Глава 4. Шведские викинги на Востоке
Глава 4. Шведские викинги на Востоке
Шведские экспедиции викингов в восточном направлении имели ряд серьезных отличий от тех, что предпринимались данами и норвежцами на Западе, так как последние уходили в военный поход против хорошо организованных, хотя и разобщенных, королевств. Богатства этих государств были сконцентрированы в одном районе и представляли собой подходящую цель для грабителей. С другой стороны, на Востоке шведы должны были продвигаться по рекам через гигантские пространства, населенные только финскими и славянскими племенами, прежде чем они могли достичь границ Арабского халифата и Византийской империи. Основное богатство этого региона состояло в его натуральных ресурсах, пушнине и рабах, которые можно было выгодно продать на рынках Востока. Позднее шведы преуспели, облагая податью местное население, а в X веке они также предприняли несколько походов с целями грабежа и наживы, которые были обычны на Западе.
Наиболее важный литературный источник, сообщающий о деятельности викингов на Востоке, — летопись Нестора, относящаяся к началу XII века и повествующая о правлении скандинавских князей в Киеве. Ее материал составлен на основании ряда фрагментов, взятых у греческих хронистов, а также текстов, составленных некоторыми ранними летописцами, и двух-трех мирных договоров, заключенных между греками и скандинавами. Более богатый материал о деятельности викингов на востоке в этот период времени, возможно, связан с воспоминаниями военных, участвовавших в походах, и с информацией, сохранившейся в Варяжской саге, которая появилась на территории Южной Руси; некоторые из этих повествований были включены в исландские саги, так как в жизни любого норвежского воина тот факт, что он являлся частью гвардии варангов (скандинавских наемников в Восточной Империи), был очень запоминающимся событием. Летопись Нестора говорит об изгнании скандинавов после их первых попыток ввести налогообложение в стране. Но из-за продолжающихся беспорядков они были призваны вновь, и три брата: Рюрик, Синеус и Трувор вернулись. После смерти своих братьев Рюрик поселился в Новгороде и принял власть во всем княжестве. Однако летопись нельзя считать надежным источником в описании начал шведской экспансии в восточном направлении (она напоминает историю саксов пера Видукинда), которая проводилась главным образом в районе Волги, поэтому летопись Нестора (подобно ранней "Англосаксонской хронике") ставила своей целью описать истоки происхождения русского княжеского дома.
Более определенные свидетельства исходят от франкских "Вертинских Анналов", которые сообщают, что в 839 году Людовик Благочестивый принял в Ингельгейме посольство от византийского императора Феофила. Посольство сопровождали несколько шведов, называющих себя росами (Rhos) (этот термин мы встречаем в письменных источниках в первый раз). Они были посланы своим князем в Константинополь для переговоров, но не смогли вернуться на родину тем путем, которым пришли, из-за диких племен, преградивших им дорогу. Феофил посоветовал им вернуться на родину через владения Людовика. Понятие "рос" стало позднее общим именем скандинавов, проживавших в Киеве, от него произошло название страны — "Русь". Этимология слова вызвала появление многих теорий. Наиболее вероятно, что оно произошло от слова "rodr" ("дорога гребцов"), которое дали финны Швеции, назвав ее Руотси. Важно учитывать, что слово "Русь" использовали как обозначение шведов, проживавших именно на Руси, но не в самой Швеции. Скандинавы, прибывшие к Людовику с посольством, сообщили, что их князя называли "каган" (chaganus), т. е. так же, как своих правителей величали хазары, проживавшие на севере Каспия, и булгары, располагавшиеся в середине Волги: возможно, они сами пришли с верхней Волги. Титул chacanus также использовал арабский автор Ибн Русте, который писал о Руси в начале X века.
