Сокровища «Телемаха»

Сокровища «Телемаха»

3 января 1790 г. на рейде Кийбеф-Сюр-Сен[11], сорвался с якорей и затонул бриг из Руана. Когда-то этот бриг назывался «Телемахом», и только совсем недавно – накануне кораблекрушения – его переименовали в «Квинтанадуан». Он был 26 м в длину, 7,25 м в ширину, а высота его корпуса составляла 4,33 м. Бригом командовал капитан Адриен Кемен. Экипажу судна, за исключением одного человека – он утонул, – удалось более или менее благополучно выбраться на берег.

Кораблекрушение «Квинтанадуана» наделало много шума – по всему побережью только о нем и был разговор. Однако ж в пересудах бриг упоминался под старым названием – «Телемах». А место, где он затонул – в эстуарии Сены, – всегда считалось коварным и опасным.

И крушение «Телемаха» – давайте и мы в свою очередь будем называть бриг тем именем, под которым он вошел в историю, – вовсе не было событием из ряда вон выходящим. Между тем о гибели «Телемаха» в то время говорили больше, чем о прочих кораблекрушениях.

С самого начала ходили упорные слухи – с годами они обрастали самыми невероятными подробностями, – о том, будто в трюмах «Телемаха» остались несметные сокровища. И особенно будоражило воображение то, что драгоценный груз на малой глубине, то есть до него в общем-то было рукой подать.

В этой связи любой историк должен непременно задаться двумя вопросами: действительно ли корабль под названием «Телемах» затонул в 1790 г. в устье Сены, на рейде Кийбефа? И в самом ли деле в его трюмах находились «несметные сокровища»?

Итак, в 1789 г. король Людовик XVI был не на шутку встревожен политической обстановкой во Франции, грозившей не сегодня завтра выйти из-под контроля. И вскоре действительно случилось худшее: в октябре революционно настроенные парижане вошли в Версаль. И заняли королевский дворец. Короля, королеву и дофина – «булочника, булочницу и их подмастерье» – силой водворили в Париж. По некоторым сведениям, как раз в те октябрьские дни король и велел погрузить часть своего состояния: «бочонки с луидорами, золотую и серебряную утварь, бриллианты и прочие драгоценные украшения» – на борт «Телемаха», отправлявшегося в Англию. В это же время некоторые аббатства, в частности Жюмьежский монастырь, воспользовавшись случаем, якобы также переправили на «Телемах» свои сокровища, над которыми, наряду со всем остальным церковным имуществом, нависла угроза национализации.

Согласно официальным судовым документам, в перечне грузов «Телемаха» значились: древесина – дубовые брусья, бочки с жиром, маслом и гвоздями. В общем – все, кроме королевских и церковных сокровищ. И тут случилось неизбежное: «Телемах» затонул. А вместе с ним пошел ко дну груз, в том числе драгоценный. И если верить легенде, он и ныне там.

На чем же основана эта легенда? Оговоримся сразу: она не находит подтверждения ни в одном документе того времени, который дошел бы до наших дней. И только в 1842 г. англичанин по имени Тейлор, инженер из Гавра, опубликовал брошюру, где попытался доказать, что «Телемах» действительно затонул и что на его борту в самом деле находились сокровища.

Что же это были за доказательства?

Один парижский кюре, «пользующийся несомненным доверием», якобы заверил одного жителя Гавра в том, что на «Телемах» погрузили 2 млн 500 тыс. франков в луидорах, сокровища пяти аббатств и состояния частных лиц, собиравшихся покинуть Францию. Золотые монеты принадлежали Людовику XVI – кюре тут бился об заклад, потому как узнал это из первых уст. С другой стороны, тот факт, что на борту «Телемаха» действительно находились 2 млн 500 тыс. франков золотом, удостоверял и какой-то «бывший чиновник Морского министерства». Духовник Людовика XVI, скончавшийся в Париже в конце 1829 г. в возрасте восьмидесяти с лишним лет, также подтвердил, причем многим людям, что на «Телемах» переправили огромные богатства. А один старый монах из Фекана сообщил одному жителю Гавра, что из Жюмьежского монастыря и аббатства Сен-Жорж на «Телемах» доставили много столового серебра. Потом один кардинал, а с ним пятеро аббатов, добравшихся до берегов Англии на другом судне, жаловались «многим, в том числе капитану из Вилькье[12], что каждый из них лишился-де всего своего состояния, которое находилось на корабле, затонувшем 3 января 1790 г. в виду Кийбеф-Сюр-Сен».

