Глава 1 Громкие заявления и невнятные доказательства
Глава 1
Громкие заявления и невнятные доказательства
Уважаемые читатели! В предыдущей главе вы прочитали статью о гибели и предполагаемом месте захоронения генерала Лизюкова, опубликованную в первоначальном варианте в журнале «Военно-исторический архив» в 2006 году и газете «Воронежский курьер» в 2005 году.
Нельзя сказать, что это было первое обращение к теме в прессе (речь здесь не идёт о мемуарной литературе и воспоминаниях). Статьи о судьбе генерала Лизюкова публиковались и раньше. Но в них не было очень важной в деле поиска составляющей — материалов расследования штаба Брянского фронта. Поэтому авторы прежних публикаций по большей части занимались пересказами мемуаров и воспоминаний, достоверность которых, мягко говоря, вызывала большие сомнения. О явном несоответствии этих «источников» известным фактам и документам я и написал в своей статье. Было там и о сомнительных пересказах потерянного письма механика-водителя из 1-й гвардейской танковой бригады П. Нечаева, который якобы стал свидетелем захоронения генерала Лизюкова в Лебяжьем.
Впервые упоминания о письме П. Нечаева появились именно в воронежской прессе. Так, ещё в 2004 году журналист П. Попов рассказал о нём в своей статье «Тайна двух могил»[231]. Причём из его публикации совершенно определённо следует, что о рассказе «единственного уцелевшего свидетеля трагических событий» ему сообщили именно воронежские поисковики.
Годами многочисленные пересказы когда-то написанного Нечаевым письма являлись основой версии руководства поисковиков о том, что генерал Лизюков был якобы похоронен у церкви в Лебяжье. Так считала и прежний руководитель историко-патриотического объединения «Дон» (к сожалению, ныне покойная) К. Т. Зоркина, на смену которой к руководству пришёл работавший с ней ранее М. Сегодин. Мне трудно представить, что он — давний поисковик, сподвижник К. Т. Зоркиной, а теперь и руководитель всего поискового объединения — мог не знать об авторстве этого известного в поисковой среде письма. Обратим внимание на эту важную деталь: никаких других, так сказать, не нечаевских версий ни он, ни кто-либо другой из руководителей поискового объединения в ту пору не выдвигали.
В 2005 году в статье в «Воронежском курьере» на основании архивных документов и других известных данных я показал, что версия Нечаева не выдерживает критики и является несостоятельной[232]. Характерно, что тогда со стороны руководителей поисковиков по этому вопросу публично не было высказано ни слова несогласия. Более того, после той публикации они вообще отказалось от «письма Нечаева» как исторического обоснования поисков и на каком-то этапе своей деятельности стали заявлять о новом «письменном источнике» — якобы утерянном письме личного водителя Лизюкова, который-де и был тем самым свидетелем захоронения генерала у церкви. Кто решил задним числом сменить «авторство» утерянного письма перед экспедицией 2008 года (с привлечением к освещению раскопок телевидения и других средств массовой информации), можно только догадываться, но думаю, что это было сделано отнюдь не случайно. В связи с этим возникает законный вопрос: зачем, хорошо зная о письме Нечаева, руководители поисковиков попытались найти (выдумать?) иное «историческое обоснование» своей находки?
Изложим здесь дальнейший ход событий, связанных с сенсационным обнаружением «захоронения Лизюкова». В апреле — мае 2008 года сводный отряд поискового объединения «Дон» выехал в район Лебяжьего на раскопки. Цель экспедиции, если верить заявлениям её участников, была заявлена руководством совершенно определённо: найдём генерала Лизюкова![233] Вот так вот — ни больше ни меньше! Узнав о раскопках, я приехал в Лебяжье и встретился с поисковиками. При личной встрече я передал М. Сегодину имевшиеся у меня материалы, которые, как я надеялся, помогут в поиске захоронения генерала, и по его просьбе поделился с ним трофейным немецким аэрофотоснимком исследуемого района (впоследствии в СМИ дело изобразили так, как если бы все эти материалы были у руководства поисковиков изначально). Именно от М. Сегодина я впервые услышал историю о личном водителе генерала, по письму которого якобы и производились поиски захоронения у церкви. Вскоре об этом «письме» на всю страну уже заявило НТВ и другие средства массовой информации.
Так, с подачи руководителей поисковиков, миллионы телезрителей узнали о том, что письмо о захоронении Лизюкова в Лебяжьем написал именно его водитель (а не Нечаев вовсе!).
Новоявленная версия с письмом личного водителя звучала настолько трогательно и правдоподобно, что поначалу даже я был близок к тому, чтобы поверить ей. Полагаясь на честность и историческую ответственность руководства «Дона», которое в расследовании столь серьезного дела и последовавших за этим (с их слов!) громких заявлениях в СМИ опиралось, как я полагал, исключительно на проверенные источники, я поздравил ребят с успехом. Правда, смущало отсутствие каких-либо документальных подтверждений этой растиражированной версии…
Удивлённый неожиданным появлением доселе неизвестного мне «источника», я начал настойчиво спрашивать руководство поисковиков про детали этого загадочного письма, которое в вопросе поиска захоронения Лизюкова могло действительно иметь очень важное значение! Но на все мои вопросы я получал уклончивый ответ, что «письмо личного водителя» куда-то делось и его пока никак не удаётся найти…
Начиная с июня 2008 года пресловутое письмо личного водителя начало триумфальное шествие в средствах массовой информации. Со страниц печатных изданий и с экранов телевизоров нам проникновенно рассказывали «быль» о том, как личный водитель генерала нашёл и захоронил легендарного командарма, а потом писал об этом письма в разные инстанции!
