Наступление в Арденнах

Наступление в Арденнах

Я не собираюсь уделять много места рассказам о времени, непосредственно последовавшем после освобождения меня от должности начальника штаба группы армий «Г». Я был не только отстранен от должности, но и официально исключен из офицерского корпуса Генерального штаба – что вполне укладывалось в рамки мрачного периода репрессий и беззакония, царивших в Германии в конце 1944 года. Ввиду этих обстоятельств я отправился к моей семье в Вартегау и там встретил Рождество. Время никак не располагало к веселью; за положением на Восточном фронте я следил с самыми мрачными предчувствиями, поскольку было совершенно ясно, что русские готовят силы для сокрушительного удара. Я не мог и помыслить о том, чтобы оставить свою семью в восточной части Германии, и использовал свой вынужденный отпуск, чтобы перевезти семью к друзьям севернее Берлина. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло» – буквально через три недели после этого на Висле началось наступление русских и они хлынули в Силезию, а затем последовали страшные события.

Хотя генерал Гудериан и не смог добиться моего официального восстановления в правах офицера Генерального штаба, он вскоре получил разрешение на мою дальнейшую службу в рядах армии. В самом конце декабря я получил приказ отправиться в 9-ю танковую дивизию в Арденны. Я должен был немедленно явиться в штаб группы армий «Б», дислоцированный где-то к западу от Кельна. Прибыв туда 28 декабря, я представился генералу Кребсу, начальнику штаба фельдмаршала Моделя[258]. Меня охватывало волнение при одной мысли о том, что после долгих лет, проведенных в штабах, я получу под свое командование солдат-фронтовиков, но мой энтузиазм значительно уменьшился, когда Кребс объяснил мне, что происходит в Арденнах.

Я знал об этой операции уже несколько месяцев; фактически все наши действия в Эльзас-Лотарингии исходили из необходимости выиграть время для подготовки наступательной операции в Арденнах. Кроме генерала Балька и меня, никто в группе армий «Г» не знал об этом плане. Согласно приказу Гитлера, каждый офицер, имевший допуск к секретным сведениям о подготовке наступления, должен был подписать документ, ставивший его в известность, что он будет подвергнут суровому наказанию в случае малейшего нарушения секретности. Такие драконовские меры возымели действие, и, когда 16 декабря наступление началось, противник был застигнут врасплох. Не думаю, что усилия всех тех штабных работников, которые разрабатывали эту операцию, получили достойное признание. Наши войска добились такой же внезапности, что в мае 1940 года здесь же, и в обычных условиях при более-менее равном соотношении сил мы могли бы одержать крупную победу. В тактическом отношении прорыв в Арденнах стал последним крупным достижением германского Генерального штаба, ударом, нанесенным в лучших традициях Гнейзенау, Мольтке и Шлиффена.

Однако в стратегическом отношении это наступление было опасной авантюрой и оказалось серьезной ошибкой. Когда я после войны сидел в лагере для военнопленных, генерал Вестфаль рассказал мне, что и Рундштедт и Модель резко возражали против грандиозного плана Гитлера форсировать Маас и триумфальным маршем дойти до Антверпена. Они предупреждали его, что имеющихся в наличии сил совершенно недостаточно для проведения подобной операции, и предлагали в качестве альтернативы план под названием «Kleine Losung»[259], заключающийся в уничтожении выступа американцев у Ахена. Подобная операция позволила бы окружить 15 дивизий противника, а высвободившиеся резервы перебросить на Восток. Гитлер назвал такое решение вопроса «трусливым». Как бы мы ни осуждали его как стратега, следует все же признать, что сила воли и решительность фюрера вполне соответствовали значимости его целей[260].

Гитлер собрал все имеющиеся у него в резерве дивизии и бросил их в бой в последнем отчаянном усилии прорвать относительно слабую оборону 1-й американской армии на участке горы Эйфель – Монжуа. 6-я танковая армия СС, находившаяся справа, и 5-я танковая армия, находившаяся слева, перешли в наступление; одновременно 7-я армия должна была войти в Люксембург, для прикрытия южного фланга наших войск. Целью Гитлера было не только взятие Антверпена, но и уничтожение четырех армий – 1-й канадской, 2-й британской, 1-й и 9-й американских.

