Глава вторая ЕВРОПА СОВРЕМЕННАЯ

Глава вторая

ЕВРОПА СОВРЕМЕННАЯ

Сочетание элементов, легших в основу европейской цивилизации, не отличалось стабильностью. Оно продержалось достаточно долго – почти тысячу лет на протяжении Средних веков, – но отношения между его составными частями были далеко не гармоничными. Примерно после 1400 года эта конструкция начала разваливаться. Впервые это произошло в эпоху Возрождения.

Эпоху Возрождения часто описывают как эпоху открытия древнегреческой и римской учености. Но многие древние книги были известны и раньше, они никуда не пропадали, хотя в то время действительно были открыты некоторые древние знания. Изменилось же то, что если прежде древние знания использовала в своей теологии церковь, то теперь появились ученые, как правило вне церкви, пытавшиеся представить себе, как выглядел греко-римский мир во время порождения этих знаний. Они хотели создавать такие же произведения искусства, как древние художники, строить такие же здания, как древние архитекторы, писать по-латыни точно так же, как писали древние, и думать точно так же, как они. Они пытались вообразить древний мир, дохристианский и языческий, о котором церковь часто умалчивала, пользуясь древним знанием в своих целях.

Это был также и более «мирской» свет. Древних интересовал сам человек и его дела на земле, а не жизнь после смерти. Древние восхваляли способности человека, подчеркивали его сильные стороны, а не рассуждали о его порочности. Это был очень открытый в интеллектуальном отношении мир, к которому теперь прикоснулись и ученые эпохи Возрождения. Среди древних философов наблюдалось поразительное разнообразие мнений, и многие мыслители высказывали совершенно противоположные взгляды на то, как следует жить и каких моральных принципов следует придерживаться. Их споры и рассуждения вовсе не ограничивались жесткими рамками, которые церковь накладывала на мысль.

Но ученые эпохи Возрождения напрямую на церковь не нападали. Они также придерживались различных мнений, но в общем их взгляды на христианство были во многом сродни взглядам на религию людей античности, то есть они считали, что религия в обществе должна существовать, что в целом она представляет собой благо или необходимость, но помимо ее существует и многое другое.

Религия не должна контролировать всю жизнь и всю мысль, что было целью церкви. После ослабления этого контроля европейская мысль стала более широкой, живой и менее догматичной.

В эпоху Возрождения начался долгий процесс секуляризации европейского общества. Секулярное общество – это общество, в котором религия существует, но как частное дело его членов или групп людей, придерживающихся одного мнения, как в наше время. Религия не играет главной роли в обществе; она не навязывает свои правила и ритуалы всем без исключения и не контролирует мысль.

В ту эпоху люди одной культуры и традиции представляли себя наследниками другой культуры и традиции. Если хотя бы однажды попробовать такое, то уже никогда не станешь прежним. Ничто уже не покажется твердым и незыблемым. Европейское мышление буквально сбросило свою старую кожу, как это ему предстояло сделать еще не раз.

Люди эпохи Возрождения впервые назвали время Древней Греции и Рима «классическим» периодом. «Классический» в данном случае означает «лучший»: классический образец, классическое исполнение, то, что невозможно превзойти. Они верили, что достижения древних в области литературы, искусства, философии и науки превзойти уже невозможно. Если им удавалось хотя бы немного приблизиться к этим образцам, они считали это своим достижением. Таким образом, эпоха Возрождения придала новый смысл одному из элементов европейского комплекса: классическая ученость совершенна.

Наша система исчисления времени покоится на двух разных основаниях и служит постоянным напоминанием о противоречивой природе нашей цивилизации. Мы отсчитываем года с рождества Христова и в этом смысле до сих пор признаем нашу цивилизацию христианской. Первым годом «нашей эры» считается год рождения Иисуса Христа (на самом деле он родился не в первом году нашей эры, а, скорее всего, в шестом или четвертом году до нашей эры). Раньше так и говорили: «До Рождества Христова» и «после Рождества Христова». Но мы делим историю на крупные периоды – Античность, Средние века, современность, – которые не имеют с христианством ничего общего. В эпоху Возрождения было принято считать, что мир достиг совершенства в античную эпоху, а после этого человечество постепенно деградировало и утратило свое наследие. Этот период «потери наследия» и называется теперь Средними веками, когда церковь достигла величия и обрела власть над интеллектуальной и общественной жизнью. Таким образом, «Античность, Средние века и современность» – это не христианское деление времени на эпохи.