Ещё раз подчеркнем: заявление о письме личного водителя отнюдь не являлось выдумкой телевизионщиков (как потом стали им пенять), а пошло именно от руководителей ПО «Дон». Это доказывают в первую очередь их собственные высказывания.
Смотрим сюжет НТВ от 6 мая 2008 года. Эксперт (!) воронежского поискового объединения «Дон» ясно говорит журналисту: «Была информация такая, что комиссара или генерала по письму шофёра похоронили отдельно от общих останков, рядышком».
А вот и слова самого руководителя поискового объединения «Дон» М. Сегодина:
«В первый же день археологической „зачистки“ кладбища, заваленного битым кирпичом завалившейся церкви, мы обнаружили могилу генерала Лизюкова. В том, что перед нами останки командарма, сомнений не было. Все сходилось с описаниями Николая Боткина, водителя генерала Лизюкова, лично похоронившего командарма». (Газета «Молодой коммунар», 26 июля 2008 г. На самом деле фамилия личного водителя генерала Лизюкова была Боцкин. — И. С.)
Читаем ещё: «По словам руководителя „Дона“ Михаила Сегодина, несколько лет назад ему в руки попало письмо личного водителя Лизюкова, лейтенанта Николая Бодкина (он умер вскоре после войны). В письме говорилось, что после боя генерала вместе с другими солдатами предали земле у церкви в селе Лебяжье». (Газета «Воронежская неделя», 25.02.2009 г.)
И ещё: «Вот что рассказывает заместитель начальника объединения „Дон“ и автор поисковой программы, он же — директор музея ВГАУ Александр Курьянов:
— Мы проверяли письмо свидетеля — личного шофера Лизюкова, написанное еще в 1960-х годах. В письме указывалось, что Лизюков вдвоем с другим членом его танкового экипажа, а также пятью рядовыми красноармейцами-автоматчиками погребены в селе Лебяжьем Рамонского района, около церкви». (Воронежский курьер, 28.6.2008 г.)
В сюжете НТВ от 10 декабря 2008 года сразу после слов журналиста о письме личного водителя Лизюкова М. Сегодин, подтверждая это, говорит: «Сам тот факт, что действительно по этому письму именно в том месте и именно в том положении было найдено это захоронение, я считаю, что это… одно из основополагающих фактов того, что это действительно Александр Ильич (Лизюков)».
Трудно представить себе, что, сообщая всё это, М. Сегодин не знал об уже обсуждавшемся ранее в той же самой газете письме П. Нечаева. Однако он предпочёл вообще не упоминать о нём, а уверенно говорил именно о письме Н. Боцкина. Почему?
Уж не потому ли, что в пору сенсационных заявлений об «обнаружении захоронения Лизюкова» новоявленная версия с «письмом личного водителя» звучала гораздо более правдоподобно и убедительно, чем уже дискредитировавшие себя к тому времени путаные пересказы отсутствующего письма П. Нечаева? Вот и началась и до определённого момента гладко шла пиар-кампания под названием «личный водитель генерала написал, что…»
Триумф этой выдумки достиг своего пика в финальном залпе телерасследования НТВ, когда три вечера подряд 9, 10 и 11 декабря 2008 года миллионам телезрителей рассказывали о ходе поиска, проведённых экспертизах и главном выводе, к которому пришли расследователи: это — Лизюков! Именно тогда журналисты НТВ не удержались и для пущей убедительности показали в качестве «доказательства» само легендарное «письмо»! Но в неуёмном желании доказать то, чего не было, они явно перестарались и пошли на прямой подлог, когда вместо легендарного письма показали зрителям бумаги, не имеющие к нему никакого отношения! Это чрезмерное рвение далёких от серьёзного поиска «телерасследователей» оказало «находчикам» поистине медвежью услугу! Сам же репортаж с показанным фальшивым «письмом» стал для меня настоящим моментом истины.
В результате дальнейшего изучения представленных в телерасследовании «доказательств», странного и двусмысленного итога генетической экспертизы (а по сути — пшика…) и анализа и сопоставления всех известных мне документов и материалов я пришёл к однозначному выводу о полной несостоятельности главного «исторического доказательства» находчиков и, как следствие, о несостоятельности их заявлений об обнаружении захоронения генерала Лизюкова.
В начале февраля 2009 года я изложил все эти выводы в статье, где обосновал сделанные мной заключения и отправил рукопись в газету «Воронежский курьер». Шли дни, из газеты со мной никто не связывался и никаких вопросов по написанному мной не задавал. Затем меня попросили урезать статью, после чего опять последовало странное молчание, выход статьи затягивался…
Я не знал тогда, что в те самые дни у некоторых лиц, которым, как я понял, дали прочитать присланный мной материал, возникло серьёзное беспокойство, если не сказать пиар-переполох! Судя по их последующей реакции, они поняли, что выдумка с «письмом личного водителя Лизюкова» лопнула и с выходом статьи полностью дискредитирует не только главное историческое обоснование «находчиков», но и их самих. Пресловутое «письмо» было к тому времени уже так сильно раскручено в СМИ, что отказаться от него было очень и очень непросто! Тем не менее те, кто до этого активно «пиарил» его, пришли в те дни к выводу о невозможности как-то «подлатать» своё главное «историческое доказательство», чтобы привести его в соответствие с неожиданно открывшимися фактами (кто ж знал, что НТВ, к досаде авторов «письма личного водителя», выяснит, что он погиб в 1947 году и никакого письма о захоронении Лизюкова написать в 60-е годы, как об этом заявлял главный архивист ПО «Дон», не мог!), и, спасая свою «историческую» репутацию, полностью отреклись от него!
