Глава одиннадцатая Мелкие неприятности, большой скандал

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава одиннадцатая

Мелкие неприятности, большой скандал

«Мы положим конец войне и добьемся мира на Тихом океане». Именно на этом обещании Ричард Никсон строит свою кампанию и выигрывает с небольшим преимуществом президентские выборы 1968 года. Разрыв такой же незначительный, с каким он проиграл восемь лет назад. Никсон берет реванш! Над демократами, как и над либералами ЦРУ, которые «постоянно противостоят ему политически», как признаётся он Генри Киссинджеру, своему будущему советнику по вопросам национальной безопасности.

Никсон убежден, что на президентских выборах 1960 года либералы ЦРУ устроили против него заговор с целью обеспечить победу Кеннеди. Следует отметить, что Никсон всегда питал нездоровый интерес к теории заговоров, причем в большей степени, чем его предшественник Линдон Джонсон. По мнению Никсона, «заговорщиками» были, в частности, члены «Лиги плюща»,[16] братства выпускников самых престижных университетов, которые заполонили ЦРУ со времен УСС. Аллен Даллес и Кеннеди тоже были членами этой лиги.

Именно Даллес был мастером конспирации. В I960 году Никсон тщетно упрашивал его не посвящать Кеннеди в существование программы подрывных действий, направленных против Кубы. Но самое главное, бывший директор ЦРУ передал кандидату-демократу информацию об отставании США в гонке вооружений. Даллес не верил в такое отставание, но таким образом он надеялся дать толчок кампании Кеннеди: предположение необоснованное, абсурдное, но чреватое последствиями для ЦРУ в его отношениях с новым хозяином Белого дома.

Хелмс тем не менее сохраняет свой пост. Перед сложением своих полномочий Джонсон посоветовал новому президенту сохранить Хелмса в своей администрации, так как его политические предпочтения, заявил он, не влияют на его работу, как директора ЦРУ, с которой он к тому же справляется довольно хорошо. Киссинджер поддержит президента в этом выборе. Он признает профессионализм Хелмса. И он также знает, что Хелмс имеет привычку не «раздавать политические советы, выходящие за пределы поставленных перед ним вопросов».

Киссинджер ценит это, поскольку он желает, чтобы никто и никакое влияние не вмешивались бы в его привилегированные отношения с президентом. Они встречаются три-четыре раза в день. Не считая бесконечных телефонных звонков, которыми они обмениваются в течение дня. Они соглашаются, что роль директора ЦРУ необходимо укрепить. Не для того, чтобы дать ему больше полномочий, не потому, что они полностью ему доверяют, но чтобы через него осуществлять более жесткий контроль над разведывательным сообществом. Со своей стороны, Хелмс сожалеет также, что если на бумаге он отвечает за сообщество в целом, то на деле он контролирует не более 15 процентов его бюджета. Спутники и системы перехвата поглощают фактически большую часть ресурсов. Они находятся в ведении министра обороны, второго по властным полномочиям лица в Вашингтоне, по мнению Хелмса, за исключением, возможно, нескольких дам…

Несмотря на властные полномочия и традицию, установившуюся со времени создания ЦРУ, это Киссинджер, а не директор ЦРУ, кто практически станет главным офицером разведки в Белом доме. Хелмс не будет принимать участия в заседаниях Совета национальной безопасности за исключением редких случаев, когда его будут приглашать. И его будут просить покинуть заседания, как только он закончит свой доклад. Даже во время этих коротких докладов президент его часто прерывает, а также снисходительно поправляет его. Таким образом, при Никсоне Хелмс теряет свое влияние, которое он с таким трудом заработал в предыдущей администрации, присутствуя на завтраках по вторникам.

