ЯН ОЛЬСКИЙ И СОВЕТСКАЯ КОНТРРАЗВЕДКА НА РУБЕЖЕ 20-х-30-х
ЯН ОЛЬСКИЙ И СОВЕТСКАЯ КОНТРРАЗВЕДКА НА РУБЕЖЕ 20-х-30-х
Преемник Артузова на посту начальника КРО Ян Каликстович Ольский, несмотря на свою молодость (29 лет), был уже известным чекистом.
Ян Куликовский родился 22 декабря 1898 года в местечке Бутримовичи Шальчининкского уезда Виленской губернии в семье обедневшего шляхтича, врача. Старший брат Яна — Леон Куликовский (р. 1883) был известным политическим деятелем Польской республики, депутатом Сейма от Польской социалистической партии (ППС), затем от Трудовой партии, умер в 1936 году.
В январе 1911–1917 гг. учился в гимназии в Вильно, а затем в Петрограде. В 1917 году вступил в петроградский Союз социал-демократической польской молодежи, был членом редакционной коллегии печатного органа союза — газеты «Свободный голос». Впоследствии он писал в автобиографии: «В 1915–1916 годах… с группой товарищей — Корейво, Юхневич, Клыс и другие (сейчас все члены ВКП(б)) создали нелегальный кружок польской молодежи, который был после преобразован в Союз польской социалистической молодежи… и связан с социал-демократией Польши и Литвы (Лещинским-Ленским, Берковичем, Циховским и др.). В 1917 г., после Февральской революции, почти весь союз вступил в группу социал-демократов Польши и Литвы».
В июне того же года по рекомендации Дзержинского и Уншлихта Куликовский был выбран секретарем петроградской группы Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ). В дни Октябрьской революции он участвовал в захвате почты и центрального телеграфа.
После победы революции с января по ноябрь 1918 г. Ян Куликовский возглавлял подотдел пропаганды, печати и издательств в Польском Комиссариате при Петроградском совете. В мае того же года Ян принял участие во II Конференции групп СДКПиЛ в России, которая прошла в Петрограде. Вскоре по мобилизации Петроградского комитета РКП(б) вступил в ряды Красной Армии, но уже в ноябре 1918 г., после Ноябрьской революции в Германии и начала ухода немецких оккупационных войск, был направлен на подпольную работу в Литву, под псевдонимом Ольский, ставшим его фамилией.
В декабре 1918 г. Ян Ольский вошел в состав Виленского комитета КПЛиБ. После взятия города Красной Армией, с января по апрель 1919 г. работал секретарем Президиума Виленского совета рабочих депутатов, а также секретарем Виленского комитета партии. После взятия Вильно поляками он переходит на военную работу. 17 апреля 1919 г. становится начальником почтово-телеграфного отдела Литовско-Белорусской армии, с мая по август того же года был уполномоченным Совета Труда и Обороны Литовско-Белорусской ССР.