Смену этих эпох можно проиллюстрировать на примере трех скульптурных изображений. Первая – это древнегреческая скульптура, поэтому у нее и отсутствует одна рука. До нас дошло относительно мало настоящих древнегреческих скульптур; обычно мы знакомы с ним по римским копиям, которые не настолько хороши, как оригиналы. В данном случае перед нами бог Гермес с младенцем-Дионисом работы Праксителя. Человеческое тело, как объект красоты совершенства – это древ негреческое изобретение. Как пишет историк искусства Кеннет Кларк, нагота – это не то же самое, что просто голое тело. Нагота самодостаточна и совершенна сама по себе; голое же тело – это тело, лишенное одежды и определяемое через ее отсутствие. Конечно, не все мужские тела выглядят именно так: греки не ставили своей целью передать особенности того или иного тела. Они стремились найти в теле совершенство и с помощью математики рассчитали пропорции, которые кажу тся нам самыми красивыми и доставляют удовольствие нашему взору.

Гермес работы Праксителя

Вторая скульптура передает средневековый взгляд на тело человека; это барельеф с дверей собора города Хильдесхайм в Германии. На нем изображены Адам и Ева, съевшие запретный плод вопреки запрету Бога. Адам обвиняет Еву; Ева обвиняет змея; оба они стыдятся своей наготы и пытаются прикрыть ее. Можно даже сказать, что перед нами не нагие, а просто голые тела, воплощение христианского учения о порочности тела как источника греха.

Адам и Ева перед Богом, барельеф на бронзовых дверях собора в Хильдесхайме

Третья скульптура – произведение Микеланджело эпохи Возрождения, который ориентировался на древнегреческие образцы и вернулся к идее наготы. Его Давид – пример совершенного человеческого тела: благородный, прекрасный и целеустремленный человек; как говорил Гамлет: «В делах подобен ангелу, в понятии – Богу».

Давид работы Микеланджело

В этом переходе от наготы к голому телу и снова к наготе и заключается движение от античности к Средневековью и от Средневековья к Возрождению, которое уже можно назвать современностью.

* * *

Возрождение было первым толчком, потрясшим средневековый мир. Вторым стала Реформация XVI века. Это была уже прямая атака на церковь. Реформация ставила перед собой цель вернуть христианскую церковь в состояние, в котором она находилась до того, как стала римской. Как мы уже видели, церковь вобрала в себя много римских черт, потому что она развивалась внутри Римской империи; когда империя рухнула, церковь продолжила свою деятельность под началом папы, игравшего своего рода роль императора, а также архиепископов и епископов, которые действовали подобно администраторам древней империи. На местном уровне церковными делами руководили священники. Это была независимая религиозная организация со своими законами, наказаниями, тюрьмами и налогами.

Папа и епископы не только управляли церковью, но и считали что считать ее учением. Церковь возвещала о спасении, но только под собственным контролем. Ради спасения требовались священники и епископы. Нужно было причащаться, ходить на службу, во время которой священник совершал таинство превращения вина и хлеба в плоть и кровь Христову. Нужен был священник, который выслушивал бы исповедь, отпускал грехи и налагал епитимью, веля прочитать определенное количество молитв, совершить паломничество или даже бичевание себя перед алтарем. Если умирал богач, священник вполне мог убедить его, что ему не видать царствия небесного, пока он не завещает свои богатства церкви.

В Средние века многие священники, епископы и архиепископы принимали сан не потому что они были такими уж набожными или благочестивыми; мужчины вступали в ряды священнослужителей, потому что церковь была самой крупной и богатой организацией того времени. Тогда принимали сан по тем же причинам, по которым сегодня поступают на государственную службу, занимают пост в крупной корпорации, становятся политиком или преподавателем университета, чтобы получить хорошую и интересную работу, зарабатывать много денег, хорошо жить, наслаждаться властью. Церковь предоставляла человеку разнообразные возможности разбогатеть и обеспечить не только себя, но и своих родственников и друзей.

Вместе с тем эта богатая коррумпированная организация проповедовала учение Иисуса Христа и продолжала дело первых христиан. Иисус со своими последователями отличались смирением, а папы и епископы проживали во дворцах. Иисус предупреждал об опасности богатства, и первые христиане собирались в домах своих единоверцев.

