21. Сокровища

21. Сокровища

Собор во Вьенне открылся 16 октября 1311 года, дабы разобрать обвинения в адрес Тампля и внести изменения в структуру Церкви.

Заслушав понтификальную комиссию, собор, перед вынесением вердикта, пожелал узнать аргументацию защиты.

Папе подобная аргументация была совсем ни к чему.

Булла Vox clamantis («Глас вопиющий») вполне красноречива:

«Дурна репутация тамплиеров, ужасающи подозрения и обвинения. Многие братья отличаются антихристианским образом жизни. Принятие в орден обставлено секретами: чего стоит клятва ничего не разглашать об орденских делах и никогда из ордена не выходить. Пока будет существовать орден, скандалы не утихнут. Принимая во внимание проступки и прегрешения братии, угрожающие вере христианской; принимая во внимание, что гораздо менее серьезные основания приводили к роспуску известных орденов, мы, не без горечи и скорби, отменяем вышеназванный орден не в силу юридического постановления, но апостолическим ордонансом».

Булла Ad providem регламентировала имущественные вопросы. В преамбуле высказано пожелание вырвать тернии измены и надругательства:

«Мы отменяем статус ордена и так далее, включая имя и характер облачений. Апробация Святого собора с нами. Отменяем не под формой приговора, что сделать невозможно из-за юридических сложностей, связанных с процессом, но предварительно, апостолическим ордонансом. Санкция категорична и постоянна. Запрещаем отныне вступление в орден, орденское облачение, орденский образ жизни под страхом отлучения ipso facto».

Орден «отменен», последователям грозит отлучение. Орден юридически не осужден. Климент V только политик.

Касательно имущества:

«Финально декретируем: имущество переходит в распоряжение ордена Святого Иоанна Крестителя навечно. Мы имеем в виду земли и ценности, коими орден Тампля, Великий магистр, братия, военная и монастырская, владели до времени ареста во французском королевстве, то есть до октября 1307 года».

Имущество вне французского королевства — в Кастилии, Арагоне, Португалии, Мальорке резервируется для Святого престола.

Похоже, «кассы» командорств и «сокровища вообще» не попали в руки французского короля.

Это чувствуется по раздражению Гийома де Плезьяна в его эпистоле Клименту V:

«Во многих местах мира нашего они укрепили замки свои против Церкви и ее верных соратников, затем похитили или растратили добро свое и даже священные сосуды…»

Проще говоря, официалам не удалось обнаружить ни денег, ни драгоценностей.

Собрали только сельскохозяйственный инвентарь, скот, всякую всячину, взятую под залог, и т. д. Ни золота, ни серебра, ни документов, кроме актов о купле-продаже земли.

Только два объяснения: либо официалы предпочли позаботиться о себе, а не о королевской казне, либо заранее подготовленный приказ об аресте не составлял сугубого секрета.

Официалы, правда, забрали бы только деньги, зачем им документы.

В большинстве командорств вряд ли имелась весомая наличность, но не в случае «домов», расположенных на круциальных пунктах коммерческой активности, к примеру в Провене или Бокере. При учете векселей такие «дома» должны распоряжаться внушительными денежными суммами.

Отсюда легенды об утаенных сокровищах.

Логичны предположения о «тайниках» каждого командорства. Хотя грабители и обходили стороной «дома» ордена, полной гарантии от нападения значительных вооруженных отрядов не было. Разумно иметь на такой случай тайники.

Итак: существуют ли сокровища тамплиеров? Не исключено. И все же искателям оных надо учесть вот что: в командорствах, которые перешли в собственность иоаннитов, раскопки, надо полагать, велись добросовестно — там шансов маловато.

Тамплиеры, которые ушли от ищеек Филиппа Красивого, могли забрать ценности, поскольку знали, где искать.

Любопытные сведения о важных тайниках дают, возможно, «граффити» Шинона.

Поль ле Кур (журнал «Атлантис») весьма тщательно изучил эти «граффити».

Понтификальная комиссия, санкционированная папой, решила повидать главных дигнитариев Тампля, находящихся в плену. Папа задумал допросить их лично и, будучи в то время в Пуатье, затребовал пленников.

Ни король, ни инквизиторы не могли явно сему воспрепятствовать. Пленников под конвоем повезли из Парижа в Пуатье, но в окрестностях Тура на пленников вдруг напала негаданная хворь. Путешествие пришлось прервать, дигнитариев заключили в королевский замок Шинон, впоследствии снова перевезли в Париж. Папа так с ними и не встретился.

В Шиноне пленники разукрасили занятными эскизами стены залы, куда их поместили.

Вольные наброски геральдически насыщены: игникор (сердце в пламенах), крест, тройной концентр, ромбовидный нессер, карбункул.

Поль ле Кур решил, что подобные рисунки оставили посвященные. Не лишено вероятия, хотя такие знаки можно выводить просто так, без всяких инициаций.

В любом случае пленники разумели язык символов. Но почему рисовать именно это, а не что-нибудь другое? Сами по себе данные символы вполне обычны. Вот их интерпретация — дело иное.

Но ведь пленники от скуки могли рисовать, что в голову попадет.

Но почему традиционные символы? Полагаю, они хотели передать нечто кому-то. И не просто кому-то, но людям, знающим сигнификацию символов. И только с одной целью: интерпретировать что-то в ребусе, в тайнописи.

И, вероятно, «граффити» Шинона адресованы не просто знающим, но знающим принятый у тамплиеров язык, — адресованы братьям.

Не для того, чтобы напомнить истины традиции, нет: братья должны узнать предназначенные только для них… секреты аспекта материального.

Возьмем пример, только пример, не более.

Предположим, дигнитарий нарисовал сердце, соединенное с крестом, — символ. Символ христианский, не специфически христианский, но все же. Они встречаются повсюду — в церквах, в часовнях, не останавливая взгляда.

Но ведь сердце рисуют разным манером: правильно или нет, сплошной линией или нет. Разрыв, искажение могут многое сказать посвященному в символическую криптографию, принятую, допустим, у тамплиеров.

Пикторально или фонетически такой «разрыв» обозначает, скажем… место.

Где профан заметит только сердце и крест, «эрудит» прочтет, к примеру: «В таком-то командорстве тайник (разрыв) находится в сердце под крестом».

Только для посвященных.

Конечно, никаких доказательств нет, но разве это лишено логики?

Тут еще вот какой момент: «граффити» Шинона не нацарапаны гвоздем скучающего заключенного, нет: это настоящие «интальо», выполненные не очень умелой рукой, но глубоко врезанные в камень. Не без намерения, очевидно.

Монетарная ценность предполагаемых тайников учету не поддается.

Но разве дело в деньгах?