Путь в Волынское

Путь в Волынское

Древний Кремль сверкает позолотой,

Не шелохнут веткой тополя.

В Боровицкие высокие ворота

Выезжает Сталин из Кремля.

Вся Москва — великая, родная

Расцвела под небом голубым.

И по всей столице Сталин проезжает

По широким улицам прямым.

(Из песни «Песня о Сталине»)

На самом деле дорога от Кремля до Ближней дачи занимала у генерального секретаря не столь уж долгое время — около 12 минут. Но каждый раз это была специально разработанная операция. В историческом путеводителе «Ближняя дача Сталина» приводится рассказ бывшего начальника хозяйственной части этого объекта И.М. Орлова:

Сталин сообщал нам заранее, вернее за несколько минут, что он едет на дачу. Я тут же звонил на дачу и сообщал дежурному, чтобы готовили обед или ужин, в зависимости от времени. Дежурный тут же сообщал на кухню о приезде Хозяина. Там знали, что он заказал накануне на ужин, и все, что было заказано, тут же подогревалось и в специальных мельхиоровых судках приносилось в столовую. Если приезжали гости, на кухне успевали также приготовить все к приезду гостей и Хозяина. Обслуга все всегда держала наготове и знала наше время в дороге. В считаные минуты машину из Арсенала подавали через средние ворота к подъезду № 2 или изредка к парадному въезду в здание правительства, где слева в арке была дверь, ведущая в квартиру Сталина.

Сталин в сороковые — пятидесятые годы предпочитал сидеть не на переднем или заднем сиденье, а на откидном. Сиденье было, как любил вождь, весьма жестким. Кстати, долгое время в советских лимузинах, даже в «ЗиЛах» и «Чайках», делались подобные сиденья с красивым названием «страпонтены». Правда, ими никто из первых лиц никогда не пользовался. Сталин же, с 1935 года, независимо от того, в каком автомобиле он ехал (в разное время он использовал «Линкольн», «Паккард», «ЗИС-101», «ЗИС-110» или «ЗИС-115») сам открывал дверцу автомобиля и сам же откидывал сиденье. А затем садился. На переднем и заднем сиденьях располагались прикрепленные офицеры охраны. Иногда вождь мог пригласить в свою машину кого-то из соратников или гостей. Маршал Жуков в своих мемуарах описывал поездку в автомобиле с Верховным главнокомандующим:

Ехали так: впереди начальник личной охраны Власик, за ним — Сталин, за Сталиным — я. Я спросил потом Власика: «Почему он меня туда посадил?» — «А это он всегда так, чтобы, если будут спереди стрелять, в меня попадут, а если сзади — в вас».

По нынешним меркам кортеж Сталина был не очень большим. С конца тридцатых и по 1950 год в него входили всего три автомобиля, потом добавили еще один — резервный. Всего в автомобилях было от восьми до двенадцати офицеров охраны, не считая водителей. Уже с середины тридцатых годов сталинские автомобили были защищены броней по последнему слову техники. Корпус автомобиля был прикрыт броней в 3–4 сантиметра, стекла — самое уязвимое место — были восьмисантиметровой толщины.

Как правило, маршрут Сталина проходил через Ивановскую площадь Кремля, затем через Боровицкие ворота кортеж выезжал на улицу Фрунзе (сейчас Знаменка), пересекал трамвайные пути на Арбатской площади, двигался по Арбату, затем мимо «Смоленского» гастронома, снова пересекая трамвайные пути на Садовом кольце, спускался к реке. Далее шли Бородинский мост, Большая Дорогомиловская и Можайское шоссе (сейчас эта его часть считается Кутузовским проспектом). В районе нынешней Поклонной горы от шоссе отходила дорога влево. Была она довольно узкой, а въезд охранялся специальным постом. Затем в районе нынешней Минской улицы дорога уходила влево, а машины сворачивали направо в молодой лесок (за время строительства Ближней дачи там было высажено от шестидесяти до семидесяти тысяч деревьев и кустов).