В августе 1919 г. по рекомендации Уншлихта Ольский, проводивший ранее ревизию Минской губЧК, сам становится чекистом. Он писал в автобиографии: «…С августа 1919 г. работаю в органах ВЧК-ОГПУ. Был начальником особого отдела 16-й Армии, в 1920 г. назначен особоуполномоченным особого отдела Западного фронта… При формировании 1-й Польской Красной Армии мне была поручена организация ее особого отдела, а после я вновь назначен в 16-ю Армию». Можно добавить, что Ольский был также начальником оперативной части Особого отдела 16-й армии, начальником информационного отделения и уполномоченным ОО Западного фронта. В 16-й армии Ольский вновь возглавил Особый отдел. Также во время войны с Польшей в 1920 г. Ольский был членом Польского бюро РКП(б) в Смоленске и заместителем начальника Особого отдела при комендатуре Вильно Филиппа Медведя. Тогда же он был утвержден заместителем того же Медведя во «Всепольской ЧК», которую советские чекисты планировали создать после занятия Варшавы (до которой войска Западного фронта не дошли 70 км). Ольский должен был также возглавить Особый отдел Всепольской ЧК. Другими кандидатами на руководящие посты в новой ЧК планировались заместитель начальника ОО 3-й армии Иосиф Опанский, особоуполномоченный ВЧК на Западном фронте (затем председатель ЧК Белорусской ССР) Александр Роттенберг, особоуполномоченные ОО Западного фронта Роман Пилляр, Владимир Горев, Вильгельм Курц, Станислав Полицкевич, председатель Витебской губЧК Сергей Шварц, начальник оперотдела ЧК Белоруссии Корф. Чекист Михаил Шрейдер, рассказавший об этом эпизоде, оставил воспоминания об Ольском как о исключительно справедливом руководителе. Этот польский дворянин был непримирим к любым проявлениям национализма. Узнав о проступке сотрудника ЧК — поляка, оскорбившего своего сослуживца-еврея, Ольский вызвал своего соплеменника и, убедившись в правильности сведений, приказал выгнать его из ЧК и исключить из партии. Еще один штрих к портрету Ольского, сохраненный Шрейдером, подметившим его манеру речи: говорившего «скороговоркой, быстро-быстро, нанизывая слово за словом (он всегда так говорил)» — вспоминал через 50 лет прошедший тюрьму, лагерь и фронт Шрейдер своего погибшего начальника и старшего товарища.
Возглавляя ОО 16-й армии, Ольский руководил раскрытием шпионской деятельности руководителя польской миссии связи при штабе 16-й армии (дело было в период мирных переговоров между РСФСР и Польшей) майора Равич-Мысловского и подхорунжего Езерского, имевших связь с существовавшей еще с 1918 г. польской шпионской организацией в Могилеве. По словам историка А.А. Здановича, «в той или иной степени на Равича работали 58 человек, среди которых были отдельные командиры и солдаты, железнодорожники, служащие органов снабжения армии и даже… несколько сотрудников особых отделов — поляков по национальности. Один из предателей вознамерился передать «дипломатам» шифр особого отделения первой дивизии, другой даже обратился с письмом к польским военным представителям с изложением перечня услуг, которые бы мог оказать в обмен на содействие после бегства в Польшу. Медлить было нельзя. Полностью раскрыв шпионскую деятельность Равича и имея в руках неопровержимые улики, особый отдел армии в начале января 1921 г. приступил к ликвидации разросшегося филиала польской разведки.
Итог пребывания Равича и Езерского в Могилеве был печальным: все завербованные ими агенты провалились, а сами они по возвращении в Польшу преданы военно-полевому суду как не обеспечившие выполнение важных заданий Генерального штаба. За операцией в Могилеве последовало раскрытие крупной шпионской организации в Витебске».
В июне 1921 г. Ольский был назначен председателем ЧК БССР, действовавшей в то время на правах губ. ЧК и подчинявшейся Полпредству ВЧК на Западном фронте, находящееся в Смоленске. Это совпало с развитием бандитизма в республике. После приезда в Минск комиссии во главе с зампредом ВЧК И.С. Уншлихтом и главкомом РККА С.С. Каменевым был создан Реввоенсовет Минского района, с чрезвычайными полномочиями по борьбе с бандитизмом. В его состав вошли командующий 16-й армии Иероним Уборевич, нарком по военным и внутренним делам Иосиф Адамович и председатель Белорусской ЧК Ян Ольский.
Белорусские чекисты разгромили в Шумянском уезде группу савинковского «Западного областного комитета».
16 декабря 1921 г., выступая на III Всебелорусском съезде Советов, председатель республиканской ЧК Ян Ольский заявил, что «бандитизм к данному моменту полностью ликвидирован».