Таким образом, мы не знаем ни одного имени и не видим ни одной ссылки на подлинный источник. В общем, по словам известного историка Госслена Ленотра, приведенные выше свидетельства были «рассчитаны на простаков». Ко всему прочему, сам Тейлор, автор пресловутой брошюры, оказывается, был лицом заинтересованным, поскольку он разработал проект подъема «Телемаха» и рассчитывал на то, что, опубликовав свой претенциозный труд, сможет собрать средства для проведения соответствующих инженерно-технических работ. Так что к упомянутой брошюре следует относиться с предельной осторожностью.

Вместе с тем тот же Тейлор, когда сходит с зыбкой почвы домыслов, сообщает нам кое-что, вполне заслуживающее доверия. Так, среди прочего он указывает, что «Телемах» был бригом 80 футов в длину; капитана звали Адриеном Кеменом; судно вышло из Руана 1 января 1790 г. и затонуло на песчаной отмели, прямо напротив Кийбефа, 3 января 1790 г. Кроме того, Тейлор ставит нас в известность, что правительство, продолжавшее владеть обломками судна в соответствии с королевским указом от 1681 г., снарядило из Шербура специальную судоподъемную команду из трехсот человек, «со множеством всяких технических приспособлений». Однако попытка поднять бриг – работы длились три месяца – обернулась неудачей.

Следующая попытка была предпринята, кажется, в 1818 г. – в эпоху Реставрации. Из Шербура в Кийбеф привели специально оснащенную баржу – и начались работы по подъему судна. Их решили провести главным образом потому, что обломки мешали судоходству. Но кое-кто уверял, будто это был всего лишь предлог. Людовик XVIII, недавно взошедший на престол, разумеется, знал что к чему. Знал он и про королевские сокровища: ведь они же в конце концов были достоянием Бурбонов! Однако этот год, как и 1790-й, не принес удачи.

Так, преимущественным правом на проведение дальнейших работ по подъему обломков «Телемаха» заручился некий Маньи. 1 апреля 1837 г. он получил специальное разрешение от самого морского министра. По условиям договора в случае успеха, Маньи становился обладателем четырех пятых частей всех сокровищ. Последняя же часть переходила в Фонд инвалидов военно-морского флота Франции.

И Маньи, без лишних проволочек, создал совместную компанию, объединившись с неким Давидом, фабрикантом из Гавра, – он отливал якоря и якорные цепи. И подготовка к судоподъемным работам началась.

В конце концов, выбросив на ветер 65 тысяч франков – сумму по тем временам немалую, – Маньи оставил дело, так его и не завершив. И оно перешло в руки к его компаньону – Давиду. Новые попытки поднять «Телемах» предпринимались в июне, июле и августе 1841 г. Однако они закончились тем, что судно сместилось на несколько метров в сторону.

И вот тут-то на сцену выходит Тейлор. У него были свои – совершенно очевидные – интересы в этом деле; к тому же, наблюдая за ходом последних работ Давида, он пришел к очевидному выводу, что от одних лишь цепей тут мало проку. «Тщательно изучив обстановку на месте и трудности, связанные в основном с особенностями приливно-отливных течений, – писал он в своей брошюре, – я вывел следующие заключения: 1) технические средства, использовавшиеся до сих пор, никоим образом не соответствовали характеру и объему проводившихся работ; 2) в этой связи необходимо, по крайней мере, одно надежное и крепкое приспособление, прочно удерживающее затонувший корабль, лебедки и цепи, при том, что нагрузка на каждую цепь и, соответственно, каждую часть корабля должна распределяться равномерно, иначе не имеет смысла даже пытаться сдвинуть обломки с места, где они покоятся уже больше полувека».