Обычно первым двигался сталинский броневик, но в сложной дорожной обстановке (туман, снег) впереди ехала машина охраны.

Николай Петрович Новик, в пятидесятые годы заместитель начальника Управления охраны МГБ, прекрасно запомнил такой эпизод:

Случай был в феврале, когда вместо поворота налево он приказал повернуть направо, через Воробьевы горы. В тот день снег был рыхлым, дорога, по которой приказал ехать Сталин, давно не чистилась, поскольку ею зимой не пользовались, и, конечно же, тяжелая бронированная машина забуксовала. Естественно, вождь разгневался и резко сказал: «Что вы все меня под пули возите! У вас только один путь, вы даже не подумаете найти какой-то другой путь».

Об изменениях в маршруте Сталина писал в своих воспоминаниях «Время, люди, власть» и Никита Сергеевич Хрущев. Он, что вполне естественно, акцентировал внимание на подозрительности и страхе генералиссимуса:

В последние годы жизни у Сталина развился какой-то страх. Это я замечал по многим признакам. Например, когда мы ехали из Кремля после просмотра кинокартин на «ближнюю» дачу, то стали вдруг петлять по улицам и переулкам Москвы, пока проезжали довольно короткое расстояние от Кремля до западной дуги Москвы-реки и еще не выехали за Москву-реку. В машину со Сталиным обычно садились Берия и Маленков, а остальные рассаживались по своему выбору. Я чаще всего садился в одну машину с Булганиным.

Я спрашивал потом тех, кто садился со Сталиным: «Чего вы петляли по переулкам?» Они отвечали: «Ты нас не спрашивай. Не мы определяли маршрут. Сталин сам называл улицы». Он, видимо, имел при себе план Москвы и намечал маршрут, и когда выезжали, то говорил: повернуть туда, повернуть сюда, ехать так-то, выехать туда-то. Не надо быть умным, чтобы догадаться, что это он принимал меры, чтобы ввести в заблуждение врагов, которые могли бы покушаться на его жизнь. Он даже охране заранее не говорил, каким поедет маршрутом, и каждый раз менял маршруты. Чем это было вызвано? Недоверием ко всем и страхом за свою жизнь.

Потом мы злословили между собой, когда приезжали на «ближнюю дачу», что там в дверях и воротах усиливались запоры. Появлялись всякие новые задвижки, затем чуть ли не сборно-разборные баррикады. Ну, кто же может зайти на дачу к Сталину, когда там два забора, а между ними собаки бегают, проведена электрическая сигнализация и имеются прочие средства охраны? Мы считали, впрочем, что это все правильно…

Высказывания людей, которые охраняли Сталина, часто противоречат друг другу. Например, Алексей Рыбин, являвшийся его яростным защитником, полемизировал с литераторами относительно личных качеств вождя:

В романе «Дети Арбата» А. Рыбаков утверждает, что Сталин боялся народа. Поэтому, когда проезжал по Арбату, все проходные дворы, мол, наглухо перекрывали. Это сплошной вымысел. Я вместе с Черняевым и Кожевниковым отвечал за всю трассу, проходившую от Кремля по Арбату, Кутузовскому проспекту и Можайскому шоссе. Перекрыть все арбатские дворы невозможно — они практически все проходные. Сталин ездил по Арбату со скоростью тридцать — сорок километров, а по коленам Большого и Малого Афанасьевских переулков — не больше десяти. В годы войны сталинская машина еле ползала по темным ночным улицам. Словом, Сталин был совершенно свободен от страха и ездил без охраны где угодно и когда угодно.

А вот офицер охраны Сталина Васильев, воспоминания которого, как мы уже писали, увидели свет только в 2011 году, описывает картину несколько иную:

Маршруту него не менялся — до Кремля и обратно. Вдоль всей трассы постоянно дежурили милиция и агенты наружного наблюдения. Прогуливаться посторонним рядом с «правительственной дорогой» было небезопасно. Немало рассказывали случаев, когда людей, назначавших неподалеку от нее свидание, препровождали в отделение милиции для выяснения личности, а затем еще некоторое время следили за ними. Что касается нас, то мы сопровождали Сталина на двух машинах прикрытия. Лимузины были американского производства, бронированные. Стекла мы держали постоянно опущенными, чтобы в любой момент можно было открыть огонь.

