Победа под Житомиром

Победа под Житомиром

Наступление русских на Днепре шло полным ходом. XLVIII танковый корпус успешно отбивал атаки русских южнее Переяслава, но дела на наших флангах шли далеко не так хорошо. К середине октября генералу Коневу удалось занять три плацдарма восточнее Кременчуга, после чего он предпринял мощное наступление в направлении промышленного центра Кривой Рог, столь же известного своим месторождением железной руды, как Никополь – залежами марганца. Днепропетровск был сдан 25 октября, и было похоже на то, что нам вскоре придется оставить всю излучину Днепра. Да нам было бы и целесообразнее сделать это именно на данном этапе. Настаивая на том, что сохранение Никополя и Кривого Рога имеет важное значение для немецкой промышленности, Гитлер вынудил группу армий «Юг» принять крайне выгодную со стратегической точки зрения позицию.

К югу от Запорожья генерал Толбухин захватил Мелитополь и продвигался мимо Перекопского перешейка к устью Днепра. Манштейн хотел вывести все войска из излучины реки, но Гитлер настаивал на том, чтобы он предпринял контрнаступление с целью удержать Никополь и Кривой Рог. Манштейн начал такое наступление 2 ноября и добился тактического успеха – находившиеся на марше колонны Конева были рассеяны ударом во фланг и отброшены назад к Днепру. Но в 300 милях северо-западнее войска маршала Ватутина форсировали крупными силами Днепр севернее и южнее Киева. 3 ноября в наступление со своих плацдармов пошли 30 пехотных дивизий, 24 танковые бригады и 10 бригад мотопехоты. Немецкая оборона была смята, и 6 ноября в эфире прозвучал приказ маршала Сталина, объявившего о взятии Киева.

Карта 46. Киевский выступ (15 ноября – 23 декабря 1943 года)

Русские стремительно развивали свой успех. 7 ноября их передовые части достигли города Фастова, находящегося в 401 миле юго-западнее Киева, 11-го они были в Радомышле, в 55 милях западнее Днепра, а 13 ноября их танки уже ворвались в предместья крупного города Житомира. Широкий и глубокий клин прорвавшихся войск угрожал отрезать группу армий «Юг» от группы армий «Центр», так что принимать необходимые контрмеры надо было как можно быстрее (см. карту 46).

6 ноября Манштейн решил сосредоточить все имеющиеся у него в распоряжении танковые дивизии в районе Фастов – Житомир, планируя бросить их на Киев, и XLVIII танковому корпусу было приказано без промедления перебазировать свой КП южнее Фастова. 7 ноября я развернул свой командный пункт у Белой Церкви примерно в 15 милях к югу от Фастова. Теперь мы перешли в подчинение 4-й танковой армии. Нашей задачей было создать линию обороны, проходящую через Фастов, для прикрытия сосредоточения танковых дивизий, но русские не дали нам на это времени. Фастов, гарнизон которого состоял из двух батальонов войск охраны тыла[200] и одного батальона, сформированного из возвращающихся из отпуска солдат, был оставлен нами вечером 7 ноября.

К сожалению, в бои за Фастов была преждевременно введена 25-я танковая дивизия. У этой дивизии очень несчастливая судьба; она была сформирована в Норвегии и с августа 1943 года проходила боевую подготовку во Франции. Дивизия была еще не готова к боевым операциям, когда она, вопреки рекомендациям генерала Гудериана, тогда генерал-инспектора танковых войск, была переведена на Украину и сразу же брошена в бой. Словно для того, чтобы еще больше осложнить ее положение, по указанию группы армий «Юг» весь колесный транспорт дивизии должен выгрузиться под Бердичевом, а танки – в Кировограде, в 125 милях юго-восточнее. Вследствие критической ситуации к западу от Киева группа армий «Юг» отдала приказ сразу после выгрузки из поезда направить всю колесную технику прямо в бой. Вечером 6 ноября командующий 4-й танковой армией отдал дивизии приказ наступать на предельной скорости в направлении Фастова и, соединившись там с одним из полков танковой дивизии СС «Рейх», удерживать его «любой ценой». Входивший в состав 25-й дивизии танковый полк мог соединиться с ней лишь через несколько дней.