Ладожский регион
Таким образом, можно сделать предположение, что к 839 году на верхней Волге уже было организовано независимое шведское государство по примеру моделей государств булгар и хазар, однако это лишь гипотеза. Археологические данные показывают, что шведы вошли в это время в соприкосновение с Востоком через торговый путь по Волге. Те, кого источники называют "kolbj?ger" (колбяги), являлись, возможно, торговцами пушниной, объединявшимися в некоторое подобие торговой гильдии: это слово, очевидно, произошло от древнесеверного "kylfingr" ("член общества"), и напоминает в этом смысле термин "felagi" (англ. "товарищ"), которое широко использовали, например, в рунических надписях, обнаруженных в Хедебю, где оно также обозначало долю в предприятии. Коммерческая активность викингов на Востоке сделала необходимым создание постоянных стоянок для сбора и обмена товарами, но только один из подобных пунктов — в Старой Ладоге (древнесеверное название: Альдейгьюборг) — был исследован учеными. Он не был расположен (как Бирка, Хедебю и Волин) у моря, на открытом пространстве, которое оказывалось незащищенным при внезапной атаке, а лежал в 8 милях вверх по реке Волхов в устье Ладоги, где земляной вал окружал территорию города, занимавшего немногим меньше четверти квадратной мили. Город находился на высоком берегу реки у оврага, который давал дополнительную защиту, а земля сохранила остатки строившихся там деревянных зданий. Археологические раскопки начались в этом месте в XVIII веке, но только с раскопками, проводившимися В. И. Равдоникасом начиная со Второй мировой войны, стало возможным сформировать четкое представление о городе.
Литературные источники, предоставляющие различного рода информацию об Альдейгьюборге, сохранившуюся в ранних норвежских сагах, являются поздними произведениями, не подлежащими верификации. Старейшие саги сообщают о событии, которое предположительно относится к концу X века, когда ярл Эйрик сжег город. Однако археологические данные свидетельствуют, что он существовал длительное время, хотя точный срок установить чрезвычайно трудно. Уровни IX и X веков, обнаруженные при раскопках, содержат много предметов шведского происхождения, но вполне вероятно, что когда на территорию Старой Ладоги прибыли первые шведы, там уже существовало какое-то поселение. Неясно, захватили ли шведы город или получили разрешение селиться там в ходе переговоров с местным населением. Из слоя, относящегося к IX веку, происходит лук с рунической надписью, которая, возможно, является отрывком из героической поэмы, хотя ее и достаточно трудно расшифровать:
На щите облаченный в оперение орла,
покрытый инеем, господин;
сияющий лунный волк;
пядей плуга широкий путь
(перевод Г. Хеста)
Поэмы, описывающие и восхваляющие оружие (хотя чаще всего рунические надписи вырезали на щитах), приписывают двум ранним скальдам, Браги и Тьодольфу, и нет ничего странного в появлении похвалы оружию, которое довольно богато украшали в это время и о котором могли писать скальды. Обнаружение этого отрывка, напротив, доказывает зарождение образной скальдической поэзии уже в очень ранний период; Браги считается основателем высокопрофессиональных и отточенных форм стиха, и во многих кеннингах или метафорах-загадках у поздних скальдов он предстает неким полубожественным покровителем поэзии; Тьодольф, скорее всего, полумифическая фигура, насколько предполагает наше знание о нем. Удивительно, что поэма из Старой Ладоги, как бы ее ни интерпретировали (версия, данная выше, основана на изысканиях Герда Хеста), полна туманного символизма, так же как поздние развитые формы скальдической поэзии X века. Ледяной гигант — это Тресвельгр, который жил на краю мира на Крайнем Севере, палач луны (или ее грабитель) — это великан Сколл или Скати, который в норвежской мифологии размолол солнце и луну, чтобы съесть их, а пахарь — это Гевьон (богиня, упомянутая Браги, в одной из его поэм), чьи быки испахали весь датский остров Зеландия.