С 1922 года после реорганизации ВЧК Ольский возглавил ГПУ при Президиуме ЦИК БССР. В 1923 г. Реввоенсовет РСФСР наградил Ольского орденом Красного Знамени. А.А. Зданович приводит характеристику комиссии по аттестации сотрудников ГПУ (1922): «Работоспособный, с широкой инициативой, безусловно, честный, усовершенствованно знакомый со всеми отраслями чекистской работы… Имеет колоссальные заслуги в области разработок разных контрреволюционных и шпионских организаций, известных ВЧК. Вполне соответствует своему назначению и, несмотря на молодость (родился в 1898 г.), способен занимать более высший пост».
В начале 1923 г. по предложению заместителя председателя ГПУ Уншлихта Ольского переводят на работу в Москву. С февраля 1923 г. он — начальник 3-го отделения (контрразведывательная работа против Польши, Румынии и балканских стран), помощник начальника контрразведывательного отдела ОГПУ, с июля 1923 г. по совместительству начальник отдела погранохраны ОГПУ. Одновременно с октября 1923 г. главный инспектор Главной инспекции войск ОГПУ и начальник Высшей пограничной школы. С декабря 1925 г. одновременно заместитель начальника Особого отдела ОГПУ (с мая 1927 г. — первый помощник начальника ОО, фактически руководил им ввиду загруженности начальника отдела Г. Г. Ягоды) и КРО ОГПУ.
Он был награжден двумя знаками «Почетный работник ВЧК-ОГПУ» (эта ведомственная награда, впоследствии именовавшаяся «Заслуженный работник НКВД» и «Почетный сотрудник КГБ», в чекистской среде известна под названием «Почетный чекист»), а к десятилетию ВЧК-ОГПУ Коллегия ОГПУ наградила его почетным боевым оружием с надписью «За беспощадную борьбу с контрреволюцией». Ольский во многом отличался от некоторых руководителей ОГПУ. По словам А.А.Здановича, «известны многочисленные факты, когда он жестко реагировал на нарушения законов со стороны работников ОГПУ. Даже судя по его кратким заметкам на полях документов и записок, адресованных Главному военному прокурору, можно судить, как далеко умел смотреть чекист, как стремился уберечь своих коллег и подчиненных от пренебрежения нормами закона при ведении следствия. Несмотря на крайнюю загруженность работой, он нашел время и совместно с работниками ГВП подготовил циркуляр, в котором категорически требовал от всех начальников особых отделов обеспечить соблюдение законности, устранить трения с военной прокуратурой».
В ноябре 1927 г. Ольский, как уже говорилось, возглавил КРО, оставаясь помощником начальника Особого отдела ОГПУ. Тогда же был создан единый секретариат обоих отделов. 26 октября 1929 г. Ольский был назначен начальником Особого отдела ОГПУ по совместительству с должностью начальника Контрразведывательного отдела (в ноябре он был назначен первым помощником начальника СОУ ОГПУ). Его помощниками (в 1927 г. в структуре центрального аппарата ОГПУ были упразднены должности заместителей) оставались Стырне и Пузицкий. Начальниками отделений были А. Формайстер (1-е — посольства), Роллер (2-е — англо-франко-итальянское), К. Науиокайтис (3-е — польское, затем- контрабанда, граница, таможня), В. Кияковский (4-е — Прибалтика и Скандинавия), И. Тубала (5-е — дальневосточные страны), Н.И. Демиденко (6-е — белая эмиграция), С. Гендин (7-е — Польша), выходец из Венгрии М.А. Розенфельд (8-е — немецкое, вместо перешедшего в ИНО О. Штейнбрюка).