Такие приказы и распоряжения повергли бы в растерянность и куда более обстрелянных солдат и более опытных офицеров; для столь неподготовленных войск они оказались просто катастрофическими. Днем 7 ноября передовой отряд 146-го мотострелкового полка дивизии южнее Фастова встретил танки «Т-34» и в панике отступил. Не побывавшие ни в одном бою солдаты в беспорядке бежали, и, хотя они были быстро собраны лично командиром дивизии генералом фон Шеллом, им лишь с большим трудом удалось уйти от русских, уничтоживших большую часть их транспортных средств. Днем 8 ноября генерал фон Шелл прибыл в наш штаб под Белой Церковью, и его дивизия перешла под наше командование.

9 ноября танковый полк этой дивизии прибыл из Кировограда вместе с начальником оперативного отдела штаба майором графом Пюклером, моим старым другом и сослуживцем по 7-му кавалерийскому полку. 25-я танковая дивизия получила приказ принять все меры, чтобы остановить дальнейшее продвижение русских на юго-запад и юг. Благодаря умелому руководству генерала фон Шелла дивизия продвинулась до восточных предместий Фастова, где была остановлена намного превосходящими силами русских. Это дало нам передышку, которую мы использовали для сосредоточения танков и подготовки решительной контратаки. К сожалению, 25-я танковая дивизия понесла столь тяжелые потери в личном составе и технике, что мы еще в течение нескольких недель не могли использовать ее в какой-либо наступательной операции. Опыт 25-й дивизии еще раз показал, что если закаленные в боях части еще могут победить русских за счет искусного маневрирования, то не имеющие боевого опыта войска в таком столкновении имеют очень мало шансов на победу.

Тем временем германское Верховное командование изучало положение, создавшееся в районе Киева, и поспешно перебрасывало сюда подкрепления из Италии и с Западного фронта. Стратегическая обстановка на этот момент очень четко обрисована генералом Гудерианом: «Гитлер решил начать большое контрнаступление. Следуя своей скверной привычке, он планировал провести его весьма слабыми силами. После обсуждения этого вопроса с начальником Генерального штаба сухопутных сил я решил воспользоваться совещанием по боевому применению танков, которое было назначено на 9 ноября 1943 года, и попытаться убедить Гитлера отказаться от идеи осуществления нескольких ограниченных по своему масштабу и времени контрударов, вместо чего сосредоточить все имеющиеся в нашем распоряжении южнее Киева танковые дивизии для последующего наступления через Бердичев на Киев. Я также предложил подтянуть сюда танковые дивизии, которые участвовали в обороне никопольского плацдарма генералом Шернером, танковые дивизии группы армий Клейста, которые оборонялись на Днепре в районе Херсона. При этом я употребил свое любимое выражение: «Klotzen, nicht Kleckem!» [В вольном переводе: «Если уж бить, так бить!»] Гитлер внимательно выслушал меня, но не дал приказа что-либо делать»[201].

C 8 по 15 ноября XLVIII танковый корпус сосредоточил крупные силы танков южнее Киевского выступа. К моей радости, командиром корпуса незадолго до начала контрнаступления был назначен генерал Бальк. Он был одним из самых выдающихся военачальников танковых войск. Если Манштейн был самым крупным стратегом Германии периода Второй мировой войны, то Бальк, я думаю, по праву может считаться нашим самым лучшим боевым командиром. Он отличался выдающейся тактической хваткой, замечательными качествами лидера, которые проявились во время его службы на всех уровнях – и как командира стрелкового полка во Франции в 1940 году, и как командира танкового полка в Греции в 1941-м, и как командующего танковой дивизией в России в 1942–1943 годах. Впоследствии он столь же успешно командовал армией, а потом и группой армий в Польше, Франции и Венгрии.

