Апрель

Апрель

На конференции 1 апреля план взятия Берлина обсуждали семь членов ГКО, представители Генерального штаба (Антонов и Штеменко), маршалы Жуков и Конев. Именно последним Сталин адресовал свой вопрос. Конев среагировал быстрее — Берлин возьмет Красная Армия. Сталин с недоверием относился к слишком быстрым ответам и спросил Конева, как тот намеревается справиться с такой задачей, если основные его ударные силы сосредоточены на левом фланге. Конев пообещал быструю перегруппировку. Жуков кратко сказал, что его фронт готов к взятию Берлина. Сталин постарался объяснить Рокоссовскому и Коневу, что они действуют «в одной упряжке» с Жуковым. «Если вы и Конев не будете атаковать, это не получится и у Жукова» Жирным красным карандашом он нарисовал большую стрелу на карте. «Вот как вы поможете Жукову, если наступление Первого Белорусского фронта замедлится». Если Жукова задержат, инициативу должны брать его соседи слева и справа

Коневу поручили завершить дело, начатое под Сталинградом, — окончательно разгромить 4-ю германскую танковую армию в районе Котбуса и двигаться на северо-запад в район Дрездена. Обоим фронтам обеспечивалась необычайная плотность артиллерийской поддержки — 250 орудий на километр атаки (для чего присылались дополнительные семь артиллерийских дивизий).

Чтобы добиться максимальной эффективности, фронт наступления Жукова свели директивами Ставки до 150 километров. Сталин подписал директиву Жукову 1 апреля, Коневу — 2 апреля. Рокоссовского вызвал к себе через неделю. Маршалы были бравыми на людях, но огромность задачи не могла не лечь на их плечи тяжелой ношей. Время становилось враждебным фактором, его было мало. Еще в Москве Жуков связался с начальником штаба своего фронта генерал-полковником Малининым вечером 1 апреля и обрисовал ему основную задачу. Не терять ни минуты, начать подготовку. Оба великих маршала, Жуков и Конев, взмыли в воздух на своих самолетах с разницей в две минуты утром 3 апреля. На Центральном аэродроме был очень густой туман. Ни одна метеослужба не выпустила бы самолет в такую погоду, но для Жукова и Конева плохой погоды не существовало. Малинин уже работал: уже осуществлены шесть разведывательных полетов над Берлином, обозначены основные пункты его обороны. Впереди, на пути фронта Жукова к Берлину, среди плоской немецкой равнины поднимались не очень высокие, но явственно ощутимые Зееловские высоты, откуда германская артиллерия и пулеметы просматривали все подходы к своей столице.

На центральном направлении германскую столицу, чье четырехмиллионное население к данному времени сократилось вдвое, защищала миллионная армия, две трети которой были опытными ветеранами. Многочисленные каналы и укрепленные пункты делали весь регион большого Берлина огромной крепостью. В руках германских войск были 9303 орудий и 1519 танков. Правда, авиация была уже незначительной силой. Но восемь линий весьма крепкой обороны прикрывали германскую столицу ее пригородами и Одером. И фанатизм высокопрофессиональной армии, ее готовность стоять до крайних сил были ощутимы.

Жуков предполагал взять город силой шести армий — четырех пехотных и двух танковых, 77 дивизиями (правда, численность их в среднем, ввиду жестоких потерь, была всего 4 тысячи солдат). Более трех тысяч танков, почти 15 тысяч орудий, 7 с половиной тысяч самолетов. Действовать следовало преимущественно с Кюстринского плацдарма (три армии). Сокрушить линию германской обороны и подойти к Берлину с востока. Пехота пробьется сквозь линию окопов и разминирует проходы. А танки, после шести дней работы пехоты, которая дойдет до озера Хавел, бросятся вперед и не посрамят чести русского оружия. Танки должны обойти Берлин с севера и с северо-запада, они врежутся в незащищенные магистрали германской столицы. На одиннадцатый день 47-я армия возьмет Шенхойзен на Эльбе. Вторая танковая армия пойдет на Берлин с юга. Катуков с 1-й танковой армией — на юге, а 2-я танковая — на севере. Безотказный Чуйков войдет в пригород Карлсхорст, а затем в рабочий квартал Кёпеник. Обе танковые армии найдут способы взаимосвязи и вместе дойдут до Шарлоттенбурга в Западном Берлине. Танки Богданова со 2-й Ударной армией пробьются через речку Гавел в Ораниенбург — Хеннингсдорф и, пересекая город, повернут к югу. Тем временем две вспомогательные армии (61-я и 1-я польская) прикроют основные силы с севера и юга, пусть авангард работает спокойно.