Мы обладаем свидетельствами о том, что территория Старой Ладоги продолжала заселяться, при этом она не была простым крепостным убежищем, но являлась настоящим укрепленным городом. Дома там строились один к одному, и когда один дом разрушался, другой возводился в сжатые сроки над ним. Н. И. Репников предположил, что ранние слои (до появления предметов шведского происхождения IX века) говорят о том, что первоначально на этой территории проживали финские племена, но В. И. Равдоникас, основываясь на свидетельствах (едва ли убедительных) найденной керамики, уверяет, что оригинальное поселение было славянским. Тип строения, который использовали жители Старой Ладоги, сначала представлял собою большой дом с двумя комнатами, в то время как для более поздних слоев характерно строительство небольших квадратных однокомнатных помещений с печью в углу, подобных более поздним русским крестьянским избам. В. И. Равдоникас предположил, что переход к иному типу строительства отражает изменения социальной структуры поселенцев, так как более раннюю коллективную форму поселений сменили дома на одну семью в начале X века. Также необходимо отметить, что большой деревянный зал, необычный для славянских племен, свидетельствует в пользу версии о первоначальном финском или скандинавском поселении, а дома, появившиеся на территории Старой Ладоги в более позднее время, говорят о славянской миграции или о влиянии местных обычаев на скандинавских поселенцев.
Окончательно вопрос о происхождении первых жителей города может быть решен, только когда будут найдены их захоронения. К настоящему времени исследованы далеко не все курганы, которые в большом количестве расположены вдоль рек Волхов, Сясь, Воронега, Паша и Оять, занимающих территорию к югу и юго-западу от Ладоги, и также вдоль Свири, главного пути на восток, между Ладожским и Онежским озерами. Изученными можно считать около 400 погребений (однако некоторые не очень удовлетворительно), которые представляют два типа. Один из них связывают с финскими племенами, в то время как другой — с выходцами из Швеции. Первые шведские поселенцы прибыли на территорию Старой Ладоги в середине IX века. Они дошли до верховий Невы и пересекли Ладожское озеро. Некоторые из них остались жить в этих местах, тогда как другие продолжили путь к Волге, переплыв Онежское озеро и повернув на юг к Вытегре, а потом на восток. Затем ладьи тащили волоком по земле до Ковши, где их ставили на воду, и откуда уже можно было плыть через Шексну до Волги, достигавшей здесь в ширину половины мили. Оттуда легко можно было добраться до великого торгового города булгар в излучине Волги.
В конце IX и в X столетии район Ладоги подвергся постепенной колонизации со стороны шведских поселенцев, которые поддерживали хорошие отношения с местным населением, возможно финским, проживавшим там задолго до прихода шведов. Именно таким образом шведские викинги получили возможность безбоязненно расселяться в X веке по всей юго-восточной территории Ладожского озера от района Старой Ладоги. Впоследствии, однако, они были постепенно ассимилированы местными финскими и также прибывающими славянскими племенами. Тем не менее, шведам удавалось сохранять свои характерные обычаи, одежду и оружие на протяжении века или, возможно, даже дольше.
В настоящее время мы не можем четко определить причины столь широкой шведской колонизации в этом районе. Большое значение Старой Ладоги заключалось, с одной стороны, в ее географическом положении, так как она лежала на великом скандинавском пути на восток, разделяя его на два маршрута, по Волге и по Днепру. В определенной степени она контролировала торговлю на Волхове, но, возможно, сама не являлась очень важным торговым городом, выполняя функции обычного транзитного пункта, который купцы могли использовать для отдыха в своем трудном торговом путешествии. С другой стороны, расширившаяся колонизация на значительной территории вдали от города едва ли была связана с торговлей; скорее всего, она явилась закономерным результатом процессов переселения большого количества шведских викингов, ищущих новых земель.
Южная Россия и Каспий
При этом на Волге не могло быть подобных шведских поселений, поскольку многие волжские большие города появились задолго до прихода на территорию Руси викингов и были связаны с торговлей пушниной. Ибн Хордадбех (сер. IX века) описывает купцов из этих городов, представляя их "некими европейцами (сакалиба), привозящими шкуры бобров и мех черно-бурых лисиц, а также мечи из дальних краев своей земли к Черному морю. Греческий император просит десятую часть от всех товаров, а если они едут на рынки по Дону через Хамлидж, столицу хазар, хазарский каган также просит свою долю. Когда купцы достигают Каспия, они снова садятся на корабль. Иногда купцы привозят свои товары на верблюде из Гургана в Багдад, где славянские евнухи служат им переводчиками. Они говорят, что являются христианами и поэтому платят налоги как иноверцы". Грубый скандинав, путешествующий с верблюжьим караваном и торгующий в утонченном Багдаде, оказывается невероятно далеко от ладьи Отера, огибающей Норд Кап. Но оба они являлись прежде всего торговцами; хотя мы не должны преувеличивать важность викингов в мировой торговле, основываясь на данных о исключительно высокой ценности мехов в IX веке, которые выступали в качестве предметов роскоши. Но торговля пушниной, медом, воском, дегтем, оружием и рабами позволяла многим купцам создать хороший запас из разного рода товаров на рынках в дельте Волги, чтобы пополнить старый. С ним скандинавские торговцы как профессиональные купцы, а не простые "экспортеры", прибывали в великий международный торговый центр в Гургане.