16 декабря туман не позволил действовать мощной авиации союзников; кроме того, подготовка к наступлению 5-й армии Мантейфеля была осуществлена в высшей степени скрытно. Его войска возглавляли прекрасные командиры, а личный состав просто рвался в бой. Прорвав боевые порядки ошеломленных американцев, его передовые отряды быстро продвигались вперед по узким горным дорогам Арденн, 20 декабря взяли Уффализ и продолжили наступление, чтобы выйти к Маасу в районе Динана. Если бы Мантейфеля должным образом поддержали наши войска с севера, то трудно сказать, в каком положении оказались бы после этого американцы, но 6-я танковая армия СС не смогла добиться успеха. 1-я танковая дивизия СС действовала превосходно и продвинулась на 20 миль за первые два дня наступления, но другие дивизии армии Дитриха были не столь успешны. Крупной ошибкой стало то, что Гитлер поставил на направление главного удара 6-ю танковую армию СС, командующий которой был отважным человеком, но не обладал истинным пониманием ведения танковой войны. Кроме этого, упорное сопротивление 101-й американской воздушно-десантной дивизии и боевого командования «Б» 10-й американской бронетанковой дивизии у Бастони остановили продвижение Мантейфеля.

Когда я прибыл в штаб группы армий «Б», генерал Кребс объяснил мне, что, несмотря на большие первоначальные успехи, фельдмаршал фон Рундштедт уже 22 декабря считал наступление провалившимся, и Модель был согласен с ним. На левом фланге нашей 7-й армии вступила в бой 3-я армия генерала Паттона, и ее решительные атаки вынудили Мантейфеля перебросить туда войска. Тем самым наш главный удар на Динан был ослаблен. Обледенелые узкие горные дороги затрудняли движение и были забиты транспортом. Кроме того, на нашем правом фланге усилили свои контрудары части 9-й американской армии[261].

Карта 60. Наступление в Арденнах

22 декабря Рундштедт предложил Гитлеру прекратить наступление, поскольку вскоре все равно нужно было бы снять войска для Восточного фронта. Гитлер не захотел и слышать об этом, и войска еще несколько дней вели тяжелые бои. Но 26 декабря Паттон взял Бастонь, небо над Арденнами прояснилось, и в действие всей своей сокрушительной мощью вступила авиация союзников. 28 декабря – в тот день, когда я представлялся Кребсу, – Гитлер согласился на прекращение наступления, но по-прежнему не желал и слышать об отходе.

29 декабря я отправился в 9-ю танковую дивизию, которая располагалась на поросших лесом холмах к северо-западу от Уффализа. Заледенелые дороги ослепительно блестели в лучах солнца, и я собственными глазами наблюдал непрерывные бомбардировки вражеских самолетов дорог и наших складов. Ни одного немецкого самолета в воздухе не было, повсюду чернели обломки бесчисленных сгоревших грузовиков и других транспортных средств. Когда я добрался до своего штаба, то оказалось, что мы удерживаем самые передовые позиции 5-й танковой армии. Изучая обстановку по карте, я обратил внимание на интенсивные атаки американцев против наших флангов и на ту серьезную опасность, которой подвергались дивизии, находившиеся на острие выступа. Но нам было приказано стоять там, где мы находились, и мы стояли, прибегая к тактике маневренной обороны.

Большая часть моих солдат были австрийцами, и, несмотря на тяжелые потери, они не пали духом. В танковом полку осталось 20 танков, а в каждом из двух полков мотопехоты насчитывалось до 400 человек. Артиллерийский полк был очень сильным и опытным. Мы отбивали атаки американцев до 5 января, когда был получен приказ оставить эти уже бесполезные позиции и отойти на восток; мне было поручено командовать арьергардом 5-й танковой армии. Мне очень пригодился мой опыт боев в России; я знал все об особенностях движения по снегу и льду – в этом плане американцам надо было многому у нас поучиться. Днем наша танковая группа держала оборону на выбранном рубеже; все передвижения осуществлялись по ночам, чтобы не подвергаться нападениям истребителей-бомбардировщиков. Но даже при такой тактике сосредоточенный артиллерийский огонь на наших флангах наносил нам существенные потери. К середине января 9-я танковая дивизия достигла реки Ур, откуда она начинала Арденнское наступление.

Результаты Арденнского наступления были более чем плачевными; мы понесли тяжелые потери в живой силе и технике и лишь на несколько недель отсрочили неизбежный конец[262]. Правда, американские войска были выведены из Лотарингии, и давление на группу армий «Г» ослабло[263], однако эта передышка оказалась только временной. Этого можно было бы достичь и в результате гораздо менее масштабного наступления на Ахен, после чего наши оперативные резервы могли быть переброшены в Польшу. Сражение в Арденнах преподало нам урок того, что даже крупномасштабное наступление с участием большого количества бронетанковой техники не имеет надежды на успех, если противник обладает господством в воздухе. Наши резервы были исчерпаны, и ничто не могло спасти нас от неизбежной катастрофы на Востоке.