Все это записано в Библии, поэтому сами священные тексты церкви могли стать настоящим динамитом в руках ее критиков. Как же церкви все эти долгие годы удавалось сохранять ведущую роль в обществе, не подвергая себя критике?

Поскольку Библия была записана на латинском языке, прочесть ее могли немногие. Церковь объявила себя непререкаемым авторитетом в толковании Священного Писания, и если кто-то использовал Библию для критики церковного учения или практики, он создавал себе немало хлопот. Таких людей сжигали на кострах как еретиков, то есть неверующих или противников христианства, представляющих опасность как для себя, так и для всего христианского мира. Но в XVI веке одному из еретиков удалось не только избежать сурового наказания, но и стать основоположником целого религиозного движения. Его звали Мартин Лютер.

Лукас Кранах. Портрет Мартина Лютера, 1532 г.

Лютер был монахом, серьезно воспринимавшим религию. Он часто задумывался о собственном спасении: что сделать ему, грешнику, чтобы заслужить вечную жизнь? Однажды он прочитал Послание Павла к Римлянам, где апостол утверждал, что человека спасает вера в Христа. Лютер пришел к выводу, что не нужно ничего специально делать, чтобы обрести спасение; в особенности не нужно во всем полагаться на священников и слепо следовать их указаниям. Нужно только верить, то есть иметь веру в своем сердце; спасает одна лишь вера – вот основной пункт учения Лютера. Верьте в Христа, и вы обретете спасение. Конечно, каждый благочестивый человек должен вести праведную жизнь и поступать так, как завещал сам Христос. Но сами по себе эти поступки не помогут обрести спасение. В этом и состоит фундаментальное различие между протестантизмом и католицизмом. Католики считают благие дела неотъемлемой частью спасения. Паломничество, пожертвования, раздача милостыни бедным – все это помогает заслужить благосклонность Бога. Лютер же сказал, что это не так: как поступки, пусть даже благородные, могут сделать нас, грешных и испорченных существ, лучше в глазах Бога? Единственное, что нам остается, – это верить, и если мы будем верить, то, как пообещал Бог, мы обретем спасение.

Это религиозное течение отличается крайним индивидуализмом; весь тот огромный аппарат, который церковь создала за многие столетия, Лютер отбросил как совершенно ненужный. Такие взгляды, разумеется, не нашли поддержки в Риме. Папа отверг всю критику Лютера и его учение о спасении. Лютер в ответ гневно осудил папу. Что этот человек возомнил о себе? Нам говорят, что он представитель Бога на земле, но в действительности он враг Христа, то есть Антихрист. Он живет в роскоши, носит тиару, заставляет посетителей целовать свои ноги; его носят в паланкине на своих плечах слуги, тогда как из Библии мы знаем, что Христос ходил пешком. Библия была основным аргументом Лютера в его критике церкви. Если что-то не описано в Библии, церковь не должна настаивать на этом и следовать этому на практике. Библия становилась единственным авторитетом. Порвав с Римом, Лютер сразу же перевел Библию на немецкий язык, чтобы каждый мог сам прочитать ее и сам обрести спасение.

Таким образом, Реформация была движением за реформирование церкви в соответствии с духом и словом Библии. Она стремилась восстановить жизнь ранней церкви. Основным ее лозунгом можно назвать следующий: Христианство – не римское.

Каким же образом Лютер избежал казни как еретик? Тому есть ряд причин. Одна из них – изобретение книгопечатания. Все критические мысли Лютера и его гневные осуждения папства немедленно печатались и расходились по всей Европе. Книгопечатание было изобретено всего лет за пятьдесят до первых нападок Лютера на церковь. Прежде чем папа смог дать организованный отпор Лютеру, все уже прочитали его критику. Лютер был уже не просто еретик, опиравшийся на немногочисленных последователей в одной стране, как неоднократно бывало раньше; этот человек быстро обрел поддержку в разных странах. Другая причина, по которой Лютеру удалось выжить, заключается в том, что некоторые немецкие князья поддержали его нападки на Рим. Германия в то время не была единой страной; в ней существовало много государств. Отчасти этим объясняется то, что церковь пользовалась в Германии большей властью, чем в централизованных Франции и Англии. Она владела обширными землями (в некоторых местах до половины всех земель), собирала многочисленные подати с населения, а папы назначали епископов без согласия местных властителей. Последовав за Лютером, немецкие князья получили возможность захватить церковные земли, назначать своих собственных епископов и не отсылать денежную подать в Рим. Лютеранская церковь была признана в половине немецких княжеств, и из Германии лютеранство распространилось на севере Европы, в Швеции, Дании и Норвегии. Англия приняла свою разновидность протестантизма, англиканство.