Такое отношение к Хелмсу — результат подозрительности, которую питали Никсон и Киссинджер к ЦРУ. Оно объясняется также и тем, что, как они считают, они не нуждаются в его разъяснениях. Следует отметить, что Никсон очень хорошо знает международные отношения, гораздо лучше, чем все другие президенты в момент их вступления в должность. В этих делах Никсон обладает действительно исключительной проницательностью. Он был дважды вице-президентом и совершил много официальных поездок, в ходе которых он встречался с главами иностранных государств и другими ответственными иностранными политиками.

Но, несмотря на эти качества и приобретенный политический опыт, он так и не смог освободиться от своего рода комплекса неполноценности, так как происходил из очень скромной семьи. Он получил образование по стипендии в квакерской школе. Возможно, именно поэтому он проявляет такое презрение к членам «Лиги плюща», Даллесу, Кеннеди и компании.

Киссинджер обладает блестящим умом, способностью почти инстинктивно угадывать намерения иностранных правительств. И не без основания. Этот доктор политических наук, выпускник Гарварда, советовал президентам Эйзенхауэру, Кеннеди, Джонсону… Он располагает также многочисленными контактами в мире среди влиятельных и хорошо информированных лиц. Его влияние на внешнюю политику Соединенных Штатов в администрации Никсона будет огромным. Зачастую он действует в обход официальных каналов. Так, по собственной инициативе он тайно вступает в контакт с Мао Цзэдуном, сближает Соединенные Штаты с Китаем и организует первый официальный визит американского президента в Пекин. Киссинджер также ведет переговоры по соглашению СОЛТ, ограничивающему число ядерных боеприпасов для двух супердержав — ключевой момент политики разрядки с СССР.

Никсон и Киссинджер, каждый по-своему, отличались чрезмерными самоуверенностью и тщеславием. Они испытывают злорадное чувство удовлетворения, когда их имена упоминают в дипломатической переписке, перехваченной Агентством национальной безопасности…

Столкнувшись с подобным тандемом, Хелмс быстро осознает, что ЦРУ, как источник независимой разведки, будет мало значить. Президент практически никогда не читает ежедневные сводки ЦРУ: слишком заметно мнение управления, они слишком энциклопедичны и недостаточно полезны, по его мнению. Никсон заявляет, что «ЦРУ не дает мне ничего более того, что я уже прочел три дня назад в газете «Нью-Йорк таймс»». Кроме того, он не желает знать все, что происходит повсюду на планете. Для него важно лишь то, в чем он нуждается в данный момент, что подтверждает его мнение. Президент выражает крайнее недовольство, если доклады ЦРУ противоречат его идеям. Как вспоминает Хелмс, «он повторял как заклинание, что ЦРУ постоянно недооценивает советскую военную угрозу». Напротив, он приходил в ярость, когда какое-либо событие за границей заставало его врасплох. «Но какого черта делают эти клоуны в Лэнгли!» — воскликнул он, когда красные кхмеры развязали гражданскую войну в Камбодже.

В ЦРУ знают об отношении Никсона к ним. Некоторые аналитики отвечают ему тем же и почти не скрывают своего пренебрежения. В то время как их все более беспокоят манипуляции в верхах, Никсон, со своей стороны, опасается «подрывных действий» со стороны мелких чиновников.

Ежедневным сводкам ЦРУ президент предпочитает записки, подготавливаемые командой Киссинджера. А Киссинджер, напротив, методично просматривает все отчеты ЦРУ. Он хочет знать все. Ничего не пропустить. Но он требует, чтобы ЦРУ предоставляло бы ему развединформацию в необработанном виде. Он предпочитает сам ее анализировать и придавать ей смысл. Он впитывает ее отовсюду, сравнивает различные источники, прежде чем выработать то мнение, которое он передаст президенту. Киссинджер выступает в роли фильтра, своего рода буфера между Белым домом и разведывательным сообществом. Никсон и Хелмс будут встречаться, таким образом, только в редких случаях. «У меня было мало возможностей встречаться с ним лицом к лицу», — признается директор ЦРУ. Он стойко переносит свою обиду и делает все возможное, чтобы сохранить долгосрочные интересы управления.