Это было знаковым событием! После триумфального шествия в печати и телерепортажах пресловутое «письмо водителя» было разом выброшено, а авторы «сенсации» стали спешно искать новое историческое обоснование своей находки! Причём произошло это так неожиданно и так сразу, что некоторые журналисты не успели уловить столь разительных перемен «генерального курса» и по инерции всё ссылались на «письмо водителя»!
Наконец, 28 февраля 2008 года моя статья была опубликована. Обрезана она была так, что многих своих аргументов я в ней уже не увидел. Но самое главное, моим оппонентом выступили не «набравшие в рот воды» «находчики», а… сама газета, которая стараниями своего журналиста и выразила официальную точку зрения на находку в Лебяжьем, причём в своей пространной, чуть ли не в пять раз большей по объёму, чем моя, статье, журналист газеты впервые привёл новое «историческое доказательство» «находчиков», а заодно, так сказать, лёгким движением руки существенно исказил и мою позицию.
К своему удивлению, я узнал из статьи, что этим «новым доказательством» являются старые, давно известные и уже обсуждавшиеся ранее пересказы письма П. Нечаева, от которых сами же руководители ПО «Дон» отказались ранее в пользу выдуманного «письма личного водителя Лизюкова»! Видно, переполох у авторов «письма личного водителя» был настолько серьёзным, что им потребовалось чуть не три недели, чтобы после провала до того успешно продвигавшейся пиар-кампании найти «новую» опору для своих пошатнувшихся исторических объяснений!
Словно не замечая, что я писал именно о несостоятельности выдумок про растиражированное в СМИ «письмо личного водителя генерала» (про письмо Нечаева в пору триумфальных заявлений об обнаружении могилы «Лизюкова» у «находчиков» не было и речи! Не писал о нём в статье и я!), журналист изобразил дело так, что я не верю в существование письма Нечаева (ну чем не ловкость рук!), и назидательно заметил, что «прежде чем готовить разоблачительную статью», я «обязан был хотя бы просто уточнить фамилию у поисковиков!»[234]
(Интересное замечание. Журналисту, очевидно, и в голову не пришло, что прежде чем публично делать такое заявление, он «обязан был хотя бы просто уточнить», соответствуют ли его слова фактам! Сообщаю моему газетному «назидателю», что авторство пресловутого письма я, конечно же, уточнял ещё задолго до публикации его «правильной» статьи. Так вот: на все мои настойчивые вопросы по этому поводу лидеры ПО «Дон» уверенно говорили, что автором потерянного письма был именно Н. Боцкин — личный водитель генерала! И только после газетной публикации о фальшивке они вдруг разом «прозрели», сразу «уточнились» и быстро «вспомнили» про П. Нечаева, объявив автором отсутствующего письма именно его!)
Затем мой газетный оппонент стал поучительно рассказывать о том, как трудно шёл поиск, какие документы и материалы были проработаны поисковиками и каким источникам следует верить, а каким — нет! Причём он привёл фотокопию текста послания совета ветеранов о существовании (!) письма П. Нечаева (в этом я и не высказывал тогда сомнений!), но предпочёл «не заметить» вопроса о том, почему, собственно, мы должны верить пересказам (!) этого письма!
Таким образом, статья положила начало новому этапу дискуссии о состоятельности (с моей точки зрения — полной несостоятельности!) исторического обоснования поисков захоронения Лизюкова в Лебяжье, когда «находчики» разом отказались от своих «текущих» исторических объяснений и опять вытащили на свет хорошо забытые старые.
После этого мне пришлось писать уже вторую часть статьи с разбором «водительских писем», где речь пошла о пересказах письма П. Нечаева. Когда я прямо сказал о надуманности представленных «находчиками» исторических доказательств принадлежности захоронения в Лебяжьем Лизюкову, я получил гневное письмо от внучатого племянника генерала, в котором он, по сути, требовал, чтобы я не подвергал сомнению (!) их громкие заявления. Затем появилось и его публичное обращение, в ответ на которое я написал ему открытое письмо. Все эти материалы и отражены в данной главе книги.
Как памятник генералу Лизюкову хотят поставить на чужих костях
(Первоначальный вариант статьи написан в январе — апреле 2009 г.)
Показанный недавно цикл передач НТВ о генерале Лизюкове стал настоящим событием для многих телезрителей. Рассказ о военных событиях 42 года, интервью и беседы, поиски документов и свидетельств вряд ли оставили кого-то равнодушным. Само по себе обращение телекомпании к теме Великой Отечественной войны вызывает уважение, а репортажи о работе поисковых отрядов смотрятся с большим интересом.
Однако решение не ограничиваться репортажами, а провести историческое расследование, учитывая, что работа тележурналистов всё-таки сильно отличается от труда профессиональных историков, на мой взгляд, было ошибочным. Конечно, журналисты НТВ — профессионалы своего дела. Но вряд ли можно назвать их делом серьёзные исторические исследования! Специфика профессии вынуждает их разбираться буквально во всём, что, увы, неизбежно сказывается на глубине изучения затронутых ими тем.
Неслучайно в серии репортажей были явные фактические ошибки, старые мифы и новые домыслы. Вообще после просмотра расследования у меня сложилось впечатление, что разобраться во всём как следует было отнюдь не самой главной задачей его организаторов. Судя по всему, главным здесь было сделать «материал» и подать его поинтереснее.
Фантастические данные о потерях врага, которые любой уважающий себя историк сейчас постеснялся бы даже назвать из-за их непомерной лживости, в расследовании НТВ прозвучали совершенно безапелляционно. Можно подумать, что журналисты долго и упорно работали с трофейными документами, а не банально повторили выдумки прошлого. Милая девушка, ставшая лицом телерасследования, даже не представляет себе (судя по её уверенным заявлениям), насколько далека она от предмета своих «поисков».