Вскоре у Католической церкви появился целый ряд противников. Протестантство разделилось на разные формы, специфические для каждой страны. Получилось так, что некоторые ответвления стали своего рода национальными церквами, тогда как католицизм оставался международной организацией. Как только люди начали самостоятельно читать Библию, на чем настаивал Лютер и другие реформаторы, они стали находить поводы подвергать критике и самого Лютера. В протестантстве продолжали возникать различные течения, поэтому у него не было верховного авторитета, который устанавливал бы единое прочтение Библии и единые нормы церковной жизни.

Протестантизм и католицизм более ста лет воевали друг с другом в буквальном смысле этого слова. Представители одного лагеря считали представителей другого лагеря не то чтобы христианами иного сорта, и даже не иноверцами, а антихристианами (антихристами), врага ми истинной церкви. Каждый был убежден, что сохранить истинное учение можно, только полностью уничтожив другую сторону, и такие убеждения привели к настоящей резне. Противники были убеждены, что лучше убить протестанта или католика, чем позволить ему проповедовать учение, оскорбительное для Бога и наносящее вред его церкви на земле. Но после того, как через сто лет войн ни одна сторона не взяла верх, протестанты и католики заключили нечто вроде длительного перемирия, а затем постепенно возникла концепция веротерпимости. Поначалу было признано, что существуют страны католические и страны протестантские, а потом – и это было действительно великое достижение, – что разные формы христианства могут существовать и в одной стране, о чем ни протестанты, ни католики поначалу даже и подумать не могли.

Как Возрождение, так и Реформация были движениями, обращенными в прошлое; они пытались отделить один из элементов европейского комплекса от остальных. Представители Возрождения пытались возродить греко-римскую ученость, протестанты стремились возродить христианство первых веков, до того как оно переняло римскую организационную структуру. Католичество же продолжало признавать авторитет документов, важных для обоих течений. Оно сохраняло греко-римские тексты, на основании которых ученые эпохи Возрождения пытались подвергнуть сомнению авторитет католицизма, и сохраняло Библию, на основании которой протестанты пытались опровергнуть теологию и практику католицизма.

* * *

Теперь мы подходим к явлению, благодаря которому европейская культура обратила свой взор в будущее, стала верить в прогресс, в то, что со временем все становится только лучше, что, в общем-то, довольно необычно. Вера в прогресс возникла в результате научной революции XVII века. Это период, в который зарождается современная наука.

В начале XVII века сочинения древних греков по-прежнему оставались авторитетным источником знаний об окружающем мире.

Согласно воззрениям древних, Земля находилась в центре Вселенной, а все другие планеты, включая Луну и Солнце, вращались вокруг нее. Древние греки считали, что Земля неподвижна; нам ведь не кажется, что она движется, да и какая сила способна сдвинуть такую громадину? С другой стороны, мир на Земле не идеален – здесь все меняется и уничтожается со временем, а на небесах должен быть идеальный, не меняющийся мир.

Почему планеты движутся по кругу? Потому что круг представляет собой идеальную фигуру. Согласно древнегреческой геометрии, существуют идеальные фигуры, примером которых служат круг и квадрат. Так что планеты движутся кругами, а поскольку они находятся в идеальном мире, то для движения им не требуется никакой посторонней силы. Они вечно кружат по своему гармоничному пути.

В XVII веке на смену этой точке зрения пришла другая, которую мы до сих пор воспринимаем как истинную. В центре этой системы находится Солнце; планеты движутся вокруг Солнца, но не по окружности, а по эллипсу; Земля – это одна из планет, вращающихся вокруг Солнца, а Луна вращается вокруг Земли. И это единая система: пропало деление на идеальный и неидеальный миры. Все движения в этой системе объясняются одним законом или одной серией законов.