При Никсоне отношения ЦРУ с Белым домом достигли самого низкого уровня.

Для президента главная задача ЦРУ заключается в проведении тайных операций, значение которых он смог оценить, будучи вице-президентом при Эйзенхауэре. Они очень хорошо соответствуют его манере ведения политики и его склонности к секретности. В этом плане его аппетиты превосходят таковые директора ЦРУ. Контроль над проведением подрывных действий достается Киссинджеру. Он совмещает это с обязанностями советника по вопросам национальной безопасности — ближайшего советника президента и даже с некоторых пор госсекретаря.

Для того чтобы свести к минимуму «письменные следы», Киссинджер руководит тайными операциями путем звонков по закрытой телефонной линии. Операции как раз проводятся в Курдистане, чтобы поддержать его борьбу против просоветского режима Багдада, а также чтобы оказать услугу шаху Ирана… Халистан,[17] сепаратистский район Индии, правительство которого заключило торговые соглашения с СССР, превращается также в новую зону действий ЦРУ.

Однако именно Чили Никсон уделяет особое внимание во время своего пребывания на посту президента. Эта страна в течение длительного времени рассматривалась в качестве важного союзника США в Латинской Америке — одного из оплотов в борьбе против коммунизма и надежного торгового партнера. Белый дом беспокоит растущее влияние Сальвадора Альенде, одного из основателей чилийской социалистической партии. В 1952 году он баллотировался в президенты и получил только 5 процентов голосов. Он вновь потерпел поражение в 1958 году, но набрал уже 28 процентов голосов. В преддверии выборов в 1964 году Кеннеди, а затем Джонсон решили в них вмешаться. Операции политической пропаганды были проведены против Альенде, и ЦРУ предоставило его противнику, некоему Эдуардо Фрей Монтальва, прямую помощь в размере нескольких миллионов долларов. Монтальва выиграл эти выборы с перевесом всего в 5 процентов. В 1970 году Альенде в четвертый раз подряд — кандидат в президенты, на этот раз во главе большой коалиции, и имеет реальные шансы на избрание.

«Чилийские дела должны решаться Чили». Несмотря на такое публичное заявление, Никсон стремится любой ценой избежать появления «нового Кастро» у власти в Латинской Америке. И для этого он обращается к ЦРУ. Управление приводит в действие мощную пропагандистскую операцию против Альенде, ассоциируя его с репрессивным режимом в СССР Через чилийскую прессу ЦРУ пытается посеять панику в стране. Эти подрывные акции финансируются не только за счет собственных фондов управления, но также частными американскими компаниями, такими как International Telephone & Telegraphe (ITT) — гигантской транснациональной корпорацией, президентом которой является не кто иной, как Джон Маккон, бывший директор ЦРУ. Последний опасается, что победа Альенде повлечет за собой распространение «красной волны» по всей Латинской Америке. К тому же ITT принадлежит 70 процентов чилийской телефонной связи, которую Альенде угрожает национализировать.

Как ни старалось ЦРУ, чилийский народ на выборах поставил Альенде на первое место. Он возглавляет тем не менее коалицию и не имеет абсолютного большинства. Как предусмотрено конституцией, теперь конгресс должен утвердить его назначение. На это ему дается около двух месяцев. Никсон видит в этом новую возможность остановить Альенде. Под контролем Киссинджера подготовлен план из двух этапов. На первом этапе следовало повлиять на выбор в конгрессе, но он оказался безуспешным, не сработал. В условиях самой большой секретности второй этап предусматривал организацию государственного переворота, для проведения которого Никсон требует от Хелмса взять на себя все риски. «Если бы я должен был применить полицейскую дубинку в Овальном кабинете, это следовало бы сделать в тот день», — заявит Хелмс через несколько лет в сенате.

