Быть русским достойно есть

Быть русским достойно есть

Любят ли русские самих себя, ценят ли свой собственный русский мир, свой национальный уклад и своеобразие? Не станем спешить с ответом, вопрос слишком серьезный. И возник он с необычайной остротой и даже трагическими тонами совсем недавно, в ходе оглушительного развала страны конца восьмидесятых – начала девяностых годов, до основания потрясших все русское общество. В серьезных размышлениях такого рода весьма полезно оглянуться назад, на свое национальное прошлое. И отнюдь не на туманные дали Святого благоверного князя Александра, Домостроя, блестящего века Екатерины – эти времена весьма далеки от духовных запросов нынешнего российского гражданина.

Обратимся к русской литературной классике и ее героям, этот сюжет у нас хорошо известен да и всесторонне изучен, тут вполне можно рассуждать объективно. Блистательных во всех отношениях людей создали Пушкин в «Капитанской дочке» и Гоголь в «Тарасе Бульбе». Они были не только русскими и православными, но и подлинно героическими, исполнение высшего, им предначертанного свыше долга было для них свято, как для мужчин, так и для женщин, вспомним уж Машу Миронову, Татьяну Ларину, старосветскую помещицу. Подобных сильных и цельных героев, да еще с положительным нравственным зарядом, немного в мировой литературе.

Но потом… Знаменитейший в свое время Тургенев своих русских героинь все-таки нашел, а вот героя не смог, не отыскал его ни в крестьянах, ни в дворянах и разночинцах. Лев Толстой в «Войне и мире» боевого капитана Тушина вывел каким-то слабаком, боящимся всякого начальства, а Кутузов, победитель Наполеона, совсем не похож на себя, подлинного. А драматург Островский, чей памятник стоит в самом центре Москвы? Его герои сплошь ущербны, отмечены многими слабостями, но еще хуже героини: Катерина нарушила супружеский долг и сделалась самоубийцей, обрекая душу на погибель, а Лариса пошла к богачу в содержанки (теперь это называется другим словом). Получается и в самом деле какое-то «темное царство». Не станем уж поминать всесветно знаменитого Достоевского, изобразившего русский народ в образах сумасшедшего князя Мышкина, темной четверки отца и братьев Карамазовых, а также благородной проститутки, наводящей убийцу на путь душевного спасения. Заметим, что именно по этим персонажам Достоевского судят о нас, русских, на Западе уже вторую сотню лет.

Однако самое ужасное началось со времен Горького и Маяковского. В горьковских «Сказках об Италии» персонажи полны доброты и благородства, а в его же «Русских сказках» – сугубо наоборот, их и вспоминать-то неловко. «Пролетарский поэт» отзывался о своем отечестве кратко, но выразительно: «ненавижу тебя, снеговая уродина», и вообще мечтал жить в «мире без Россий, без Латвий». Зато ценил народы иные: «Еврея не видел? К нему, в Крым»… То-то мрачно шутили русские граждане в ту «пролетарскую» эпоху: «Евреев ссылают в Крым, а русских – в Нарым». Так оно примерно и происходило.

В этом хороводе, разумеется, затерялись благородные герои «Тихого Дона», никуда не годились они по коминтерновским меркам, что долгие десятилетия довлели над русской литературой (да и не только над ней). Впрочем, это уже иная история. Заключим вполне объективно, что великая русская литературная классика явно недостаточно укрепляла национальное самосознание своего народа.

Вся эта классическая литература была создана гражданами и для граждан великой Российской империи. Сегодня раздумья о сути имперского идейно-политического наследия, его пригодности или непригодности для дней нынешних вызывают значительное внимание в размышлениях российского образованного сословия. В целом вроде бы вырабатывается обобщающий вывод: Империя как политическое устройство, – как Петровская, так и Советская, – принесла русскому народу громкую и победную славу, но при этом необычайно истощала его силы. Всем памятно благополучное брежневское время – миновали сталинские жестокости и хрущевская безумная истерика, флаги Советской державы властно алели от Кубы и Никарагуа до Вьетнама и Кореи, а мощная военная эскадра с морской пехотой на борту бороздила Индийский океан. Сбылась как будто давняя мечта поэта Державина: «Воды Тигра и Евфрата по России потекут»…

Увы, воды Нила и Меконга протекали не по России, а в дальних пределах интернациональной коммунистической империи, а семьи русских инженеров, ракетчиков и летчиков были лишены простейших предметов первой необходимости и завидовали потому западному обывателю. Как выяснилось вскоре, зря завидовали, но осознали это поздновато.