Что же заставляет двигаться Землю и другие планеты? Как сказал Исаак Ньютон, всякое тело во Вселенной продолжает движение по прямой линии, если на него не действуют никакие силы. Кроме того, во Вселенной существует взаимное притяжение тел. Все тела притягивают друг друга: эту книгу притягивает к себе Земля точно так же, как она притягивает к себе Луну, а Землю притягивает к себе Солнце. Приливы на Земле сменяются отливами из-за меняющейся взаимной силы притяжения Земли и движущейся вокруг нее Луны. Это единая система, удерживающая всю материю. Теперь мы можем сказать, почему планеты движутся именно так. На них действуют две силы: инерция движения, заставляющая их двигаться по прямой, и сила притяжения Солнца. В результате взаимодействия этих сил планеты обращаются вокруг Солнца по эллиптическим орбитам.

Притяжение между всеми телами Ньютон обозначил термином «гравитация», и он же сформулировал Закон всемирного тяготения, выраженный в виде математической формулы. Этот закон гласит, что притяжение усиливается при уменьшении расстояния между телами; кроме того, сила притяжения напрямую зависит от массы тел. По мере удаления тел друг от друга притяжение уменьшается и в той или иной степени зависит от расстояния между ними. Точнее, уменьшается оно в зависимости от расстояния, возведенного в квадрат, то есть довольно быстро. Так, например, если расстояние между телами увеличится вдвое, то притяжение между ними уменьшится в четыре раза (2 ? 2). Вот формула этого закона – единственная формула, которой я побеспокою вас. Ньютон с ее помощью рассчитывал притяжение между Землей и Солнцем.

Формулы, подобные этой, напоминают нам как о том, что в основе науки лежит математика, так и о том, что греки оказались правы: мир объясняется простыми законами, выраженными математическими формулами. Ученые XVII века развенчали многие древнегреческие представления о строении мира, но сохранили математический метод объяснения окружающей действительности.

Представьте себе только, что это за великолепное достижение – понять, какое место мы занимаем во Вселенной, на третьей планете от Солнца, и как устроена вся система! Ведь людям свойственно ставить себя в центр мироздания; свойственно доверять своим чувствам и считать, что Земля неподвижна. Им было свойственно и доверять авторитету мудрых греков. Над всем этим наука XVII века одержала решительную победу.

Основной лозунг научной революции можно сформулировать так: Греки ошибались. Уважение к классикам было подорвано. Мы не только сравнялись во всем с древними, но и превзошли их.

Ученые, конечно, отличались большим умом, но куда он их завел? Они обнаружили, что человечество находится не в центре Вселенной, а где-то, можно сказать, на окраине. Такова судьба западной цивилизации – мы умны, но постоянно доказываем свою незначительность. Еще более радикальный вывод был сделан в XIX веке, когда Дарвин предположил, что человек имеет общих предков с обезьянами. Это предположение еще сильнее уменьшило притязания человека на то, чтобы считаться венцом творения. Мы не находимся в центре мироздания; мы не венец творения; мы выходцы из царства животных; и мы стали такими, какими есть, в силу случайных обстоятельств.

Церковь, как протестантская, так и католическая, выступила против нового учения, гласящего, что в центре мироздания находится Солнце, а Земля вращается вокруг него. В Библии сказано, что Землю сотворил Бог, как и Солнце со звездами над нею. В конечном счете церкви пришлось пойти на уступки и признать правоту ученых, как это произошло и в случае с Дарвином, из-за чего она в значительной степени утратила свой авторитет.

Но поколения, выросшие после свершения научной революции, вовсе не считали, что научные открытия принизили величие человечества. Напротив, был сделан вывод, что мы можем пойти и дальше, раз уж силой своего ума выяснили, как работает механизм Вселенной, и описали его математическими формулами; благодаря разуму мы сможем поднять уровень своей жизни до таких высот, о каких сейчас даже и не мечтаем. Именно это желание положить в основу всего разум и породило Просвещение, интеллектуальное движение XVIII века, главной целью которого было преобразование всех общественных институтов, от политики до морали и теологии на основе разумных принципов.