К концу IX века также относятся и первые грабительские набеги викингов на Восток. От 910 до 912 года норманнский флот из 16 кораблей пересек Каспий и атаковал Абаскун, убив при этом многих мусульман. В 912 году, по сообщению аль-Масуди, который обычно всегда преувеличивает, викинги возвратились с 500 кораблями, в каждом из которых находились 100 человек. Хазары Итиля могли воспрепятствовать походу викингов вниз по Волге, но в обмен на обещанную половину доли награбленного добра они пропустили их в Каспий. После того как норманны взяли Баку — его нефтяные запасы были уже известны в то время, — они проникли на территорию Азербайджана, пройдя значительное расстояние за три дня пути от побережья. В конце концов викинги потерпели поражение, а те, кто избежал смерти на поле боя, были убиты позднее, когда возвращались обратно по Волге. Аль-Масуди сообщил, что после своего разгрома викинги не появлялись в этих краях и с тех пор не было больше грабежей и разорений. Данное сообщение относится к 943 году, когда состоялся еще один великий набег. Описания его, представленные арабским автором Ибн Мискавейхом (умер в 1030 году), такие детальные, что они, очевидно, записаны со слов очевидцев данных событий. В то время как первые небольшие набеги предпринимались незначительными группами прибывавших по рекам с Севера викингов, ясно, что большие флоты, участвовавшие в завоевательных походах X века, должны были возглавляться теми норманнами, которые обосновались в Киеве. Ранее, в 860 году (по летописи Нестора), они атаковали сам Константинополь и снова напали на него в 941 году.
Совершенно иным для скандинавских купцов, в отличие от традиционных морских побережий и рек, представлялся торговый путь, проходивший через великую пустыню. Он начинался в государстве булгар в излучине Волги, проходил через Хорезм и Хорасан и достигал Китая. Из Восточного Халифата в Булгарию поступало огромное количество серебра для приобретения всевозможных товаров на ее рынках, и многие арабские дирхемы, отчеканенные на Востоке, могли таким образом попасть к скандинавские сокровищницы. Встречающиеся изредка погребения в районе верхней Волги, свидетельствуют о внезапных смертях купцов, участвовавших в торговых предприятиях, но исследователи находят также небольшие скандинавские кладбища, которые, скорее всего, появлялись при постоянных поселениях в таких местностях княжеств Ярослава и Владимира, которые напоминали скандинавам о средней Швеции. Некоторые из этих погребений, относящихся к X веку и, возможно, к самому началу XI века, содержат предметы скандинавского и финского происхождения. Если бы мы были ограничены только этими археологическими находками, мы не смогли бы даже представить, что скандинавы в своих торговых предприятиях по Волге достигали земель за Булгарией, так как за пределами установленных маршрутов, по которым проходила экспансия викингов в восточном направлении, возможность встретить одиночную могилу скандинавского купца, который умер во время своего путешествия, чрезвычайно мала.
К великим торговым центрам Руси — Новгороду и Киеву — вели два главных пути. Первый путь проходил в южном направлении от Ладожского озера, через Старую Ладогу, вниз по Волхову к Новгороду. Оттуда купцы продвигались через озеро Ильмень, вверх по Ловати, Усвяче и Каспле, затем ладьи вытаскивали на берег и тащили посуху до Днепра к западу от Смоленска. Двигаясь другим путем, по Даугаве (нем. Дюна), они достигали ближайшей к Днепру точки, проходили через стены укрепленного (но 4 раза сжигавшегося) города Дюнабург (Даугмалебург), который располагался в наиболее трудной части для навигации и контролировал проход судов. Археологические находки, относящиеся к IX веку, сконцентрированы в основном вдоль речного пути (хотя не в верхней его части, где река шла между крутыми обрывами и высокими берегами).
