Глава 3.9 ЧТО ЭТО БЫЛО?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3.9

ЧТО ЭТО БЫЛО?

Теперь мы уже можем вернуться к вопросам, которые были сформулированы в главе 3.3. Перечислим их в указанном там же порядке возрастания сложности.

- Какие силы (части, соединения, самолеты) немецкой и финской бомбардировочной авиации базировались на аэродромах Финляндии?

- Какие боевые действия против Советского Союза эта авиационная группировка провела в течение 22–24 июня 1941 года? Какие действия планировались командованием противника на ближайшие дни и недели?

- Каков был реальный масштаб угрозы, создаваемой группировкой авиации противника в Финляндии, в сравнении как с другими угрозами, нависшими над Ленинградом, так и с возможностями ПВО Ленинграда, истребительной авиации Северного фронта и Краснознаменного Балтфлота?

- Каким был непосредственный результат авиаудара советских ВВС по Финляндии (потери сторон, изменение планов сторон)?

- Что знало советское командование, советская разведка о дислокации авиачастей противника в Финляндии, о его действиях и планах?

- Что послужило реальной причиной принятия 24 июня 1941 г. решения о нанесении авиационного удара по Финляндии, каковы были реальные цели и задачи этой операции?

- Как авиаудар 25 июня сказался на общем ходе войны Советского Союза против Германии и ее союзников?

Ответ на последний из перечисленных вопросов мы постараемся найти в следующей части данной книги. Что же касается группы из первых четырех вопросов, то реальные факты и вполне достоверные документы, выявленные и описанные в предыдущих главах, позволяют дать на них исчерпывающие ответы.

На территории Финляндии (на аэродромах Рованиеми и Луонетьярви) базировалось два звена (всего 6 самолетов) дальней авиационной разведки, а на заполярном аэродроме Луостари базировалась одна эскадрилья (всего 10 исправных «мессершмиттов») истребителей люфтваффе. Кроме того, одна эскадрилья немецких бомбардировщиков (не более 12 самолетов) из состава базирующейся в Восточной Пруссии авиагруппы KGr-806 несколько раз приземлялась для дозаправки на финских аэродромах Утти и Мальми (южная Финляндия).

Активные боевые действия советской и немецкой авиации начались с первых же дней войны (т.е. уже 22–23 июня), но не над Ленинградом, а в Заполярье, в небе над Киркенесом, Петсамо, Мурманском, полуостровом Рыбачий. Обе стороны начавшейся войны вели боевые действия, не считаясь с государственными границами Финляндии. Советские бомбардировщики наносили удары по военным объектам на территории оккупированной немцами Норвегии, немецкие самолеты бомбили Главную базу Северного флота в районе Мурманска, нападали на советские корабли в Баренцевом море, вели воздушную разведку в районе Мурманска и Кандалакши.

Все боевые вылеты самолетов люфтваффе в Заполярье были произведены исключительно с аэродромов на территории Норвегии (Хебуктен и Банак). Немецкие истребители перелетели на финский аэродром Луостари лишь 24–25 июня и вплоть до начала наступления наземных войск вермахта на Мурманск в боевых действиях (не считая отражения атак советских ВВС на аэродром Луостари) не участвовали. Бомбардировщики же (дальние Ju-88 и пикирующие Ju-87) и в первые недели немецкого наступления продолжали базироваться на крупных норвежских аэродромах Хебуктен и Банак и только значительно позднее, после продвижения наземных войск на восток, стали использовать аэродромы в Луостари, Алакуртти, Кемиярви.

Никаких налетов на Ленинград и города Карелии «немецкие бомбардировщики, базирующиеся к Финляндии», не совершали. Ни в первый, ни в любой из последующих дней войны. По самой простой причине — их там никогда не было. В первые дни войны 1-й Воздушный флот люфтваффе поддерживал боевые действия наземных войск в Прибалтике, базируясь на аэродромах Восточной Пруссии. И в дальнейшем никакого перебазирования немецких авиачастей на территорию южной и/или центральной Финляндии не производилось, да в нем и не было ни малейшего оперативного смысла — бомбить Ленинград с аэродромов на территории оккупированных Псковской и Новгородской областей было проще, ближе и безопаснее (поврежденным во время налета бомбардировщикам предстояло пролететь не более 100 км над водной поверхностью Финского залива).