Несмотря на колебания директора ЦРУ и его аналитиков, слишком неуверенных в успехе военного переворота в Чили, удается уговорить два десятка чилийских военных и полицейских «спасти» республику, свергнув Альенде. Офицеры ЦРУ им гарантируют, что «они могут рассчитывать на поддержку на самом высоком уровне в американском правительстве». Тогда было доставлено оружие этой небольшой, но очень решительно настроенной группе. Она планирует выкрасть Рене Шнейдера, командующего чилийской армией, который отказывается участвовать в антиконституционных действиях. С третьей попытки Шнейдер был убит. Но, как и он, большая часть армии остается верной политическим институтам. Государственный переворот заканчивается плачевно, и Альенде становится президентом.

Но ненадолго, так как это не конец истории, завершившейся для Альенде трагически. После его избрания Белый дом действительно вводит очень жесткие экономические санкции против Чили. В результате возрастает социальная напряженность. ЦРУ продолжает вести агитационную работу среди военных. Тем временем генерал Аугусто Пиночет занял место Шнейдера. Он не мучается угрызениями совести подобно своему предшественнику и организует последовательно два путча. Во время второго убивают Альенде. Пиночет встает во главе очень жесткой военной хунты и остается у власти в течение семнадцати лет.

Тайные операции ЦРУ проводятся за границей, как это предусмотрено его уставом, но также, под давлением Никсона, все чаще и чаще и на американской территории. Во время избирательной кампании Никсон обещал «справедливый мир», представляя себя в качестве лидера тихого большинства американцев, выступающих против антивоенных демонстраций и контркультуры хиппи. Так же, как Джонсон, президент убежден, что это дело рук коммунистов. Манифестации действительно грандиозны. Самые массовые и бурные, какие когда-либо знали Соединенные Штаты. Весной 1970 года на территории кампусов раздается серия слабых взрывов. В Нью-Йорке прозвучало почти 400 предупреждений о взрывах в один день. Какова причина этого движения, прокатившегося по стране? Кто стоит за массовыми студенческими манифестациями в Соединенных Штатах, но также и в Париже и Токио?

Чтобы это выяснить, чтобы разоблачить сговор своих внутренних и внешних врагов, Никсон, с маниакальной верой в это, требует от Совета национальной безопасности представить доклад о студенческих волнениях. ЦРУ, в свою очередь, также мобилизовано. И помимо операции «Хаос» офицеры ЦРУ отращивают волосы, чтобы проникнуть в ряды хиппи, и принимают всё более активное участие в опасной игре местного шпионажа… Представляя Киссинджеру результаты своего расследования, Хелмс не забывает добавить, что «согласно уставу это не входит в обязанность управления. Считаю своим долгом сказать Вам, насколько деликатным является данный документ. Если станет известно о его существовании, он поставит всех в исключительно затруднительное положение». Как бы то ни было, не похоже, чтобы студенческие движения контролировались коммунистическими агитаторами, как американскими, так и иностранными. Белый дом требует, чтобы ЦРУ продолжило свои поиски.

Президент всё больше полагается на ЦРУ в проведении местного шпионажа, так как он считает, что Гувер, глава ФБР, недостаточно изобретателен в области контрразведки. Кроме того, он всё более и более воздерживается от сотрудничества. В прошлом директор ФБР не был таким щепетильным. Но он не хочет запятнать свою биографию на закате своей карьеры (в 1965 году Джонсон назначил его пожизненным директором после того, как тот перешагнул 70 лет, возраст отставки) шпионской деятельностью, незаконной даже для ФБР.

Гувер сохраняет дистанцию с Белым домом, но также и со всем разведывательным сообществом и особенно с ЦРУ. В 1970 году между ФБР и ЦРУ разгорается ссора. Она начинается, когда один профессор Колорадского университета, выходец из Чехословакии, по имени Томас Риха, внезапно исчезает. Однако коллеги подозревают его в связях с иностранной разведслужбой и поэтому решают поставить в известность ФБР Не придав этому большого значения, Гувер не информирует ЦРУ. Но специальный агент ФБР берет в этом на себя инициативу, о чем Гувер узнает позднее.