Аниматоры из НТВ умудрились даже посадить Лизюкова на Т-34, а не на тяжёлый танк КВ, на котором он пошёл в свой последний бой. Очевидно, тем, кто готовил компьютерную «картинку», было не до исторической точности. Но такая анимация является грубым историческим ляпом, которого, к сожалению, никто в НТВ даже не заметил.
Казалось бы, это мелочи. Но эти мелочи во многом говорят о том, насколько обстоятельно и тщательно отнеслись журналисты к освещаемой ими теме. А ведь по мелочам, как известно, судят о главном. Главным же здесь является вопрос о том, к каким выводам пришло показанное расследование.
Сенсационные заявления, появившиеся в средствах массовой информации после обнаружения неизвестного захоронения в Лебяжье, привели некоторых поисковиков, краеведов и даже официальных ответственных лиц в состояние какой-то совершенно неоправданной эйфории и настоящего головокружения от успехов. Не имея для этого достаточных оснований, они стали уверенно заявлять, что останки генерала Лизюкова найдены! С поразительной быстротой и «эффективностью» расследовав то, что не удавалось выяснить в течение десятилетий, НТВ завершило показ уверенным выводом, что в «судьбе генерала поставлена точка», осталось только решить, где и когда перезахоронить его останки.
Но весь ход и результаты этого торопливого «расследования» говорят о том, что на самом деле под видом возвращения имени героя ложью покрываются уже двое погибших! В этом запутанном вопросе нельзя принимать поспешных и необдуманных решений, даже если остаются какие-то сомнения. В деле же «обнаружения» и «положительной» идентификации останков генерала Лизюкова было столько ошибок и подтасовок, что можно ответственно заявить о несостоятельности озвученных на всю страну громких выводов.
Проведём своё собственное расследование, чтобы наглядно показать, как искали и «нашли» Лизюкова. Наша цель — поиски истины, а не подгонка фактов под шитую белыми нитками версию, в которой не сходятся концы с концами.
Весной 2008 года поисковики обнаружили в селе Лебяжье неизвестное захоронение советских военнослужащих. Вскоре телекомпания НТВ объявила: под Воронежем найдены останки пропавшего в 1942 году Героя Советского Союза генерала Лизюкова!
Казалось бы, для того, чтобы утверждать это однозначно, нужно было провести тщательное расследование, а пока не делать никаких громких заявлений. Но куда там! Экспертизы ещё даже не закончились, а в средствах массовой информации о предположении стали уверенно говорить как о свершившемся факте! Комментируя всего лишь предварительные выводы экспертизы, НТВ уверенно заявило: «Сегодня в Воронеже дописана одна из тех биографий, которые уже седьмой десяток лет обрываются казенной фразой: „Пропал без вести“. Именно так было с Героем Советского Союза, командующим 5-й танковой армией, генерал-майором Александром Лизюковым»[235].
Но каким же образом кто-то «дописал» биографию Лизюкова? Оказывается, что это эксперт-криминалист нашёл сходство одного из найденных черепов с фотографией генерала, после чего заявил: «Вероятность того, что могила Лизюкова найдена, равна 80–85 процентам»[236].
Я не собираюсь говорить о профессионализме уважаемого эксперта, но всё-таки для того, чтобы делать такие ответственные заявления (учитывая, что проведённая генетическая экспертиза так и не дала положительного результата), надо бы, помимо метода фотосовмещения, хорошо разбираться и в истории боёв под Лебяжье, в чём, судя по всему, эксперт-криминалист специалистом не является. С чего он вообще взял, что Лизюков был похоронен в Лебяжьем?
В вопросе идентификации останков из военных захоронений надо обязательно проводить историко-географический анализ самой возможности нахождения данных останков в том или ином районе. И если этот анализ говорит, что предоставленный для экспертизы материал был найден там, где искомых останков быть никак не могло, то, при всём уважении к эксперту-криминалисту, его оценки становятся просто не важными. С таким же успехом он мог бы сказать нам и о 100 % сходстве, но от этого найденные останки всё равно не стали бы останками Лизюкова.
Но почему, собственно, могилу Лизюкова искали в Лебяжье? И почему именно у церкви? Исходя из каких сверхнадёжных и сверхточных исторических источников было принято решение о таком адресном поиске? И вот тут нам говорят о главном и единственном «доказательстве» того, что захоронение Лизюкова находилось в Лебяжье, — «письме водителя»! Вернее, их было два, потому что после разоблачения первого, мифического, нам тут же начали говорить о другом! Поэтому мы рассмотрим их оба!
Письмо первое «Личный водитель генерала писал, что…»
В исторической науке принято опираться на документы и анализировать имеющиеся источники. В таком вопросе, как установление места захоронения Лизюкова, письмо его личного водителя вполне можно было бы расценить как вспомогательный исторический источник. Так давайте внимательно изучим его с целью проанализировать, насколько изложенные в письме данные соответствуют фактам!
Но тут мы с удивлением узнаём, что этого письма попросту нет! Мы не только не можем проанализировать этот источник, но не можем даже прочитать и увидеть его! Где искать это загадочное письмо, никто не знает! На наши недоумённые вопросы нам предлагают просто поверить на слово: мол, было письмо, и всё тут! Но позвольте! В этом случае надёжность такого «источника», мягко говоря, вызывает сомнения, а его достоверность не превышает «достоверности» слухов!
Строго говоря, здесь можно было бы сказать, что раз никакого письма нет, то и говорить не о чем! Но не будем спешить с выводами. Мы готовы рассмотреть словесный пересказ этого несуществующего «документа» как источник!
