Англичане получают французского короля

Англичане получают французского короля

Последствия этой череды унижений и недооценки противника обернулись тем, что собственные бароны Иоанна утратили к нему доверие и заставили его подписать Великую хартию вольностей, которая, по сути, защищала самих баронов от несправедливости любого будущего правителя, особенно такого неудачливого, как Иоанн.

Чтобы как следует подстраховаться, бароны пригласили узурпировать английский трон французского наследного принца Людовика, и в 1216 году он ненадолго стал Людовиком I, королем Англии. Кто-то назовет это деяние гнусным предательством английских баронов, но в нем была своя логика. Многие бароны владели землями как в Англии, так и в Нормандии, поэтому не считали себя обязанными хранить исключительную верность той или иной стороне Ла-Манша. Вполне возможно, они рассудили так: французский король, правящий Нормандией и Англией, феодал ничуть не хуже, чем любой английский король, а может, даже и лучше, если не станет ввязываться в затратные войны и душить подданных налогами.

Однако в октябре 1216 года, после того как Иоанн умер от дизентерии во время бегства от французских завоевателей, бароны сделали проанглийский выбор, отказавшись от присяги Людовику в пользу сына Иоанна, которого короновали как Генриха III. Не исключено, что это было сделано только потому, что Генриху в то время исполнилось всего лишь девять лет, а потому им было легко управлять — достаточно было забрать у него игрушечную лошадку, чтобы он согласился урезать налоги. Но это решение изолировало Англию от Франции и заставило самых влиятельных англичан, которые всегда считали себя нормандскими экспатами, примириться с тем, что после 150 лет пребывания на английской земле их семьям суждено остаться здесь навсегда.

Эта растущая англонизация стала еще более ощутимой с 1227 года, когда Генрих III достиг совершеннолетия и начал править без регента. Он пригласил ко двору кучу иностранных советников, включая французских членов своей семьи по материнской линии, а усугубил ситуацию женитьбой на двенадцатилетней графине, Элеоноре Прованской. Невеста-дитя прибыла в окружении вездесущих франко-итальянских кузин, дерзкое поведение которых при дворе сделало Элеонору настолько непопулярной, что лондонцы однажды попытались потопить ее баржу, когда она курсировала по Темзе.

Епископ Линкольна, Роберт Гросстест [30], был самым активным противником сложившегося положения и открыто критиковал короля Генриха, жалуясь, что французские придворные «иностранцы и худшие враги Англии. Они даже не говорят по-английски».

Французы, которым только дай повод, подлили масла в огонь этого националистического спора. В 1244 году французский король Людовик IX (сын наследного принца Людовика, которого приглашали править Англией) объявил: «Тот, кто живет в моей стране, но владеет землями в Англии, не может служить двум хозяевам. Он должен подчиняться либо моей власти, либо власти английского короля».

Раскол между Англией и Францией практически состоялся.