КАК ПОГИБЛА ХОККЕЙНАЯ КОМАНДА ВВС

КАК ПОГИБЛА ХОККЕЙНАЯ КОМАНДА ВВС

Рассказывает Игорь Маринов:

— Когда в декабре 1992 года страна отмечала 70-летие со дня рождения Всеволода Боброва, мы по печальному обыкновению сокрушались о том, как безвременно ушел от нас этот неповторимый спортсмен. И вдруг вспомнилось: а ведь его смерть могла оказаться куда более ранней, не смилостивись в какое-то таинственное мгновение судьба над Всеволодом Михайловичем и не выдерни его из цепочки товарищей, которые морозным утром 5 января 1950 года поднимались по трапу «Дугласа» на Центральном аэродроме Москвы…

Это были почти все хоккеисты команды ВВС. И все они погибли, когда «Дуглас Си-47», шесть раз заходивший на посадку в аэропорту Кольцово близ Свердловска, при последней попытке сесть рухнул на краю летного поля.

Начальник полетов полковник Василенко, докладывая о причинах катастрофы, сразу же подчеркнул, что мысль о недостаточной квалификации экипажа следует отмести напрочь. Командир, майор Зубов, опытнейший летчик, руководил столь же умудренными и умелыми профессионалами. Его экипаж входил в дивизию Грачева, которая обслуживала членов правительства. Незадолго до трагических событий «Дуглас» Зубова вернулся из Тегерана, куда возил, кажется, Вышинского.

Полковник Василенко сообщил, что в результате расследования у комиссии возникло шесть версий гибели машины. Вот две из них, которые считают наиболее вероятными.

Было темно, мела поземка… Экипаж держал курс на два радиомаяка, расположенных один за другим. Но получилось так, что, попав на первый радиомаяк, выйти на второй они никак не могли. «Выходите на ангары!» — повторяли им с земли диспетчеры. В шестой раз — вновь на ангары. Оказалось, что сброшены обороты. Командир включил форсаж, машина полезла вверх, но было поздно — тяги не хватило: «Дуглас» лег на крыло, перевернулся и врезался в землю…

Есть и другая версия происшедшего. Уже упоминалось о том, что в тот день мела поземка. Белым-бело было вокруг. Заходя на посадку, экипаж врубил мощные прожекторы, чтобы осветить полосу приземления. Внезапно ярко освещенная, струящаяся пелена метели могла показаться вспыхнувшими языками пламени. Ребятам, вероятно, почудилось, что самолет загорелся, и они бросились в хвост все сразу, гуртом. Самолет потерял управление и рухнул.

Эти версии записаны мною со слов Николая Григорьевича Пучкова, одного из лучших вратарей в истории отечественного хоккея, который после катастрофы занял место основного голкипера команды ВВС. Вместе с другим прославленным хоккеистом, Виктором Григорьевичем Шуваловым, он помог автору рассказать о коллективе сухопутных «летчиков», которых настигла смерть воздухоплавателей.

Кто же находился на борту «Дугласа» в тот трагический день? Прежде чем вспомнить всех поименно и более подробно рассказать о некоторых, вернемся к началу 1950-х годов…

Просторная в те поры Арбатская площадь, возле которой мы, в зависимости от сезона, гоняли мяч или шайбу, не прорытая туннелями, открывалась взору вплоть до Воздвиженки. Оттуда или поближе, со Знаменки, где Министерство обороны, а в конце улицы — Кремль, вырывалась на большой скорости иномарка — может, «паккард», а может, «хорьх» — и мчалась, косо срезая пространство площади. Шарахались прохожие, вытягивались, салютуя, постовые; мелькали рядом с водителем генеральский погон, фуражка с высокой тульей, и шелестело вслед, пенилось восхищенными восклицаниями: «Вася, Василий Сталин чешет! Во дает, пацаны!» Автомобиль нырял под липы бульвара и рвал прямо к хитрому такому особняку за зеленым забором, что по правую руку, если ехать от центра. Эдак забавлялось и напоминало о себе непутевое чадо «отца народов» Василий Сталин.