Итак, если о положительном или отрицательном итоге двух веков Петровской империи для русского народа можно рассуждать и подводить научные обоснования в ту или другую сторону, то в отношении империи Советской вывод напрашивается все же односторонний: кровавая революция, индустриализация и коллективизация, Отечественная победная война, создание ядерной сверхдержавы и все иное-прочее в этом ряду безусловно подорвали жизненные силы русского народа, а славу принесли ему порой довольно сомнительную. Вспомним ГДР 1953 года, Венгрию, Чехословакию, «Карибский кризис» и несчастный Афган. С таким заключением вроде бы согласны ведущие нынешние патриоты – националисты А. Самоваров, А. Севастьянов, С. Сергеев, В. Соловей…

Представим кратко и другую точку зрения. Не состоялась, даже не прозвучала толком пресловутая «либеральная империя», слишком уж понятно всем было желание закрепить власть в стране ненавистной воровской буржуазии, сугубо нерусской по происхождению. Вскоре в тех же кругах зародилась «суверенная демократия». Задумывалось вроде бы хитро: с одной стороны – «суверенитет», то есть независимость от Вашингтонского обкома, – подачка на словах вечной любви русских к Отечеству, – с другой… ну, тут слишком понятно, ибо само почтенное древнегреческое слово «демократия» с недавних пор стало в русском языке понятием сугубо отрицательным. Наелись… Выдумка быстро увяла, не успев даже расцвесть.

В ту же смутную пору возникла идея «Пятой империи». Тут поначалу виделся соблазн сразу в обе стороны. Нашим президентам приятно, видимо, было воображать себя на высоком троне, без императорской короны, но с вертикалью державного скипетра, а вокруг – почтительная толпа гофмейстеров и шталмейстеров, столичных и провинциальных, а среди них скромно затерян инструктор Вашингтонского обкома Чубайс в камергерском мундире. Аза кремлевскими стенами – многонациональные россияне, благоразумные и всем довольные. Сладостная картина, но только русскому народу тут места не нашлось. После Кондопоги картинку пришлось снять с газетной полосы. Про смешное «евразийство» А. Дугина не стоит даже говорить, а о построениях заказного до очевидности С. Кургиняна даже поминать.

У нынешней империи, как видно, оказались неважные адвокаты.

Да, безусловно, распад Советского Союза породил беды и страдания для всего русского народа, но особенно для миллионов тех, кто оказался в так называемом «ближнем зарубежье». Когда-то царская власть уравняла местную феодальную верхушку с российским дворянством, при коммунистах там строились заводы и гидростанции, каналы и дороги, создавалась наука и университеты. И в больших даже масштабах, чем в коренной России. Наглядный пример: в Баку, Ереване, Тифлисе и Ташкенте давно есть метро, богатое и протяженное, но до сих пор в крупнейших промышленных центрах Поволжья, Урала и Сибири необходимейшее транспортное средство еле-еле продвигается. Потому твердо заключим: распад разбухшей советской империи в исторической перспективе был нам, русским, полезен.

Правильное понимание случившегося следует твердо и безоговорочно внушать нашим согражданам. История непредсказуема, противоречива и даже капризна. Антирусская революция семнадцатого года принесла народу неисчислимые потери, но она избавила Советскую Россию от двух вредных вкраплений – Польши и Финляндии, этих вечных болячек на теле Российской империи, изначально чуждых и враждебных. Антирусская контрреволюция девяносто первого разорила страну и народ, но она же разлучила русских со множеством азиатских аулов, население которых, как теперь до очевидности ясно, кормилось нашим черноземным хлебом, не помня ни о какой благодарности. А теперь их потомки бегут в Россию, спасаясь от нищеты. Но тоже не спешат быть нам признательными.

Нужно безусловно привыкнуть всем нам к мысли, что бедное, перенаселенное Закавказье, Памир и пустыни Средней Азии были долгой и тяжкой обузой для всего русского народа.

Не нужна русским новая империя, тем паче обременительная с заморскими колониями. В каком же политическом устроении должен жить сегодня народ нашей страны? Ну, то, что подавляющему большинству его не подходит нынешний «воровской капитализм», невиданный даже во времена Карла Маркса, это очевидно. Так что же? Оглянемся вокруг.