«Кто этот агент?» — спрашивает он у ЦРУ. Лэнгли отказывается выдать свой источник. В приступе гнева Гувер решает отрезать все каналы связи между ФБР и ЦРУ. В редких случаях некоторые специальные агенты будут нарушать приказы своего шефа, однако американская контрразведка пострадает от этих междоусобных войн. Они прекратятся только со смертью Гувера, которая произойдет двумя годами позже.

Методы, которые использует Никсон для слежки за американскими гражданами, показывают, насколько президент пренебрегает законностью решений, которые он принимает для достижения своих целей. Этот недостаток щепетильности приведет к ее утрате, а с ней и к целому ряду проблем для ЦРУ.

Возможно, они начались в июне 1971 года с публикации сенсационной новости в газете «Нью-Йорк таймс»: история вступления Соединенных Штатов в войну во Вьетнаме — взгляд изнутри. Речь идет о семи тысячах страниц документов, которые Макнамара, бывший министр обороны, собрал к концу пребывания у власти предыдущей администрации. Газета «Нью-Йорк таймс» получила их от некоего Даниэла Эллсберга, который участвовал в их редактировании. Эти документы, известные как «документы Пентагона», показывают среди прочего, что Джонсон отдал приказ о проведении военных операций во Вьетнаме и Лаосе, не информируя об этом общественность, тогда как он обещал не ввязываться в войну. Даже если это и не касается его администрации, Никсон считает, что эти документы наносят вред доверию к действиям президента и имиджу Соединенных Штатов. Кроме того, они еще более радикализируют противников войны во Вьетнаме.

Белый дом требует от газеты остановить публикацию «документов Пентагона». Она отказывается! Люди Никсона обращаются в Верховный суд. Напрасно. Тогда Никсон решает заняться Эллсбергом: «Люди должны подвергаться сожжению за такие дела!» — и добавляет, что надо посадить «этого сукина сына в тюрьму…». Он действительно там окажется, но ненадолго по причине последующих событий.

Президент намерен дискредитировать автора этой примечательной утечки, которая вдохновит других в грядущее десятилетие и закрепит влияние американской прессы на политику, проводимую Вашингтоном. Чтобы подорвать доверие к Эллсбергу — рупору антивоенных критиков, необходимо выявить его слабости. Это было поручено немногочисленной секретной группе людей, созданной летом 1970 года под прикрытием «комитета за переизбрание президента». Ее возглавил помощник Киссинджера. На двери его кабинета — табличка, где дано его имя с указанием «сантехник». Сантехник несколько специфический, работа которого заключается в ликвидации утечек информации и кто явно не лишен юмора…

Это название сохранится, каким бы целям оно ни служило: эта команда будет известна под названием «Сантехники Белого дома». Один из ее членов по имени Гордон Лидци — бывший специальный агент ФБР. Другой — Ховард Хант, автор многих шпионских романов и бывший офицер Директората планирования ЦРУ. Он участвовал в операции «Успех» (Success) в 1954 году в Гватемале, а в 1961 году — во вторжении на Кубу. Для своей новой работы на службе Белого дома Хант запросил и получил помощь от своих бывших коллег в ЦРУ, а именно камеры, подслушивающие устройства и маскировочную одежду.

Одна из первых операций «сантехников Белого дома» заключалась в том, чтобы добыть сведения о психологическом портрете Эллсберга, которые позволили бы в дальнейшем очернить его репутацию. С этой целью они проникают в кабинет его психиатра в Беверли-Хиллз. Безуспешно, так как они не нашли досье пациента, не заметив его на столе психиатра. В сентябре 1971 года Никсон был поставлен в известность о проведении «небольшой операции в Лос-Анджелесе. Она, к сожалению, провалилась, но я полагаю, что будет лучше, если Вы не узнаете, в чем она заключалась».