Итак, в чём же суть интерпретации этого загадочного письма? До начала расследования НТВ версия о письме звучала примерно так: в 60-е годы прошлого века личный водитель Лизюкова якобы написал, что генерал был похоронен у церкви в селе Лебяжье, и что он (водитель) может даже приехать и показать точное место захоронения. Но организовать поиски сразу не удалось, а потом важный свидетель умер. Таким образом, единственным источником информации о захоронении Лизюкова стало само письмо, которое куда-то затерялось. Но поисковики хорошо помнили о нём и спустя годы всё же нашли описанное захоронение у церкви.
Ну что же, рассмотрим, насколько весомыми являются предъявленные нам «доказательства», а также тщательно проанализируем предлагаемую нам версию под названием: «Личный водитель Лизюкова похоронил генерала у церкви в Лебяжьем!»
Начнём с того, что эта версия может показаться правдоподобной только тому, кто просто не знает фактов. Для тех же, кто изучил имеющиеся документы и свидетельства, несостоятельность версии о «письме водителя» очевидна с самого начала! Но что знает об этом зритель, которому с видом знатока рассказывают о сенсационной находке? В сущности ничего! Он, скорее всего, думает так: никаких документов о гибели Лизюкова не было, генерал погиб, но никто ничего толком не знал, и только спустя много лет после войны его личный водитель сообщил в письме о том, где тот был похоронен, после чего могилу наконец нашли! Именно такую картину рисуют нам авторы многих публикаций об «обнаружении останков Лизюкова», которые подхватили «сенсационную» весть НТВ! Эти публикации появились как в местной, так и в центральной прессе, а также и в Интернете.
Но ситуация с расследованием обстоятельств гибели Лизюкова в корне другая! Он был не простым рядовым бойцом, гибель которого могли по тем временам и не заметить, а генералом! Его исчезновение вовсе не прошло бесследно! Поэтому считать, что по обсуждаемой нами теме не осталось никаких других источников, кроме «письма водителя», значит просто не знать сути проблемы!
Об обстоятельствах гибели генерала Лизюкова есть и архивные документы и публикации в печати. Однако даже не зная всей совокупности документов, а руководствуясь всего лишь здравым смыслом, версию «письма водителя» с самого начала можно поставить под сомнение простым вопросом: а почему, собственно, водитель Лизюкова ждал столько лет, чтобы рассказать о месте его захоронения? Ведь после гибели генерала он не попал в плен, а продолжал служить в Красной армии, в том же самом 2 ТК. Отчего же он не рассказал о захоронении сразу, в те отчаянные дни, когда Лизюкова искали живого или мёртвого и никак не могли найти? Ведь его донесение разом снимало бы тень подозрения с исчезнувшего генерала и однозначно переводило того из пропавших без вести в погибших в бою. Зачем же надо было ждать столько лет?
Вразумительного ответа на этот вопрос «телерасследование» не даёт, да и самого этого вопроса «расследователи», судя по всему, даже не замечают… Из их наивных объяснений зрители вполне могут подумать, что гибель генерала прошла абсолютно незамеченной для всех, кроме его водителя! Погиб генерал, а никому и дела нет! Ни штабам, ни подчинённым, ни начальству! Как же иначе объяснить, что о захоронении Лизюкова никто, кроме его личного водителя, ничего не знал и даже не спрашивал? Это — бред. Но нас уверяют, что это правда!
Очевидно те, кто по-быстрому «расследовал» трагедию Лизюкова, не представляют себе реалий 1942 года и того, в какой обстановке проходило настоящее расследование его исчезновения на Брянском фронте. Тогда многие большие начальники (включая и самого главного, хмурящегося в Кремле от сгущавшихся у него подозрений…) нетерпеливо требовали у подчинённых выяснения обстоятельств этого подозрительного дела и сбора имеющихся по нему данных и свидетельств.
После исчезновения Лизюкова в штабе Брянского фронта прошло служебное расследование, которое возглавил полковник Сухоручкин. Им были собраны многие документы и свидетельские показания. В штабе 2 ТК началось выяснение деталей прошедших боёв, целью которого было уточнить, что же всё-таки произошло в день исчезновения генерала Лизюкова.
В результате на основании имевшихся материалов Сухоручкин составил доклад, в котором сделал вывод о гибели Лизюкова. Но вопрос о месте его захоронения так и остался тогда без ясного ответа, что в дальнейшем дало почву для всевозможных слухов. Неслучайно сам Сталин подозрительно спрашивал некоторых видных советских военачальников, не перебежал ли Лизюков к немцам.
Можно предположить, что расследование исчезновения Лизюкова не остановилось и после доклада Сухоручкина, а продолжилось уже по линии НКВД. Особенно когда стало ясно, что Сталин явно подозревает здесь подвох. Развеять эти подозрения могло только обнаружение трупа Лизюкова. Но сделать это было уже невозможно, так как район боёв 2 ТК оказался в руках противника. Оставалось искать тех, кто мог дать хоть какие-то показания о возможном захоронении генерала.
А теперь представим, что в эту самую пору во 2-м ТК как ни в чём не бывало продолжает служить человек, который этого генерала похоронил лично. Служит и молчит. Вокруг опрашивают офицеров, в штабах пишутся докладные, достоверная информация нужна как воздух! Над командованием корпуса нависает даже угроза трибунала за бездействие в розысках пропавшего Лизюкова, а в это время его личный водитель, который знает самую главную тайну, как ни в чём не бывало возится со своей машиной и помалкивает. Так, как будто ему вообще нечего сказать! Возможно ли такое?! Совершенно невозможно!