Чуть ли не двадцать лет нам внушают с кремлевских высей, что Россия – страна «многонациональная». СССР давно распался, страна обрезана до границ Московского царства, а народ наш, как и при коммунистах, многонационален. При Ельцине мы все вдруг стали именоваться уродским словом «россияне». Нет-нет, полубезумный алкаш не был тут изобретателем. Это словечко поминается и у наших классиков, но в отрицательном смысле. Вот некий бродяга, по-нынешнему бомж, выклянчивает деньги у интеллигентной помещицы: «Подайте россиянину на пропитание». Характерно тут, что «русским» этот неприятный тип себя не именует, стесняется, видимо.

Избегают произносить словосочетание «русский народ» и Путин, и Медведев. Либерально-еврейская печать и телик заполнены стенаниями о «таджикской девочке» и «чеченских мальчиках», а о несчастных русских, над которыми в Москве и по всей коренной России измываются, обирают и травят наркотой разные «нацменьшинства», вспоминать не положено. Это не «толерантно» и вызывает гнев Вашингтонского обкома и его европейского уполномоченного по правам человека (в Евросоюзе «человеками» являются гомосеки и все, кроме русских).

Не стоит даже толковать о нашей журналистике, пресловутая «четвертая власть», она на корню скуплена еще со времен Березовского и Гусинского. Прислушаемся лучше, что произнес по данному сюжету кремлевский начальник печати В. Сурков (по отцу-то он Дудаев, свое чеченское происхождение скрывает). Ввиду важности вопроса, дадим тут точную сноску: «Комсомольская правда», 20 июня 2009 года. Августейший кремлевский советник, который по слухам является нынешним «демократическим» Сусловым. Выразился он кратко, но с истинно сусловской руководящей суровостью: главную задачу власти в современном обществе он видит в необходимости «минимизировать насилие», а в качестве дурного примера поминает случившиеся еще в советские времена «саперные лопатки» в Тбилиси, события в Баку в связи с вводом войск, называет кратко родную Чечню, не уточняя подробностей, и очень грустит о судьбе турок-месхетинцев, которые, мол, вынуждены были улетать из России в Америку (как известно, они до ссылки в Среднюю Азию проживали в Грузии, но независимая грузинская держава их отказалась впустить обратно на исторические места, Россия их приняла вместо грузин, но они предпочли потом отправиться за океан).

Как видно, В. Сурков жалеет о ком угодно, только не о русских, которых изгоняли со всех окраин, не вспомнил почему-то о тысячах потомков терских казаков, веками проживавших в городе Грозном – там их недавно вытеснили, ограбив, но никак не торопятся возвращать – ни местные власти, ни Кремль. А «саперные лопатки» – это вообще провокационная выдумка покойного Собчака.

В заключение В. Сурков-Суслов строго предупредил «дорогих россиян» на ближайшее будущее: «Демократия – это порядок». Понятно: если рабочим Пикалева, Байкальского бумажного комбината или в любом ином месте России Дерипаски-Фридманы не станут платить жалованья, то надо молить, не возмущаться, не нарушить «конституционный порядок», а не то… Как видно, к жителям дружественных нам столиц Баку и Тифлиса Сурков оказался куда гуманнее…

Путин и Медведев, конечно, не рычат, как их новоявленный «Суслов», но тоже пространно и скучно толкуют о необходимости порядка. Воистину, никто в России не озабочен судьбой именно русского народа, «ни бог, ни царь и ни герой», то есть ни церковные иерархи, ни власть… ну, а героев у нас сегодня нет. Перевелись на Руси богатыри. Но до поры, ибо призрак Кондопоги бродит по России.

В случае с тем самым небольшим русским городом наглядно переплелось социальное с национальным. Нынешний Кремль никак не может и не хочет взять в толк, что Российская Федерация с 1991 года перестала быть страной многонациональной. Ныне русские составляют среди населения страны не только большинство, но подавляющее большинство: вместе с проживающими в РФ украинцами и белорусами (а это те же русские, за вычетом галицийских униатов и польско-литовских католиков) это составляет 85 % граждан страны. Добавим, что множество людей иных российских народностей давно обрусели и исповедуют Православную веру. Россия ныне – русская держава.

