Образование для бедных

Образование для бедных

Cироты и дети неимущих родителей посещали благотворительные, или «промышленные», школы, которые начали появляться еще в XVIII веке. Основы образования получали также дети в работных домах, а городские оборвыши хотя бы ненадолго забегали в так называемые «ragged schools» – бесплатные школы для бедных (прежде чем вручить им мел и грифельные доски, беспризорников отучали грубить, строить рожи и ковырять в носу – на эту науку уходило не меньше времени, чем на учение).

В результате грамотность была на подъеме: согласно статистическому опросу, проведенному в 1841 году, грамотными себя назвали 67% мужчин и 51% женщин – это означало, что они как минимум могли написать свое имя.

Благотворительные школы имели стандартизированную программу обучения, включавшую не только чтение, чистописание и арифметику, но и профессиональные навыки, которые могли пригодиться ученицам на службе, – кройка и шитье, кулинария, стирка, уборка дома. Девочкам прививали чистоплотность, ответственность и послушание. Благотворительные школы содержались на деньги промышленников и филантропов, заинтересованных в том, чтобы их протеже выросли покладистыми труженицами. Собственно, задача школ и заключалась в том, чтобы позволить детям бедняков найти свое место в новом индустриальном мире. Однако, по мнению филантропов, всестороннее образование было им ни к чему. Но даже после того, как государство взяло школы под контроль, педагоги и составители учебников продолжали терзать учеников наставлениями, убеждая их не прыгать выше головы. Ведь если девочка создана для домашней работы, ей не стоит мечтать о месте камеристки или того хуже – гувернантки лишь на том основании, что она умеет читать и считать. Работы простой горничной хватит ей за глаза. «Не стоит пренебрегать местом уважаемого слуги в доброй, респектабельной семье. Если слуги хорошо ведут себя и знают свое место, они становятся друзьями своим хозяевам, которые и обращаются с ними соответственно. Но если девушки вечно недовольны своей работой и угрожают немедленно уйти, если только их капризам не будут потакать, можно ли удивляться, что многие из них заканчивают дни в работном доме, без друзей и без средств?» – предупреждает брошюрка, выпущенная Лондонским школьным комитетом в 1871 году.

Историк Джозефина Камм, изучавшая эволюцию английского образования, пишет: «Благотворительным школам было свойственно безжизненное и механическое преподавание, а аскетизм их был чрезмерным: девочек, как и мальчиков, секли за малейшую оплошность. Конечно, были исключения, но в целом распорядок жизни в такой школе было унылым. Хорошие учителя встречались редко, в подавляющем большинстве они были посредственностями, хотя подбор учителей зависел обычно от директора или директрисы. Тем не менее, даже благотворительные школы критиковали за то, что в них ученицы забывают о своем скромном положении». Суровость благотворительных школ не огорчала знатных благотворительниц, собиравших для них средства. Дамы полагали, что учениц следует держать в строгости, чтобы выкорчевать из них пороки, присущие низшим классам, и воспитать из них полезных членов общества.

Дети чувствовали ханжество, которое государственная школьная система переняла от благотворительных школ, и без должного смирения внимали поучениям и проповедям. Трудно поверить в заботу общества, если в классной комнате так холодно, что перо падает из окоченевших пальцев, да и живот сводит от голода. К урокам домоводства девочки тоже относились с прохладцей, особенно в начале XX века, когда для женщин постепенно открывались другие профессии, кроме службы в «доброй, респектабельной семье». Грейс Фоукс, посещавшая лондонскую школу в 1900-х, так описывала отношение школьниц к «обязаловке»: «На уроках домоводства нас учили подметать, вытирать пыль, начищать металлическую посуду, заправлять постели и купать куклу размером с младенца. Эти уроки нам нравились, потому что проходили они в домике, предназначенном специально для таких занятий, и под надзором всего лишь одной учительницы. Когда она осматривала одну половину дома, мы развлекались в другой: прыгали на кровати, бросались подушками, топили куклу в ванне и заметали грязь под ковер».