Другими словами, Тейлор предлагал перекинуть мост через эстуарий Сены – точно над тем местом, где лежал бриг, с тем чтобы «все связующие механизмы – лебедки, блоки и цепи испытывали одинаковую нагрузку, с учетом размеров и веса корабля, который предстояло поднять, равно как и опорного моста, на котором предполагалось установить соответствующие механизмы и приспособления». Теперь понятно, почему использовавшиеся ранее баржи для этого дела не годились: они не представляли собой прочной опоры и всякий раз смещались то вверх, то вниз, то в сторону – в зависимости от приливов и отливов. Выводы Тейлора взяли на вооружение – и через три недели мост был готов. Однако 17 ноября 1841 г., часов в шесть вечера, поднялся страшный ветер, буквально валивший с ног. Ураганом сорвало с якорей английский бриг из Вилькье и понесло прямо на только что построенный мост.

Давид вышел из игры. Так что Тейлору были все карты в руки. Дело оставалось за малым – заручиться поддержкой состоятельных людей. Тогда-то он и выпустил в свет свою брошюрку. При этом Тейлор руководствовался твердым убеждением: прежние концессионеры непременно должны снова поверить в то, что и правда смогут стать обладателями своей доли от лежащих на дне 25 млн франков. К тому же благодаря Тейлору они «узнали о бондаре из Руана, который своими собственными руками обшил железом бочонки с золотом, о тех, кто воочию видел, как тайно, по ночам, отливали луидоры, о капитане, переправившем эмигрантов в Англию, о загадочном чиновнике из Морского министерства и о многих других свидетелях, чистосердечно подтвердивших вышеизложенное».

Когда вытащили еще один лот, то с одной его стороны заметили «10–12-сантиметровой длины полоску рыжеватого металлического налета – то ли золота, то ли меди». И знатоки корабельного дела тотчас подтвердили, что в 1789 г. медь в судостроении не использовалась. Выходит, то было золото.

Нетрудно предположить, что тут началось.

Вновь разгорелись споры. И снова, как когда-то, одни доказывали, что такого судна, как «Телемах», вообще не существовало. А другие уверяли, будто сокровищ в его трюмах на самом деле гораздо больше, нежели было принято считать. Недели шли одна за другой, и все это время Тейлор обрушивал на головы обывателей потрясающие заявления. Так, 18 октября он твердо заверил «Журналь дю Гавр» в том, что «в самое ближайшее время поднимет на поверхность корпус корабля, а потом на глазах у публики разберет его на части и извлечет из трюмов все содержимое».

Спустя десять дней от него последовало новое заявление: обломки-де уже находятся в каком-нибудь метре от поверхности. Так что через день-другой их можно будет извлечь целиком. И вера вкладчиков после таких заверений крепла с каждым часом. А люди недоверчивые знай себе подтрунивали над ними, уверяя, будто в пресловутых бочонках нет никакого золота и они заполнены всего лишь жиром. На что незамедлительно последовал ответ Тейлора: «С помощью молота мы вбили двухметровый железный лот в один из ларцов и вытащили из него кое-какие золотые и серебряные предметы». Тейлор даже уточнил, что ларец находится где-то между грот-мачтой и капитанской каютой. И той же ночью акционеры окончательно уверились в том, что несметные богатства вот-вот перекочуют к ним в карманы. Они спали, и в снах Сена виделась им «новым Пакталом[13], чьи воды выносят на берег золотые слитки и луидоры…». Однако сны не вечны…

И 19 декабря «Журналь дю Гавр» объявила, что Тейлор сбежал. Может, именно этот случай и был положен в основу расхожего выражения – «уйти по-английски»? Он скрылся, оставив кучу долгов – на сумму 28 тысяч франков, – муниципалитетам Гавра и Кийбефа, не считая денег вкладчиков и тех, что причитались в виде двухмесячной заработной платы бригаде из тридцати пяти рабочих, им же самим и нанятых. Но странное дело: акционеры все как один вдруг словно воды в рот набрали и затаились. Зато скептики торжествовали вовсю. История эта дошла до Парижа – и столица тоже хохотала до упаду.