Новгород
Новгород наравне с Киевом был важен для скандинавов, обосновавшихся на территории Руси. Согласно Летописи Нестора, именно в 862 году Рюрик и первые скандинавы поселились на Волхове, к северу от озера Ильмень. "И от тех варягов прозвалась Русская земля [т. е. когда писалась летопись, в начале XII века]. Новгородцы же — те люди от варяжского рода были славяне" (цит. по: Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г. М.; Л., 1950. Ч. 1–2. С. 214). Константин Багрянородный в своем сочинении "Об управлении Империей" (около 950 года) пишет, что "Однодревки, приезжающие в Константинополь из внешней Руси, идут из Невогарды [Новгорода], в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря" (цит. по: Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991). Именно Игорь в 941 году напал на Константинополь. Таким образом, существование скандинавских правителей в Новгороде получило надежное подтверждение: в то время как население его, без сомнения, в основном было славянским.
Рис. 18. План раскопок Новгорода
Недавние раскопки позволили проследить развитие Новгорода от 900 года и далее. Извилистая главная улица и узкая пересекающая ее улочка сохранили свое расположение приблизительно до 1600 года, хотя население города укладывало новые деревянные покрытия, как только старые дороги становились слишком грязными и непроходимыми. Многие находки (включая многочисленные фрагменты славянских записей на бересте) представляют нам ясную картину городской жизни: в городе, очевидно, была школа, хотя ученики ее не только выводили буквы на своих учебных "дощечках", но также рисовали на них забавные рожицы. В то же время среди новгородского археологического материала обнаружено очень мало предметов скандинавского происхождения. О контакте славянских племен со Скандинавией свидетельствуют только овальная фибула X века и несколько фибул в виде колец. Может быть, больше предметов можно найти на восточном берегу, где, как известно, находилась более поздняя часть купеческого поселения.
Киев
Киев стоял на крутом западном берегу Днепра, который не был особенно значительным в этой части, составляя в ширину около половины мили. И только весной, когда потоки растаявшего снега наполняли Днепр, он достигал шести миль в ширину. Две недели после ледохода поток тающего снега прибывал в течение шести недель. В середине апреля уровень воды достигал высшей отметки, поднимаясь на шесть футов выше нормы. Эти данные хорошо согласуются с данными, которые предоставляет нам Константин Багрянородный о начале сборов скандинавских купцов. Они собирались в торговое путешествие в Византию ранним летом, в июне, пока уровень воды в реке был все еще слегка, но не опасно, выше нормы. Скорость течения Днепра в Киеве составляла только одну треть от скорости течения Волги, однако в Днепропетровске поток приобретал мощь и силу. Там Днепр пробивал себе путь через гранит, берега его были практически прижаты друг к другу, образуя многочисленные пороги, каждый из которых имел как скандинавское, так и славянское название. Поскольку в начале летнего сезона уровень воды был достаточно высоким, проход через пороги Днепра мог быть несколько легче, чем в настоящее время, но за порогами снижение скорости течения привело к появлению большого количества песчаных отмелей, также представляющих опасность для навигации, которая сохранялась, пока ладьи не достигали лабиринта каналов дельты реки.
Восемнадцатая глава летописи Нестора имеет следующее название — "Киев становится столицей варягов", датируя это событие 882 годом. Здесь автор говорит о хитрости князя Олега (по линии Рюрика), примененной им против двух братьев — Аскольда и Дира, но за ней следует краткая глава, очевидно основанная на ежегодных записях. В 883 году князь Олег покорил племя древлян и наложил на них дань: по одной шкурке черной куницы от каждого двора. В 884 году он подчинил северян и также наложил на племя небольшой налог. Он не разрешал им платить дань хазарам, так как говорил: "Я их враг". В 885 году князь отправил посланников к радимичам, вопрошая: "Кому дань платите?" Они ответили: "Хазарам". Олег сказал им: "Платите дань не хазарам, но мне". И каждый из радимичей дал Олегу по серебряной монете, т. е. ту же дань, что они платили хазарам.