Еще более беспочвенны внушаемые с еврейского телеэфира разговоры о «многоукладное™» сегодняшней РФ: приверженцев иудаизма и буддизма у нас малая кучка. Мусульман много, но никакой вражды между православными и приверженцами ислама не было и нет (в той же Кондопоге подрались не русские с кавказцами, а русские трудящиеся с грабителями-инородцами). На Северном Кавказе мятежники целятся теперь не в русских, а в своих наглых воров. И мечтают о заступничестве русского царя в Москве (которого пока нет).

В ведущих странах Запада межнациональная пестрота и противоречия между расами и народами совсем иные. Например, во Франции французов 40 %, провансальцев, бретонцев и эльзасцев соответственно 20, 10 и 3,6 % (все три народности сильно разнятся по языку и культуре), всех мусульман – 10, евреев – 3,1 %, поляков – 1,7 % и еще кое-кто. Однако почему-то Францию никто не именует страной «многонациональной»… А вот Россию – всегда.

И все нынешние президенты тоже, именуя нас, русских, нелепым наименованием «россияне». Не видно им из кремлевских окон русского народа. Или не охота видеть?..

Недавно началось и все более ширится обсуждение судьбы многострадального русского народа в настоящем и в исторической перспективе. Те, кто размышляет об этом примерно так же, как и мы, уже названы (не все, разумеется). Посмотрим далее на суждения по этому вопросу тех, кто выступает вроде с якобы объективностью или даже внешним сочувствием. Это гораздо интереснее, чем излагать суждения наших неприкрытых врагов, что с них взять и зачем с такими спорить?

Однако для начала оттолкнемся от сугубо антирусского сборника «Нужен ли Гитлер России?» (М., 1996), авторов которого вдохновил ельцинский указ о «борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма» от 23 марта 1995 г. Горячо высказались там известные «антифашисты» Алла Гербер, Ю. Левада, В. Оскоцкий, Г. Резник, Ю. Шмидт и другие из того же однообразного национального ряда. Обильно цитировали Г. Зюганова и заказного «евразийца» А. Дугина, «Лимонку» и анпиловскую «Молнию», перемежая это с высказываниями Адольфа Гитлера. Получилось натянуто и неубедительно, книгу ту неудачную нынешние либерально-еврейские круги поминать не любят. Однако нас интересует тут иное: в сборнике выделяется статья руководителя «правозащитного» общества «Меморила» А. Даниэля (сына известного диссидента) в соавторстве со скромным аспирантом Н. Митрохиным. Здесь – в противоречии вроде бы со всем содержанием книги – к деятелям Русской партии высказывается даже нечто вроде сочувствия. Помню, как при личной встрече А. Даниэль настойчиво предлагал мне стать членом «Мемориала», прямо намекая на некие материальные там блага: «Ведь вы тоже пострадали от режима». Примечательная вроде бы мелочь: издавна тянется это к нам якобы «сочувствие» или «объективность» (по выбору «антифашистов»).

Давно подмечено, что, когда поднимается сильное народное движение к некой большой и благой цели, возникают попутчики, никем вроде бы не приглашаемые. Представим себе, движется сплоченное и спокойное шествие в направлении к светлому граду Китежу или райскому Беловодью. А впереди движения непременно окажется бойкий брюнет с флажком в руках, оживленно жестикулирующий, словно указующий всем путь. Когда-то молодой П. Палиевский, любивший и умевший говорить афоризмами, выразился: присоединение с целью разложения. (Смешно напомнить в этой связи, как хитрован Розенбаум сочинял песни якобы белогвардейцев и казаков, интересно, что сделали бы с ним подлинные белые казаки, попадись он им в руки.)

Способный аспирант Н. Митрихин позже выпустил солидную монографию «Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы». Издательство было, что характерно, либерально-еврейское «Новое литературное обозрение». Хозяйка там И. Прохорова, старшая сестра миллиардера Прохорова, прославившегося оргиями во французском Куршавеле и на нашем бедном крейсере «Аврора», веселый такой богач. К старым московским фабрикантам Прохоровым эта пара отношения не имеет, они, как говорится в подобных случаях, даже не однофамильцы. Подтверждается это списком редколлегии их издания, россияне там сугубо определенного происхождения, но своих, видимо, не хватило и призвали столь же определенных варягов: Р. Тименчика из Иерусалима, Е. Тоддеса из Риги и М. Ямпольского из Нью-Йорка.