И все же как тут разобраться: что во всей этой истории правда, а что вымысел? В свое время еще Госслен Ленотр, к примеру, советовал начинать расследование по делу о «Телемахе» с архивов военно-морского флота. И такое расследование было проведено – исключительно ради исторической науки. И я вправе утверждать, что сегодня некоторые подробности по упомянутому делу нам известны доподлинно. Так:

1) установлено, что в декабре 1789 г. у причала Руанского порта стоял корабль «Квинтанадуан» водоизмещением 120 регистровых тонн, которым командовал капитан Жак-Адриен Кемен. Судно посетили «кораблестроители, представлявшие Адмиралтейство в Руане; они осмотрели его и вынесли заключение, что оно вполне может принять на борт груз и доставить его в Брест».

2) В тех же архивах обнаружили учетные списки моряков, и там были перечислены практически все члены экипажа «Квинтанадуана». В приложении к означенным спискам упоминалось, что капитан Жак Кемен, старший помощник (он же родной брат капитана) и четверо матросов «Квинтанадуана» потерпели кораблекрушение в виду Кийбефа 3 января 1790 г. Вследствие чего один член экипажа погиб.

3) Среди прочего в архивах хранилась переписка министра военно-морского флота де Ла-Люзерна с главным интендантом Гаврского порта Мистралем, датированная мартом 1790 г. И начало ей положило ходатайство некоего Ле-Каню, судовладельца, который испрашивал разрешение поднять «Квинтанадуан», затонувший 3 января 1790 г. Мистраль в свою очередь обращался с просьбой к де Ла-Люзерну рассмотреть ходатайство упомянутого судовладельца, тем более что обломки затонувшего корабля препятствовали судоходству. Однако министр ответил отрицательно, мотивировав свой отказ тем, что тогда было не самое благоприятное время для проведения судоподъемных работ. И тут уж свидетельство Тейлора – о трехстах рабочих из Шербура, – безусловно, не выдерживает критики. Но здесь важнее другое – то, что еще раз подтверждается сам факт кораблекрушения.

4) Был установлен и другой бесспорный факт – личность капитана Кемена, о котором говорил Тейлор. В архивных документах обнаружилось свидетельство о рождении Жака-Адриена Кемена, сына Адриена Кемена и Марты Марие, появившегося на свет 23 августа 1754 г. А также – свидетельство о смерти, подтверждавшее, что Жак-Адриен Кемен скончался 22 декабря 1836 г. в Валь-де-ла-Э (департамент Приморская Сена), в возрасте восьмидесяти двух лет.

Что касается самой легенды, то в ней постоянно упоминается о кораблекрушении «Телемаха». Мы же с вами уже выяснили, что затонувшее судно называлось «Квинтанадуаном». Вот вам еще одна загвоздка.

Как бы то ни было, в военно-морских архивах можно найти кое-какие сведения и о «Телемахе» – корабле той же регистровой вместимости, что и «Квинтанадуан», – построенном в 1772 г. в Валь-де-ла-Э и совершившем несколько рейсов под командованием капитана Жака Кемена. Из тех же сведений явствует, что в начале 1789 г. «Телемах» ошвартовался в порту Руана. Кроме того, в учетном судовом реестре Руанского порта значится, что в феврале 1789 г. «Телемах» поставили на консервацию. Или, другими словами, попросту списали, признав непригодным к выходу в море.

Но вот что любопытно: как раз в это время на сцене появляется «Квинтанадуан». Состав экипажа «Телемаха» был всем известен. Не менее примечательно и то, что тот же самый экипаж, во главе с тем же самым капитаном Кеменом, объявился на «Квинтанадуане».

Можно ли из всего этого сделать вывод, что за 1789 г. у «Телемаха» поменялись и судовладелец, и название – то есть в один прекрасный день он превратился в «Квинтанадуан»? Что ж, а почему бы и нет? К тому же этот вывод подтверждается другим прелюбопытным фактом: в Парижском географическом институте хранится карта от 1830 г., составленная самим Ботаном-Бопре[14], на которой помечено местонахождение затонувшего «Телемаха» – в виду Кийбефа. Поскольку, как нам теперь известно, речь идет о «Квинтанадуане», выясняется, что принадлежность того и другого судна была установлена еще в то время.