Константин Багрянородный сопровождает свое описание о сборах торговых кораблей скандинавских купцов в Киеве сообщениями об их жизни. "Зимний и суровый обряд жизни этих самых руссов таков. Когда наступит ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми руссами из Киева и отправляются в полюдье, т. е. круговой объезд, и именно в славянские земли вервианов [древлян], другувитов, кривичей, севериев [северян] и остальных славян, платящих дань руссам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев. Затем забирают свои однодревки, как сказано выше, снаряжаются в Романию" (цит. по: Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991). Хотя это описание относится к 950 году, когда варяжские воинственные княжества еще не были достаточно развиты, для столь организованного сбора дани уже было необходимо значительное число скандинавов. Константин сообщает, что ладьи в Византию приходили из Смоленска, Чернигова, Телюцы и Вышеграда, так же как из Киева, и проводившиеся раскопки в двух названных выше городах открыли много скандинавского материала, относящегося главным образом к X веку. В западной части современного города Смоленска, на северном берегу Днепра в Гнездово, находится кладбище и два земляных укрепления. В районе Смоленска обнаружено не менее 347 аналогичных укрепленных поселений, что явственно свидетельствует о неспокойном периоде государственного развития в это время. В Гнездове открыты четыре тысячи могильных курганов. Шестьсот из них подверглись тщательному изучению, в ходе которого были найдены, особенно в богатых погребениях, многочисленные предметы из средней Швеции, в основном оружие, но также встречаются и византийские изделия, видимо появившиеся в этом районе в результате развития торговых отношении.
Рис. 19. Скандинавский меч из погребения в Гнездово
В Чернигове, который стоит на берегу Десны, к югу от Смоленска, также обнаружено много погребений, некоторые из них представлены деревянными камерами, напоминающими, по мнению Т. Арне, аналогичные захоронения в Бирке. Они подтверждают сообщение арабского автора Ибн Русте о типичном захоронении шведского князя на Руси: "Когда один из их князей умирает, они выкапывают для него могилу как просторный дом и кладут его туда вместе с его одеждой, золотыми браслетами, едой, кувшинами со спиртными напитками и монетами. Они также помещают в могилу женщину, которую он любил, все еще живую, закрывают погребение, и она умирает". Удивительно, что в то время как оружие и набивка на поясе, найденные в подобных могилах, часто выполнены в скандинавской технике, при женщинах в парных погребениях не находят скандинавских фибул: видимо, они в основном представляли коренное население.
В Киеве нет археологических свидетельств о существовании скандинавского поселения до X века. Поэтому набег на Константинополь в 860 году мог быть организован флотом викингов из западной части Средиземного моря, а не из Киева, хотя возможно, что в настоящее время просто не найдено скандинавское кладбище, которое можно было бы отнести к более раннему периоду. Любопытно, что множество захоронений, в том числе и с кремациями, от X и XI веков не включают ранних погребений, в связи с чем мы не можем подтвердить, что скандинавское поселение в Киеве действительно было основано до 860 года. Только одно из кремационных захоронений, оформленное как двойное, в котором находились мужчина и женщина, убрано богато. Однако многие другие захоронения напоминают об аналогичных погребениях средней Швеции X века. Так, например, под зданием церкви, построенной Владимиром после его крещения в 988 году, обнаружены деревянные камеры склепа, в которые был помещен боевой конь вместе с воином. Оружие, представленное в данном захоронении, скандинавского происхождения и включает обоюдоострый меч, копье и длинный нож, который носили в левой руке. Топор, вложенный в правую руку умершего, выполнен в восточном стиле и часто встречается в других могилах викингов на Руси. Легкий, с короткой рукояткой топор, возможно, казался им более практичным, чем тяжелый скандинавский, так что викинги приняли его, так же как, впрочем, и высокий с заостренным концом славянский железный шлем.