Человек, действительно похоронивший командира корпуса, доложил бы об этом командованию сразу же после возвращения в свою часть! У него не было ни права, ни причины, ни даже повода скрывать этот факт! Он же не преступника хоронил, чтобы об этом никто не узнал! Никак не могли молчать и бойцы, участвовавшие в захоронении Лизюкова. Но если верить озвученной НТВ версии, то получается, что… все они молчали, делая из случившегося какую-то нелепую тайну!
Казалось бы, первым делом после возвращения из Лебяжьего водитель Лизюкова должен был прийти в штаб корпуса и громогласно заявить: «Я нашёл погибшего генерала Лизюкова и лично с группой бойцов похоронил его, за что и ручаюсь!» И прекратились бы кривотолки, товарищу Сталину послали бы срочную депешу о том, что генерал Лизюков не попал в плен, а честно погиб в бою, и расследование завершилось бы указанием о дате и месте захоронении героя. А в штабных бумагах обо всём этом остались бы соответствующие записи.
Но ничего подобного в документах нет! Мы напрасно будем искать в них хоть малейшее упоминание о захоронении в Лебяжьем. Ни в бригадных, ни в корпусных, ни даже во фронтовых документах нет ни слова о захоронении Лизюкова его личным водителем.
Предвижу сомнения скептиков: может, не все документы сохранились, а в пропавших и было донесение об этом… Отвечаю: ни одна из бригад 2 ТК, тем более корпус, целиком в окружение не попадали и штабных документов не уничтожали. В соответствующие сроки материалы, представляющие интерес для истории войны, были переданы в архив, где хранятся и по сей день. Но если даже предположить, что какие-то бумаги всё же пропали куда-то по неизвестным нам причинам, то и это ничего не меняет. Потому что сохранились итоговые документы штаба Брянского фронта, в которых была суммирована полученная из нижестоящих штабов информация по интересующему нас делу.
Но может быть, водитель Лизюкова нашёл и похоронил его уже после того, как завершилось расследование Сухоручкина, поэтому в документах и нет никакого упоминания об этом?
Это предположение тоже не выдерживает критики. Расследование Сухоручкина завершилось к началу августа. К тому времени немцы занимали Лебяжье уже почти неделю, следовательно, последний шанс похоронить Лизюкова был только ранним утром 26 июля. Если бы водитель генерала и сопровождавшие его бойцы действительно сделали это, то в штабе 2 ТК вскоре узнали бы об обнаружении и захоронении командира корпуса, о чём обязательно сообщили бы и Сухоручкину. Но в штабе корпуса только разводили руками. Там не могли доложить наверх не только о «захоронении Лизюкова его личным водителем», но и о каком-либо захоронении вообще!
2 ТК, командиром которого и был генерал Лизюков до своей гибели 23 июля, был отведён из района боёв уже утром 24 июля и к моменту окружения наших войск в Лебяжье находился в тылу[237]. Следовательно, даже если бы кто-то во всём корпусе и узнал о местонахождении убитого Лизюкова (как показывают документы, точной информации о гибели Лизюкова в штабе корпуса не было вплоть до конца июля), то для поисков его тела надо было организовать специальный выезд на места прошедших боёв, о чём непременно осталось бы упоминание в документах.
Совершенно очевидно, что такие вопросы не решались по чьему-то личному хотению. К примеру, водитель Лизюкова никак не мог просто так взять машину, бойцов и самовольно поехать искать генерала без разрешения командования. По тем временам это могли в лучшем случае посчитать самовольной отлучкой из части, а то и попыткой дезертирства. На передовой же, где командиры из других частей не знали, кто и зачем едет в сторону противника на машине, могли вообще открыть огонь по «перебежчикам» и уничтожить всю поисковую группу на месте! Так что ни о какой самодеятельности в поисках генерала не могло быть и речи! А целенаправленный выезд на поиски Лизюкова обязательно оставил бы след в документах. Ведь даже попытка неудачной разведки с целью выяснить местонахождение танка командира корпуса на рассвете 24 июля была зафиксирована в донесениях.
Как видим, архивные документы однозначно опровергают версию о захоронении Лизюкова в Лебяжье. Что скажут нам на это «телерасследователи»? Как объяснят столь вопиющие противоречия?
А никак. Объяснять что-то они явно не хотят. Вместо объяснения нам говорят: «было письмо водителя…»
Хорошо. Допустим. Предположим, что по неким совершенно фантастическим причинам личный водитель Лизюкова и его помощники, похоронившие генерала в Лебяжье, сговорились и решили никому об этом не говорить, даже своему начальству! Они поклялись скрыть это как важную военную тайну и молчать до окончания войны! Только поэтому, несмотря на все приложенные усилия, расследование не дало никаких результатов, и о могиле Лизюкова в Лебяжье так никто тогда и не узнал! А после войны водитель опомнился и решил поведать об этой жгучей тайне в своём письме.
Но кому ж он решил поведать об этом? Ну конечно, семье генерала, его вдове и сыну! И вот так появилось письмо личного водителя Лизюкова — главное доказательство захоронения генерала в Лебяжье! Оно появилось после войны, и поэтому-де в архивных документах о нём не было никаких упоминаний! Так, вероятно, хотят объяснить нам загадку письма сторонники версии водителя?