И здесь было бы отнюдь не лишним привести выдержку из письма директора Архива департамента Приморская Сена Шарля Брэбана, направленного почетному генеральному директору Французского архива: «Документы с точностью подтверждают и существование самого судна, и факт его кораблекрушения. При всем том, однако, в них нет ни намека на характер груза – имеется в виду того, вокруг которого разгорелись бурные страсти. К сожалению, у нас есть все основания полагать, что нам уже никогда не удастся установить доподлинно, что это был за груз».

Лучше, пожалуй, и не скажешь. Когда невозможно подтвердить историческую истину – в данном случае факт существования сокровищ, – приходится прибегать к логическому анализу. Итак:

1) известно, что спустя три месяца после кораблекрушения судовладелец намеревался поднять обломки. Стало быть, логично допустить, что на борту затонувшего судна имелся ценный груз. Однако, согласно заявлению интенданта порта Брест, в перечне грузов пошедшего ко дну корабля значились только древесина, масло и жир, «принадлежавшие его величеству». Неужели все это заслуживает того, чтобы ходатайствовать о проведении дорогостоящих судоподъемных работ?

2) Очередная попытка поднять корабль состоялась в 1818 г. Заметим, что в это время еще были живы капитан Кемен и другие участники драмы.

3) У мэтра Лекерре, нотариуса из Понт-Одмера[15], хранится несколько договоров, за 1834–1837 гг., об учреждении разных компаний по подъему «Телемаха». Примечательно, что все эти компании – иностранные (голландские и английские). В это время капитан Кемен был по-прежнему жив и здоров.

4) Последняя попытка поднять судно была предпринята в 1938–1939 гг. и 1940 г. – предприятие финансировал некий Лафитт. В результате предварительных исследований удалось установить, что обломки находятся точно в том месте, которое было помечено на карте Ботана-Бопре.

3 сентября 1939 г., когда все французы жили в ожидании неминуемой беды – война обрушилась на мир шквалом неисчислимых трагедий, неведомых прежде человечеству, – на рейде Кийбефа как ни в чем не бывало трудилась небольшая группа искателей приключений. 10 мая 1938 г. Управление государственного имущества передало некоему Крестуа, парижскому предпринимателю, права на проведение работ по подъему «Телемаха». Крестуа, в свою очередь, заручился поддержкой Теодора Лафитта – опытного инженера-консультанта.

Работы начались в феврале 1939 г. У кладоискателей только полгода ушло на то, чтобы уточнить местоположение обломков. Это была настоящая исследовательская операция. С помощью грейфера, которым под водой управлял водолаз, удалось снять с затонувшего брига и поднять на поверхность семнадцать дубовых брусьев длиной 8—10 метров и толщиной 40–50 сантиметров, а также несколько бочонков: в одних были жир и масло, в других – гвозди. В точности все то, что значилось в официальном списке грузов «Телемаха».

Чуть погодя было извлечено множество других, более мелких предметов – брелоков, печаток разных форм и размеров, заводных ключей от часов, обувных пряжек, замков, грузил. Кроме того, грейферный ковш зацепил несколько звеньев от цепочек с пластинками, на которых была выведена надпись – «Давид». Довольно примечательная деталь, не правда ли? Тем более если вспомнить, что в 1837 г. обломки брига пытались поднять Маньи, Давид… и Тейлор!

И вот наши герои взялись за дело с удвоенной силой…

Наконец наступило утро 3 сентября. В истории «Телемаха» то был знаменательный день. Три раза грейферный ковш опускался на дно – и в результате поднял на поверхность четыре обрывка от золотой цепочки филигранной работы, длиной 23 сантиметра и шириной 15 миллиметров каждый. Когда обрывки сложили вместе, опытные ювелиры быстро определили, что это – «цепочка от нагрудного креста». А нагрудный крест, как известно, был неизменным атрибутом на епископском платье. И тут на память опять-таки приходит легенда: именно в ней-то и упоминалось о том, что на «Телемах» погрузили сокровища нескольких нормандских аббатств.