Договор, включенный в Летопись Нестора (под датой 912 года), начинается словами: "Мы от рода русского: Карл, Ингельд, Фарлаф, Вермуд, Рулов, Годи, Руальд, Карн, Фрелав, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид — посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его — светлых и великих князей, и его великих бояр, к вам, Льву, Александру и Константину, великим в боге самодержцам, царям греческим, на укрепление и удостоверение многолетней дружбы существовавшей между христианами и руссами" (цит. по: Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г. М.; Л., 1950. Ч. 1–2. С. 222). Десять пунктов, что следуют далее, являются законодательными соглашениями о процедуре принятия решений, затрагивающих обе стороны, в случае открытого убийства, воровства, наследования, выкупа заключенных под стражу или если корабль садится на мель и т. д., напоминающих об аналогичных соглашениях, вызванных сходными обстоятельствами, и заключенных в этот период времени в Англии в области "датского права". Представленные пункты договора между варягами и Византией не упоминают право варягов на бесплатную баню, мясо, рыбу, хлеб и вино, фрукты и снаряжение для своих кораблей, которыми они обладали, судя по сообщениям летописи в 907 году. Ни один из посланников от русов не имел славянского имени: тот, кто не был по происхождению норманном, являлся финном. Поэтому, возможно, данный договор византийские императоры заключили не с представителями Киева, а с другим княжеством, располагавшимся севернее, вероятно с Новгородом.
Как сообщает летопись, киевский князь Игорь атаковал Константинополь (с 10 тыс. кораблей!) в 941 году и получил отпор только у самих стен греческим огнем. Однако он вернулся в 944 году с "бессчетным" количеством кораблей. На этот раз его поход был успешен, и летопись описывает в стиле, свойственном сагам, как сам греческий Император предложил ему выплачивать даже более высокие налоги, которые прежде получал Олег, и как Игорь с большим количеством шелка и золота вернулся в Киев. Соглашение, заключенное в этот период времени, главным образом содержало, как и соглашение 912 года, законодательные процедуры решения всевозможных спорных вопросов, но включало три раздела о тех преимуществах, которыми могли пользоваться русы во время своих торговых путешествий в Константинополь. Так, они должны были получать бесплатное снабжение продовольствием на месяц, так же как запас провианта и снаряжение перед возвращением на родину; однако им не позволялось носить оружие в Константинополе и покупать шелк стоимостью выше 50 золотых гривен, на котором они должны были ставить клеймо на таможне при отправлении в обратный путь. Имена тех, кто подписывал договор, в основном славянские, хотя встречаются и норманнские.
Летопись Нестора ставит цель связать становление княжеского дома Киева с Рюриком, который умер в 870 году, когда его сын Игорь был еще несовершеннолетним. Игорь в 903 году женился на Ольге, и в 942 году, когда Игорю должно было исполниться 75 лет, а Ольге — 60 лет, родился их сын Святослав. Нам ничего не известно о правлении Игоря после 920 года, сохранились лишь свидетельства о его набеге на Константинополь в 941 году и смерти в 945 году, когда он требовал уплаты налогов от древлян. В связи с этим можно предположить некоторую лакуну в семейном древе Рюриковичей.
Ольга возглавила княжество после смерти Игоря. Летопись так описывает ее: "светящая подобно луне в ночи, жемчужина среди всеобщего безверия", так как Ольга была христианкой. Ее визит в Константинополь сохранился не только в Летописи, но также в сочинении самого императора Константина, который описывает пышность церемониала во время приема русской княгини. Это заставляет предположить, что Киевское княжество представляло силу, с которой необходимо было считаться. Ее красота и мудрость так очаровали Константина (об этом сообщает летопись, а не сам император), что он предложил ей разделить с ним правление Империей. Она ответила: "Я язычница, но если бы ты захотел крестить меня, сделай так, поскольку ни от кого другого я не приму крещение". После обряда крещения Константин вновь пожелал сделать ее своей женой. "Но как я могу стать твоей женой?", ответила она. "Когда ты крестил меня, ты назвал меня "дочерью", а христианский закон не позволяет тебе взять в жены собственную дочь, ты должен знать это". Константин был вынужден признать слова русской княгини справедливыми, ответив: "Ольга, ты обманула меня!", и отпустить ее на родину с богатыми дарами, с золотом, серебром и шелком.