Увы, у них и тут получается явный конфуз! Потому что ни о каком письме водителя с рассказом о захоронении Лизюкова в Лебяжье ни вдова, ни сын Лизюкова ничего не знали и никогда такого письма не получали! Это совершенно достоверный факт! Об этом в послевоенные годы рассказывал и писал сын Лизюкова Юрий. Известно, что вдова Лизюкова «как ни добивалась, но не получила никаких уведомлений о гибели мужа»[238]. Уже после окончания войны она написала три письма Сталину с просьбой прояснить судьбу Лизюкова, но ни на одно из них так и не получила ответа. В одном из этих писем она писала: «Я обращаюсь с просьбой. Я хочу знать, где и как погиб мой муж и где остался его труп?»[239]
Зачем же ей надо было писать такие письма Сталину, если б она имела письмо водителя, в котором тот чётко и ясно объяснил ей, где и когда он похоронил Лизюкова? Незачем! Но она писала… Всё это ещё раз говорит о том, что ни о каком «письме водителя» вдова Лизюкова не знала.
Версия о «письме водителя» вступает в противоречие со всеми опубликованными после войны мемуарами и исследованиями! Это мемуары Кривицкого, Симонова, Ивановского! Даже из книги воспоминаний Катукова, откровенно выдумавшего сцену последнего боя Лизюкова и на бумаге похоронившего генерала на кладбище в Лебяжье «со всеми воинскими почестями» (об этом «свидетельстве» я уже писал ранее), следует, что об этой могиле знали очень многие люди, а не один водитель! Но тогда никакой тайны захоронения не было бы и в помине, и в архивных документах было бы прямо сказано, что генерал Лизюков похоронен в Лебяжьем.
Но, может быть, письмо было написано, но по каким-то неизвестным нам причинам не дошло до семьи Лизюкова в Москву, а потом, побродив где-то лет 20–30, необъяснимым образом пришло уже к поисковикам? Кажется, что для сторонников «версии водителя» это последняя теоретическая зацепка хоть как-то объяснить поистине неисповедимые пути их главного «доказательства»! Но и здесь земля явно уходит у них из-под ног, а миф о «письме водителя» рассыпается на части!
Дело в том, что никакой надобности писать письмо у настоящего (а не придуманного) водителя Лизюкова, лейтенанта Боцкина, не было! После гибели Лизюкова он был командирован в Москву, чтобы отвезти семье личные вещи генерала. В Москве он встречался с вдовой Лизюкова и мог рассказать ей всё, что он знал о его гибели и захоронении[240]. Но после этой встречи вдова Лизюкова не узнала о судьбе мужа ничего нового. Почему? Потому, что ничего определённого ни о судьбе Лизюкова, ни о месте его захоронения Николай Боцкин сказать не мог. Он сам не знал этого. Если б он действительно похоронил Лизюкова у церкви в Лебяжье, он рассказал бы вдове Лизюкова все подробности этой печальной истории с точным указанием даты и места захоронения её мужа! В этом случае она узнала бы об этом ещё в августе 42 года, а не мучилась бы неизвестностью до конца своей жизни, как это было на самом деле.
Таким образом, не только архивные документы времён войны, но и все послевоенные источники однозначно говорят нам, что никакого «письма личного водителя» не было и захоронение Лизюкова в Лебяжьем — миф, противоречащий всем имеющимся документам и свидетельствам.
Что скажут нам на это авторы «сенсации», какие контраргументы приведут? Никаких. Они уходят в глухую оборону. Не желая ничего слышать и видеть, они опять твердят своё: «было письмо водителя…»
Но что же это за таинственное письмо, которого ни у кого нет, а есть только рассуждения о том, что оно где-то и когда-то было, но которое было всерьёз использовано как единственное основание для поисков захоронения Лизюкова в Лебяжье? Что это за мифический исторический источник, достоверность которого ничем не подтверждена, а анализ невозможен в силу отсутствия самого предмета анализа! Кто его настоящий автор, которого, судя по всему, никто даже не знает, но которому так безоговорочно верят? Почему его сенсационные заявления не подтверждаются ни одним документом, ни одним свидетельством, но на каждом шагу только вступают с ними в противоречие?!
Но в ответ (не имея на то никаких оснований, кроме выдумок!) нам важно и многозначительно говорят: «Ряд архивных материалов мог быть фальсифицирован… У нас есть своя версия… Вот личный водитель Лизюкова писал, что…»
Получается, документы есть, но мы им не верим! Мифического «письма водителя» нет, но мы ему верим! И если факты не подтверждают мифа, тем хуже для фактов! При таком подходе останки Лизюкова можно было бы искать и в Воронеже, и в Москве, да хоть на Северном полюсе! Короче, где угодно, куда только позовёт мифическое письмо!
Но, видно, никакими научными аргументами невозможно переубедить того, кто сознательно решил верить и поклоняться мифам. Давно известно, что мифы очень нужны тем, кому явно недостаёт других знаний. Ну что ж, тогда отложим в сторону методы высокой исторической дискуссии и опустимся на пещерный уровень главного «доказательства» сенсации. Здесь начинается самое интересное, уважаемый читатель. Разговор пойдёт о том, как создавался миф под названием «Письмо личного водителя Лизюкова».
Итак, мы выяснили с вами, что это письмо не было адресовано ни вдове, ни сыну Лизюкова. Кому ж тогда оно было адресовано? Может быть, сторонники «версии водителя» теперь попытаются убедить нас в том, что автор письма адресовал его не вдове Лизюкова, а… лидерам поискового движения?! Действительно. Отчего бы не предположить, что личный водитель Лизюкова скрыл факт этого таинственного захоронения не только от начальства в войну, но и от семьи генерала (это, может быть, была по тем временам страшная государственная тайна!!!), а на склоне лет всё-таки решил рассказать о давнем военном секрете поисковикам?
Но тут конфуз становится уже полным! Потому что личный водитель Лизюкова трагически погиб вскоре после войны, когда поискового движения ещё нигде не было!
Совершенно ясно, что написать такое письмо позже 1947 года лейтенант Боцкин никак не мог!