Сельские жители и представители среднего класса, недостаточно богатые, чтобы оплатить престижный пансион, посылали дочерей в обычную дневную школу. Очень часто ими заведовали почтенные вдовы или старые девы, причем по уровню образования наставницы не намного опережали своих учеников. В 1851 году 700 английских учителей ставили крестик вместо подписи на отчетах для комитетов, заведовавших образованием. Сельские школы порою напоминали детский сад, куда родители отдавали своих малюток, пока те еще не зарабатывали наравне со взрослыми. В 1840-х годах детский садик (infant school), куда принимали детей от 3 до 6 лет, стоил 2 пенса в неделю. Уплатив скромную сумму, родители рассчитывали получить в итоге прилежного и послушного ребенка, который не только умеет читать и считать, но назубок знает христианские гимны – как раз этот предмет был профилирующим.

Урок домоводства в школе для девочек. Журнал «Кэсселлс», 1.

Хотя ученицы могли посещать женские дневные школы, такая роскошь имелась не во всех деревнях: в некоторых девочки учились вместе с мальчишками, а подростки сидели на одной скамье с малышами. На выручку учителю приходили старосты, чья образованность тоже оставляла желать лучшего. Учили детей по старинке: ученики скрипели мелом по грифельным доскам и, зевая, зазубривали отрывки из учебников, которые затем бездумно воспроизводили во время экзаменов. За ошибки, невыученные уроки и опоздания ученицам доставались пощечины и удары тростью. Мемуаристка Дейзи Купер, родившаяся в Ливерпуле в 1890 году, вздрагивала, вспоминая свою жестокую учительницу: «…Она била нас тростью по ладоням, по удару на каждую руку, замахиваясь так высоко и обрушивая трость с таким жутким хлопком, что казалось, будто моя рука переломится в запястье и останется лежать на полу». Страшнее трости была потеря рекомендации. Во многих школах имена шалунов и нерях красными чернилами вносили в особую тетрадь, с которой сверялись, прежде чем написать рекомендательное письмо выпускникам. Без хорошего рекомендательного письма подростку трудно было найти достойную работу.

В воскресных школах занятия вел приходской священник или его помощник. В подготовке к причастию, конфирмации и, в целом, к безгрешной христианской жизни детям помогали не только Библия и катехизис, но и рассказы вроде тех, которыми мистер Брокльхерст стращал Джейн Эйр. В сборниках текстов для воскресных школ найдется немало шедевров: например, о фермере, который недостаточно наказывал своего сына, вследствие чего тот вырос разбойником и ограбил родителя. Или о двух сорванцах, упавших в шахту и разбившихся насмерть – достойная кара за пропущенную воскресную службу. Или о том, как доброе и набожное дитя пристыдило матерщинника. Словом, дети в точности знали, какого поведения им избегать и к чему стремиться, но, судя по реакции маленькой Джейн, относились к наставлениям с изрядной долей скепсиса.

Если сельские девы так и не вкусили плоды науки в детстве, у них оставалось время наверстать упущенное. Для взрослых учениц открывались вечерние школы. Занятия проводились в понедельник вечером с 6 до 9 (отличная возможность отдохнуть после стирки), один час уделялся чистописанию, второй – шитью и вышиванию, третий – чтению Библии. Образованность оставалась уделом исключительно скромных особ: нахалок в папильотках, с серьгами и ожерельями в вечернюю школу не пускали.

В 1870 году парламент принял Акт об образовании, создавший систему национальных школ со стандартным учебным планом. В 1880 году начальное образование стало обязательным для всех английских детей, как мальчиков, так и девочек. Впрочем, родители из рабочего класса были не в восторге от нововведения, ведь теперь их отпрыски должны были просиживать в школе те драгоценные часы, за которые успели бы заработать хотя бы несколько пенсов. Более того, если поблизости не было благотворительной школы, родители обязывались платить за обучение каждого своего ребенка (только в 1891 году образование в Англии стало не только всеобщим, но и бесплатным). Так или иначе, к концу XIX века все английские дети учились в школе как минимум три года, а некоторые и до 8 лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.