Никсон был одержим проблемой утечки информации. Помимо реальных он воображал много других, происходящих повсюду. Предатели засели в самом сердце администрации. Никсон требует от Гувера поставить на прослушивание семь человек, имеющих отношение к Совету национальной безопасности, троих в Белом доме, в Пентагоне, Госдепартаменте, а также четырех журналистов.

Летом 1971 года Никсон также делает новый шаг, требуя от одного из своих советников организовать кампанию дискредитации своих политических врагов: политиков, а также многих журналистов и популярных артистов. Они сгруппированы в список из двадцати имен, включавший, например, Пола Ньюмена.

Этот проект имеет все признаки программы тайной операции. При этом он будет первым, направленным не против иностранного правительства, а против американских граждан.

«Сантехники Белого дома» скоро прославятся участием в операции с неисчислимыми последствиями для Никсона и американской разведки. В ночь на 17 июня 1972 года вашингтонская полиция задерживает группу из пяти человек, имевших при себе новейшее подслушивающее оборудование. Они проникли со взломом в штаб демократической партии, расположенный в отеле «Уотергейт». Взломщики совершили две грубые ошибки. Первая — они оставили приоткрытой форточку после своего проникновения в «Уотергейт». Охранник здания обратил на это внимание и сообщил в муниципальную полицию. Вторая — они заранее не почистили свои карманы. Результат — у них нашли большую сумму денег, а также номер телефона Ховарда Ханта, официального члена комитета за переизбрание Никсона.

На следующий день после ареста судья спрашивает одного из них, по имени Джеймс Маккорд, какова его профессия. «Консультант по вопросам безопасности», — отвечает он. «И ваш предыдущий работодатель?» — «ЦРУ», — бормочет Маккорд… Он действительно работал в течение многих лет на управление перед тем, как присоединиться к знаменитому комитету по переизбранию. Два других взломщика, кубинские беженцы, также связаны с ЦРУ. Странное дело…

Преступление носит федеральный характер, вот почему его расследует ФБР (и его новый директор). Никсон видит надвигающуюся опасность. Он ищет пути, как погасить дело, и призывает директора ЦРУ вмешаться. Опираясь на участие кубинских беженцев, Хелмс заявил, что дело касается национальной безопасности и что конфиденциальная информация не может быть раскрыта: следовательно, ФБР должно прекратить расследование. Но это не всё. Хант требует финансовую компенсацию в обмен на свои услуги… и молчание, так как ему обещают длительное пребывание в тюрьме. ЦРУ должно заплатить этому шантажисту, требует Никсон у Хелмса.

Это уж слишком для директора ЦРУ! Его лояльность достигла здесь своих пределов. Она распространяется на президентские функции, но не на человека и его лживое поведение.

Заявляя о своем отказе, Хелмс знает, что его дни, как шефа ЦРУ, отныне сочтены. Во время одного заседания, проходившего в президентской резиденции в Кемп-Дэвиде в ноябре 1972 года, Никсон приглашает Хелмса прогуляться. После длинного бессвязного монолога он затрагивает карьеру Хелмса, напоминает, что он демократ в республиканском правительстве… В настоящее время, объявляет ему Никсон, он послужил бы лучше своей стране в качестве посла в Тегеране… Хелмс принимает предложение, но просит об отсрочке. Ему скоро будет 60, возраст выхода в отставку, и он хотел бы достойно завершить свою длительную карьеру в ЦРУ. Никсон соглашается. Для Хелмса не будет неожиданностью, когда он получит приказ сложить полномочия за три недели до предусмотренной даты. Вместо объяснений руководитель аппарата Никсона ему говорит: «Ох, я полагаю, что я, должно быть, забыл это…»

Расследование «Уотергейта» продолжается, и первые объяснения Никсона были приняты беспрепятственно. Он отвергает «абсурдные» обвинения со стороны своих «многочисленных противников». Используя результаты политики разрядки с СССР, он был переизбран в ноябре 1972 года с большим перевесом над демократическим кандидатом.