ВВС — это был он, Василий Сталин, страстно, безудержно и деспотично любивший спорт, на управление которым переносил немало черт, унаследованных или усвоенных им от папаши. Василий Сталин был строптив, капризен, вполне ощущал свою принадлежность в всесильному отцу и, вероятно, некоторым образом чувствовал свое избранничество как призыв к разнообразной деятельности, остановив выбор на спорте. Он учредил команды «летчиков» едва ли не по всем видам спорта, применяя один, но надежный способ укомплектования: сулил блага и давал их, благо своя рука владыка; он был командующим ВВС Московского округа сначала в звании генерал-майора, потом генерал-лейтенанта. А блага тогда, после войны, были редки, очень редки. Большинство уступало увещеваниям. Вот почему ВВС в те времена расшифровывали так: «взяли весь “Спартак”», «взяли всех спортсменов», «ватага Василия Сталина»… Все его команды либо становились чемпионами, либо прочно оседали в призерах — ватерполисты, баскетболисты, волейболисты, конники и кто там еще… Прилично выглядели и хоккеисты. Не давался только своенравный, как всегда, футбол, который крепко «оседлали» тогда команды двух недружественных Василию Сталину ведомств — ЦСКА (Министерство обороны) и динамовцы (МВД-МГБ).

…Вместе с шестью членами экипажа «Дугласа» погибли 13 членов команды ВВС: вратари Харий Меллупс и Николай Исаев, защитники Роберт Шульманис, Борис Бочарников (играющий тренер) и Евгений Воронин, нападающие Иван Новиков, Зденек Зикмунд, Юрий Тарасов, Юрий Жибуртович, Александр Моисеев и Василий Володин, врач Михаил Гальперин и массажист Алексей Галкин.

Основным голкипером ВВС в сборной страны был тогда Харий Меллупс, прежде выступавший за рижское «Динамо» — чрезвычайно колоритная фигура. Вратари тогда играли кто в кепке, кто в шапочке, а Харий — в чем-то вроде кепи с длинным козырьком, как у бейсболистов. От него неуловимо веяло чем-то заграничным. Нравилась его игра клюшкой, резкие выпады ею, стремительные выходы из ворот. На трибунах его любили и за спокойную броскость. Несмотря на молодость (ему едва исполнилось 22 года), Меллупс успел обрести яркую спортивную биографию. Он активно занимался боксом, в 1945 году на ринге, установленном на сцене Рижского театра оперы и балета, выиграл финальный бой у довоенного чемпиона Латвии в легчайшем весе Яака Кейстерсиса. Меллупс отличился и в футболе, где выступал в роли нападающего. Он играл в рижском «Динамо», потом в ВВС. Подвижность и быстроту реакции дополнял терпением и невозмутимостью, крепкой нервной системой — после пропущенной шайбы действовал даже лучше, чем до неудачи.

Были в том самолете и бывшие спартаковцы, перешедшие в ВВС всей тройкой — Новиков, Зикмунд, Юрий Тарасов. Радио Би-би-си сообщило в те дни: «…погибли известные советские теннисисты Новиков и Зикмунд». Иван Новиков, которому еще не исполнилось тогда 25 лет, действительно, начинал свою спортивную карьеру как теннисист. В 1949 году он считался пятой ракеткой страны. В хоккее Новиков славился широтой маневра, обладал высокой скоростью, сильным кистевым броском.

Зденеку Зикмунду шел 32-й год. Сын обрусевшего чеха (в 1920-е годы его отец был в числе руководителей Московского института физической культуры), Зденек имел солидную теннисную репутацию, особенно успешно выступал с многократным чемпионом страны Николаем Озеровым: первенствовал в парном разряде вместе с будущим спортивным комментатором с 1944 по 1949 год.

27-летний Юрий Тарасов до 1944 года воевал на фронтах Великой Отечественной. Младший брат Анатолия Тарасова, знаменитого в будущем хоккейного наставника, он слыл смелым, энергичным и быстрым левым крайним. Вместе с Зикмундом и Новиковым они составляли слаженную тройку. Добрый, покладистый, «свой парень», Юрий особенно успешно и энергично действовал, когда приходилось выступать против старшего брата…

Николай Пучков: «За мной прислали машину, привезли на “Сокол”, там был штаб Василия Сталина. В комнате увидел Шувалова, Чаплинского, Стриганова, Афонькина, еще кого-то, собрали всех, кто оставался в Москве, даже тех, кто кончил или собирался заканчивать играть. Нам всем было приказано тут же выехать в Челябинск.

