турции, о Египте.
Корреспонденту в Париже — кроме Франции, об Испании, Швейцарии, Бельгии, Нидерландах и Англии.
Что же касается до военных сил Австрии, то желательно, чтобы впредь до назначения в Вену военного корреспондента посольство наше продолжало доставлять полные и удовлетворительные сведения, какие оно доселе доставляло, назначив оному тот же срок — 1 января и 1 июля»[61].
Крымская война сократила возможности разведывательной деятельности. Но, тем не менее, 16 января 1854 г., когда еще Франция и Англия не вступили официально в войну, управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич писал руководителю департамента внутренних сношений МИД, где сосредоточивалась переписка по секретным, в том числе и по разведывательным, вопросам: «Вашему превосходительству известно, как важно и необходимо при нынешних обстоятельствах для Морского министерства иметь постоянно новейшие сведения о движении английских и французских судов и эскадр, с тем чтобы сведения сии доставлялись и в случае разрыва, когда оные будут особенно нужны. Посему я прошу Вас принять на себя труд сообразить, каким способом ныне же устроить своевременное доставление оных»[62].
Через два дня руководитель департамента, тайный советник, сенатор Лев Григорьевич Сенявин информировал великого князя, что российским представителям в Лондоне и Париже поручено на случай их отъезда задействовать для получения необходимой информации консулов и других «доверенных лиц». Такая же задача была возложена на российские миссии в Стокгольме, Копенгагене, Гааге, Брюсселе, Лиссабоне, Неаполе и в Афинах.
В декабре 1854 года к российскому представителю в Брюсселе графу Хрептовичу явился грек по имени Спиридон Атаназ, приехавший из Парижа, и предложил свои услуги по снабжению планами строительства и чертежами кораблей новой модели, которые в то время находились на французских верфях. Как инженер-кораблестроитель, Атаназ был послан своим правительством во Францию для обучения, был допущен в ее морские учреждения и поэтому имел возможность собирать информацию, представлявшую интерес для русских. Атаназ попросил Хрептовича выделять ему ежемесячно 350 франков, из которых 200 франков он будет тратить на свое содержание, а 150 — на оплату нужных ему людей.
Уже в свой первый приход к Хрептовичу Атаназ передал ему чертежи нескольких военных судов, а также новой корабельной артиллерии, создававшейся как во Франции, так и в Англии. Оценивая эти материалы, управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич в письме в МИД от 29 декабря 1854 г. писал: «…я нахожу: 1) что полученные ныне от г. Атаназа сведения в высшей степени важны и полезны и доказывают в нем совершенное знание морского дела и умение извлекать те именно данные, которые могут быть нам нужны; 2) что Морское министерство никогда еще не получало сведений столь полезных, кроме тех случаев, когда сами морские офицеры наши имели случай собирать оные на местах, и что сообщение г. Атаназа нельзя даже сравнить с теми сведениями, которые граф Хрептович получал через других агентов своих; 3) что предложением г. Атаназа необходимо воспользоваться и не щадить издержек и что плата, требуемая им, весьма умеренна и 4) что дело это необходимо вести в совершенной тайне, дабы не потерять агента столь полезного»[63].
Впоследствии Атаназ добыл чертежи двух строящихся канонерок, передал информацию о строительстве военных кораблей и установке на них корабельной артиллерии в портах Шербур, Ориан, Нант, Гавр, Брест, Рошфор, сообщил сведения о кораблях, которые французы предполагали послать в Балтийское море, неоднократно снабжал Хрептовича сделанными им рисунками французских кораблей с подробным их описанием.
Атаназ сотрудничал вплоть до июля 1856 года. Всего он получил 11 тысяч франков за свои труды, из которых 6 тысяч составили его собственные расходы.
Великий князь Константин Николаевич в марте 1856 года так написал в МИД: «Я полагаю, что в случае заключения мира нам уже не будет предстоять надобность в услугах грека Атаназа, но что я полагал бы справедливым щедро вознаградить его за доставленные нам сведения, которые действительно были весьма полезны»[64].