Вопрос о принадлежности (к советской или немецкой авиации) нескольких самолетов, сбросивших 22 июня бомбы на полуостров Ханко, нуждается в дальнейшем уточнении. В любом случае, советская военная база, расположенная на фактически оккупированной территории Финляндии, никак не может быть отнесена к перечню «Ленинград и города Карелии».

В первые двое суток войны немецкие бомбардировщики дважды производили минирование бухты ВМБ Кронштадт, при этом самолеты (не более 14 «Юнкерсов-88» из состава KGr-806 и Kb.Fl.Gr-506) совершали посадку для дозаправки на финских аэродромах Утти и Мальми. В общем масштабе минных постановок, произведенных немцами в водах Финского залива (более 2,5 тыс. мин всех типов), эти операции составляли ничтожно малую долю. Авиационное минирование было прекращено на второй день войны. Скорее всего потому, что риск потери самолетов, действующих безо всякого истребительного прикрытия в зоне мощнейшей ПВО Ленинграда и Кронштадта, был оценен немецким командованием как чрезмерный, а главное — после успешного для немцев завершения минирования выходов из Финского залива — ничем уже не оправданный. Предотвратить минирование с воздуха Кронштадтской бухты могла и должна была советская истребительная авиация. После того, как этого не произошло, любые действия — включая бомбардировки аэродрома Утти — становились лишь примером того, что по-русски называется «махать после драки кулаками».

Крайне малочисленная бомбардировочная авиация Финляндии (23 легких двухмоторных бомбардировщика «Бленхейм» и СБ) никаких налетов на Ленинград не совершала — не только в июне 41-го, но и тогда, когда финская армия вышла на границу 1939 года и линия фронта проходила в 30 км от центра Ленинграда. На протяжении всей войны в финской авиации действовал приказ Маннергейма, категорически запрещавший любые полеты финских самолетов над Ленинградом. Что же касается разведывательных полетов, которые финская авиация действительно вела в приграничной зоне еще до официального объявления войны, То в данном случае финская сторона лишь «зеркально отразила» действия советской авиации, которая вела воздушную разведку территории Финляндии, абсолютно не считаясь с границами, на протяжении всего периода «перемирия» (с марта 1940 по июнь 1941 годов).

Группировка истребительной авиации Северного фронта и ВВС Балтфлота, сосредоточенная в районе Ленинграда и Карельского перешейка, была одной из самых мощных во всех Вооруженных силах СССР. Ее численность в десятки раз превосходила количество немецких самолетов (бомбардировщиков или разведчиков), которые хотя бы эпизодически появлялись на аэродромах южной и центральной Финляндии. Кроме того, в системе ПВО Ленинграда была мощнейшая группировка зенитной артиллерии, не имеющая себе равных в мире (ПВО Лондона и Берлина не имели такого количества зенитных орудий). Система ПВО Ленинграда строилась в расчете на отражение массированных налетов авиации крупнейших европейских держав (Германии, Англии и их возможных союзников). Соответственно, предположение о том, что две дюжины финских или немецких бомбардировщиков представляли собой «смертельную угрозу для Ленинграда», совершенно абсурдно.

Столь же абсурдны и рассуждения о том, что только такие экстраординарные меры, как внезапный и вероломный удар по финским аэродромам, могли «избавить Ленинград от участи городов, подвергшихся яростной бомбардировке». К несчастью, Ленинград подвергся «яростной бомбардировке». И не один раз. Если позволительно говорить об истории в сослагательном наклонении, то избавить Ленинград от этой горькой участи могло успешное отражение наступления вермахта в Прибалтике, создание устойчивой обороны на рубеже Западной Двины и эффективные действия истребительной авиации. К Финляндии все это никакого отношения не имело.