Джеймс Шлезингер вскоре после этого был назначен руководителем ЦРУ. В 43 года этот экономист, выпускник Гарварда, становится самым молодым директором ЦРУ. Он возглавлял стратегические исследования в корпорации «Рэнд» перед тем, как получить должность в бюджетном бюро. Никсон ценит этого компетентного человека, который двумя годами ранее представил ему детальный доклад о пути реорганизации разведывательного сообщества. Шлезингер рекомендовал увеличить его бюджет и расширить полномочия директора управления. Второй человек в ЦРУ сосредоточился бы на текущих делах управления, предоставив, таким образом, больше времени директору для руководства сообществом.

Шлезингер решительно настроен дать встряску управлению, которая ему настоятельно требуется. Он считает, что его персонал слишком стар по сравнению с сотрудниками других агентств. Более того, одни и те же лица занимают руководящие посты слишком долго. Они поддерживают друг друга и препятствуют карьерному росту молодых офицеров и особенно притоку новых талантов. Это характерно, в частности, для Директората планирования, по его определению «преторианской гвардии Хелмса», деятельности которого он дает невысокую оценку.

По мнению Шлезингера, золотая пора тайных операций полностью завершилась! Штаты, занятые в них, слишком велики и не адекватны приоритетному направлению ЦРУ — техническим методам разведки. Поэтому после заключения соглашения о прекращении огня во Вьетнаме он использует данную возможность, чтобы освободиться примерно от двух тысяч офицеров, что составляет 7 процентов штата управления. Большинство из них входило в Директорат планирования, который он, пользуясь случаем, переименовывает в Оперативный директорат — по его мнению, название менее эвфемическое и более «прозрачное».

Административный директорат также меняет название и становится Директоратом управления и обслуживания. Шлезингер проводит также ряд перестановок внутри управления, передвигая различные службы и подразделения из одного директората в другой.

Шлезингер находится в Бангкоке, когда в мае 1973 года пресса сообщает о проникновении «сантехников Белого дома» в кабинет психиатра Эллсберга. Его никто не поставил в известность, что ЦРУ снабдило их техническими средствами. Чтобы упредить неизбежные неприятности для ЦРУ и Белого дома, а заодно и дистанцироваться от старых грехов управления, Шлезингер требует, чтобы обо всех действиях, где ЦРУ могло бы превысить свои полномочия или проводить спорные операции, было ему доложено. Это указание касается как текущих действий, так и особенно предыдущих. Таким образом, как действующие офицеры, так и бывшие сотрудники ЦРУ были призваны принять в этом участие. Уильям Колби, занимавший тогда пост администратора в Лэнгли, был назначен ответственным за сбор этой информации.

Самые темные эпизоды в истории ЦРУ всплывут в результате на поверхность! Они были объединены в документ на 693 страницах: перечень как достижений, так и провалов ЦРУ, размер которого поразил Шлезингера. В Лэнгли не замедлили назвать их «фамильными драгоценностями»… которые ЦРУ унаследовало за многие годы. Секрет и потенциально взрывоопасный характер делают их чрезвычайно ценными на рынке компромата.

Этот перечень будет рассекречен в июне 2007 года. Наряду с другими в нем приводятся: опыты ЦРУ по контролю сознания; попытки убийства иностранных руководителей; слежка за многими журналистами и американскими политиками; контроль корреспонденции, поступающей и отправляемой в СССР и Китай; так же как наблюдение и составление картотек на студентов, участников движения пацифистов и афроамериканских активистов, и т. д. В период с 1967 по 1973 год слежка велась более чем за 9900 американскими гражданами. ЦРУ внедрило агентуру в группы активистов, чтобы получить доказательства их связей с подрывными элементами.

Согласно этому документу, ЦРУ во многом напоминает тайную политическую полицию.

