Между Киевом и Волгой
Между Киевом и Волгой
Юрий Долгорукий (1155–1157 годы) и юрьевичи
Предыстория перемещения части князей, недовольных порядками на Днепре, была такова. Упомянутый нами племянник Ярослава положил начало освоению северо-востока, поставив там город Ростов. Спустя столетие, когда между князьями шла кровопролитная война за право сидеть в Киеве, на передний план выдвинулся другой ростовский князь, известный как Юрий Долгорукий. Прежде чем стать киевским князем, Юрий сумел отделить Ростов с землями от Переяславского княжества; так на карте появилось Ростовское княжество, то есть земля, которую либо давали кокому-то князю, не претендующему на большее, либо в нагрузку к Переяславскому княжеству. Став великим ростовским князем (смешно, но факт), Юрий решил претендовать на гораздо большее – на мать городов русских. Заняв Киев, он посадил старшего сына Ростислава в Переяславле, Андрея – в Вышгороде, Бориса – в Белгороде, Глеба – в Каневе, Василька – в Суздале. Киевляне своего нового князя ненавидели, стоило тому выехать на время похода из Киева, город тут же отдали его сопернику Изяславу. Юрий снова пошел на Киев в союзе с половцами, но был отбит и постановлением князей отправлен в Суздаль. Не прошло и года, как он снова вернулся в Русь и снова с половцами. Киев он взял, просидел на столе два года и умер. После его смерти началась новая борьба, в конце которой Киев достался сыну Юрия князю Андрею Боголюбскому. В 1169 году посланный Андреем старший сын захватил город, официально Боголюбский считался великим князем пять лет. Но Андрей ненавидел и не понимал южные земли. Хотя он происходил все из тех же Рюриковичей, родиной он считал северо-восток, а стольным городом совсем не Киев, а крошечный Владимир-на-Клязьме. Так что в Киеве он посадил старшего из суздальских князей, брата своего Глеба, а сам не пожелал ни жить в Киеве, ни разбираться с проблемами южных князей. Так до него не поступал еще никто. Андрей начал перетягивание «старшей власти» на землю вятичей. А поскольку московская династия князей, хотя и кичилась родословной от киевских князей, все же ориентировалась больше на земли северо-востока, то для них, конечно, Киевская земля интерес потеряла. С этой поры южные земли становились своего рода «отрезанным ломтем». Южные города были слишком самостоятельными, южные князья слишком непокорными, юг ни в какую не хотел управляться из единого центра, и собрать всю эту родственную толпу можно было только ради большой войны, да и то не было ясно, на чьей стороне князья захотят выступать. Северо-восточные земли были изначально иными: они находились в подчиненном от князя положении, и города на них просто принадлежали князьям, нормальных городских прав у них отродясь не было. На северо-востоке князь имел полное право приказывать, казнить и миловать. На юге и на северо-западе ему бы этого не позволили. Так что с Андрея можно считать Северо-Восточную или Верхневолжскую Русь не частью Днепровского государства, а совершенно новым государством, вовсе не преемницей старой Руси, а чем-то еще невиданным, строящимся на непривычной основе. Центр этой новоявленной Руси довольно долго блуждает между четырьями ее крупнейшими городами – Ростовом, Владимиром, Суздалем и Тверью, пока, в конце концов, не остановится в крохотной Москве. Именно на этом северо-востоке укоренится и другой княжеский тип – «князь-вотчинник, наследственный оседлый землевладелец, сменивший своего южного предка, князя-родича, подвижного очередного соправителя Русской земли». В Днепровской Руси с ее старыми порядками, вольностью князей, постоянной пересадке их с места на место, такой князь не был бы понят или – правильно понят – как узурпатор вольностей. На северо-востоке указывать ему, какую политику вести, желающих не было.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.