Осенью 1930 года система контрразведки подверглась реорганизации. Приказом ОГПУ от 10 сентября 1930 г. для объединения борьбы с контршпионажем и «белогвардейско-кулацкой и повстанческой контрреволюцией», в т. ч. и в Красной Армии в состав Особого отдела были включены ранее упраздненные Контрразведывательный и Восточный отделы. 15 сентября была утверждена новая структура и штаты Особого отдела. Начальником был назначен Я.К. Ольский, его заместителем — Л.Б. (З.М.) Залин, переведенный с должности полномочного представителя ОГПУ по Западной области; помощниками начальника — С.В. Пузицкий (через месяц он был назначен заместителем Ольского), Н.Г. Николаев-Журид, бывший начальник КРО полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, В.А. Стырне, Т.М. Дьяков, бывший начальник Восточного отдела ОГПУ и Л.А. Иванов, бывший начальник Особой инспекции при Коллегии ОГПУ.
Структура Особого отдела была перестроена, вместо отделений были образованы отделы: 1-й отдел — контрразведка против разведок спецслужб западных стран, наблюдение за иностранными представительствами и колониями на территории СССР (начальник — В.А. Стырне); 2-й отдел — борьба с антисоветской деятельностью белогвардейских, крестьянских, молодежных групп и организаций и бандитизмом (Н.Г. Николаев-Журид); 3-й отдел — борьба с националистическими движениями и организациями, контррразведка против разведывательной деятельности со стороны государств Востока, наблюдение за представительствами и колониями этих стран на территории СССР (Т.М. Дьяков); 4-й отдел — оперативное обслуживание армии, флота, оборонного строительства и военно-учебных заведений (Л.А. Иванов). В марте 1931 г. отделы вновь были переименованы в отделения.
В июле 1931 г. решением Политбюро ЦК Ольский был снят с должности за выступление вместе с другими руководителями ОГПУ против Г.Г. Ягоды. В коллективном заявлении в ЦК ВКП (б) участвовали второй зампред ОГПУ и начальник ИНО С.А. Мессинг, начальник СОУ Е.Г. Евдокимов, начальник Административно-организационного управления (АОУ), Главного управления пограничной охраны и войск (ГУПОиВ) и Главной инспекции по милиции и уголовному розыску при ОГПУ И.А. Воронцов, полпред ОГПУ по Московской области Л.Н. Вельский. Они выступили против первого зампреда Ягоды (в частности, они обвиняли его в фабрикации следственных дел на командиров Красной Армии — бывших офицеров царской армии).
Это дело под наименованием «Весна» было начато руководителями ГПУ Украины В.А. Балицким и И.М. Леплевским с санкции высшего руководства партии (опасавшегося заговора и вооруженного мятежа бывших офицеров в случае интервенции) при поддержке Ягоды. В числе арестованных (около 10 тыс. чел. оказались известные военные специалисты бывшие генералы А.И. Верховский (военный министр Временного правительства), С.Г. Лукирский, А.А. Свечин, А.Е. Снесарев, полковник Н.Е. Какурин и многие другие. По словам А.А. Здановича, «Ольский и его непосредственный начальник Евдокимов резко выступили против арестов, проводимых по делу «Весна». Они допросили многих содержащихся под стражей военных, изучили большое количество документов и утвердились в своих предположениях: дело «Весна» — «липа».
Ягода был очень встревожен таким поворотом событий, тем более что ему стало известно о намерении Ольского, Евдокимова и еще ряда крупных чекистов опротестовать не только дело «Весна», но и некоторые другие и довести до руководства страны, что ОГПУ сворачивает на путь чрезмерных репрессий».
Конфликт завершился поражением противников Ягоды. Его поддержал председатель ОГПУ В.Р. Менжинский, а затем и Сталин. Хотя сам Генрих Григорьевич в итоге переместился с поста первого заместителя на должность второго зампреда (первым замом стал Иван Алексеевич Акулов, старый партийный работник, в ЧК ранее не служивший, а третьим зампредом руководитель украинского ГПУ Всеволод Аполлонович Балицкий). Противники Ягоды пострадали гораздо серьезнее. По постановлению ЦК были уволены из ОГПУ Мессинг, Ольский, Воронцов и Вельский, Евдокимов переведен из Центра (сперва в Ленинград, затем в Среднюю Азию) за, как говорилось в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 6 августа, «совершенно нетерпимую групповую борьбу против руководства ОГПУ», распространение «совершенно несоответствующих действительности разлагающих слухов о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является "дутым делом"», расшатывание «железной дисциплины среди работников ОГПУ».
