Глава 4 Рождение легенды о Гитлере

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 4

Рождение легенды о Гитлере

1

Резиденция Геббельса погрузилась в тишину. Все разговаривали вполголоса, дети ходили на цыпочках; по выражению одного из помощников Геббельса, это было похоже на старые добрые времена немых фильмов.

Нервы у Геббельса были натянуты до предела. Он не выказывал страха, когда с ревом приближались тяжелые бомбардировщики, но непрерывные налеты легких самолетов выводили его из равновесия. «Москиты» противника один за другим налетали на город, разрушений они причиняли немного, но их постоянное присутствие в небе никому не давало покоя. Не проходило и дня, чтобы в доме не случалась какая-нибудь неприятность, и это тоже действовало раздражающе. Иногда вдруг отключалось электричество, дневной свет не проникал в комнаты, так как большинство окон было закрыто картоном. Приходилось зажигать свечи, и их пламя, дрожавшее на ветру, который проникал сквозь щели, бросало вокруг судорожные мрачные отблески.

В подвале дома один из сотрудников переснимал страницы дневника Геббельса на микропленку, уменьшая их до размера почтовой марки. Теперь в случае опасности их можно было легко спрятать в надежном месте. Весь особняк, от подвала до мансарды, был переполнен людьми из министерства. Помощник министра доктор Науман устроился на втором этаже. Фрейлейн Гильденбранд и фрау Габерцеттель – на первом, доктор Земмлер, адъютант Геббельса Гюнтер Швегерман и полдюжины других помощников и секретарей временно разместились на третьем этаже. В каждой из комнат кто-то печатал на машинке, кто-то проводил совещания, кто-то диктовал материалы для прессы и радио. Большинство сотрудников спали на армейских походных койках, порой даже не раздеваясь.

Удивительно, что, несмотря на, мягко говоря, необычную обстановку в доме, дети ничего не подозревали. Однажды пресс-секретарь Геббельса спросил Магду: «А что думают об этом ваши дети?» – «Они понятия не имеют, что происходит, – ответила она. – Мы сказали им, что враг приближается к Берлину, но у фюрера есть особое оружие, и он уничтожит всех русских, если им все же удастся прорваться в пригороды. Это оружие такое страшное, что Гитлер применит его только в случае крайней опасности».

Геббельс работал больше, чем когда-либо.

Каждый день он вставал в половине шестого. Эмиль, его личный слуга, приводил в порядок стол, пока секретарь разбирал последние телеграммы и газеты. В шесть часов Геббельс съедал завтрак, поданный на письменный стол, и брался за сводки с фронтов. В семь тридцать появлялись два пресс-секретаря, в кинозале заведенным порядком проходило ежедневное совещание. Обычно Геббельс пребывал в мрачном настроении, из-за чего участники совещания чувствовали себя неуверенно. На обед отводилось всего несколько минут, после чего Геббельс уходил к себе вздремнуть. День он посвящал сочинению статей, призывам к сопротивлению и подготовке Берлина к обороне. По требованию Геббельса ужин подавали ровно в половине девятого вечера, хотя обычно в это время начинались авианалеты. Если объявляли воздушную тревогу, семья проводила за столом не более пятнадцати минут, а затем спускалась в бомбоубежище. Если же налета не было, после ужина смотрели кино – Геббельс вернулся к своему любимому развлечению. Он непрерывно курил, пил больше обычного, главным образом сладкие ликеры, и его беседа с женой затягивалась часов до двух ночи.

Поразительно, что в течение этих последних недель, заполненных лихорадочным трудом и вечной тревогой, он все же выкраивал время для работы над новой книгой. С начала войны Геббельс выпустил несколько сборников своих речей и статей. Та книга, над которой он работал теперь, тоже была одним из таких сборников. Первоначально она называлась «Достоинство непреклонности», но окончательно он ее озаглавил «Закон войны». Из отбранных для нее статей две до тех пор нигде не публиковались. Он трудился над книгой с конца декабря 1944 года и уже послал издателю несколько статей, но затем отозвал их, а взамен направил другие. Долгое время он не мог решить, по какому принципу составлять сборник: по хронологическому или по тематическому. Целыми неделями он просиживал над гранками, но его правка была в основном стилистической. Он никак не мог выбрать ни формат книги, ни ее оформление. В то же время издателю пришлось столкнуться с массой технических трудностей: не хватало бумаги, а частые перебои в подаче электричества задерживали печатание книги.

Геббельс попросил фельдмаршала Вальтера Моделя написать предисловие. Модель, в те дни защищавший Рур, с трудом нашел время и передал по телеграфу семьсот слов, которые Геббельс тут же превратил в две тысячи. Вступительная статья скромно начиналась с афоризма «Великие слова подобны знамени на поле сражения». Это было своего рода пророчество, что книге суждено стать одним из тех классических произведений, которые жадно перечитываются последующими поколениями, и что, «подобно бронзовой статуе», она переживет века.

Книга так и не была доведена до конца, потому что Геббельс постоянно вносил в нее различные изменения[119]. Геббельс с головой ушел в свой сборник, что весьма показательно для него: он лучше, чем кто-либо другой, понимал, что дни Третьего рейха сочтены, и все же большую часть времени посвящал тщательной отделке статей. Он как бы стремился еще раз доказать самому себе, что он не только пропагандист и государственный деятель, но и писатель.

Многие из тех, кто работал с Геббельсом, поражались многогранности его таланта. Был ли он способен пропагандировать иные, отличные от национал-социалистических идеи? Один из его сотрудников вспоминал, как годом или двумя ранее Геббельс развлекал гостей за обедом тем, что изображал русского политкомиссара, читающего лекцию о пропаганде. Слушатели пришли в восторг от его дара перевоплощения. Видимо, в иных обстоятельствах он стал бы таким же блестящим пропагандистом коммунизма. Однако его стенографист Якобс сделал оговорку: «Только в том случае, если бы он познакомился со Сталиным раньше, чем с Гитлером, и если бы коммунистическая идеология увлекла его так же, как национал-социализм». Каким бы талантом пропагандиста он ни обладал, вряд ли он смог бы достичь столь высокого положения в рейхе, не двигай им глубокая вера в идеалы нацизма.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.