Понятно, кто тут «заказывал музыку»… Автор выполнил свою задачу с прилежанием ученого историка, собрал великое множество подлинных материалов и воспоминаний, привлек едва ли не все наличные печатные источники, но вкусы заказчиков, разумеется, не мог не учесть. Это проникло даже в мелочи: под фотографией некоторых приметных деятелей Русской партии стоит авторская подпись: «Тихие радости патриотов», вот, мол, как они славно жили при антинародной Советской власти… А почему бы нет, ведь мы-то не были так называемыми диссидентами, с Советской властью не сражались, напротив, да и власть в России стала антинародной несколько позже…

Отметим нечто гораздо более серьезное. В Русской партии в прошлом веке сложилась довольно яркая и уж во всяком случае весьма известная группа идеологов патриотического направления, их печатные сочинения осуждались в «Правде», «Коммунисте» и даже в постановлениях ЦК КПСС. Более того, осторожно дали понять, что ничего уж особо ценного эти публичные выступления собой не представляли, а для Запада «либеральные» (еврейские) авторы были интереснее.

Сложно тут спорить, ибо любая литература все же куда более неопределенная материя, нежели соревнования по штанге или прыжки в высоту. И все же попробуем. Большинство тех русских авторов, слава Богу, пока еще живы, скажем о том, кто ушел. Вадим Кожинов скончался в январе 2001 года, по нашему быстротекущему времени – довольно давно. Книги его переиздаются, имя в периодике еще отнюдь не забыто, более того, постоянно происходят конференции по изучению его наследия. И не в жирной космополитичной Москве, нынешнем воровском Вавилоне, а в скромнейшем Армавире, «районом центре», где нет ни пятизвездочных гостиниц, ни даже захудалого пляжа. Но собирается народ, даже издалека, а не только из пресловутого «ближнего зарубежья». И совсем не «русскоязычные».

Сравним несравнимое: с «той» стороны скончались известные при жизни А. Галич, Б. Окуджава, А. Рыбаков, книги их вроде бы не переиздаются, пишут о них скупо, и уж совсем трудно представить, чтобы по изучению их творчества собралось где-то немалое число людей.

Более того, образованный историк Н. Митрохин пошел на явное умолчание известнейшего источника по борьбе власти с Русской партией – записки Андропова на Политбюро от 28 марта 1981 года: «Об антисоветской деятельности Иванова и Семанова». И сейчас-то, почти треть века спустя, эту злобную бумагу читать тяжко, но направлена-то она была не в тех скромных граждан, а против, как выражался шеф КГБ, «русистов», то есть была заявлена четкая политическая русофобия будущего главы Советской империи. Не мелочь, но вот Н. Митрохин о том исключительно важном документе даже не упомянул, хотя не мог его не знать. Тоже понятно, при марксистах-ленинцах преследовали только проеврейских диссидентов… А вся андроповская русофобия – выдумки.

В митрохинском изложении совсем обойдена шумная и успешная деятельность Русской партии по охране родной природы. Не вдаваясь в подробности, укажем лишь на борьбу за чистоту Байкала, а движение против вредительского поворота русских рек на азиатский Юг вообще увенчалась полным успехом! Добавим, что западные «зеленые», столь известные ныне, стартовали позже нас. Когда наши шумели по поводу

Байкала, немцы и французы по обоим берегам Рейна не замечали еще, что великая европейская река превратилась в сточную канаву… Но это слишком наглядно и положительно, чтобы о том вспоминать и тем самым повышать заслуги Русской партии. Зачем?

Н. Митрохин кратко, но вполне определенно приписал Русской партии пресловутый антисемитизм. Само это слово часто применяется огульно и носит явно бранный характер, но не станем опять углубляться тут в обсуждения. Да, в Русской партии к евреям относились, мягко говоря, настороженно, и понятно почему: русофобская направленность деятельности Свердлова, Троцкого, Луначарского и прочих была уже очевидна, как и современные на ту пору старания их духовно-политических наследников, наших ровесников. Дело вроде бы понятное. Однако Н. Митрохин даже не попытался объяснить причины той русско-еврейской разборки, ибо это ясно привело бы к заключению, что русская сторона была тут сугубо обороняющейся, отстаивающей самобытность своего народа от космополитических захватчиков (точнее уж – от их наследников). Даже по марксистским меркам это следовало бы признать «войной справедливости». Опять получалось бы в нашу пользу, поэтому углубляться в тот сюжет заказчикам книги было не выгодно, следовало осудить нас, и только. Что и было сделано, ибо «антисемитизм» есть приговор окончательный и обжалованию не подлежит. И срок давности на него, как известно, не распространяется.