В июне 1856 года новый российский император Александр II лично назначил в четыре европейские столицы военных представителей, поручив им разведывательные функции: в Париж — флигель-адъютанта полковника Альбединского, в Лондон — флигель-адъютанта полковника Игнатьева, в Вену — полковника фон Торнау, в Константинополь — штабс-капитана Франкини. Одновременно было решено поручить генерал-майору графу Стакельбергу, назначенному представителем России в Турин, продолжать добывать и направлять в Военное министерство сведения, аналогичные тем, которые он добывал, находясь в Вене, но уже о пьемонтской армии и, по возможности, о французской, независимо от донесений Альбединского.
Позднее, в октябре 1856 года, с аналогичными разведывательными функциями был направлен в Неаполь полковник Гасфорт. Но в связи с политической ситуацией в Королевстве обеих Сицилий он сначала под видом частного лица, находящегося на излечении, должен был поработать в Париже, Турине, Риме и даже самом Неаполе[65].
10 июня 1856 г. — знаменательный день в истории российской разведки — Александром II была утверждена первая инструкция о работе военных агентов. Вот ее текст:
«Каждому агенту вменяется в обязанность приобретать наивозможно точные и положительные сведения о нижеследующих предметах:
1. О числе, составе, устройстве и расположении как сухопутных, так и морских сил.
2. О способах правительства к пополнению и умножению вооруженных сил своих и к снабжению войск и флота оружием и другими военными потребностями.
3. О различных передвижениях войск, как приведенных уже в исполнение, так и предполагаемых, стараясь по мере возможности проникнуть в истинную цель сих передвижений.
4. О нынешнем состоянии крепостей, предпринимаемых новых фортификационных работах для укрепления берегов и других пунктов.
5. Об опытах правительства над изобретениями и усовершенствованиями оружия и других военных потребностей, имеющих влияние на военное искусство.
6. О лагерных сборах войск и о маневрах.
7. О духе войск и образе мыслей офицеров и высших чинов.
8. О состоянии различных частей военного управления, как-то: артиллерийского, инженерного, комиссариатского, провиантского со всеми их отраслями.
9. О всех замечательных преобразованиях в войсках и изменениях в воинских уставах, вооружении и обмундировании.
10. О новейших сочинениях, касающихся до военных наук, а также о картах-планах, вновь издаваемых, в особенности тех местностей, о которых сведения могут быть нам полезны.
11. О состоянии военно-учебных заведений, в отношении устройства их, методов преподавания наук и господствующего духа в этих заведениях.
12. Об устройстве генерального штаба и о степени познаний офицеров, оный составляющих.
(Статья эта для агента, посылаемого в Турцию, где не устроен еще генеральный штаб, заменена следующим пунктом: «О лицах, составляющих военное управление Турции, степени их познаний, способности каждого и доверенности к нему правительства и подчиненных лиц».)
13. О способах к передвижению войск по железным дорогам, с возможными подробностями о числе войск и времени окончания ими передвижения между данными пунктами.
14. Об улучшениях военной администрации вообще для скорейшего исполнения письменных дел и сокращения времени в передаче приказаний.
15. Все означенные сведения собирать с самою строгою осторожностью и осмотрительностью и тщательно избегать всего, что бы могло навлечь на агента малейшее подозрение местного правительства.
16. Каждому агенту состоять в полной зависимости и подчиненности от начальника миссии, при коем находится. Без его разрешения ничего особенного не предпринимать, испрашивать наставлений и руководствоваться ими в точности. Собранные сведения, в особенности кои могут быть в связи с политическими отношениями, прежде отправления их к военному министру предварительно докладывать начальнику миссии и в случае экстренно необходимых расходов испрашивать от него пособия»[66].
Эти подробные царские наставления, как и многие приведенные ранее примеры, свидетельствуют о том, как претворялось в практику понимание важности организации разведывательной работы за рубежом.