Что же касается реальных задач начавшегося утром 25 июня авиаудара, то предположение о том, что он был направлен против немецких авиационных и наземных сил в Финляндии и имел своей целью «срыв готовившегося налета на Ленинград», может возникнуть лишь на основании изучения приказов и директив советского командования. Да, в приказах что-то подобное можно прочитать. Фактические же действия советских ВВС очень трудно интерпретировать подобным образом:

1. Единственным подразделением люфтваффе, базировавшимся на необъятных просторах южной и центральной Финляндии, было звено разведчиков (два «Дорнье» Do-215 и один «Хейнкель» Не-111) на аэродроме Луонетьярви.

Нелепо обсуждать «угрозу», которую эти три самолета представляли для Ленинграда, и тем не менее — если целью операции было «уничтожение немецкой авиации, базирующейся на финских аэродромах», то именно аэродром Луонетъярви должен был бы стать объектом атаки №1. Но ни один советский самолет в небе над Луонетъярви не появился, и ни одна бомба не упала на летное поле этого аэродрома.

2. Абстрактно рассуждая, налет на Ленинград могла бы совершить финская бомбардировочная авиация — но ни одного налета на два основных аэродрома ее базирования (Синкакангас и Луонетъярви) не было произведено.

3. Аэродром Утти, который 22–23 июня использовался для дозаправки немецких бомбардировщиков, был включен в общий перечень целей, но никакого особого подчеркивания его приоритетного значения ни в приказах командования 41-й БАД, ни в приказах командования 2-й САД не обнаруживается. Так, 2-я САД, имея на своем вооружении 142 исправных бомбардировщика, выделила для налета на аэродром Утти одно звено (три самолета) из состава 44-го БАП, каковое звено один раз бомбило Утти с высоты 6,5 км. 41-я БАД бомбила аэродромы Валкеала и Утти, выполнив при этом в обшей сложности (по двум названным аэродромам) всего 12 самолетовылетов. Едва ли это можно назвать выполнением директивы Ставки ГК от 24 июня, которая требовала «непрерывными налетами днем и ночью разгромить авиацию противника и ликвидировать аэродромы».

4. Порты Ботнического залива (Оулу и Вааза), через которые на территорию Финляндии была доставлена 169-я пехотная дивизия вермахта (и в которых, вероятно, еще оставались какие-то подразделения немецких войск), не подверглись ни одному удару — и это при том, что расстояние от аэродромов базирования дальних бомбардировщиков ВВС КБФ (1-й МТАП, аэродром Беззаботное и 57-й БАП, аэродром Котлы) составляет не более 600–650 км. Это, несомненно, соответствует радиусу действия дальних бомбардировщиков ДБ-3/ДБ-3ф, которые стояли на вооружении двух указанных полков в количестве 91 исправного самолета.

5. Если бомбардировка портов Ботнического залива могла бы считаться запоздалой попыткой «догнать ушедший поезд», то разрушение железнодорожной магистрали Оулу–Рованиеми–Салла могло бы иметь самые серьезные последствия, так как через нее шло снабжение всей группировки немецких войск в Заполярье. И тем не менее, даже попыток решения этой задачи не было предпринято, и ни одного налета на железнодорожные станции этой магистрали не было произведено.

Теперь подойдем к оценке хода и исхода авиаудара 25–26 июня с другой стороны: какие объекты фактически стали мишенью для бомбардировщиков?

Всего было атаковано (не учитывая аэродромы) не менее 12 целей, а именно:

- крупные железнодорожные станции (Рихимяки, Коувола, Луумяки, Лаппеенранта, Мантюхарью, Миккели, Йоэнсу);

– основные порты Финского залива (Турку, Сало, Порвоо, Котка);

– пригороды Хельсинки.

Если мы теперь сравним этот список с предвоенным Планом прикрытия мобилизации и оперативного развертывания войск Северного фронта (Ленинградского округа), то немедленно обнаружим явное сходство целей и задач: «Мощными ударами по ж/д узлу Коувола, мостам через р. Кюмин-Иоки и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника… активными действиями авиации обеспечить превосходство в воздухе и мощными ударами сорвать перевозки по сосредоточению в районе Йоэнсу, Каяаани, Куопио…»

Были в Плане прикрытия «поименно» названы и 12 аэродромов южной и центральной Финляндии, которые должны были стать объектами первоочередных ударов: Коувола, Котка, Утти, Селянпя, Миккели, Порвоо, Лахти, Холлола, Хиидула, Подосйоки, Савоилинна, Хамина.