Вообще вопрос об антисемитизме в России наполнен самыми нелепыми сказками и слухами, начиная, например, с плана выселения евреев в Сибирь в 1953 году в связи с «делом врачей». Ничего подобного не было, да и само это «дело» невероятным образом раздуто. Безусловно, прав А. Байгушев, что брежневское руководство опиралось, как вроде бы и положено в Советской империи, на два крыла – русское и еврейское. Конечно, это схема, но в реальной жизни было примерно так.

Отвлечемся на минуту на краткую, но совершенно подлинную зарисовку с натуры – как говорится. В начале горбачевской перестройки (Горбачев – ничтожество и дрянь, но сперва повеяло чем-то свежим) меня избрали заместителем председателя жилищной комиссии Союза писателей (председателем был один «классик», но он не отвлекался). То была вторая по значению комиссия в Союзе (после приемной, ибо поступить тогда «в писатели» было очень трудно). Мы распределяли квартиры, хорошие и бесплатно, что сейчас кажется чем-то невероятным. В работе нашей, как и во многих иных общественных и даже государственных организациях, четко, хотя и негласно, соблюдался принцип двоичности – наличие русской партии и еврейской. Свидетельствую, что в нашей важной и сугубо деловой сфере обе партии взаимодействовали разумно и успешно. Скажу, например, что в ту пору хорошие квартиры получили известный П. Палиевский и еврей А. Нежный, заметный тогда публицист. Взаимодействие достигалось просто. От русских прикровенные переговоры вел я, от евреев – малоизвестный прозаик, русский, но имел он долгосрочную еврейскую любовницу, от которой весьма зависел (в виду щекотливых тех обстоятельств, имя его опустим).

Переговоры осуществлялись примерно так: подходил к нему я и говорил, что подал заявление такой-то, ваши его вроде бы недолюбливают, жить негде, надо помочь… Он обещал, видимо, говорил со своими, все проходило спокойно и благополучно. Или он говорил мне примерно то же: ваши к этому писателю не очень, но жена беременна, теща больна и т. п. Я обещал, говорил с нашими, но не со всеми, была у нас поэтесса Т. Пономарева, патриотичная, но очень нервная, с такими договариваться в серьезных делах трудно, обходились без нее.

Оба крыла нашей литературной птицы махали слаженно, и летала она в тогдашних взвихренных небесах вполне спокойно. Приятно вспоминать.

Случаев подобного плодотворного сотрудничества русских и евреев было тогда крайне мало, но они имелись, и в этом проглядывается возможное будущее. Теперь уже можно спокойно рассказать, как мы хорошо сотрудничали с первым в конце 80-х послом Израиля (поначалу – генеральным консулом) Арье Левином. Он выказывался убежденным израильским патриотом и полагал, что сотрудничество с патриотической же Россией плодотворно в настоящем и будущем. Намечались далеко идущие планы, и не только со мной (был тогда первым заместителем Всероссийского фонда культуры), но и с такими видными русскими деятелями, как Ф. Кузнецов, В. Распутин и другими.

К сожалению, полезный тот опыт был краток. В октябре 1992-го А. Левин оставил Москву, его посольство нами перестало интересоваться (не ведаю, разумеется, почему, но полагаю, что от обычной еврейской самоуверенности: чего хлопотать, когда «наши» уже давно в Кремле). Жаль, но в тех кругах наверняка Арье Левин (он недавно скончался) был не одинок, сегодня могут найтись и другие. Тем паче что для еврейской общины 1991-й заканчивается так же неудачно, как и 1917-й, хотя год расплаты за грехи («1937-й») еще не наступил (о чем некоторые уже задумываются). Оговоримся тут со всей необходимой в подобных случаях ответственностью: не надо желать никому повторения тех мрачных событий, да, головы еврейских кровавых комиссаров и чекистов слетели, но какова оказалась цена потерь для русского народа? Надо бы избегнуть таких страшных лекарств. Вот Неру и его сторонники добились освобождения страны от чужеземного ига и построили успешное общество на основах сугубо национальных, но благополучно миновали и семнадцатый год, и тридцать седьмой. Нам, русским, надо опираться также и на чужой положительный опыт.