Просвещение зародилось и заняло наиболее прочные позиции во Франции. Ученые эпохи Просвещения считали, что миром правят невежество и предрассудки. Самыми иррациональными, то есть неразумными, силами в обществе они считали Католическую церковь и власть короля, абсолютного монарха Франции. Церковь и король поддерживали свою власть, используя предрассудки и невежество народа. Церковь выдумывала истории о чудесах и вечном наказании в аду, чтобы держать народ в узде и навязывать ему свои порядки. Короли придумывали истории о том, что они ставленники Бога и что выступать против них – это все равно что высту пать против церкви; у народа не оставалось иного выбора, кроме как подчиняться. Один из деятелей эпохи Просвещения выразил свою программу следующим образом: «Человек не будет свободным до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника».

Впрочем, это слишком радикальное мнение. Просвещение не было не только революционным, но даже политическим движением. Оно представляло собой лишь некое объединение ученых, писателей, художников и историков, считавших, что с распространением образованности предрассудки и невежество будут искоренены и что люди перестанут верить в сказки о чудесах или о королях, правящих от имени Бога. Просветители полагали, что, если все получат образование, наступит эпоха мира и гармонии. Но ведущие представители Просвещения не были демократами; они были бы рады видеть на троне просвещенного правителя, воплощающего их планы по преобразованию общества на основе разума. Некоторых монархов эпохи Просвещения и в самом деле можно назвать своего рода «просвещенными государями». Они отказались от варварских пыток и наказаний; они составили кодексы законов и начали задумываться о распространении образования среди широких масс.

Одним из величайших плодов Просвещения стала Энциклопедия, первая среди современных энциклопедий. Она примечательна тем, что предлагала своим читателям не сухое изложение фактов, записанных учеными, признанными авторитетами в своей области знания. Это был фундаментальный литературный труд, потому что его авторы старались всему дать разумное обоснование и ничему не отдавали предпочтение. Энциклопедия начиналась не с обсуждения теологии и Бога, как того хотела бы церковь. Бог в ней описан в статьях на букву D (Dieu) и R (Religion), то есть организована Энциклопедия по алфавитному принципу, а это уже само по себе был вызов церкви, претендующей на высшую истину. Точно так же описывались все другие области знания и объяснялись на общих основаниях. О почитании Бога, например, в ней было написано следующее: «Почитание Бога не должно отходить от принципов разума, потому что сам Бог создал разум...»

Издателям Энциклопедии приходилось соблюдать осторожность и воздерживаться от прямых нападок на церковь или короля, потому что во Франции XVIII века существовала цензура, хотя цензор и сам симпатизировал изданию, и однажды даже предложил хранить печатные формы у себя дома, как в самом безопасном месте.

Проследить за тем, как Энциклопедия вторгалась на заповедные территории, можно на примере статьи о Ноевом ковчеге. Она начинается с вопроса о том, насколько велик был этот ковчег. По всей видимости, он был довольно внушительных размеров, поскольку в нем должны были поместиться не только все европейские животные по паре, но и все животные остальных частей света. И не только животные, потому что животным необходим был корм, пока ковчег оставался на плаву. Одной овцы и одного барана было явно недостаточно, потому что львам потребовались бы сотни овец. Таким образом, ковчег был поистине неимоверных размеров. Но в Библии сказано, что над ним работало только четыре человека. Какими же огромными и сильными были эти люди! Так под видимостью искреннего любопытства Энциклопедия развенчивала миф и сводила его к абсурду.

Деятели эпохи Просвещения не обязательно ставили под сомнение существование Бога, как творца Вселенной, или высшего разума, давшего ее развитию первый толчок. Они выступали против того, что называли предрассудками, и против контроля церкви за мыслью. Им были ненавистны церковные проповеди о том, что в случае непослушания люди будут гореть в аду. Лозунг Просвещения можно сформулировать следующим образом: Религия – это предрассудок. Так что религию, которая некогда была основной составляющей европейской цивилизации, нужно оттеснить на задний план, а на ее место поставить разум. Если руководствоваться во всем разумом и наукой, в обществе будет наблюдаться прогресс. Стрелка в нижней части диаграммы уводит нас из тьмы к свету.

Прогресс был новым понятием. В древности люди не верили в прогресс; они верили, что все в этом мире подчиняется циклу роста и увядания, что в начале своего пути все общественные институты отличаются свежестью и силой юности, а затем начинается процесс разложения. Вся история идет по кругу. Церковь также не верила в прогресс, по крайней мере не в прогресс, который человечество может достичь независимо от Бога, потому что человек для нее был изначально греховен. Руководствуясь одним лишь собственным разумом, люди никогда не построили бы идеального общества.