Однако тут авторам пиар-проекта было уже не до исторической точности. «Письмо водителя» стало нужно для всего хода «расследования» как хлеб, как воздух! Без этого письма всё обоснование захоронения в Лебяжьем рассыпалось в пыль, в песок! Это важное письмо как вещественное доказательство требовалось найти во что бы то ни стало, даже если его никогда и не было. И его нашли!
11 декабря 2008 года. Смотрим финал «расследования». Версия о подлинности останков Лизюкова явно трещит по швам: генетическая экспертиза не дала положительного результата. После демонстрации эпизода о её разочаровывающем результате (он и не мог быть другим!), посетовав на отсутствие нужного биологического материала, из-за чего-де и невозможно идентифицировать найденные останки, авторы сенсации бросаются убеждать зрителей в существовании других «доказательств» — и самым первым из них опять называют пресловутое «письмо водителя»!
«Вот эти доказательства! — слышим мы проникновенный голос за кадром, — письмо генеральского водителя, который вместе с сослуживцами копал для Лизюкова могилу за церковью в селе Лебяжье!»[241] И, словно одёргивая чёрную штору иллюзиониста, нам на две секунды показывают исписанный листок, который мы даже не успеваем как следует разглядеть, не то что прочитать! Затем второй листок — и тоже на пару секунд! Мы успеваем увидеть какие-то слова, но прежде чем нам удаётся хоть что-то понять, «чёрная шторка» иллюзиониста быстро закрывается — и нам показывают уже другие кадры!
Всё, фокус удался! И нам осталось только ахнуть! Надо же, нашли то самое письмо!
Но что это? Внимательно вглядываемся в текст показанного листка (посмотрите запись сюжета на сайте НТВ!) и делаем поразительный вывод: за легендарное «письмо» водителя Лизюкова, за это «доказательство № 1» нам, не моргнув глазом, выдали рукописный листок, не имеющий к нему никакого отношения! Нам показали почтовую открытку Лизюкова жене и выдержки из воспоминаний сына Лизюкова Юрия конца 70-х годов на фоне конверта! И самое бесстыдное во всей этой «невинной шалости» то, что сын Лизюкова как раз рассказывает о безуспешных поисках захоронения отца, то есть о том, что прямо противоречит так называемому «письму водителя»!
Вот так «расследователи» одним махом обманули миллионы ничего не подозревающих зрителей. Пиар-проект должен продолжаться! И если для этого надо «найти» письмо, оно будет найдено!
На этом «творческие вольности» не кончаются. Выяснив, что в Туапсе живет сын водителя Лизюкова, компания посылает туда корреспондента. Но результат оказывается разочаровывающим. Сын водителя понятия не имеет о мифическом письме! Более того, он прямо говорит, что мама вообще ничего не рассказывала ему о захоронении отцом Лизюкова. Но такой результат явно не устраивал тех, кто хотел во что бы то ни стало «найти» Лизюкова в Лебяжьем. Маховик расследования раскрутился к тому времени так, что хода назад уже явно не было! И чтобы подпереть зашатавшуюся версию об участии Николая Боцкина в захоронении Лизюкова, делается своеобразный ход конём!
Ведь что останется в памяти у неискушённого зрителя, услышавшего фразу Боцкина в телесюжете? Не так много. Конкретные слова фразы уже никто не вспомнит. Вспомнят только то, «отец был личным водителем Лизюкова».
Ну а если всё же кто-то решит воспользоваться Интернетом и ещё раз просмотреть текст показанного сюжета? Для них на сайте компании уже приготовлен сюрприз! Находим нужное место и с удивлением читаем следующую «расшифровку» сказанной А. Боцкиным фразы: «Мама никогда не рассказывала, хоронила она папу или нет. Но она всегда подчеркивала, что к погребению имел отношение его личный шофер. Именно он и отвозил личные вещи отца»[242].
Вы что-нибудь поняли, уважаемый читатель? Я, признаюсь, нет. Я три раза прочитал написанное, сначала бегло, потом медленнее, затем уже останавливаясь и вглядываясь в каждое слово, но так и не понял всего потаённого смысла этих трёх, мягко говоря, странных фраз! Кто кого хоронил? Мама — папу? Личные вещи какого отца отвозил его личный шофёр? И из всей этой дикой бессмыслицы, из всего этого напущенного тумана слов быстро читающий человек поймёт и запомнит только одно: «К погребению имел отношение личный шофер Лизюкова…» Но это именно то, что и нужно толкователям чужих слов!
Каков уровень мастеров изящной словесности! Ловкость рук и смысл сказанной Боцкиным фразы меняется на прямо противоположный! Он ничего не сказал об участии отца в захоронении Лизюкова, а на сайте НТВ уже говорит! Вот так кураторы пиар-проекта поддерживали на плаву тонущее под грузом лжи главное «доказательство» подлинности захоронения Лизюкова.
Сын Николая Боцкина бережно хранит всё, что осталось ему от отца: орден Красной Звезды, фронтовые фотографии, письма, личные вещи. Ему хорошо известна биография отца из рассказов матери, и в беседе со мной он поведал мне о многих даже самых незначительных эпизодах его жизни. Но ни о каком письме о захоронении Лизюкова, которое якобы написал его отец, он никогда не слышал! Более того, он был немало удивлён, когда узнал, что раскопки в Лебяжьем проводились именно на основании этого совершенно неизвестного ему «письма»! И когда в далёком Туапсе он увидел на экране телевизора показанный НТВ «подлинник» «письма водителя Лизюкова», он с волнением в душе и замиранием сердца посчитал, что видит строчки, написанные рукой его отца! Он и предположить не мог, что показанное ему «письмо отца» на самом деле было ловким съёмочным трюком!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.