5 сентября 1939 г., в 5 часов утра, водолаз Рене Кабиош, совершив очередное погружение, наткнулся на ларец, доверху заполненный сложенными в столбики монетами. Он зачерпнул их целую пригоршню и поднялся на поверхность. В этой кучке оказалось четырнадцать серебряных монет и семь золотых, с изображением ликов английских королей – Георга II и Георга III… а также с барельефом Людовика XVI, причем на французских монетах значилась дата чеканки – 1788 год.

Вот так удача! Подрядчики тут же отказались от грейферов и водолазов – и решили поднять корабль целиком. На их взгляд, игра стоила свеч. Судоподъемные работы начались в конце сентября 1939 г. и закончились 6 апреля 1940 г. Поднятые обломки осмотрели в присутствии судебного исполнителя, мэтра Анца. Это оказалась носовая часть корабля – длиной 16,75 метра и шириной 5,5 метра. Толщина бортовой обшивки составляла 8 сантиметров. А длина одной из поперечин палубного покрытия – 2,8 метра. Она крепилась к борту с помощью углового кронштейна – по типу кулачкового стопора. Кормовую же часть брига поднять не смогли – она так и осталась лежать на дне эстуария Сены. Но именно там, в кормовой части брига, располагалась капитанская каюта.

А носовая часть – увы! – оказалась «пустой». Всеобщее разочарование было отмечено и газетчиками. Несмотря на самое тщательное обследование содержимого обломков, все, что было извлечено на свет божий, – это «бочечные клепки, спрессованный в глыбы жир, куски строительной древесины и кое-какие корабельные инструменты, не представлявшие, в общем-то, ни малейшего интереса для истории».

Однако наши искатели сокровищ не отчаивались. По заверениям Теодора Лафитта, все самое ценное осталось в кормовой части «Телемаха». Стало быть, если в свое время на бриг действительно погрузили сокровища, логично было предположить, что они хранились в капитанской каюте.

Судоподъемные работы возобновились 15 мая 1940 г. Мне, как историку, кажется поразительным тот факт, что моих сограждан охватила в полном смысле слова безумная золотая лихорадка, когда уже пять дней как немцы оккупировали Францию. Уже было проиграно генеральное сражение под Седаном, произошел «Дюнкеркский прорыв»… и немецкие танки приближались к Парижу. А исследовательская команда под руководством Крестуа и Лафитта, невзирая ни на что, продолжала работать. И водолазы совершали погружения, одно за другим, точно по расписанию. Однако происходило это недолго. По признанию того же Теодора Лафитта, «в начале июня работы пришлось прекратить в связи с тем, что в Кийбеф вошли немцы…».

Прошло десять лет. Война давно закончилась. И Теодор Лафитт, живший все это время одной-единственной мечтой, подумывал о том, чтобы продолжить незавершенное дело. И вот 27 июля 1950 г. Управление государственного имущества снова предоставило ему право на проведение работ по подъему оставшейся на дне части «Телемаха»-«Квинтанадуана».

Договор от 31 марта 1952 г. определял условия распределения поднятых со дна предметов между Управлением госимущества и гражданином Теодором Лафиттом. По этому договору 90 процентов от предполагаемой суммы – 50 миллионов старыми франками, причитались концессионеру, оставшиеся же 10 процентов отчислялись государству. Таким образом, в соответствии с разработанной схемой распределения Теодору Лафитту – в случае, если он поднимет сокровищ на 15 миллиардов, – полагалось 11 миллиардов 197 миллионов 500 тысяч старыми франками.

Однако несмотря ни на что – даже на финансовую поддержку таких влиятельных организаций, как, например, радиостанция «Европа-1» и еженедельник «Кандид», Теодор Лафитт не смог организовать новое концессионерское общество: он скоропостижно скончался, так и не сумев осуществить свою мечту.

Вот так – ничем – закончилась история брига «Телемах». Единственное, что осталось в нашем распоряжении, так это исходные материалы – самые разные сведения. Причем зачастую противоречивые. И как тут отделить зерна от плевел?

(По материалам А. Деко)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.