Заключение

Заключение

Я имел длительные беседы с видными немецкими военачальниками, мы вместе проанализировали ход операций на разных фронтах. Какие же можно сделать выводы? При общем крахе военной политики, то есть генеральной стратегии, нельзя отрицать наличия ряда отдельных замечательных стратегических и тактических решений. Объяснение этого явления имеет двойственную природу. Старые военные, чье становление прошло в системе Генерального штаба, доказали свой крепкий профессионализм, но им всегда не хватало вдохновения, некой божьей искры, дающей способность совершить что-то неожиданное и победить. Они относились к войне, как к шахматной партии, а не как к живому, изменчивому искусству. Старые генералы с неодобрением относились к своим коллегам, у которых внезапно появлялись новаторские идеи, а уж любителей, пытающихся сказать новое слово в военном искусстве, и вовсе презирали. Большинство из них никогда не интересовались и плохо понимали проблемы, выходящие за рамки военного ремесла.

Гитлер быстро уловил ценность новых идей, нового оружия и молодых талантов. Тот факт, что новые мобильные танковые силы имеют очень высокий потенциал, он осознал значительно раньше, чем весь Генеральный штаб. Гитлер первым поддержал Гудериана, «пионера» новой танковой школы, что явилось решающим фактором в достижении блестящих побед на начальном этапе войны. Гитлер обладал врожденным чутьем, вместе со склонностью к элементарным ошибкам как в расчетах, так и в действиях. Молодые военные, которых он находил и усиленно продвигал по служебной лестнице, были в этом плане сродни ему, особенно это относится к Роммелю. Эти люди понимали, как важно застигнуть противника врасплох, и инстинктивно чувствовали, в какой момент внезапность может означать победу. Они возродили в этой войне, но на более высоком уровне, классические военные хитрости и уловки. Продемонстрировав заблуждения, свойственные традиционности, Гитлер получил определенное преимущество над генералитетом, который он стремился использовать, но не укреплять.

Иногда события доказывали правоту тонко чувствовавших любителей, временами правым оказывался строгий математический расчет профессионалов – последнее, по правде говоря, происходило чаще. Но ревность, неизменно царившая в отношениях между ними, оказалась для Германии воистину роковой, она принесла стране больше вреда, чем ошибки обеих сторон. При этом ответственность в первую очередь ложится на военных – так было и будет всегда.

Исход, скорее всего, был неизбежен – на войне некогда учиться житейской мудрости и примирять соперников. Если же познакомиться с основными положениями политики Гитлера и его взрывным темпераментом поближе, становится очевидно, что сдержать его при любых обстоятельствах было бы очень сложно. А неприязнь профессиональных военных и частота, с которой его «внутренний голос» одерживал победу над их взвешенными и продуманными планами, сделали его и вовсе неуправляемым. Таким образом, обе конфликтующих стороны были в какой-то мере ограниченны, но ни одна этого не осознавала.

Как бы там ни было, но немецкие генералы той войны были типичными и весьма неплохими представителями своей профессии. Они вполне могли быть еще лучше, если бы имели более широкий кругозор и обладали способностью глубже проникать в суть вещей. Но если бы они стали философами, то, безусловно, перестали бы быть солдатами.