Жуков созвал своих военачальников в типичном германском сером трехэтажном здании на окраине Ландсберга. Маршал приготовил своего рода сюрприз. При всех он снял скатерть с огромного стола — перед приглашенными был огромный, тщательно приготовленный макет Берлина и предместий. Отдельно и отчетливыми знаками были отмечены главные цели. Номер 105 — Рейхстаг, номер 106 — рейхсканцелярия, номер 107 — министерство внутренних дел, номер 108 — министерство иностранных дел и т. д. Два дня — с 5 по 7 апреля — они оговаривали последовательность действий. Жуков: «Обратите свое внимание на объект номер 105. Это рейхстаг. Кто собирается первым взять его? Чуйков со своей восьмой гвардейской? Катуков с первой гвардейской танковой? Берзарин с пятой ударной армией? Богданов со второй гвардейской танковой армией? Кто это будет?» Разведка уже доносила, что между Кюстрином и Берлином немцы создали пять линий обороны. Помимо пяти линий на подходах Берлин закрывали еще три оборонительные линии, здесь основные силы прикрытия Берлина. Жуков уже знал, что начнет наступление без привычного надежного плеча Рокоссовского — тот еще не успеет занять позицию на севере. А поставленная задача не позволяла терять время.

Скрыть перемещение войск было сложно, поскольку листвы еще не было. Жукова особенно мучило, как пройти Зееловские высоты, невысокие холмы на пути к Берлину. Чтобы две танковые армии прошли сквозь них, следовало погасить огневые точки. Учения показали, что прежде чем пустить танки, нужно эти высоты нейтрализовать. Но что делать, если атакующие пехотинцы не сумеют их взять? Тогда танки должны появиться огромной колонной. После относительно непродолжительной тридцатиминутной артподготовки.

Конев не спал ночей, огромность задачи его поглощала. Успокаивала лишь мысль, что у него шанс, а не непосредственное задание. Он может рвануться к городу неожиданно, его руки и инициатива не связаны напрямую на преодоление колоссальных военных препятствий, ведущих к германской столице. Общую задачу маршал Конев выполнял силами пяти армий — двух танковых и трех пехотных. Движение в район Котбуса строго говоря не было движением на Берлин, но его танки уже были готовы повернуть севернее. Конев намеревался к 11-му дню операции пробиться к линии Белиц — Виттенберг, а затем по реке Эльбе дойти до Дрездена. Войска, думал маршал, сражались с середины января и естественная усталость не могла не сказаться. Но в районе Форст-Мускау обозначилась соблазнительная возможность пройти на север вдоль берлинской реки Шпрее. А если уж Рыбалко (3-я танковая армия) выйдет на стратегический простор, то его ничто не остановит. У него есть особый танковый корпус, его и прибережем для того, чтобы неожиданно «скользнуть» в Берлин.

Танки и самоходки прибывали к двум маршалам ночью, их прикрывали на открытых платформах грузовиков сеном и везли в камуфляже на позиции. Подвезено было семь миллионов снарядов. Такой концентрации оружейного огня мир еще не видел. У Жукова было 8983 орудий, у Конева — 7733. Все, что могла собрать и дать своим воинам великая Россия, она собрала и дала. Через Одер день и ночь строились мосты, было построено тринадцать понтонных мостов. 10 апреля на Одере появились корабли Днепровской флотилии. У Конева инженерные войска в общем и целом соорудили 136 мостов, выкопали 14700 бункеров и бронированных командных пунктов. 15 тысяч «студебеккеров» сновали на этих огромных строительно-заправочных площадках. 190 дивизий застыли в томительной паузе. Кто выживет в этой последней страшной схватке войны?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.