Ольский же с 1931 г. руководил Главным управлением столовых, кафе и ресторанов Наркомснаба-Наркомвнуторга СССР, с 1936 г. — член Совета при наркоме внутренней торговли СССР. На VII съезде Советов (март 1935 г.) избирался членом ЦИК СССР.
Был также членом Московского комитета ВКП(б) и Моссовета.
В сентябре 1935 г. член Политбюро и секретарь ЦК партии, нарком путей сообщения СССР Л.М. Каганович просил И. В. Сталина согласия на переход Я.К. Ольского в НКПС начальником отдела пассажирских перевозок. Сталин ответил ему в письме: «Ольский ведет большую и серьезную работу по народному питанию. Перевод его в НКПС означал бы серьезный урон для Нарпита… Я решительно против снятия Ольского с Нарпита». Тем не менее с конца 1936 г. в центральной печати развернулась кампания критики Ольского и возглавляемого им Главного управления.
В 1936 г. начались первые аресты чекистов польского происхождения. Историк органов госбезопасности полковник В.Н. Хаустов освещает историю вопроса:
«Первым звеном в цепи разоблачений польских «шпионов», внедрившихся в органы государственной безопасности, стало дело Маковского — заместителя начальника Особого отдела Управления НКВД Омской области, а до этого — резидента советской разведки, работавшего в Польше. Как и большинство других сотрудников-поляков, Ю.И. Маковский был принят на службу в органы по распоряжению Ф.Э. Дзержинского. Надо сказать, что значительную часть сотрудников контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР, работавших по польской линии, составляли поляки (Сосновский И.И., Баранский К.С. и другие), некоторые из которых в прошлом были кадровыми сотрудниками спецслужб Польши. Маковского арестовали в феврале 1936 г. На конспиративной квартире за рубежом в его сейфе оказалось гораздо больше денег, чем он указал, и, кроме того, там хранились письма от его сестры, жившей в Польше. В этих письмах, относящихся к 1926 г., среди знакомых упоминались видные государственные чиновники польского государства. Все это дало основания для подозрений.
Ягода в письме к Сталину, проявившему интерес к этому делу, попытался заступиться за Маковского, отмечая, что в период его деятельности не произошло провалов, хотя и случались некоторые нарушения конспирации. Ягода направил свое письмо 3 февраля, а 7 февраля Сталину по этому же вопросу пишет записку Ежов. Проявляя политическую бдительность, он фактически плетет интригу против Ягоды, неоднократно повторяя: «тов. Ягода не сообщает» и пытаясь внушить Сталину, что Маковский имел связи с польской разведкой. Понимая полную бездоказательность своих утверждений, он заявляет о «нецелесообразности ведения следствия в Особом отделе Главного управления государственной безопасности, где работал Ю. Маковский и где у него есть друзья». Нужно отдать должное личному мужеству Ю. Маковского, который в течение полутора лет отрицал все выдвинутые против него обвинения.
Ежов, заместивший в сентябре 1936 г. Ягоду на посту наркома внутренних дел, резко усилил кампанию борьбы с польским шпионажем. В ноябре-декабре 1936 года были арестованы еще один бывший резидент советской разведки в Польше В. Илинич и бывший заместитель начальника Особого отдела ГУГБ НКВД СССР И.И. Сосновский. В процессе следствия к ним применялись методы физического воздействия, и в результате оба сознались, что принадлежали к ПОВ и выполняли задания разведорганов Польши. На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. и Сталин и Ежов, сообщая о разоблачении работников Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, оказавшихся якобы польскими шпионами, назвали Маковского и Илинича.
Позже сотрудники Коминтерна и НКВД под пытками назовут сотни других поляков — «соучастников шпионской деятельности».