* * *

Шлезингер не успеет внедрить новую инфраструктуру ЦРУ так, как он планировал, потому что «Уотергейт» настигнет президента. Его советники и многие члены его администрации исчезают один за другим. Когда уходит в отставку министр юстиции, Никсон на его место назначает действующего министра обороны. Шлезингер его заменит в Пентагоне, пробыв всего пять месяцев во главе управления — самый короткий срок пребывания на посту директора ЦРУ. Воспользовавшись этой игрой в смену кресел, Уильям Колби становится десятым директором ЦРУ.

Будущее Никсона намного более мрачно. В январе 1973 года взломщики «Уотергейта» были осуждены. Но перед оглашением приговора судья выразил свои сомнения: он заявляет открыто, что дело, похоже, не ограничится этими пятью обвиняемыми. Опасаясь очень тяжелого тюремного наказания, Маккорд объяснил, что подвергся давлению, чтобы признать себя виновным. По его мнению, другие тоже оговорили себя… Маккорд между тем уточнил, что «налет на «Уотергейт» не является операцией ЦРУ». Что, действительно, правда, если не учитывать, что управление помогло технически оснастить команду Ховарда Ханта. Но ЦРУ не было известно о цели использования этой техники. И как это будет доказано следствием, оно не было в курсе налета на «Уотергейт».

Принимая во внимание прошлое налетчиков и других членов комитета по переизбранию, начинают тем не менее думать о причастности ЦРУ к налету на «Уотергейт». «Считаете ли вы, что ЦРУ замешано в деле «Уотергейт» или в других шпионских делах внутри страны?» — был проведен опрос общественного мнения летом 1973 года. 24 процента ответили «нет». 31 процент был не уверен. И 45 процентов ответили утвердительно… Нет дыма без огня, согласно поговорке, которая всегда приходит быстро на ум, когда речь идет о ЦРУ.

Такова одна из гипотез, выдвинутых некоторыми журналистами газеты Washington Post. Они стараются распутать интригу, все элементы которой уверенно ведут за пределы ЦРУ: в Белый дом. Летом 1973 года сенат решает провести расследование. Слушания изобличают махинации Белого дома. Тиски сжимаются вокруг президента. В особенности когда Джон Дин, один из его советников, который отказывается играть роль козла отпущения, объясняет, что Никсон пытался замять дело.

Было невозможно представить доказательства до тех пор, пока один из работников Белого дома не упомянул о наличии системы постоянной записи разговоров в Овальном кабинете. В начале своего президентства Никсон решил ее демонтировать, но затем передумал. Он рассчитывал, что запись поможет однажды ему написать свои мемуары… Вероятно, не об этих страданиях, которые он должен пережить в настоящее время! В августе Верховный суд приказывает президенту предоставить магнитофонные ленты. Записанный разговор недвусмысленно показывает, что Никсон хотел использовать ЦРУ, чтобы блокировать расследование ФБР. Это преступление является главным в процедуре его импичмента. Чтобы избежать своего неизбежного отстранения, Никсон выбирает отставку (первую в истории Соединенных Штатов), и вице-президент Джеральд Форд вскоре занимает его место.

Как иронично уточняет британский историк, «самое мощное правительство никогда не уходило в отставку в результате американской тайной операции, если только это не правительство Ричарда Никсона».

ЦРУ платит также свою дань за скандал «Уотергейта». Отказ Хелмса вовлечь в это дело управление является самым смелым его решением, какое он когда-либо принимал за свою карьеру. Он избежал катастрофы. Однако некоторые пассажи на магнитных лентах Никсона вызывают любопытство депутатов конгресса… Что имеет в виду президент, намереваясь защитить Хелмса от «многих вещей»? Что он имел в виду, заявляя, что на фоне некоторых расследований события в Заливе Свиней выглядят как пустяк?

Другое, не менее важное последствие «Уотергейта» в том, что он обострил подозрительность журналистов в отношении правительства. Президентская должность во многом утратила свой престиж. В условиях разрядки, когда необходимость секретности не является более такой настоятельной, как во время последней четверти века холодной войны, Америка готова задавать вопросы о самых секретных действиях правительства.