Скорее всего, получив 24 июня директиву Ставки ГК, командование ВВС Северного фронта (так же, как и командование ВВС Балтфлота) достало из сейфа довоенные оперативные планы и составило на их основе приказы на проведение «первой многодневной операции». И в данном случае нельзя не признать, что Ставка просто не оставила им времени ни на доразведку целей, ни на тщательную подготовку самого удара (взаимодействие с истребителями, оптимальный выбор боеприпасов и т.д.). Что, впрочем, не снимает вопрос о том, почему половины «заблаговременно выявленных аэродромов противника» не существовало вовсе и, наоборот, многие важнейшие аэродромы (Весивсхмаа, Наараярви, Йоройнен, Хювинкя, Сиикакангас, Луонетъярви) в этот перечень не попали.

В целом же «первая многодневная операция советских ВВС» просто поражает своей неорганизованностью и неэффективностью. Перечитаем еще раз описание этой операции в версии генерал-майора, профессора и доктора наук М.Н. Кожевникова: «… Командованием ВВС Северного фронта был разработан и 24 июня утвержден Военным советом Северного фронта план уничтожения вражеских самолетов на аэродромах на северо-западном направлении. К участию в операции в общей сложности привлекалось 540 самолетов.

Рано утром 25 июня 236 бомбардировщиков и 224 истребителя нанесли первый массированный удар по 19 аэродромам. Враг, не ожидая такого удара, был фактически застигнут врасплох и не сумел организовать противодействия. В результате советские летчики успешно произвели бомбометание по стоянкам самолетов, складам горючего и боеприпасов. На аэродромах был уничтожен 41 вражеский самолет. Наша авиация потерь не имела.

В последующие пять суток по этим же и вновь выявленным воздушной разведкой аэродромам было нанесено еще несколько эффективных ударов. По данным воздушного фотоконтроля, советские летчики, атаковав в общей сложности 39 аэродромов, произвели около 1000 самолетовылетов, уничтожили и вывели из строя 130 самолетов противника. Командование немецко-фашистских войск в Финляндии и Северной Норвегии было вынуждено оттянуть свою авиацию на дальние тыловые аэродромы и отказаться на ближайшее время от налета на Ленинград…»

Единственными словами правды в этом тексте следует признать географические названия (Ленинград, Финляндия, Норвегия) и название месяца (июнь). Все остальное — на фоне реальных, трагических и позорных фактов — смотрится как образец «черного юмора».

Операция продолжалась ровно два дня, причем уже на второй день (26 июня) бомбардировочные части ВВС Северного фронта выполнили лишь несколько разведывательных полетов над финской территорией. Общее число аэродромов реального базирования финской авиации, которые стали объектом бомбового удара, равно пяти (Турку, Валкеала, Утти, Миккели, Йоройнен). Может быть, к этому перечню можно добавить еще один аэродром, который был назван штурманом 1-го МТАП как «аэродром Лахти» (возможно, это был аэродром в Холлола). Если учесть и заполярный аэродром Луостари, то общее число практически безрезультатно атакованных аэродромов дойдет до семи. Только на одном аэродроме (Турку) был выведен из строя один-единственный самолет. По странной иронии судьбы им оказался трофейный советский бомбардировщик СБ. Все остальные «удары по аэродромам» были или вовсе безрезультатны, или привели к тяжелым потерям нападающих (9 бомбардировщиков 72-го БАП, сбитые во время налета на аэродром Йоройнен). За два дня ВВС Северного фронта и ВВС Балтфлота потеряли безвозвратно 24 бомбардировщика. Основные аэродромы базирования финских истребителей (Пори, Хювинкя, Весивехмаа, Йоройнен, Наараярви) совершенно не пострадали. Никакого «перебазирования авиации противника на дальние тыловые аэродромы» не было и в помине. Совершенно фантастические цифры («39 аэродромов», «130 самолетов противника») невозможно даже отдаленно связать с какими-либо реальными событиями…