11 августа 1937 г. появилось закрытое письмо ГУГБ НКВД СССР «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной и террористической деятельности польской разведки в СССР», подписанное Ежовым и разосланное народным комиссарам внутренних дел союзных республик, начальникам Управлений НКВД автономных республик, областей и краев. В нем говорилось:
«НКВД Союза вскрыта и ликвидируется крупнейшая и, судя по всем данным, основная диверсионно-шпионская сеть польской разведки в СССР, существовавшая в виде так называемой "Польской организации войсковой"» <…>.
Активная антисоветская работа организации велась по следующим основным направлениям:
1. Подготовка, совместно с левыми эсерами и бухаринцами, свержения советского правительства, срыва Брестского мира, провоцирование войны РСФСР с Германией и сколачивание вооруженных отрядов интервенции (1918 г.).
2. Широкая всесторонняя подрывная работа на Западном и Юго-Западном фронтах во время советско-польской войны, с прямой целью поражения Красной Армии и отрыва УССР и БССР.
3. Массовая фашистско-националистическая работа среди польского населения СССР в целях подготовки базы и местных кадров для диверсионно-шпионских и повстанческих действий.
4. Квалифицированная шпионская работа в области военной, экономической и политической жизни СССР при наличии крупнейшей стратегической агентуры и широкой средней и низовой шпионской сети.
5. Диверсионно-вредительская работа в основных отраслях оборонной промышленности, в текущем и мобилизационном планировании, на транспорте, в сельском хозяйстве; создание мощной диверсионной сети на военное время как из числа поляков, так и, в значительной степени, за счет различных не польских элементов.
6. Контактирование и объединение диверсионно-шпионских и иных активных антисоветских действий с троцкистским центром и его периферией, с организацией правых предателей, с белорусскими и украинскими националистами на основе совместной подготовки свержения советской власти и расчленения СССР.
7. Прямой контакт и соглашение с руководителем военно-фашистского заговора предателем Тухачевским в целях срыва подготовки Красной Армии к войне и для открытия нашего фронта полякам во время войны.
8. Глубокое внедрение участников организации в компартию Польши, полный захват в свои руки руководящих органов партии и польской секции ИККИ, провокаторская работа по разложению и деморализации партии, срыв единого и народного фронта в Польше, использование партийных каналов для внедрения шпионов и диверсантов в СССР, работа, направленная к превращению компартии в придаток пилсудчины, с целью использования ее влияния для антисоветских действий во время военного нападения Польши на СССР
9. Полный захват и парализация всей нашей разведывательной работы против Польши и систематическое использование проникновения членов организации в ВЧК-ОГПУ-НКВД и Разведупр РККА для активной антисоветской работы.
Основной причиной безнаказанной антисоветской деятельности организации в течение почти 20-ти лет является то обстоятельство, что почти с самого момента возникновения на важнейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы — Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Ольский, Сосновский, Маковский, Логановский, Баранский и ряд других, целиком захвативших в свои руки всю противопольскую разведывательную и контрразведывательную работу ВЧК-ОГПУ-НКВД <…>
Вредительство в советской разведывательной и контрразведывательной работе.
После окончания советско-польской войны основной кадр организации возвращается в Москву и, используя пребывание Уншлихта на должностях зампреда ВЧК-ОГПУ, а затем зампреда РВС, разворачивает работу по захвату под свое влияние решающих участков деятельности ВЧК-ОГПУ (Пиляр — нач. КРО ВЧК, Сосновский и его группа в КРО ВЧК, Медведь — председатель МЧК, позднее сменил Мессинга на посту ПП ОГПУ в ЛВО, Логановский, Баранский и ряд других в системе ИНО-ВЧК-ОГПУ-НКВД) и Разведупра РККА (Бортновский и др.)