Когда Бальк командовал 11-й танковой дивизией во время боев на реке Чир, я имел честь служить с ним в качестве начальника штаба XLVIII танкового корпуса. С тех пор я служил под его командованием в XLVIII танковом корпусе, в 4-й танковой армии и, еще позднее, в группе армий «Г» на Западном фронте. Между нами установилось идеальное взаимопонимание, основанное на безграничном личном доверии, отношения между командиром и начальником его штаба, лучше которых и желать было нельзя. Мы разделяли одни и те же взгляды – мы оба вышли из рядов кавалерии и примерно одинаково оценивали боевое использование танков. Бальк всегда принимал окончательное решение вне зависимости от того, чье мнение легло в его основу. Он никогда не вмешивался в штабную работу, ибо за нее всецело отвечал его начальник штаба. Я был благодарен генералу Бальку, который был известен всей армии своей личной храбростью, и за то, что он давал возможность мне, как начальнику штаба, бывать на передовой буквально через день-два, поддерживая тем самым постоянную связь между штабом и войсками[202].

Для контрнаступления на Киевский выступ XLVIII танковый корпус располагал шестью танковыми и одной пехотной дивизией. Я был горд от сознания того, что нас считают лучшими и доверяют решение наиболее трудных и ответственных задач. В нашем подчинении были следующие части:

1-я танковая дивизия,

7-я танковая дивизия,

танковая дивизия СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер»,

19-я танковая дивизия (прибыла 18 ноября),

25-я танковая дивизия (ослаблена понесенными потерями),

танковая дивизия «Рейх» (равная по силе небольшой боевой группе),

68-я пехотная дивизия.

Наш план заключался в том, чтобы использовать эту мощную группировку для наступления от Фастова прямо на Киев, образно говоря, «перерезая сухожилие» любому новому наступлению русских на запад. Нам представлялась, в случае успеха, также возможность окружить и уничтожить значительные силы противника. К сожалению, генерал Раус, командующий 4-й танковой армией, счел этот план чересчур смелым, а более важным – вновь овладеть Житомиром и освободить район от русских войск, а лишь затем повернуть наши силы на Киев. Наш план нанесения молниеносного удара в глубину русских войск был заменен операцией вполне ортодоксальной по своему характеру.

Карта 47. Бои под Брусиловом 15–24 ноября 1943 года

Раус был отличным командиром, но события следующих нескольких недель показали, что, несмотря на большие тактические успехи, было все же невозможно уничтожить обширный киевский плацдарм фронтальным наступлением с запада. Я особо подчеркиваю это, поскольку история боевого применения танков – а до этого кавалерии – показывает, что добиться крупных успехов можно только быстротой, дерзостью и маневром. Свойственный немецкой военной школе принцип «действий наверняка» был хорош для Западного фронта 1914–1918 годов, но совершенно не соответствовал веку танков и авиации.

Вынужденный изменить свои планы по приказу командующего 4-й армией, XLVIII танковый корпус следующим образом расположил свои силы. 25-я танковая дивизия и танковая дивизия СС «Рейх» должны были защищать правый фланг корпуса, а 68-я пехотная и 7-я танковая дивизии наступали на левом фланге. Главный удар должен был наноситься в центре 1-й танковой дивизией и танковой дивизией «Лейбштандарте». Эти опытные войска должны были наступать от Чернорудки в направлении железной дороги Киев – Житомир. 15 ноября наступление началось; удар был нанесен по левому флангу русских и захватил их врасплох. 17 ноября 1-я танковая дивизия и дивизия «Лейбштандарте» вышли к линии железной дороги и отбросили русских на северо-восток (см. карту 47).