Календарные игры чемпионата продолжались. В Свердловске пошли в ангар, где они лежали. Были все: родители, жены. Приехали из Москвы Анатолий Тарасов, Владимир Никаноров, Михаил Орехов — цээсковцы. Земля, все перемешано, тела просеяны металлом. Блеснул новенький погон, майорский, Бориса Бочарникова, звание только-только присвоили…»

…Бочарникову шел 31-й год, в этом турне предполагалось, что он выступит и капитаном, и играющим тренером. Бочарников считался одним из самых опытных защитников нашего хоккея, к тому времени он уже полтора года играл за ВВС, сменив бело-голубую динамовскую форму на желто-полосатую команды летчиков. Это был лихой хоккеист, крепко сбитый, твердо стоявший на ногах. Он, пожалуй, обладал всеми качествами классного защитника.

Виктор Шувалов: «Погибших было 19 человек, но останки положили в 20 гробах, наглухо закрытых, потом поставили их на 10 “студебеккеров”, захоронили. Теперь там, близ аэродрома Кольцово, обелиск. Когда приходилось бывать в Свердловске, всегда приносили туда цветы. Вспоминаю, какой ужас пережили мои родители. Ведь они думали, что я разбился вместе с командой, не верили телеграммам, которые слал из Москвы. Пока не увидели меня на перроне вокзала в Челябинске, пока не пощупали руками — цел, жив, невредим! — все не верили. И немудрено: никаких официальных сообщений ведь так и не последовало, имена не были названы. Я же не попал тогда в самолет потому, что Василий Сталин, наш начальник и шеф, счел неудобным, чтобы я выступал в Челябинске перед болельщиками местного “Дзержинца”, откуда перешел в ВВС. Вот я и остался в Москве. Выходит, и в жизни остался».

Те времена нынешнему молодому человеку, вероятно, трудно даже вообразить. Московские дворы полнились слухами: самолет обледенел и врезался в землю… Бобров опоздал и остался жив… Не исключена диверсия!.. И ни звука со стороны официальных, военных, гражданских или спортивных властей. Ни звука! Покров тайны, государственного секрета, который усердно напяливали в те годы не то что на катастрофы, на любой ничтожный пустяк в вящей бдительности перед происками мирового империализма, граничил с идиотизмом.

По поводу необъявленной гибели команды ВВС люди терялись в разнообразных догадках. А тут еще, когда на «Динамо» выкатилась команда в знакомых желто-полосатых рубашках и диктор объявил все сплошь знакомые фамилии: Бобров, Виноградов, Шувалов, Жибуртович, Моисеев… — тут вовсе многие пришли в смятение. Вскоре, конечно, выяснилось, что Павел Жибуртович — брат погибшего Юрия, Анатолий Моисеев — однофамилец Александра, а Бобров… До сих пор старожилы трибун пересказывают большие и маленькие легенды о его чудесном спасении. Одна из наиболее популярных — Всеволод Бобров загулял с приятелями в ресторане.

Предоставлю слово его тогдашнему одноклубнику. Николай Пучков: «Бобров никогда не вел аскетический образ жизни. Но я отвергаю предположение о том, будто застолье помогло ему опоздать на самолет и остаться в живых. Всеволод, надо заметить, как и другие, не любил летать. Когда можно, предпочитал поезд. А в тот раз тем более: у него еще не были выправлены по всей форме переходные документы в ВВС. Вот поэтому-то он и оказался не в самолете, а в поезде».

Тот сезон 1950 года новая «эскадрилья ледовых летчиков», заменившая канувшую в небытие, закончила на 4-м месте. Зато потом… Преображенная, заново родившаяся команда ВВС во главе с Бобровым, капитаном и играющим тренером, показывала искрометный хоккей, тактически остроумный, уже тогда выявивший тренерский талант Боброва. Она неизменно побивала всех соперников. Три сезона подряд — с 1951 по 1953-й — летчики завершали чемпионат страны на первом месте. Слава Боброва, его команды, тройки Бабич—Шувалов—Бобров гремела необычайно…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.