Работа организации в системе ВЧК-ОГПУ-НКВД и Разведупра РККА в течение всех лет направлялась в основном по следующим линиям:
1. Полная парализация нашей контрразведывательной работы против Польши, обеспечение безнаказанной успешной работы польской разведки в СССР, облегчение проникновения и легализации польской агентуры на территорию СССР и различные участки народно-хозяйственной жизни страны.
Пиляр, Ольский, Сосновский и другие в Москве, Белоруссии, а Мессинг, Медведь, Янишевский, Сендзиковский и другие в Ленинграде — систематически срывали мероприятия наших органов против польской разведки, сохраняли от разгрома местные организации «ПОВ», предупреждая группы и отдельных членов «ПОВ» об имеющихся материалах, готовящихся операциях, консервировали и уничтожали поступавшие от честных агентов сведения о деятельности «ПОВ», заполняли агентурно-осведомительную сеть двойниками, работавшими на поляков, не допускали арестов, прекращали дела.
2. Захват и парализация всей разведывательной работы НКВД и Разведупра РККА против Польши, широкое и планомерное дезинформирование нас и использование нашего разведывательного аппарата за границей для снабжения польской разведки нужными ей сведениями о других странах и для антисоветских действий на международной арене.
Так, член «ПОВ» Сташевский, назначенный Уншлихтом на закордонную работу, использовал свое пребывание в Берлине в 1923 г. для поддержки Брандлера в целях срыва и разгрома пролетарского восстания в Германии, действуя при этом по прямым директивам Уншлихта.
Член «ПОВ» Жбиковский, направленный Бронковским на закордонную работу Разведупра РККА, вел провокационную работу в целях осложнения взаимоотношений СССР с Англией.
По директивам Уншлихта члены организации Логановский и Баранский использовали свое пребывание по линии ИНО в Варшаве в период отстранения Пилсудского от власти для организации под прикрытием имени ОГПУ диверсионных пилсудчиковских организаций, действовавших против тогдашнего правительства эндеков в Польше, и готовили от имени резидентуры ИНО провокационное покушение на французского маршала ФОША во время его приезда в Польшу, в целях срыва установления нормальных дипломатических отношений между Францией и СССР.
3. Использование положения членов «ПОВ» в ВЧК-ОГПУ-НКВД для глубокой антисоветской работы и вербовки шпионов.
Эмиссар Пилсудского и резидент 2-го отдела ПГШ (разведывательного отдела польского Генштаба) И.Сосновский широко использовал свое положение в органах для установления контакта с различными, преимущественно националистическими антисоветскими элементами и возглавил их подрывную деятельность в Закавказье, Средней Азии и других местах.
Однако едва ли не самый большой вред нанесла нам теория и практика пассивности в контрразведывательной работе, упорно и систематически проводившаяся польскими шпионами, проникшими в ВЧК-ОГПУ-НКВД.
Пользуясь захватом в свои руки руководящих постов в нашем контрразведывательном аппарате, польские шпионы сводили всю работу к узко-оборонительным мероприятиям на нашей территории, не допускали работы по проникновению нашей разведывательной агентуры в центры иностранных разведок и других активно-наступательных контрразведывательных действий.
Срывая и не допуская основного метода контрразведывательной работы, заключающегося в перенесении нашей борьбы против иностранных разведок на их собственную территорию, польские шпионы в наших органах достигли такого положения, при котором советская контрразведка из органа, которому пролетарским государством поручена борьба против иностранных разведок и их деятельности в целом, была на ряд прошедших лет превращена в беспомощный аппарат, гоняющийся за отдельными мелкими шпионами.