Сын Ольги, Святослав, отказался принять христианство. Он управлял государством совместно с матерью до 962 года, а затем самостоятельно до 972 года, пока не был убит. Святослав был свирепым воином и грабил государства булгар Дуная, Волги и хазар. Летопись сообщает, что Святослав не брал с собой в поход никакой поклажи, даже пищевых горшков, и не ел другого мяса, кроме того, что обжаривали на углях, никогда не устанавливал шатер и спал, подкладывая под голову седло. Византийский историк Лев Диакон видел Святослава, когда тот подписывал договор с Иоанном Цимисхием в 971 году на Дунае, и оставил следующее описание русского князя. "Он переплыл через реку в скифской ладье и греб на равных со своими людьми. Он был среднего роста, широкоплеч, с длинными и роскошными усами. Нос похож на обрубок, глаза голубые, а брови широкие. Его голова была выбрита, и оставлен только чуб на одной стороне, который служил символом знатного происхождения. В одном ухе он носил золотое кольцо с двумя жемчужинами и рубином между ними: его белая рубаха отличалась от рубах его людей только тем, что была чище: он оказался мрачным и диким". Это описание имеет много черт (оселедец в особенности), напоминающих облик казацкого гетмана XVI века, и свидетельствует о том, как быстро русы становились славянами. Святослав — не скандинавское имя; возможно, он мог иметь (частично) славянское происхождение. После его смерти разразилась борьба за власть между его тремя сыновьями — Олегом, Ярополком и Владимиром. Борьба закончилась около 980 года победой Владимира и смертью двух других. Владимир стал могущественным правителем, который укрепил и распространил власть Киева на многие племена.
В 988 году Владимир обратился к христианской вере. Летопись проводит аналогии между ним и Соломоном. Так, например, Владимир имел 300 наложниц в Вышгороде, столько же в Белгороде и 200 в Берестове, в то время как у Соломона было 700 жен и 300 наложниц. Хронист добавляет: "Владимир заблуждался, но нашел искупление в конце жизни: Соломон был мудр, но грешил, становясь старше". После крещения Владимир систематично проводил христианизацию русов и строил церкви не только в Киеве, но и во многих других русских землях. Он превратил Киев в мощную и выделявшуюся на фоне европейских государств столицу своего княжества, экономическое развитие которого более напоминало систему хозяйства в Византии и поздней античности, нежели феодальной Европы. Вполне возможно, что он и другие русские князья мечтали о превращении своего княжества в ведущую торговую и экономическую империю, однако сильное влияние на Русь оказывала Византия, особенно в области экономики, также как и в культуре. Несмотря на это, Киев сохранил определенную самобытность, и мы не должны забывать, что во многом он развивался своим путем: ни в религии, ни в искусстве он не следовал рабски византийским традициям. Церковные службы на Руси велись на славянском, а не на греческом языке, что было очень важно в становлении нового независимого христианского государства.
В течение X века Византия внесла определенный вклад в культуру Киева, оказывая на ее развитие доминирующее влияние; через Византию русы получили возможность познакомиться с миром богатства и роскоши, который должен был казаться им безгранично впечатляющим. Когда в Константинополе императоры начали широко рекрутировать отряды варангов из представителей достойных скандинавских и английских семей, связи между Русью и Византией естественным образом усилились. Становление политических взаимоотношений относится к началу XI века, и хотя между двумя государствами периодически возникала враждебность, она всегда являлась лишь кратковременным эпизодом. Киев, таким образом, находился в значительной зависимости от Византии, и именно через столицу Киевского княжества византийская культура начала оказывать растущее влияние на славянские племена и стала одним из оснований становления в более позднее время Российского государства.
Сын Владимира, Ярослав, был князем, который с точки зрения развития литературы, права и общественных отношений чрезвычайно много сделал для процветания Киева. После кровавого братского раздора он стал правителем в 1019 году и умер в 1054 году. Родственные связи Ярослава со многими знатными европейскими правителями свидетельствуют о значении княжества русов в это время: он женился на Ингигерде, дочери Олава Шетконунга, и стал тестем Харальда Сурового Норвежского, Андрея I Венгерского и Генриха I Французского.