Заявления нового министра

Заявления нового министра

Через три дня после назначения министром иностранных дел, 12 января 1996 года, состоялась пресс-конференция. Пресс-центр МИДа на Зубовской площади был переполнен. Интерес журналистов подогревался и неоднозначными оценками решения о моем переходе в МИД, особенно в США и некоторых других странах. Отклики продолжали поступать и после пресс-конференции. Характерной была статья в «Нью-Йорк таймс» У. Сафайра, который писал: «Неожиданное появление Евгения Примакова в качестве министра иностранных дел России приводит в состояние озноба весь Запад. Выбор Борисом Ельциным этого дружелюбного змея, который возглавлял его шпионское агентство, сигнализирует, что пришел конец мистера Хорошего Парня в российской дипломатии»[27].

Не все придерживались таких оценок. Были и положительные отклики – в США в «Вашингтон пост», в лондонских газетах.

Подборку и тех и других – негативных и позитивных откликов – мне сразу же прислал в Москву наш посол в Вашингтоне, мой старый приятель Юлий Михайлович Воронцов, с которым мы еще 15—16-летними мальчишками были курсантами Бакинского военно-морского подготовительного училища. Потом, уже в США, куда я приезжал в 70-х годах в командировку, мы смеялись над «превратностью судьбы»: в училище, которым командовал контр-адмирал Воронцов (кстати, тот самый военноморской атташе в Берлине, который Сталину передал точную дату начала войны, но ему не поверили), его сын Юлий имел привилегию, отрастив небольшую шевелюру, в то время как мы ходили подстриженные под машинку, а теперь, в зрелом возрасте, «поменялись местами» – волос у нашего посла стало куда меньше.

Тронуло меня письмо моего товарища, которое он приложил к вырезкам из газет. Он писал, что рад моему назначению, но одновременно и жалеет меня – «ноша будет нелегкой, дела запутанные, аппарат разболтался, молодежь талантливая есть (сужу по своему посольству), но ее нужно обкатать…».

Порадовала в целом и статья в «Общей газете» бывшего министра иностранных дел СССР А.А. Бессмертных, который вспомнил, как в 1987 году я «вел интенсивные, порой весьма горячие схватки с опытнейшими американскими дипломатами по основным направлениям глобальной политики» на встрече в верхах в Рейкьявике в качестве руководителя с нашей стороны подгруппы по региональным проблемам. Вместе с тем А. Бессмертных подчеркивал, что мое назначение – лучший выбор из непрофессионалов, и закончил статью словами: «Евгений Максимович может стать солидным профессионалом в дипломатии, если политическая судьба даст ему для этого достаточно времени»[28].

Подтекст, связанный с предстоящими через полгода президентскими выборами в России, проявлялся и в других публикациях: сколько времени отведено новому назначенцу на Смоленской площади – шесть месяцев в связи с приходом новой команды или те же шесть месяцев, если будет вновь избран Б.Н. Ельцин, но захочет иметь новое лицо на посту министра иностранных дел?

Скажу абсолютно искренне: сроки нахождения в кресле министра надо мной совершенно не довлели, более того, мало меня трогали. За всю свою жизнь, работая в разных должностях – и по многу лет, и в течение месяцев, – я никогда не ощущал себя «временщиком». Перейдя в МИД, также настроился на настоящую работу. Считал, что «стратегический заряд» должен быть отражен и в моем выступлении, и в ответах на вопросы на первой пресс-конференции.

Во вступительном слове я сказал о некоторых приоритетных задачах внешней политики России:

«Первое. Создание наилучших внешних условий, благоприятствующих укреплению территориальной целостности нашего государства.

Второе. Укрепление центростремительных тенденций на территории бывшего СССР. Естественно, речь не идет и не может идти о возрождении Советского Союза в том виде, в котором он существовал. Суверенитет, полученный республиками, необратим. Но это не отрицает необходимости интеграционных процессов, в первую очередь в экономической области. За ними будущее.