В тех же случаях, когда попытки контрразведывательного выхода за кордон делались, они использовались польской разведкой либо для внедрения своей крупной агентуры в СССР (дело Савинкова), либо для установления контакта с деятельностью антисоветских элементов и их активизации (дело Москвича-Боярова, проф. Исиченко и др.) <…>
30 мая 1937 г. Ольский был арестован. Следствием руководил начальник отделения 3-го отдела (КРО) ГУГБ НКВД Зельман Пассов ранее служивший под начальством Яна Каликстовича. От Ольского избиениями вымогали признания в шпионской работе на польскую разведку вместе с другими чекистами-поляками или уроженцами Польши (сообщниками Ольского были объявлены старейшие чекисты-поляки Бронислав Бортновский, Станислав Пинталь, Станислав Глинский, польские евреи Иосиф Уншлихт, Станислав Мессинг, потомок польско-немецкого баронского рода Роман (Ромуальд) Пилляр, белорус Филипп Медведь и многие другие).
27 ноября 1937 г. Военной коллегией под председательством бывшего помощника начальника КРО ГПУ Василия Ульриха Ольский был приговорен к расстрелу, в тот же день приговор привели в исполнение. Посмертно реабилитирован в 1955 году.
После отставки Ольского 6 августа 1931 г. начальником Особого отдела был назначен член Коллегии ОГПУ, бывший начальник Экономического управления ОГПУ Г. Е. Прокофьев, вскоре ушедший из органов в связи с назначением заместителем наркома РКИ СССР. 17 ноября 1931 г. начальником ОО был утвержден бывший начальник СОУ ГПУ Украины, выдвиженец нового зампреда ОГПУ В.А. Балицкого, И.М. Леплевский. Постановлением ЦИК СССР от 17 сентября 1931 г. особые отделы выводились из-под контроля Реввоенсовета.
Прежние руководители контрразведки были в основном переведены в провинциальные органы ОГПУ — в Среднюю Азию (Залин), Свердловск (Стырне), Крым (Дьяков). Первым помощником начальника ОО и начальником 1-го отделения был назначен А.М.Шанин, близкий к Ягоде, ранее работавший в Административно-организационно управлении ОГПУ. 2-е отделение возглавил переведенный из Воронежа И.И. Сосновский. Николаев-Журид сохранил свой пост помощника начальника Особого отдела и начальника 3-го отделения.
1 июня 1933 г. на пост начальника ОО был назначен М.И. Гай, ранее находившийся на политработе в войсках ВЧК-ГПУ (в частности, был военкомом дивизии особого назначения имени Дзержинского при Коллегии ОГПУ) и в Экономическом управлении ОГПУ, с декабря 1932 г. работавший заместителем начальника ОО ОГПУ. По своей прежней работе он меньше, чем его предшественники, имел отношение к вопросам контрразведки, но был близок к Г.Г. Ягоде и зампреду ОГПУ Г.Е. Прокофьеву. Заместителями начальника ОО были И.И. Сосновский (1934–1935 гг.), бывший начальник КРО ГПУ УССР Н.И. Добродицкий (до 1936 г.), бывший разведчик М.С. Горб (1934–1937 гг.).
В этот период Особым отделом ОГПУ (в том числе вместе с ИНО) были проведены операции «Заморское» (полномочным представительством ОГПУ по Север-Кавказскому краю против РОВС и румынской разведки), «М-8» — против РОВС в Париже, «Маки-Мираж» — против японской разведки на Сахалине, в ходе которой было арестовано 19 японских агентов, «Консул» — против английской и румынской разведок и резидентуры РОВС в Румынии и другие. Как правило, использовался метод создания легендированных организаций.
В те же годы ОГПУ с помощью перевербованных агентов польской разведки разоблачило польских и чехословацких агентов в Киеве, Москве и Ленинграде. В Туркмении в 1932 г. сотрудники ОО раскрыли две резидентуры английской разведки. Применяемое в этих и других операциях легендирование антисоветских организаций на территории СССР со временем стало терять эффективность, поэтому руководство ОГПУ приняло решение о сужении масштабов оперативных игр и ограничило право местных органов на их проведение.
В 1934 г. после ликвидации ОГПУ и образования НКВД Особый отдел вошел в состав Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Начальником его остался М.И. Гай (с введением персональных воинских званий в ноябре 1935 г. — комиссар госбезопасности 2 ранга).