* * *

Идеи Просвещения подверглись первым испытаниям во время Великой французской революции в конце XVIII века. Как ни прискорбно это признать, но, уничтожив власть короля и церкви, революция отнюдь не открыла новую эру просвещения; она обернулась кровопролитием, тиранией и диктатурой. Но прежде лишился своей стабильности еще один элемент европейской конструкции. Это произошло в рамках романтизма, художественного движения конца XVIII и начала XIX веков.

Романтики считали, что людьми движут страсти, чувства и эмоции, что прямо противоречило основным постулатам Просвещения, верившего в превосходство разума. Романтизм как движение распространился по всей Европе, но самые глубокие корни пустил в Германии. Последователи романтизма не желали контролировать свои чувства и страсти. Настоящий художник или писатель, по их мнению, не должен копировать труды классиков, изящно переиначивая старые темы на новый лад; вместо этого художник должен обнажать свою душу, пробуждать страсти, демонстрировать отчаяние и разочарование. Искусство должно быть эмоциональным, экспрессивным, в высшей степени выразительным.

Идеи немецкого романтизма развивались в противоположность идеям французского Просвещения. Немецкие романтики утверждали, что нельзя рассуждать о человеке и обществе абстрактно, потому люди разные, в зависимости от внутренних условий страны, в которой они проживали. Романтики говорили, что нас определяют наш язык и наша история. Это неразрывные составляющие нашей личности. Отсюда следует, что немцы, со своей историей и со своим языком, никогда не будут во всем походить на французов. Универсального разума не существует, что бы там ни говорили французские интеллектуалы в своих литературных салонах. Мы немцы, и мы хотим понять, что такое быть немцем и что такое немецкая культура. Немецкие романтики стремились узнать, какими были воины германских племен до того, как они соприкоснулись с римской цивилизацией и христианством. Они буквально силой вырывали германский элемент из европейской конструкции. Им нравились эти дикие и дерзкие народ ности, обитавшие в лесах, нравилась их сила и жестокость, представлявшая такой разительный контраст со слабостью и утонченностью интеллектуалов. Им нравились их предки, жившие на своей земле и не знавшие никакого другого образа жизни, кроме собственного.

В ту эпоху как раз и зародились наш интерес и уважение к народной культуре. Чем сидеть в душном литературном салоне и рассуждать на отвлеченные темы, лучше натянуть походные башмаки и отправиться путешествовать в народ, к крестьянам, слушать их легенды и песни – вот где можно обрести настоящее просвещение. Лозунг романтизма можно выразить так: цивилизация искусственна; она сдерживает и ограничивает нас. Полнотой жизни можно наслаждаться только в традиционной культуре.

С тех пор подобные настроения всегда были сильны в западном обществе. Одна из волн их подъема приходится на 1960-е годы: давайте освободимся от всяких правил, будем жить просто и неприхотливо, будем сами выращивать себе пищу и сами ткать одежду. Давайте отрастим волосы, станем жить коммунами, не будем стесняться в выражении своих чувств и будем прямы в своих отношениях с другими. И давайте во всем равняться на «простых» людей, от рабочих и крестьян до «благородных дикарей».

Романтизм также создал предпосылки для оформления идеологии национализма, который до сих пор остается одной из главных движущих сил современного общества. Согласно этой идеологии люди, говорящие на одном языке и принадлежащие к одной культуре, должны жить вместе, в своем собственном государстве. Недостаточно продумать общие правила, регулирующие абстрактную власть; если правительство не принадлежит к тому народу, которым управляет, оно не может быть хорошим правительством. Сербы должны жить вместе в сербском государстве с сербским правительством; хорваты должны жить вместе в хорватском государстве с хорватским правительством. Если сербы и хорваты живут в одном общем государстве, то предполагается, что они лишены возможности самовыражения. Ни одна нация не может защищать свои интересы и развивать свою культуру, пока у нее нет собственного государства – такова идеология национализма.

Романтизм верил в эмоции, культуру, национализм и освобождение; эта стрелка на диаграмме направлена в противоположную сторону от стрелки разума, науки и прогресса.

Теперь наша диаграмма приобрела законченный вид. На ней вы видите, что происходило после 1400 года. В центре, где в эпоху Средневековья находилась церковь, появилось пустое место. Возрождение, Реформация, научная революция, Просвещение, романтизм – все это в той или иной степени подрывало авторитет церкви, растаскивая элементы европейской общности в разные стороны.