Столь разительное несоответствие между заявленной целью и достигнутым результатом заставляет снова вернуться к истории с появлением директивы Ставки ГК от 24 июня. Откуда вообще взялась информация о базировании на территории Финляндии немецкой авиации, да еще и в особо крупных размерах? И если сами авторы этой директивы верили в наличие на территории Финляндии крупных сил немецкой авиации, то как же они могли утвердить план операции, в соответствии с которым на бомбежку финских аэродромов должны были вылетать «мелкие группы по 3—5 самолетов», да ещё и без истребительного сопровождения? Такая тактика привела к большим и совершенно неоправданным потерям даже в столкновении с малочисленной финской авиацией (вооруженной к тому же морально устаревшими и физически изношенными истребителями). Чем бы все могло закончиться, если бы на аэродромах южной Финляндии на самом деле стояли сотни новейших «мессершмиттов»?

Перечитаем еще раз первую, констатирующую часть директивы Ставки ГК:

«1. Из достоверных источников установлено, что германские войска сосредоточиваются на территории Финляндии, имея цель нанести удар на Ленинград и захватить район Мурманска и Кандалакшу. К настоящему времени сосредоточено до четырех пехотных дивизий в районе Рованиеми. Кемиярви и группа неустановленной численности в районах Котка и севернее полуострова Ханко.

Немецкая авиация также систематически прибывает на территорию Финляндии, откуда производит налеты на нашу территорию. По имеющимся донным, немецкое командование намеревается в ближайшее время нанести удар авиацией по Ленинграду. Это обстоятельство приобретает решающее значение.

2. В целях предупреждения и срыва авиационного удара на Ленинград, намеченного немецким командованием в Финляндии. ПРИКАЗЫВАЮ…»

Нельзя не заметить очевидную противоречивость этого текста: неназванные «достоверные источники» установили, что на территории южной Финляндии сосредоточены немецкие войска «неустановленной численности».

Если численность группировки не установлена даже ориентировочно, а район ее развертывания определен с «точностью» в 200 км (от Ханко до Котка), то в чем же тогда проявилась «достоверность» этих загадочных «источников»? Стоит отметить и весьма странный исходный район развертывания группировки, которая якобы «готовится нанести удар на Ленинград». Каким образом с полосы северного побережья Финского залива можно попасть в Ленинград? Провести морскую десантную операцию под прикрытием двух злосчастных броненосцев?

Или ждать, пока залив покроется прочным льдом?

С другой стороны, численность реальной группировки немецких войск в Заполярье определена весьма точно («до четырех пехотных дивизий»). Фактически в районе Петсамо развертывались две горно-стрелковые дивизии, а в районе Кемиярви–Салла — одна пехотная дивизия (169-я пд) и моторизованная бригада СС «Норд». Задача, поставленная германским командованием перед этими соединениями, определена совершенно точно («захватить район Мурманска и Кандалакшу»). В скобках заметим, что это отнюдь не тривиальный вывод. Хотя оба эти топонима (Мурманск и Кандалакша) на страницах большинства книг, посвященных событиям войны в Заполярье, встречаются на одной строке, в реальности два эти города разделены полосой безлюдной каменистой пустыни шириной в 200 км. Захват Мурманска и Кандалакши — это не одна, а две самостоятельные операции, в ходе которых войска двух ударных группировок не будут иметь «локтевой связи». Само немецкое командование долго сомневалось в целесообразности проведения одновременно двух этих операций, а военные историки спорят об этом и по сей день.

Ошибка в определении района сосредоточения немецких войск («сосредоточено до четырех пехотных дивизий в районе Рованиеми, Кемиярви»), по крайней мере, понятна. До утра 22 июня немецкие войска (169 пд и бригада СС «Норд») действительно находились только в районе Рованиеми–Кемиярви. Группировка, нацеленная на захват Мурманска (2-я и 3-я горно-стрелковые дивизии), перешла норвежско-финскую границу в полосе Киркенес–Петсамо только 22 июня.

То, что 24 июня в Москве этот факт еще не был известен и осознан, является грубой, но при этом вполне понятной и объяснимой ошибкой — высшее командование просто не успело получить и оценить новую разведывательную информацию.