В соответствии с полученным приказом мы теперь должны были повернуть в направлении Житомира. Дивизия «Лейбштандарте» осталась на занимаемых ею позициях к востоку, а 1-я танковая дивизия совместно с 7-й танковой и 68-й пехотной дивизиями (оба эти соединения хотя и устали, но сохраняли высокий боевой дух) начали движение в направлении Житомира. В ночь с 17 на 18 ноября 1-я и 7-я танковые дивизии вошли в Житомир – типичный старинный русский город с величественным собором и древними церквами.

Тем временем русское командование оправилось от неожиданности, сосредоточив войска в районе города Брусилов. 17 и 18 ноября русские яростно контратаковали нас под Коростышевом и Брусиловом силами I гвардейского кавалерийского корпуса и V и VIII гвардейских танковых корпусов. Но контратака успеха не имела, и генерал Бальк решил уничтожить русскую танковую армию, взяв ее в клещи. Недавно прибывшая 19-я танковая дивизия должна была наступать с юга, дивизия «Лейбштандарте» – наносить удар на Брусилов с запада, 1-я танковая дивизия – наступать вдоль шоссе Житомир – Киев, а 7-я танковая дивизия – обойти Радомышль и организовать оборону фронтом на север. Хотя подготовка осуществлялась чрезвычайно энергично, было ясно, что наступление не может быть осуществлено ранее 20 ноября.

Атака «Лейбштандарте» на Брусилов успеха не имела; за все время войны это был первый случай, когда знаменитая дивизия не достигла поставленной перед ней цели. Но события на флангах развивались вполне успешно. 7-я танковая превосходно выполнила свою задачу, 1-я танковая дивизия прорвала оборону противника и вклинилась глубоко в его тыл, а 19-я танковая дивизия, хотя и сильно потрепанная в предыдущих боях, нанесла мощный удар на правом фланге и уничтожила 16 танков и 36 противотанковых орудий противника, потеряв лишь четырех человек убитыми.

Было совершенно ясно, что 1-я и 19-я танковые дивизии должны продолжать наступление и замкнуть кольцо окружения вокруг трех русских гвардейских корпусов. К сожалению, они не смогли развить своего впечатляющего успеха и остались на тех рубежах, где были ночью с 20 на 21 ноября. Бальк пришел в ярость, когда узнал об этой задержке, которая дала русским возможность организовать оборону. Не слушая никаких доводов, он приказал двум дивизиям продолжить наступление вечером 21-го числа, и в 21.00 их передовые части соединились. Кольцо вокруг русских замкнулось. Осталось лишь уничтожить войска внутри кольца. К 24 ноября мы взяли множество пленных, а также 153 танка, 70 полевых орудий и 250 противотанковых пушек. Поле боя устилали тела 3 тысяч погибших русских солдат и офицеров.

Успех, несомненно, был неполным, поскольку русские сумели вывести значительную часть своих войск из окружения. Практически невозможно было предотвратить выход даже значительных сил неприятеля из кольца в эти долгие и темные зимние ночи, так как в нем было множество прорывов. Весьма характерно для русских то, что из кольца прежде всего были выведены все штабы, офицеры и некоторые специальные части, тогда как основная масса личного состава была брошена на произвол судьбы. Во всем районе Брусилова не было взято в плен ни одного штабного работника, как не было обнаружено ни одного убитого старшего офицера. Таким образом русские сохраняли кадры для новых воинских формирований. Вышедшие из окружения направлялись в тыл, где они получали свежие войска, неиссякаемыми резервами которых, похоже, обладала Красная армия.

Наша победа была одержана как раз вовремя: 26 ноября холода на время отступили, распутица сделала невозможным какие-либо передвижения войск[203]. Поэтому планируемое нами наступление на Киев пришлось отложить. Потери росли – никому не хотелось падать в эту жуткую грязь даже для того, чтобы не стать мишенью для врага.

Наш тактический успех под Брусиловом был впечатляющим, но мы не смогли добыть решительной победы, на которую вполне могли рассчитывать. Слишком много времени было потеряно на бросок к Житомиру; русские получили время на передышку, и ошибка оказалась непоправимой[204].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.