Церковь, то есть Католическая церковь, до сих пор пользуется определенным авторитетом в обществе, и если вы придерживаетесь идеалов Просвещения, то вам, пожалуй, придет в голову мысль, что критиковать папу стоит и в наши дни. Многие просвещенные люди, например, считают, что контроль за рождаемостью – это хорошо, но папа утверждает, что это противоречит учению церкви и что никакие прагматические соображения не должны мешать Божьему промыслу. Даже если многие католики на Западе сегодня не согласны с папой, они с церковной точки зрения неправы. В целом же наше общество очень далеко продвинулось по пути секуляризации.

Очень сильны в наше время тенденции науки и прогресса, с одной стороны, и эмоций и освобождения, с другой. Иногда они поддерживают друг друга, иногда противостоят друг другу. Задумайтесь, как эти две силы до сих пор разделяют нас. Для начала прочтите отрывок из Библии, повествующий о сотворении человека.

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул ему в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке; и поместил там человека, которого создал. <...> И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. <...> И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою; ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть.

Что вы скажете, если я предложу отменить преподавание биологии в школах и вместо теории эволюции рассказывать детям о сотворении человека, каким оно описано в Библии? «Нет, ни за что», – ответите вы, ведь вы же считаете себя просвещенными и прогрессивными. Если родители хотят, чтобы их дети знали об этом, пускай сами читают им Библию. А если сохранить биологию, но преподавать ее вместе с основами христианского вероучения? «Но ведь наука доказала, что мы произошли от животных, пусть только этому и учат в школах», – возразите вы. «Никто не мешает всяким сумасшедшим креационистам проповедовать свои идеи, но зачем же пускать их в школы?»

А теперь прочитайте другой отрывок, на этот раз из мифов австралийских аборигенов.

Однажды жил старик, который очень любил своего племянника. Молодой человек отправился в далекую страну, где влюбился в одну девушку. Влюбленные бежали, но старейшины племени погнались за ними, потому что девушку пообещали отдать в жены одному из стариков племени. Они догнали молодого человека и убили его. Когда об этом узнал его дядя, он очень огорчился, потому что любил своего племянника. Несмотря на свой возраст, он отправился в ту страну, чтобы принести тело молодого человека домой. Старику было трудно нести тело, ведь он был стар, а молодой человек был уже взрослым и большим. Но все-таки старик принес домой тело племянника и похоронил его по обычаю. Следы этого старика можно увидеть до сих пор. Там, где он останавливался и клал тело на песок, возникли источники воды. А там, где он клал тело на камни, возникли озера в скалах, наполненные слезами старика.

Мир аборигенов Австралии удивителен и волшебен. Каждая деталь местности в нем связана с какой-либо историей о предках, которые до сих пор влияют на жизнь нынешних людей. Как вы считаете, стоит ли сохранять эти волшебные истории? «Да, конечно», – ответите вы. А стоит ли их рассказывать детям аборигенов? «Да, конечно». А стоит ли их рассказывать в школе? «Да». И их действительно рассказывают в школах.

Я могу сыграть роль человека эпохи Просвещения и спросить вас: «Если уж дети так хотят узнать, как возникли источники и озера, разве не лучше обучать их геологии?»

«Но ведь речь идет не об этом», – возразите вы.

Настаивая на своей роли человека эпохи Просвещения, я добавлю: «Аборигены живут в страхе перед тьмой и колдовством», но вы меня не послушаете. Вы уже попали под очарование местных мифов. Вам кажется, что жизнь аборигенов более естественна, полна и насыщена чудесами. Вы поддались романтическим чувствам.

Тут вы уже сами противоречите себе, разрываясь между разными идеологиями. С одной стороны, вы считаете, что нашим детям нужно преподавать только на основе научного подхода; с другой стороны, вы завидуете народностям, еще не лишившимся своих традиционных верований.

Такова наша участь – разрываться между разными идеями и традициями. Другие цивилизации имеют только одну традицию, а не целых три, часто противоречащих друг другу. Им не свойственны перевороты в идеологии, сомнения и путаница в мыслях, столь характерные для нашей интеллектуальной жизни.

Наше происхождение весьма запутанно, и нет такого места, которое мы бы с уверенностью назвали своим домом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.