Что же касается группировки войск вероятного противника на фронте 23-й армии (на севере Карельского перешейка), то и она была определена силами войсковой разведки Северного фронта (Ленинградского ВО) весьма близко к реальности. Фактически никаких немецких войск в южной Финляндии не было вовсе, а в полосе от берега Финского залива до ст. Париккала сосредоточились (после завершения мобилизации и оперативного развертывания финской армии, т.е. в начале июля 1941 г.) семь пехотных дивизий: 2-го АК в составе 2-й пд, 15-й пд, 18-й пд, 4-го АК в составе 4-й пд. 8-й пд, 12-й пд, а также находящаяся в резерве командования армии 10-я пд (см. карту № 13). Кроме того, в районе к северу от полуострова Ханко развертывалась 17-я пехотная дивизия.

Теперь обратимся к документам 23-й армии и 10-го МК. Боевой приказ № 01 (16.30 23 июня) штаба 23-й армии определяет численность противника следующим образом: «Противник (финская и германская армии) группируется на территории Финляндии, до 1 пд на Петрозаводском (т.е. в полосе соседней, 7-й армии. — М.С) и до 7 пд на Выборгском направлении» [306]. Численность противника, как видим, установлена совершенно точно, ошибка допущена только в предположении о наличии на данном направлении немецких войск. К концу июня (т.е. уже после появления директивы Ставки ГК от 24 июня) ошибочных разведывательных данных становится заметно больше:

- Разведсводка № 9 штаба 23-й армии (5.00 27 июня), отмечено появление несуществующего в реальности «танкового полка в районе Иматра–Якола» [307].

- Итоговая разведсводка штаба 10-го МК за 22–29 июня: «К 28.6. сосредоточение финских войск на наших границах в основном было закончено. Всеми видами разведки установлено, что перед фронтом 23-й армии сосредоточено не менее девяти пехотных дивизий с танками, мотопехотой и мотоциклетными частями. Установлено наличие немецких легких и средних танков. Предполагается наличие и тяжелых танков…» [308].

Итак, слухи о наличии немецких танков усиливаются, численность пехотных дивизий финской армии завышена на 29% от реальности (9 вместо 7). Как видим, ошибки в работе разведки есть, но на проценты, а вовсе не в разы.

И уж в любом случае нет никаких оснований для предположений о том, что войсковая разведка Северного фронта вообще не представляла себе ситуацию за линией границы.

По поводу численности и дислокации немецкой авиации в Финляндии в злополучной директиве Ставки ГК не сказано вообще ничего конкретного («немецкая авиация также систематически прибывает на территорию Финляндии»). Куда? Сколько? О том, почему это невнятное «прибывание» приобрело вдруг «решающее значение», остается только догадываться. Единственные конкретные (но при этом совершенно фантастические) цифры обнаруживаются лишь в одной из записей «Хроники войны на Северном театре» (составленной в 44–45 гг. на основе журнала боевых действий и других документов штаба Северного флота). В записи от 27 июня (т.е. после получения директивы Ставки ГК) появляется такая информация: «По данным войсковой разведки Северо-Западного фронта (так в тексте. — М.С.), общая численность германской авиации в северной части Норвегии достигала 400 самолетов, в Финляндии — 600 самолетов» [224].

Северо-Западный фронт (т.е. бывший Прибалтийский военный округ) никакого отношения к северной Норвегии не имел. Скорее всего, составители документа ошиблись, и имелся в виду Северный фронт (т.е. бывший Ленинградский военный округ). Однако в документах штаба Северного фронта «600 немецких самолетов в Финляндии» отнюдь не обнаруживаются. Количество немецких самолетов непрерывно отслеживается лишь в разведсводках штаба 1-й САД (г. Мурманск). Самолеты, судя по этим сводкам, находятся именно там. где они и были в реальности, т.е. в Норвегии. Их численность установлена весьма близко к реальности:

- Разведсводка № 4 (19.00 23 июня) «п. 2 Установлено базирование авиации противника на аэродромах: Хебуктен — до 50 самолетов, Банак — до 32, Тромсё — до 30, Нарвик — до 20, Боде (Буле) — до 11, Тронхейм — до 45» [309].