Третье. Стабилизация международного положения на региональном уровне. Мы добились больших успехов в стабилизации международного положения на глобальном уровне, совместно победив – я хочу особо подчеркнуть, что здесь нет победителей и побежденных, – холодную войну. Теперь дело за урегулированием региональных, межнациональных, межэтнических и межгосударственных конфликтов. Российская внешняя политика будет делать для этого все возможное, и в первую очередь на территории СНГ и в югокризисе.

Четвертое. Развитие плодотворных межгосударственных отношений, препятствующих созданию новых очагов напряженности и особенно распространению оружия массового уничтожения. Эта проблема – наиважнейшая».

В свете процитированного мною У. Сафайра не было удивительно, что первый вопрос, заданный журналистом, касался «опасений относительно возможности перетекания кадров из «Ясенева» на Смоленскую площадь». Пришлось ответить так: «Я думаю, что на Смоленской уже есть кадры из «Ясенева». Больше перетекать не будут».

Из ответов на другие вопросы я бы выделил следующие, так как они легли в основу той практической линии, которая начала сразу же продвигаться.

Вопрос. В связи с той дискуссией, которая ведется в парламентских кругах России вокруг Договора СНВ-2, каково ваше отношение к скорейшей ратификации этого документа?

Ответ. Я – за ратификацию Договора СНВ-2. Он действительно чрезвычайно важен для нашей страны. Однако мне хотелось бы отметить, что в конгрессе Соединенных Штатов ведутся разговоры по поводу возможности отступления от Договора по противоракетной обороне (ПРО). Это для нас неприемлемо. Мне кажется, что нужно во время моих первых контактов с американскими представителями еще раз поставить вопрос о том, что Договор по ПРО должен быть сохранен в неприкосновенности. Во многом от этого зависит и ратификация Договора СНВ-2 в нашей Думе.

Вопрос. Ваше назначение вызвало довольно настороженное отношение в средствах массовой информации США, если не сказать больше. Как бы вы могли это прокомментировать?

Ответ. Мне бы очень не хотелось быть персоной нон грата для общественности США. Действительно, я считаю своей главной задачей активизацию работы МИДа по защите национальных интересов России. Но это, с моей точки зрения, не входит в противоречие с другой целью – развитием отношений с США как с государством, которое обладает значительной силой, значительным влиянием в мире. При этом Россия будет развивать отношения и с другими странами. Мы бы хотели быть друзьями со всеми, но эта дружба должна базироваться на прочном фундаменте равноправия, обоюдном признании и ненарушении интересов друг друга.

Вопрос. В последний год политика правительства была направлена на большой экспорт топливно-энергетических ресурсов. Может ли это сказаться на внешней политике?

Ответ. Одна из задач внешней политики – способствовать экономическому развитию своей страны. И если экспорт или другие виды экономической деятельности служат благосостоянию России, то, естественно, внешняя политика будет стре-) миться создать условия, максимально благоприятные для этого.

Вопрос. Вы сказали, что политика должна быть более активной. Что это означает применительно к странам Центральной Европы, и в частности к Польше? Какая активность имеется в виду?

Ответ. Конечно, не посылка танков. Если у вас возникает сомнение такого рода, то вы можете быть спокойны – Россия не собирается этого делать. Под активностью политики подразумеваются регулярные политические консультации, в результате которых мы можем разъяснять свою позицию, искать и находить поля, где совпадают интересы между различными государствами, работать на этих направлениях. Речь идет о том, чтобы способствовать развитию многосторонних отношений между странами, в том числе, конечно, экономических.

Вопрос. В свое время Служба внешней разведки, которой вы руководили, подготовила доклад об опасности для России расширения НАТО на восток. Каково ваше отношение как министра иностранных дел к этой проблеме?

Ответ. Вы думаете, что я способен, как флюгер, менять свое отношение? Нет, я, безусловно, сохраняю его. Я негативно отношусь к возможности расширения НАТО. Считаю, что это контрпродуктивно для устойчивой стабильности в Европе и может сказаться не лучшим образом на геополитической ситуации для России.