Я родился в Москве на Смоленской площади в сотне метров от правительственной трассы, проходившей по Арбату. Было это уже после XX съезда КПСС, разоблачившего культ личности Сталина. Но родители мои жили на Смоленской с конца двадцатых годов и были свидетелями того, как проходила спецоперация «Сталин едет в Кремль». Примерно с двух часов дня буквально у каждого столба появлялись молодые люди в одинаковых синеватых плащах и шляпах либо (все зависело от погоды) тулупчиках и валенках. В народе их звали «топтунами» или «агентушками». До определенного момента они прохаживались поблизости от «своего» столба, а потом, получив команду, проявляли серьезную активность. Главное — заставить всех людей, которые были на Арбате, находиться в постоянном движении. Как только непонятливый гражданин останавливался, следовал резкий окрик: «Пройдите!» Большинство коренных москвичей знало об этом и предпочитало не задавать никаких вопросов. А вот приезжие время от времени вступали в дискуссию. Тогда раздавался свисток, к «нарушителю» подбегали милиционеры и уводили его «куда следует», а точнее, в одно из отделений милиции. Потом, после профилактической беседы с сотрудниками НКВД или МГБ, людей, как правило, отпускали. Если они, конечно, не делали ничего подозрительного, как 13-летний сын маминой приятельницы, в 1951 году по недомыслию записавший номер автомобиля из эскорта вождя. Результатом этого проступка было то, что мальчик просто исчез. Поиски родителей, попытки писать письма в «компетентные органы» оказались бесполезны. Вернулся повзрослевший молодой человек только через два с лишним года, уже после смерти Сталина, и долго не рассказывал никому ничего о том, где он провел это время. Единственным документом у него была справка об освобождении по амнистии.

Выезд Сталина из Волынского был точно так же отлажен, как и его приезд. В книге «Ближняя дача Сталина» приводится сюжет из семейного архива Ю.С. Соловьева:

Обычно Хозяин по домофону (имеется в виду внутренний телефон. — Авт.) сообщает дежурному: «Товарищ такой-то, пришлите машину к подъезду!» Дежурный дает команду на все посты: «Машину охраняемому!», сообщает прикрепленным, коменданту и т. д. По команде второй, третий и четвертый посты снимались и составляли выездную охрану (следовали за охраняемым на автомашине). Три оставшихся поста (всего вокруг дома было шесть постов) подтягивались к дому: в районе фонтана у главного входа, в районе выхода в хозблок и с тыльной стороны дачи.

По заведенному раз и навсегда порядку основная автомашина становилась у подъезда Главного дома — у фонтана. Второй пост выдвигался к автомобилю выездной охраны — в район развилки. Один прикрепленный стоит у водителя. У Сталина в машине было постоянное место — откидное (жесткое). Хозяин на заднее (мягкое) кресло не садился, видимо, из-за ревматизма. Когда с ним ехали гости, они садились только на заднее кресло. Кроме основной машины были еще две машины — оперативное сопровождение. В первой кроме водителя ехал начальник смены выездной охраны и три сотрудника, вторая машина была резервная, для охраняемого лица, небронированная, которой Хозяин пользовался в редких случаях. В эту машину садилась группа из четырех сотрудников «выездников». Место Сталина в резервной автомашине никто не занимал.

Последний выезд Сталина с Ближней дачи в Кремль был в день 27-летия его дочери Светланы 28 февраля 1953 года. Но поехал он не к ней, а в Кремль. И не на заседание, а на просмотр кинокартины. Затем он пригласил к себе Берию, Булганина, Маленкова и Хрущева и отбыл вместе с ними из кремлевской резиденции. Так что последняя его поездка на Ближнюю была около 11 часов вечера тогда же, 28 февраля…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.