- Разведсводка № 10 (23.00 26 июня) «в 18.10 на аэродроме Луостари замаскировано 8–10 бомбардировщиков и 6–8 истребителей, на аэродроме Рованиеми стояло до 12 самолетов» [310].

Сравнивая эти сводки с известным сегодня реальным положением дел, мы видим, что общее число самолетов 5-го Воздушного флота люфтваффе в Норвегии значительно занижено (188 вместо примерно 280), зато количество самолетов «соединения Киркенес» (на аэродромах Хебуктен и Банак) указано практически точно. Другими словами, разведка 1-й САД имела весьма смутные представления о численности немецкой авиации на далеком от нее юге Норвегии (т.е. за тысячи километров от Мурманска), но своего непосредственного противника выявила достаточно точно. Сводка от 26 июня значительно завысила число самолетов на финском аэродроме Луостари, но в целом разведывательная информация имеет большое сходство с реальностью.

Такая же примерно картина вырисовывается и из документов штаба Северного флота (цитируется по «Хронике», аэродром г. Киркенес для единообразия всего текста будет именоваться как Хебуктен, аэродром г. Лаксельвен — как Банак).

- Запись от 24 июня: «По данным радиоразведки СФ в Хебуктен находились 62 самолета, из них 11 „Ю-87“, 7 „Хш-126“, 11 „Ме-110“ и „Me-109“, 3 „Курьер“, 6 „Шторх“, 4 „Ю-52“ (всего 42, остальные, вероятно, были определены как гражданские. — М.С.), на аэродроме Банак — 30 самолетов, в том числе неустановленное количество „Хе-111“, в Тромсё — до 20 самолетов»

- Запись от 26 июня: «По данным радиоразведки СФ, авиация противника дислоцировалась: в Хебуктен — 23 бомбардировщика, 12 разведчиков, 6 истребителей и 6 транспортных; в Банаке — 7 бомбардировщиков, 2 истребителя и 7 транспортных; в Тромсё— 17 самолетов, в Будё — 12 самолетов, в Нарвике — 18 самолётов и в Тронхейме — 34 самолета „Ю-87“» [224].

Количество и типы боевых самолетов люфтваффе на аэродромах Хебуктен и Банак установлены с достаточной степенью достоверности (фактически там было 54 бомбардировщика и дальнего разведчика, 26 истребителей Bf-109 и Ме-110). В любом случае, никаких «400 самолетов в северной части Норвегии» и уж тем более — «600 самолетов в Финляндии» в разведсводках из Мурманска не наблюдается.

Вывод, который можно сделать на основании всех этих документов, заключается в том, что «достоверные источники», на основании сообщений которых была принята загадочная директива Ставки ГК от 24 июня, находились где-то очень далеко от Ленинграда и Мурманска, от штабов Северного фронта и Северного флота. Проще и короче говоря, «достоверные источники» находились в Москве. Ни командование Северного фронта, ни командование Северного флота сосредоточение не существующих в действительности наземных и авиационных частей противника не фиксирует, к отражению мифических ударов само, без указания из Москвы, не готовится. Высшее же командование демонстрирует явную профнепригодность. Важнейшее решение принимается наспех, возможные политические последствия не просчитываются даже «на один ход вперед», разведка подменяется сбором вздорных слухов, операция готовится и проводится в расчете на слепое везение и заканчивается в результате дорогостоящим провалом.

На этом обсуждение причин, побудивших Ставку Главнокомандования (т.е. товарища Сталина и его особо доверенных советников) принять 24 июня 1941 г. решение о нанесении авиационного удара по Финляндии, можно было бы завершить. Если бы в те же самые дни в Москве не был арестован и немедленно свергнут в пыточные подвалы заместитель наркома обороны СССР, полномочный представитель Ставки на Северном фронте, бывший начальник Генштаба РККА, генерал армии К.А. Мерецков. Это странное совпадение позволяет сформулировать еще одну, крайне зыбкую и практически недоказуемую гипотезу. Желающие могут ознакомиться с ней в следующей главе

Данный текст является ознакомительным фрагментом.