Монография Н. Митрохина вызвала большой интерес и заинтересованный обмен мнениями, но главное, она появилась как раз в начало подъема русского национального движения, что привлекло внимание к ней. Кондопога и широкий общероссийский протест против превращения страны в восточный базар обострили обстановку. На новом витке русского национального движения появилась другая примечательная работа по прошлому и настоящему Русской партии: Т. Соловей, В. Соловей. Несостоявшаяся революция. Исторический смысл русского национализма (М., 2009). Авторы – брат и сестра, оба соответственно профессора истфака МГУ и Института международных отношений. Мы избегнем разбора половины книги, написанной Т. Соловей, посвященную давней истории, и в дальнейшем станем ссылаться на разделы В. Соловья «Русский национализм при коммунистах» и «Русский национализм на развалинах империи».

Книга издана солидно и немалым для такого рода сочинений тиражом – 5000. Точка зрения здесь с митрохинской «объективности» переходит уже к «сочувствию», но как мы постараемся показать – сочувствию довольно отстраненному. Как говорилось в давней народной песенке: «Милый любит иль не любит, только замуж не берет».

В. Соловей полностью осознает антирусскую суть ленинского коммунизма. Сталин прекратил русофобскую политику внутри своей империи, но ограничился лишь тостом «за здоровье русского народа». Хрущев исступленно распахивал азиатскую целину, но окончательно порушил сельское хозяйство коренной России. Все это в общем и целом верно, хотя совсем не ново. Более того – документальная основа книги явно слаба.

Используется узкий круг давно опубликованных документов, суждения В. Соловья мало и отрывочно подтверждаются подлинным историческим и современным фактическим материалом. Нам предложены преимущественно рассуждения и выводы В. Соловья. Или, как острят в таких случаях, «размышления».

Основной нотой в мелодии соловьевской книги звучит сочувственное сострадание: всегда-то, чуть ли не с времен допетровских, русским патриотам-националистам не везло, существенных успехов они никогда не добивались. Намеками, но довольно настойчиво и последовательно этот практический результат выводится из самой сути русского национального характера, мы, дескать, всегда в противоречиях и сомнениях, не можем меж собой договориться, ссоримся и обречены на вечные расколы и разногласия. Рассуждать по этому зыбкому поводу можно сколько угодно, тем более автор не перегружает эти свои «размышлизмы» фактическим материалом. Можно лишь предположить, что все прочие народы, напротив, единодушны и не испытывают взаимных противоречий и вражды: чукчи и чехи, германцы и гвинейцы.

Русские идеологи, так сказать, «первого призыва», где идейной лабораторией стал известный «Русский клуб», а выходом на широкие круги «образованного сословия» сделалось Общество охраны памятников, были идеалистами в самом подлинном смысле слова. Они чувствовали и понимали, что благо народа достигается не переполнением желудка или набором вседозволенных удовольствий, а стремлением к духовно-нравственному совершенству. Именно в этом крылись истоки огромного успеха у нас и за рубежом произведений, нарочито (для «снижения») названных «деревенской прозой». То было полной политической и любой другой борьбой с наступающим «американизмом духа», который как раз опирался (и опирается по сей день, ибо ничего иного нет и быть не может) на безмерное и безудержное потребительство. Напрасно В. Соловей язвит в этой связи о какой-то «ностальгии» по деревенскому миру» природных горожан-интеллигентов. Байка эта тянется в либеральных публикациях еще с конца 60-х (Г. Померанц, потом А. Дементьев). Нет, никто, разумеется и не предполагал «хождения в народ», и совершенно ложно утверждение В. Соловья, что мы молились на «народ-богоносец». Цитат или иных подтверждений не приводится, да и не бытовало тогда и позже ничего похожего на такую умилительность.

Эти и многие иные слабости Русской партии неизбежно, по мнению В. Соловья, привели ее к полному поражению в политической борьбе конца 80-х и победе полубезумного Ельцина с его еврейским и проеврейским окружением. Поражение это – не следствие давления внешних сил, этот сюжет В. Соловей полностью исключил, а именно от первородной слабости русского национализма (то есть русского народа в целом). Суровый приговор, не станем его оспаривать, но разобраться необходимо. К счастью, все карты открыты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.